на  голову  капюшон,  постаравшись  получше
спрятать лицо. Теперь он мог видеть только прямо перед собой.
   Ребозо надел похожий плащ и тоже натянул на голову капюшон.
   - Ну вот, - сказал он. - Два беглеца,  одинаково  одетых,  верно?  И  кто
теперь скажет, что вы принц, а не сын  дровосека?  А  теперь  поспешим,  мой
мальчик! Уйдем через задние ворота!
   Ров они переплыли в маленьком ялике,  спрятанном  за  воротами.  Бонкорро
дрожал от страха, ожидая, что  вот-вот  на  поверхности  появится  чудище  с
громадными глазами, но  Ребозо  пробормотал  заклинание,  и  глаза,  если  и
появлялись над водой, тут же сонно захлопывались и тонули. Маленькая лодочка
скользила по темной маслянистой воде без весел и паруса, и  Бонкорро  гадал,
как это канцлеру удается управлять ею.
   А управлял Ребозо лодкой с помощью колдовства, конечно.
   И Бонкорро решил, что ему следует выучиться  колдовству,  иначе  так  всю
жизнь и придется зависеть от чужих милостей. Но только, конечно  же,  он  не
станет учиться черной магии - он не позволит Сатане овладеть собою так,  как
дедом. Он никогда не будет таким злобным, таким порочным! Мальчик знал,  что
Ребозо не такой. И еще он понимал: кто бы ни вонзил  клинок  под  ребро  его
отцу, приказ об  этом  отдал  сам  король  Маледикто.  У  Бонкорро  не  было
доказательств, но он в них и не нуждался. Он не раз слышал, как дед  и  отец
ссорились, слышал, как старик кричал на наследника и проклинал его. Слышал и
спокойные, рассудительные ответы принца Касудо - ответы, от которых у короля
начинались колики и спазмы. Еще он слышал, как король  угрожал  сыну,  и  не
только угрожал, но даже замахивался на него во  гневе.  Нет,  ему  не  нужны
никакие доказательства. Он всегда боялся деда и не любил его,  а  теперь  он
его возненавидел и твердо решил ни за  что  на  свете  не  быть  похожим  на
Маледикто.
   Но с другой стороны, он решил не походить и на отца  -  по  крайней  мере
теперь. Принц Касудо был хорошим человеком, очень хорошим, почти что святым,
но все обстояло именно так, как сказал канцлер Ребозо:  именно  его  хорошие
качества мешали ему стать настоящим королем. Кстати говоря, эти же  качества
делали принца и непригодным для жизни. Он ни о чем не подозревал  и  получил
удар ножом в спину. А Бонкорро хотелось  бы  стать  хорошим  королем,  когда
придет его время, но еще больше  ему  хотелось  жить.  И  еще  ему  хотелось
отомстить - отомстить собственному деду.
   Лодка пристала к берегу, Ребозо выпрыгнул и протянул руку принцу. Их  уже
ждали лошади,  привязанные  к  дереву,  черные  как  ночь.  Ребозо  подсадил
мальчика в седло, сам уселся верхом  на  вторую  лошадь  и  взял  поводья  у
Бонкорро, хлестнул своего коня коротким хлыстом, и они тихо, почти  бесшумно
тронулись в путь. Спустились с замкового холма, проехали по темной  равнине.
И только тогда, когда  они  оказались  под  покровом  леса,  принц  Бонкорро
осмелился заговорить:
   - Почему ты служишь королю Маледикто, Ребозо? Почему ты ему подчиняешься?
Разве ты считаешь, что его приказы справедливы?
   -  Нет,  -  ответил  Ребозо  и  содрогнулся.  -  Он  злой  человек,  ваше
высочество, и приказывает мне совершать дурные поступки. Скажу  вам  как  на
духу: порой мне самому тошно, хотя  я  понимаю  -  выполнять  такие  приказы
необходимо, чтобы в королевстве был порядок. Но  бывают  и  другие  задания,
которые он мне поручает. От них мне страшно, и  я  не  вижу,  какая  от  них
польза.
   - Ну так зачем же ты тогда выполняешь эти приказы? Зачем?
   - Затем, что боюсь, - откровенно признался Ребозо. -  Боюсь  его  ярости,
его гнева, боюсь тех пыток, которым он может меня подвергнуть,  если  я  его
ослушаюсь, но больше всего я боюсь тех ужасов, которые он может сотворить  с
помощью черной магии.
   - А ты не мог бы стать таким  же  хорошим,  каким  был  мой  папа?  Разве
тогда... о нет, конечно, силы Добра не защитят  тебя,  -  горько  проговорил
принц Бонкорро. - Папу же не защитили? Может быть, защитят в будущей  жизни,
но не в этой.
   - Даже если и так, - быстро сказал  Ребозо,  чтобы  отвлечь  мальчика  от
печальных мыслей, - меня-то они точно не защитят, я совершил  слишком  много
грехов, ваше высочество, служа вашему деду, очень много грехов, и многие  из
них поистине страшные.
   - Но у тебя не было выбора!
   - Был, - со вздохом отвечал Ребозо. - И что того хуже, я знал об этом.  Я
мог сказать <нет>, я мог отказаться.
   - Если бы ты так сделал, дед бы тебя убил! Тебя бы пытали, а потом  убили
бы!
   - Это точно, -  согласился  Ребозо.  -  И  у  меня  не  хватило  мужества
встретиться с этим лицом к лицу. Нет, я трусил, я дрожал  и  повиновался,  и
потому душа моя проклята и обречена на муки Преисподней.
   - А мой папа не такой. - Бонкорро вдруг выпрямился  в  седле,  глаза  его
широко  открылись,  словно  он  внезапно  что-то  понял.  -  Наверняка  папа
отказался совершить дурной поступок, а дед убил его за это!
   - Ваше высочество, какая разница? - умоляющим голосом проговорил  Ребозо.
- Он мертв, и этим все сказано.
   - Не все! - воскликнул юный принц. - Отец  был  храбр,  и  его  храбрость
спасла его от Ада и тебя может спасти, Ребозо, даже сейчас!
   Он произнес это так, что Ребозо поежился -  собственно,  он  и  так  весь
дрожал от мыслей, что король может найти его. Но вслух он сказал другое:
   - Ваш отец теперь там, где ему лучше, чем здесь, ваше высочество!
   - Может, так оно и есть, - согласился принц. -  Но  мне  не  хотелось  бы
оказаться там раньше времени. Почему отец не изучал магию?
   - Потому что магия бывает только черная, ваше высочество.
   - Я в это не верю, - отрезал принц Бонкорро. -  Отец  рассказывал  мне  о
святых, которые умеют творить чудеса.
   - Чудеса, это верно. Не сомневаюсь,  ваш  отец  теперь  способен  творить
чудеса или скоро будет способен. Но чудеса - это не магия, ваше  высочество,
и творят их не святые, а Тот, кого они почитают. Тот,  кто  действует  через
них. Просто быть хорошим - этого еще недостаточно. Нужно быть  по-настоящему
святым, чтобы стать проводником для светлой силы...
   Принц Бонкорро упрямо мотнул головой.
   - Должно быть что-то такое, канцлер Ребозо... Должна быть  другая  магия,
хорошая, добрая, иначе бы весь мир уже давным-давно объяло Зло.
   <Почему ты думаешь, что этого до сих  пор  не  случилось?>  -  с  горечью
подумал Ребозо, но промолчал. Да и потом, о злобных волшебниках из Меровенса
слыхал даже принц Бонкорро, а канцлеру Ребозо не хотелось бы, чтобы  мальчик
слишком долго размышлял об этом. Разве есть более короткая дорога к  смерти,
чем занятия добрым волшебством в стране злых колдунов?
   - А дедушка когда-нибудь умрет? - спросил Бонкорро.
   Ребозо покачал головой:
   - Это известно только двоим, ваше высочество, и  один  из  них  -  демон,
который поддерживает в вашем деде жизнь.
   Другим, как догадывался принц Бонкорро, был  Бог,  но  он  понял,  почему
Ребозо не отважился произнести этого имени вслух. Он боялся произносить  имя
Бога в Латрурии и вдобавок имел неподходящий душевный настрой.

***

   Минуло полгода, прежде  чем  канцлер  Ребозо  снова  постучался  у  ворот
поместья барона Гарчи.
   -  Добро  пожаловать,  милости   просим,   лорд-канцлер!   -   воскликнул
добродушный и мягкосердечный помещик. - Входите да отдохните  с  дороги.  Да
выпейте кружечку пивка!
   - Пиво это, конечно, хорошо...
   Поняв намек, Гарчи вздохнул и сказал:
   - Если вы предпочитаете вино, то у меня и вино имеется.
   - О, с удовольствием, - с большим энтузиазмом отозвался Ребозо. -  Я  бы,
пожалуй, выпил охлажденного белого вина, которым так славятся ваши края.
   - Сейчас-сейчас, есть у нас и такое!  -  воскликнул  Гарчи,  поднял  было
руку, чтобы хлопнуть канцлера по плечу, да  передумал.  -  Давайте  уйдем  в
тень.
   И он пошел первым, потом опомнился и пропустил вперед канцлера.
   Ребозо довольно кивнул, оценив тактичность барона, и спросил:
   - Ну, как ваш подопечный?
   - О, отличный парнишка! Ему на пользу сельский воздух, и еще ему нравится
играть с моими ребятишками. Ребозо взглядом пригвоздил барона к земле.
   - Надеюсь, они его не обижают?
   - Да что вы! - возмутился барон.  -  Поначалу-то  они,  конечно,  дрались
маленько, ну, это у мальчишек всегда так бывает...
   - Надеюсь, вы наблюдали за этими драками?
   Гарчи кивнул, немного обиженно:
   - Да. Я это делал осторожно, так, чтобы меня не было видно.  Ну  а  когда
они чересчур распускали руки, поблизости <случайно> оказывался один из  моих
рыцарей.
   - И насколько же они распускали руки? - выпалил Ребозо.
   - Ну, как-то раз ваш волчонок повалил моего среднего сынишку на  землю  и
был готов отколотить его, а глазенки у самого так и сверкали. Я  вам  честно
скажу я и то струхнул. Младший мой на ту пору с ним уже подрался  и  здорово
схлопотал - а они вроде бы ровесники. Старший рядом стоял и  уже  готов  был
броситься на подмогу среднему, ну а я ему сказал, чтобы он этого  не  делал.
Ему-то уже четырнадцать как-никак.
   - Но ваш рыцарь разнял мальчиков?
   - Да, и я так думаю, уберег моего среднего сынишку от жестокого избиения.
Потом рыцарю пришлось отвести вашего парнишку в сторонку  и  объяснить  ему,
что мальчики вовсе не должны драться насмерть, что детские драки всего  лишь
чуть-чуть серьезнее, чем обычные игры.
   - Удивлюсь, если вы его убедили!
   - Конечно, не убедил, но с того дня я не видел, чтобы он так злобствовал.
А стычки у них бывают то и дело. Хоть они и подружились с  первого  дня,  но
мальчишки есть мальчишки.
   - Это верно, - согласился канцлер, но так  на  его  месте  согласился  бы
любой, кто на самом деле ничего не смыслит в мальчишках.
   - А где они сейчас?
   -  О,  наверное,  охотятся  на  кроликов!  Ваш  мальчуган   очень   любит
поохотиться, знаете ли, но уж так это у него серьезно  выходит,  что  просто
дрожь пробирает. - Барон украдкой посмотрел на канцлера. -  А  он  взаправду
ваш? Я-то думал, что такие могучие колдуны детей не имеют.
   - Не имеют. Но вам нет нужды гадать, чей он на самом деле.
   - Да что вы, я и не гадаю вовсе! - замахал руками  Гарчи.  -  Послать  за
ним?
   - Не надо. У меня есть время. Час-два могу подождать. Хочу  освежиться  с
дороги. Ванна готова?
   - Греют воду, - отозвался Гарчи, который плохо понимал  такую  страсть  к
мытью. - А как только мальчик вернется, я его тут же пошлю к вам, да?
   - О, пусть сначала вымоется. После охоты ему это наверняка не помешает.

***

   Только час спустя Бонкорро предстал перед канцлером.  Или  нет,  не  так:
казалось, это Ребозо явился к нему  на  аудиенцию  -  во  всяком  случае,  у
мальчишки был такой вид. Канцлер не поверил своим глазам - между тем мальчик
улыбался.
   - Как радостно видеть тебя снова, мой лорд-канцлер!
   - Прошу  прощения,  что  не  появлялся  так  долго,  ваше  высочество,  -
извинился Ребозо. - Пришлось дождаться, пока ваш дед отправит меня в поездку
по провинции, дабы напомнить помещикам, что они задолжали кое-какие подати.
   - Ясно. Я знал, что вестей из дома мне придется ждать долго.
   Ребозо уловил намек.
   - Ваш дед пребывает в  добром  здравии.  Тоска  его  немного  развеялась.
Правда, порой на него нападает задумчивость, и он часами простаивает у окна,
глядя в одну точку.
   - Пожалуй, его можно пожалеть, - заключил Бонкорро.
   - Пожалуй, что так, - согласился Ребозо. - Ну а  вы  как  тут  поживаете,
ваше высочество?
   - О, неплохо. Хотя поначалу все  мне  тут  казались  немного  грубыми.  А
теперь у меня есть друзья... ну, или по крайней мере знакомые.
   - Да, лорд Гарчи мне рассказал, что вы подружились с его сыновьями и  что
вы вместе только что охотились.
   - Они в этом деле мастера, - кивнул принц. На  самом  же  деле  мальчишки
водили Бонкорро к дырочке в стене, сквозь которую можно было подглядывать за
служанками.  Дырочка  позволяла  видеть  спальню  служанок  и  то,  как  они
раздеваются перед  сном.  Бонкорро  послушно  поглядел,  когда  подошла  его
очередь, вот только никак не мог понять, почему его товарищи так хихикают  и
радуются. Он, правда, тоже ощутил непонятное волнение  при  виде  того,  как
рослая крестьянка разделась. Что-то в этом были приятное, но уж точно ничего
такого, чтобы стоило устраивать такой шум.
   - Я вспомнил, что у вас скоро день  рождения.  -  Ребозо  вытащил  из-под
плаща  сверток.  -  Сожалею,  что  мы  не  можем  отпраздновать  его   более
торжественно, но примите этот подарок в знак добрых пожеланий.
   Бонкорро, удивленный и обрадованный, взял сверток из рук канцлера.
   - Вот спасибо, канцлер! А что это такое?
   - Если я скажу, не  будет  сюрприза,  -  улыбнулся  Ребозо.  -  Вы  лучше
разверните.
   Бонкорро развернул сверток и изумленно уставился на книгу.
   - Книга заклинаний!
   - Вы же говорили, что хотели бы изучить магию, - пояснил  Ребозо,  -  тут
только самые простые  заклинания  -  такие,  какими  пользуются  деревенские
ворожеи, когда лечат больных травами, но для начала и этого достаточно.
   - Вот это да! - воскликнул Бонкорро, сверкая широко раскрытыми глазами. -
Вот спасибо, канцлер! Огромное спасибо!
   -  Берегите  книгу,  -  посоветовал  канцлер  и  предостерегающе   поднял
указательный палец. - Хоть эти заклинания и простые, они могут наделать бед,
если ими будет пользоваться кто попало. Никому не позволяйте  заглядывать  в
книгу! Самое первое заклятие, записанное там, не  даст  никому,  кроме  вас,
прочесть эту книгу. Поскорее выучите это заклятие и почаще им пользуйтесь.
   - Я так и сделаю, лорд канцлер, - кивнул Бонкорро и прижал книгу к  груди
так, словно обнимал ее.  Устремив  на  Ребозо  радостный  взгляд,  он  снова
поблагодарил канцлера: - Ну, спасибо, вот уж спасибо, так спасибо!
   <Вот жалость-то, - думал Ребозо, - что мальчик родился принцем.  Из  него
получился бы превосходный колдун, если бы его повести по этому пути...> ***

   А когда Ребозо  на  следующий  день  собрался  трогаться  в  путь,  Гарчи
прокашлялся и сказал:
   - Понимаете, какое дело... мальчишки-то меня за нос водили,  безобразники
этакие. Ну, я, стало быть, пригляжу, чтобы такое больше не повторялось.
   - Ни в коем случае! - Ребозо резко обернулся и гневно глянул на барона. -
Мальчик должен стать мужчиной - во всех смыслах!
   -  Ну,  как  скажете,  как  скажете,  будь  по-вашему,  лорд-канцлер,   -
пробормотал Гарчи и подумал: <Может, мальчик и впрямь родной сын канцлера>.
   Прошли годы. Бонкорро многое узнал  и  многому  научился,  подглядывая  в
дырочки и читая книгу  заклинаний.  Кое-какие  из  заклинаний  казались  ему
совершенно никчемными, и такие страницы он пролистывал. Другие же он  заучил
и испробовал с удовольствием. При этом принц избегал заклинаний,  в  которых
бы на помощь призывался Сатана, да и вообще кто-либо из  его  свиты.  И  все
равно оставалась еще куча жутко интересных заклинаний. С  помощью  некоторых
из них Бонкорро удавалось видеть  много  такого,  что  не  шло  ни  в  какое
сравнение с картинами, подсмотренными сквозь дырочку в стене. Подобные  вещи
в конце концов стали его интересовать. И к тому времени, когда Ребозо привез
принцу новую книгу, более толстую, юноша успел возмужать - как того и  хотел
канцлер - во всех смыслах. Год за годом он становился все  более  искушенным
как мужчина. Да, все шло именно так, как хотел Ребозо.
   Король упал духом. О, он никому ничего такого не говорил и уж  тем  более
никак не показывал этого. Он продолжал вытягивать подати у купцов и  дворян,
а те, в свою очередь, прилежно обкрадывали покупателей и крестьян. Король не
давал своим подданным расслабляться, но при этом устанавливал  очень  низкие
подати  для  борделей  и   запрещал   стражникам   арестовывать   шлюх.   Он
покровительствовал игорным притонам и при том, что собирал высокую пошлину с
торговцев солодом, фруктами и  соками,  не  брал  таких  высоких  налогов  с
торговцев  пивом  и  вином.  Одним  словом,  он  старался  как  только   мог
потворствовать продажности, порочности и нищете, но,  правда,  не  изобретал
ничего нового.
   Более того, можно сказать, что. он этим даже и не занимался. Он больше не
устраивал кутежей, не буйствовал и не зверствовал, даже в тех случаях, когда
кто-то из придворных не слушался его или огрызался.  Нет,  король,  конечно,
рявкал на ослушника и, конечно, давал  знак  стражнику,  чтобы  тот  выпорол
невежу, но впечатление было такое, что ото всего этого монарх как бы  устал.
Да, он ругался на гонца, который приносил дурные вести, но, хоть  и  отдавал
приказ его высечь, сам своими руками никого больше не убивал и не  впадал  в
неукротимую ярость. Он словно бы превратился в оболочку былого злодея,  а  к
тому, что говорил  ему  канцлер,  похоже,  и  не  прислушивался.  Выслушивая
доклады Ребозо, король смотрел в одну точку и машинально кивал  головой.  Он
часами просиживал в своих покоях, смотрел в окно  и  прихлебывал  что-то  из
огромной пивной кружки.
   В кружке плескалось бренди, потому к обеду король спускался пошатываясь и
с налитыми кровью глазами -  и  то,  если  Ребозо  удавалось  уговорить  его
пообедать. Пьянство монарха  не  слишком-то  заботило  Ребозо,  хотя  ему  и
нелегко приходилось править государством в одиночку. Он боялся  одного:  как
бы Маледикто не отправился на тот свет до тех пор, пока Бонкорро  не  достиг
совершеннолетия, и еще: как бы король не начал вдруг розыски наследника.  На
самом-то деле, когда король сильно напивался, у него с языка слетали  слова,
что надо бы разыскать внука и узнать, куда это он  подевался.  Тогда  Ребозо
принимался втолковывать королю, что его величество,  видимо,  запамятовал  -
ведь принц Бонкорро погиб на охоте на  следующий  день  после  смерти  отца.
Тогда Маледикто свирепо  махал  руками,  будто  и  впрямь  знал  правду.  Но
ощущение создавалось такое, что, и зная  правду,  король  не  слишком  судил
своего канцлера за то, что тот сделал. Причина подобного  отношения  к  делу
выяснялась, когда король был трезв. Именно тогда у  него  время  от  времени
срывались с языка  высказывания,  что  дети  -  это  маленькие  чудовища,  а
особенно такие дети, которые возомнили себя особами королевской  крови.  Еще
король ворчал, что на свете было бы гораздо лучше  жить,  если  бы  детей  и
вовсе не существовало. Но к вечеру  Маледикто  успевал  набраться,  на  него
нападала слезливость, и он плаксиво бормотал,  куда  же  это  подевался  его
внук.
   Итак, вначале было бренди, а потом король пристрастился к белому  вину  и
стал уже не так сильно напиваться. Это беспокоило Ребозо, хотя и  не  очень.
Он позаботился о том, чтобы в кувшин с вином,  который  относили  к  королю,
всегда подмешивали бренди.
   Но когда король ни с того ни с сего перешел  на  настой  трав  на  чистой
кипяченой воде, канцлер запаниковал не на шутку.
   И было с чего тревожиться: как только к  королю  вернулась  трезвость,  к
нему вернулась и его железная воля.  Или,  скорее,  не  воля,  а  решимость.
Правда, о том, что он задумал и на что решился, он не сообщал ни Ребозо,  ни
кому-либо другому. И вот через десять лет после смерти сына король Маледикто
отправил Ребозо в ежегодную поездку по провинции,  дождался,  когда  канцлер
уедет подальше, после чего собрал придворных и угрюмо объявил им свою  волю.
Сэру Стикки и сэру Чалико он  велел  на  следующее  же  утро  до  зари  быть
готовыми выехать из замка. Затем король вернулся в свои  покои  и  всю  ночь
лежал на кровати, глядя в потолок и дрожа.
   То ли озябнув, то ли не в силах больше сдерживать страх, король  поднялся
еще до рассвета, оделся в дорожное платье, нацепил железный нагрудник и шлем
и отправился на место, где условился встретиться с двумя рыцарями. Все  трое
оседлали коней и спустились по подъемному мосту в предрассветном полумраке.
   Несколько часов они ехали молча. Похоже, король точно знал,  куда  именно
направляется.  Время  от  времени  сэр  Стикки  и  сэр