ты
все-таки не обжирайся, ладно?
   - Буду экономен, -  пообещал  мантикор.  -  Лишнего  не  скушаю.  Прощай,
чародей! А ежели  что  -  зови!  -  И  мантикор  вразвалочку  отправился  за
молодоженами, которые были слишком заняты друг дружкой, чтобы заметить его.
   Мэт обнаружил, что расставание с мантикором  его  не  слишком  опечалило.
Все-таки острые зубы Мании нет-нет да и наводили страх.
   Чародей обернулся, и его как огнем  обожгло  ревностью.  Король  Бонкорро
проявлял излишнее внимание к своей соседке-королеве, причем внимание явно не
братское.
   Глаза короля блестели. Он поклонился королеве.  Та  стояла  около  своего
скакуна. Кольчуга лежала свернутая позади седла. На королеве было  платье  с
глухим  воротом,  которое  в  общем  и  целом  можно  было  расценивать  как
дипломатическое оружие. Бонкорро поцеловал руку  Алисанды,  и  если  поцелуй
получился слишком долгим, простим его, ведь королева была так красива!
   Мы-то простим, а вот Мэт... Мэту пришлось  уговаривать  себя,  доказывать
себе,. что на самом деле король вовсе не ухаживает за его женой, но все-таки
кровь его начала вскипать.
   - Жаль, что вы  не  принимаете  моего  предложения  погостить  во  дворце
подольше, - проговорил Бонкорро.
   - Ваше приглашение очень лестно, ваше величество. -  Алисанда  улыбнулась
молодому красавцу, и от этой ее улыбки кровь Мэта дошла до точки кипения.  -
Но я обязана заботиться о своем королевстве - ведь я слишком долго  не  была
дома.
   - Что же, ничего не поделаешь, - вздохнул Бонкорро. - Но может  быть,  вы
позволите мне как-нибудь навестить вас?
   - Мы, мой супруг и я,  всегда  будем  рады  приветствовать  вас  и  ваших
рыцарей у себя при дворе, ваше величество.
   Видно было, что упоминание супруга  Бонкорро  не  порадовало,  однако  он
улыбнулся, обернулся к Мэту и сказал:
   - Вероятно, мне стоит считать комплиментом в свой адрес,  верховный  Маг,
то,  что  вы  никогда  не  позволяли  мне   оставаться   наедине   с   вашей
очаровательной женой более чем на минуту?
   -  Комплиментом?..  О!  Да.  Конечно.  Определенно,  -   выговорил   Мэт,
спотыкаясь на каждом слове.
   - Что ж, отчаяние мое безмерно, - вздохнул король. - Ибо я никак не  могу
пожелать верховному Магу безвременной кончины после  того,  как  он  столько
сделал для меня, хотя его намерения, вероятно, были и не совсем таковы.
   - Живой союзник всегда лучше мертвого соперника, - заметил сэр Ги.
   - Верно, верно, - согласился Бонкорро, - но если у вас родится дочь, ваше
величество, и если она будет столь  же  прекрасна  собой,  как  вы,  я  буду
молиться о том, чтобы быть ей представленным.
   - Скорее, вам придется молиться о том, чтобы моей дочери был  представлен
ваш будущий сын, - поправила короля Алисанда. - Но прежде наследники  должны
появиться на свет.
   - Ну... мы над этим работаем, - напомнил жене Мэт.
   - Нет, - отвечала Алисанда, глядя мужу прямо в глаза. - Над этим  работаю
я. Твоя роль завершена.
   - Что это значит? - Мэт нахмурился, и ревность перелилась через край чаши
его терпения. - В чем дело? Один взгляд на  красавчика  короля,  и  я  вдруг
отвержен? Нет, я, конечно, понимаю, он...
   Сэр Ги кашлянул.
   - Верховный Маг, - вмешался он, - у меня  такое  впечатление,  что  смысл
высказывания ее величества вами понят не совсем правильно...
   - Да о чем это вы?! Она же сказала четко: моя роль завер...
   Мэт оборвал фразу  на  полуслове,  поняв  наконец,  о  чем  шла  речь,  и
уставился на Алисанду.
   А она улыбалась ему - облегченно и радостно.
   - О, дорогая! - воскликнул Мэт и заключил Алисанду в объятия. - Ну почему
же ты мне сразу не сказала???



    Кристофер СТАШЕФ
    МАГ VI
    МАГ С ПРИВИДЕНИЯМИ



Анонс

   Покой нам только снится, господа!
   Нет, черт возьми, покоя для  злосчастного  магического  королевства,  где
всякое поэтическое слово имеет магическую  силу!  И  откуда  ж  ему  (покою)
взяться,  коли  в  Меровенсе  только  что   разразился   ха-а-ароший   такой
дипломатический скандал!  Убит,  понимаете,  в  пьяном  виде,  предательским
ударом в спину, во время официального визита старший из принцев Бретанглии -
земли, король и королева которой  и  друг  друга-то  по  великим  праздникам
жалуют, не то что  соседей.  Война  неминуема...  почти  Неминуема  -  ежели
бедняга Мэт Мэнтрелл, маг и супруг королевы Алисанды, СКОРЕНЬКО не  проведет
- волшебными  ли,  детективными  ли  методами  -  собственное  расследование
убийства!..

Глава 1

   Луна стояла высоко над холмом у края равнины. У подножия холма  -  кольцо
скал. Внутри этого неровного круга - полдесятка людей в  белых  балахонах  с
капюшонами, за поясом у них - золоченые серпы. Свои песнопения люди в  белых
балахонах обращали к забытому божеству.
   - Почему ты отвернулся от нас, о Тутатис? -  воскликнул  предводитель,  а
остальные отвечали:
   - Потому что наши отцы отвернулись от тебя.
   - Вспомни о нас, Тутатис! - выкрикнул предводитель.
   - Тутатис, вспомни! - вторили остальные.
   -  Наши  предки  воздвигли  величественные  кольца   из   камней,   чтобы
поклоняться тебе внутри них, Тутатис,  но  мы  вынуждены  прятаться  в  этих
кругах, которые дарованы нам горами.
   - Мы вынуждены прятаться в горах, - отвечал предводителю хор.
   - Ибо нас, тех, кто помнит тебя, Тутатис, мало, и потому мы слабы.
   - Нас мало, и мы слабы, - подтвердил хор.
   - Молим тебя, даруй нам силу, Тутатис, чтобы ряды наши умножились!
   - Чтобы ряды наши умножились!
   - Чтобы мы вновь обрели свои владения и поклонялись тебе  открыто  внутри
огромных каменных колец! - вскричал предводитель.
   - Внутри огромных каменных колец, - повторили остальные.
   - Мы станем всеми силами угождать тебе, Тутатис!
   - Всеми силами! - эхом вторили остальные.
   - Мы принесем тебе драгоценнейший дар, Тутатис!
   - Драгоценнейший дар.
   Засверкали глаза. Некоторые облизнули губы и сглотнули слюну.
   - Девственницу! - возопил предводитель. - Прекрасную девушку, которой еще
не исполнилось восемнадцати и к которой еще не прикасался ни один мужчина!
   - И чей отец - злобный верзила, - пробормотал один из молящихся.
   - Тише! - прошипел его сосед.
   - Ты думаешь, вот так и делали древние друиды?
   - А как же! Ниобит прочел все древние книги, написанные  рунами,  которые
остались от друидов. И замолчи, а не то он тебя услышит!
   - Приведите девственницу! - приказал жрец Ниобит.
   - Девственница грядет! - послышался голос  из-за  скал,  и  взгляды  всех
обратились в ту сторону.
   Оглушительно забил барабан. В круг, замкнутый скалами, шагнули трое.  Все
они были в белых балахонах с капюшонами, но  на  том,  что  шел  посередине,
балахон был из более тонкой ткани. Тот, что шел слева, крепко держал за руку
шедшего посередине, а тот, что шел справа,  размеренно  стучал  в  небольшой
плоский барабан. Человек, шагавший посередине,  словно  бы  переходил  вброд
невидимый ручей, то и дело оступаясь и пошатываясь. Упасть ему не давал тот,
что крепко держал за руку. Мерно стучал барабан,  и  вот  наконец  все  трое
взошли на небольшой плоский камень  перед  Ниобитом  и  остановились,  встав
вполоборота к жрецу и маленькой общине.
   - Разоблачите жертву! - приказал Ниобит.
   Страж, стоявший слева, зашел за спину средней фигуры в белом и  сорвал  с
ее  головы  капюшон.  Оказалось,  что  капюшон  скрывал  прелестное  лицо  с
огромными глазами, вздернутым носиком и пухлыми губками. По  плечам  девушки
разметались тяжелые светлые волосы.
   При виде ее красоты у членов общины перехватило дыхание. О  да,  конечно,
все они видели ее и прежде - видели и желали ее, но теперь, при свете  луны,
она казалась еще прекраснее. Ее красота стала почти сверхъестественной.  Вот
только глаза девушки были тусклыми, взгляд блуждал, а  выражение  лица  было
слегка озадаченное.
   - Взгляните, как Тутатис украшает ту,  что  достанется  ему!  -  нараспев
проговорил Ниобит. - Разоблачайте ее, разоблачайте же!
   Страж медленно потянул вниз балахон. Обнажились покатые плечи, невероятно
бледные в свете луны, затем - прекрасная грудь,  округлые  бедра,  маленькие
босые ноги.
   Мужчины ахнули, а самый молодой из них застонал. Старшие сердито зашикали
на него. А молодой воздыхатель гадал: и как  это  Ниобиту  удалось  выманить
красавицу за порог отцовского дома? Может, обманул он  ее,  сказав,  что  ее
ожидает прекрасный принц? Или посулил богатство  и  власть?  Теперь  это  не
важно. Выманив девушку из дому, Ниобит напоил  ее  каким-то  зельем,  а  его
подручные притащили ее сюда, в круг скал.
   - Положите ее на жертвенное ложе, - приказал Ниобит. Девушку развернули в
другую сторону, она покачнулась и глуповато заморгала. Двое подручных  жреца
уложили ее на камень. Кое-кто из мужчин не смог сдержать вожделенных стонов,
глядя  на  озаренное  луной  прекрасное  тело  на  каменной  плите.  Девушка
недоуменно озиралась по сторонам, и вдруг пьяный дурман на миг  развеялся  и
во взгляде ее мелькнула тревога, но Ниобит тут же  шагнул  к  ней,  коснулся
пальцем ее лба и произнес  фразу,  смысла  которой  никто  не  понял.  Глаза
девушки снова затуманились, тело расслабилось, обмякло.
   - Тутатис, мы приносим тебе этот дар! - провозгласил Ниобит,  занося  над
жертвой ритуальный клинок.
   И самый молодой не  выдержал  -  он  закричал  и  бросился  к  несчастной
девушке. Но те, кто стоял рядом, успели его вовремя перехватить.
   Но увы, они не успели перехватить крестьян, которые спрыгивали  со  скал,
оглашая ночь злобными воплями. И между камнями уже появились темные  фигуры;
вот некоторые уже прорвались в круг белых балахонов. Один - высокий, смуглый
- схватил Ниобита за запястье. Нож выпал из пальцев жреца... Он закричал, но
крик его вдруг перешел в песнопение. Взметнулась вверх левая рука -  и  сноп
пламени сорвался с ладони.
   Крестьяне вскрикнули, как от  удара,  пытаясь  заслониться  от  слепящего
света. Напавший на Ниобита, утратив зрение, повалился поперек  тела  дочери.
Он слышал, как вождь прокричал  приказание,  но  не  осмелился  подняться  и
сразиться с обидчиком, поскольку ничего не видел.
   Но вот зеленоватый отсвет слепящего пламени растаял, и отец девушки снова
увидел перед собой каменную плиту и озадаченно  оглядывавшихся  по  сторонам
крестьян. Некоторые уже в страхе перешептывались.
   Но отец боялся только за свою дочь. Опустив глаза,  он  увидел,  что  она
цела и невредима, вот только глаза ее все еще оставались затуманенными. Отец
поднял белый балахон, укутал им дочь и поднял на руки.
   - Она спасена! Благодарю вас всех, соседи, за то, что помогли  мне.  Дочь
моя цела и невредима, она только напугана!
   - Благодаря  какому  же  колдовству  все  они  вмиг  исчезли?  -  спросил
крестьянин.
   - Знаете, есть такой гриб - он ярко-ярко вспыхивает, если его высушить  и
бросить в огонь. Это он и сделал. В такой темноте от яркой  вспышки  мы  все
ослепли, а он и его людишки  просто  разбежались.  Пойдемте,  нужно  отнести
бедняжку домой!
   Отец, держа  дочь  на  руках,  стал  выбираться  из  нагромождения  скал.
Остальные крестьяне, испуганно оглядываясь, последовали за  ним.  Может,  он
был прав - и впрямь во всем повинен гриб, но люди боялись колдовства, а если
учесть, что задумал убийца в белом балахоне,  можно  было  опасаться  самого
страшного колдовства.

***

   Высоко на холме, там, где росли молодые ели, самый молодой из призывавших
Тутатиса вдруг оступился и упал. Остальные ничего не заметили.  Они  слишком
торопились поскорее скрыться. Лишь один обратил внимание на упавшего юношу и
помог ему подняться.
   - Ну все, теперь все будет хорошо. Они не станут нас здесь  искать,  если
мы не будем шуметь.
   - Не вечно нам молчать и таиться!
   Все изумленно оглянулись. Их предводитель, жрец, сидел на земле.  Капюшон
отбрасывал тень на  его  лицо,  но  вот  луна  выхватила  из  мрака  яростно
сверкавшие глаза и жесткую бороду.
   - Придет наш день, - заверил своих соратников жрец.  -  Наши  стенания  и
молитвы пробудят древних богов, и они в ярости заполонят небеса и  обрушатся
на этого трусливого молокососа, который позволил  простым  смертным  прибить
его к кресту!
   От такого богохульства члены общины ахнули  и  втянули  головы  в  плечи.
Некоторые даже в страхе взглянули на небо - не сверкнет ли молния, не спалит
ли их заживо за такие страшные слова.
   - Да, ни дать ни взять - храбрые кельты!  -  презрительно  скривив  губы,
воскликнул их предводитель. - Верно же  вы  поклоняетесь  Тутатису,  если  в
ужасе сжимаетесь при одном упоминании о боге из поповских книжек! Хотите  ли
вы, чтобы Тутатис восстал, а с ним и все прочие древние боги друидов?  Чтобы
он восстал и привел вас к славе  и  власти?  Чтобы  вам  принадлежали  самые
прекрасные одежды и кони, отобранные у сквайров, и самые красивые девы?
   Алчность и похоть превозмогли страх.  Некоторые  облизнулись,  попытались
справиться со страхом, а другие, не раздумывая, прокричали:
   - Да, мы хотим всего этого!
   - Тогда перестаньте страшиться этих  тупоголовых  крестьян!  -  прокричал
"друид", забыв о том, что почти все последователи в недалеком  прошлом  были
пахарями. - Отбросьте страх и воодушевитесь! Настанет наш день! Древние боги
воскреснут! Мы завоюем расположение принца! Он уже колеблется благодаря моим
обещаниям славы и богатства. Можно считать, что он уже наполовину  на  нашей
стороне! Он взойдет на престол, и с ним мы обретем могущество!
   Остальные  вытаращили  глаза.  "Друид"  и  прежде   упоминал   о   некоем
царственном покровителе, но никогда не говорил прямо, кто это.  Оказывается,
это был наследник престола, принц Гагерис!
   - Мы обретем покровительство принца, - говорил, сверкая очами, жрец. - Мы
будем под его покровительством и тогда, когда он станет  королем!  Тогда  мы
станем поклоняться нашим богам открыто, и королевские воины  будут  охранять
нас от этих невежественных крестьян, и мы будем совершать наши  богослужения
в древних каменных кольцах, на  глазах  у  всех,  и  никто  не  посмеет  нам
помешать!
   Он встал, воздел руки  вверх,  обшарил  глазами  небо.  Поднялись  и  его
единомышленники, охваченные волнением. Многие представляли  себе  прекрасных
обнаженных девственниц. Вскинув руки к небесам, устремив взоры  к  холодной,
затянутой облаками луне, они вместе со жрецом негромко взмолились:
   - Тутатис, явись!

***

   Через месяц после этих событий королева Алисанда сидела за столом, но  не
в главном зале королевского замка, а в  комнате  поменьше,  где  стены  были
увешаны новыми яркими гобеленами, каменный пол был устлан  коврами,  дубовые
стол и стулья были до блеска отполированы. Супруг  королевы,  верховный  маг
Мэтью Мэнтрелл, порекомендовал Алисанде завести такое  помещение  для  того,
чтобы вести в нем переговоры с важными  персонами  во  время  обедов.  Кроме
того, здесь же могло собираться для совместных трапез королевское семейство.
Алисанда сидела за столом вместе с мужем и его родителями, а также с  весьма
неприятными гостями из королевства, с которым Меровенс граничил на севере. В
гости те, можно сказать,  напросились,  для  чего  сначала  сами  пригласили
Алисанду к себе,  прекрасно  зная,  что  она  не  поедет,  поскольку  должна
наблюдать за ходом встречи совета епископов страны,  собранного  в  связи  с
тем, что на юге пышным цветом расцвела новая ересь. Вот и пришлось  Алисанде
в знак вежливости пригласить северян к себе, поскольку северяне эти были  не
кто-нибудь,  а  король  и  королева  Бретанглии,  а  с  ними   -   трое   их
великовозрастных сыновей, и в придачу Розамунда, невеста Гагериса,  наиболее
вероятного наследника.
   То, что братья непрерывно переругивались и огрызались, подтверждало лишь,
что яблоко от яблони  падает  недалеко.  Похоже,  предстоял  один  из  самых
неприятных королевских обедов за всю  историю  правления  Алисанды.  В  этой
вселенной Ла-Манш отсутствовал, и Мэт уже начинал сожалеть  о  том,  что  их
почти незваные гости не пребывают на другом его берегу.
   Вероятно, они придерживались того же мнения, хоть и знать не знали  ни  о
каком проливе.
   -  Просто  кошмарная  была  поездка,  -  пожаловалась  Алисанде  королева
Петронилла - высокая статная дама средних лет, - невзирая  на  возраст,  она
все еще была хороша собой. В ее медных волосах не было ни сединки, хотя  это
объяснялось скорее качеством краски, нежели молодостью. На  Петронилле  было
серое кружевное платье с длинными, расширяющимися книзу рукавами, и  золотая
диадема с бриллиантами. - Старая королевская дорога от Данлимона еще в более
или менее сносном состоянии, хотя и там  кое-где  камни  выворочены.  Однако
наши доблестные воины следят за тем, чтобы дорога не зарастала  деревьями  и
травой. Но уж от Ласкаля к югу дорога заросла просто до невозможности -  это
уже и не дорога, а тропинка какая-то, честное слово.
   Ласкаль был первым крупным  городом  после  пересечения  границы.  Однако
Алисанда сумела встретить эту колкость любезной улыбкой.
   - Мне так  жаль  вас!  Быть  может,  удобнее  было  бы  путешествовать  в
паланкине, нежели в карете?
   Петронилла прищурилась - видимо, пыталась решить, не намек ли это  на  ее
почтенный возраст.
   - Может быть, и так, моя милая, однако я убедилась в том, что  носильщики
трясут паланкин ничуть не меньше, чем добрый скакун наездника.
   "Как это похоже  на  женщин,  -  подумал  Мэт,  -  подчеркнуть,  что  она
настолько хорошая наездница, что не станет  унижать  себя  ездой  верхом  на
смирной кобыле и уж тем более на мерине. Нет, нам исключительно  норовистого
жеребца подавай!"
   Кроме того, Мэт не оставил незамеченным и обращение  "моя  милая"  взамен
положенного по этикету "ваше величество". Надо думать, это тоже было сделано
намеренно.
   Но Алисанда и это как бы пропустила  мимо  ушей.  Ласково  улыбаясь,  она
ответила:
   - И все же после того, как проведешь в седле целый день, потом  все  тело
болит. У меня по крайней мере все болит, когда я выезжаю в военный поход или
объезжаю страну. Или вы иного мнения, ваша милость?
   Мэт постарался спрятать улыбку. Его умница жена  сумела  очень  изысканно
парировать нарушение Петрониллой протокола. Она напомнила ей о  том,  что  в
Бретанглии она, быть может, и королева, а здесь, в Меровенсе, -  всего  лишь
герцогиня Пиктская, а следовательно,  вассалка  Алисанды  до  мозга  костей.
Кроме того, в военных кампаниях, когда стране угрожала  опасность,  Алисанда
участвовала как полноправный действующий монарх, а не  как  консорт.  Ну  и,
само собой, она намекнула Петронилле на то, что и сама искушена  в  верховой
езде.
   Петронилла в ответ мило улыбнулась:
   - О, конечно, конечно, моя  милая.  Как,  должно  быть,  вам  это  трудно
дается. - Затем, не в силах смириться с тем, что прозвучал намек на ее  роль
консорта, она обратилась к консорту Алисанды:
   - А вы не скучаете, сопровождая супругу в подобных поездках, лорд маг?
   - Вовсе нет,  -  с  улыбкой  отвечал  Мэт.  -  Я  обожаю  путешествовать.
Безусловно, я б предпочел,  чтобы  большая  часть  наших  странствий  носила
мирный характер, но выбирать не приходится.
   - Как и вашей царственной супруге,  несомненно,  -  с  ядовитой  усмешкой
проговорила Петронилла и, обратившись к родителям Мэта, поинтересовалась:
   - А вы, лорд и леди, не дворяне по рождению?
   - В Меровенсе - нет, - ответил отец Мэта, что по сути своей  было  чистой
правдой, и все же от его слов осталось такое впечатление, что в своей родной
стране он имеет дворянский титул.
   И прежде чем Петронилла сумела каким-то образом уязвить Рамона Мэнтрелла,
в бой пошла Химена, его жена и мать Мэта:
   - Безусловно, от  любых  аристократических  титулов  стоит  отказаться  и
забыть о них, когда посвящаешь себя науке, ваше величество.
   Рамон намек жены понял и, кивнув, проговорил:
   - Да, для того, кто  посвятил  свою  жизнь  профессуре,  титула  "доктор"
вполне