достаточно.
   Мэт улыбнулся, в который раз порадовавшись тому, какая прекрасная пара  -
его родители.
   - Воистину так, - кисло отозвалась Петронилла. - Но все же,  какой  титул
был бы у вас на родине, если бы вы не покинули широкий мир и не заперлись  в
стенах университета?
   Химена пожала плечами и ответила, старательно подбирая слова:
   - Не мне выбирать - становиться графиней или нет, но я  удовольствовалась
бы этим, ваше величество.
   И  это  было  чистой  правдой,  однако  создавшееся  ложное   впечатление
оказалось поистине совершенным. У Мэта  дыхание  перехватило  от  того,  как
искусно его мать подобрала  слова.  Вот  уж  неудивительно,  что  здесь,  во
вселенной, где волшебство  вершилось  при  помощи  стихов,  его  мать  стала
первоклассным магом.
   - Ах да, ведь вы из Ибилии, не так ли? - не желая  сдаваться,  продолжила
свои нападки Петронилла. - И какой же провинцией вы бы теперь там владели?
   Рамон улыбнулся:
   - Отец мой был родом из Ибилии, это верно, и жил в Кастилии, но я вырос в
стране моей матери, далеко на западе.
   Король Драстэн нахмурился.  Он  был  высокого  роста,  пожилой,  все  еще
статный и едва-едва успел оплыть  жирком,  обычно  накапливающимся  у  людей
после пятидесяти. Длинные, до плеч, волосы у него были цвета лесного  ореха,
чуть  тронутые  сединой.  Пышная,  ровно  стриженная  борода  также  была  с
проседью, нос - длинный и прямой, губы - пухлые, чувственные, глаза - серые,
яркие, зоркие.
   - Доходили до меня такие слухи. Но воистину ли может существовать большая
суша так далеко за морем?
   - Она существует, - заверил короля отец Мэта, - и мы с женой  -  тамошние
уроженцы.
   - Ну а какова бы была ваша провинция, миледи, если бы вы не обручились  с
доктором? - ласково-преласково спросила королева Петронилла у матери Мэта.
   "О господи, когда же ты уймешься?" - в отчаянии подумал Мэт.
   Но Петронилла не собиралась менять тему  беседы  -  ее  целью  явно  было
единственное: заставить родителей Мэта  признаться  в  том,  что  они  -  не
аристократы.
   - Гавана, - без запинки отвечала Химена, - если бы Кастро не отнял  ее  у
нас. - В голосе ее прозвучала нескрываемая давняя обида.
   - Барон-грабитель, вот как? -  Петронилла  позволила  себе  сочувственную
улыбку. - Как вам повезло, миледи, что вы повстречали благородного доктора!
   -  Так,  стало  быть,  в  Меровенс  вы  прибыли  в  поисках   приюта?   -
поинтересовался король Драстэн.
   Мэта так и подмывало ляпнуть, что в  приют  следовало  бы  отправить  его
самого и его женушку.
   - О нет, - покачал головой Рамон. - Мы здесь из-за нашего сына.
   - Вот как? - не скрывая изумления, воскликнул Драстэн. - Я слыхал, что вы
немало споспешествовали изгнанию мавров из Ибилии, но полагал, что затем  вы
вернулись к себе на родину.
   - О нет, милорд, мы не ведали о том, что мавры досаждают Ибилии,  до  тех
пор, пока не прибыли сюда, - совершенно честно признался Рамон. - Да и тогда
я отправился с войском только для того, чтобы быть рядом с сыном.
   - Просто изумительно слышать такое. Вот, оказывается, насколько  любящими
могут быть родители, - вступил в разговор Гагерис и бросил  ядовитый  взгляд
на отца.
   Он был тощий, а лицо  его  чем-то  напоминало  мордочку  хорька.  Нос  он
унаследовал отцовский, а вот подбородок не удался,  получился  маленьким,  а
губы у принца были настолько тонкими, что их почти не было видно.  Он  то  и
дело стрелял крошечными злыми глазками.
   Король ответил ему взглядом, полным гнева.
   - И я изумлен безмерно, ибо мне  приходится  уговаривать  моих  дражайших
сыновей, чтобы они сопровождали меня в боевых походах!
   Тут на супругов обрушилась Петронилла:
   - А ты бы не уговаривал их, Драстэн, не заставлял бы. Вот Брион - у  него
есть склонность к военному делу, а Гаге-рису и Джону оно претит.
   - Ну, уж Джону-то никак  не  претит!  -  воскликнул  Драстэн  и  устремил
любовный взгляд на младшего сына, сидевшего по правую руку от Мэта в дальнем
конце стола. - Он наслаждается ношением доспехов  и  любит  сжимать  в  руке
копье, ведь так, мой мальчик?
   Если Гагерис внешне напоминал хорька, то Джон был  -  вылитый  поросенок.
Нет, он не был немыслимо жирен, всего лишь немного пухловат, но нос  у  него
был малюсенький и жутко курносый, глазки маленькие, близко посаженные, лоб -
низкий.  Черные  волосы,  как  у  отца,  свисали   до   плеч.   Единственной
привлекательной чертой внешности принца Джона  была  его  борода  -  черная,
блестящая, шелковистая, она не  только  красила  его,  но  вдобавок  прятала
округлые щеки и подбородок. Камзол принца уже был в жирных пятнах, хотя пока
что произошла только вторая перемена блюд.
   В ответ на вопрос отца принц вымученно улыбнулся:
   - Ты меня славно обучил, отец.
   Глаза Гагериса и Бриона мстительно сверкнули.
   Они не успели проронить ни слова. Их опередил вельможа, сидевший рядом  с
Гагерисом.
   - Эх, вот бы мне поучаствовать в этих сражениях! Мэт  удивленно  взглянул
на вельможу. Выговор у того был южномеровенский, а сам он был  поджарый,  но
мускулистый,  лет  около  тридцати.  В  его  грубоватой  внешности   таилась
своеобразная красота, темные волосы были коротко подстрижены.
   - Ты бы поучаствовал,  Оризан,  -  язвительно  проговорил  Гагерис.  -  С
оружием ты управляешься почище Бриона!
   - Да", сэр Оризан - истинный рыцарь, - сердито бросил Брион.
   Его каштановые  волосы,  как  и  у  Оризана,  стрижены  были  коротко,  а
мускулатура выглядела еще более внушительно - на  самом  деле  он  напоминал
ярмарочного силача. На принце Брионе был темно-коричневый камзол  с  зеленой
оторочкой, красивое лицо вполне можно было назвать царственным. Прямой,  как
у отца, нос, но не такой длинный. Высокие  скулы,  волевой  подбородок.  Его
большие, цвета лесного ореха глаза обрамляли длинные  темные  ресницы,  щеки
были гладко выбриты.
   Гагерис и Джон были явно оскорблены тем, что брат намекнул на  их  весьма
номинальную принадлежность к рыцарству.
   Алисанда решила разрядить обстановку.
   - Однако что же дивиться тому, что сэр Оризан так рвется в бой, когда его
страна почти целиком захвачена?
   - Воистину так, ваше величество! - яростно  подхватил  сэр  Оризан.  -  Я
благодарю Господа Бога за то, что  наша  провинция,  Тулен,  не  попала  под
владычество мавров!
   - Ну так сходи в церковь, - буркнул Гагерис, -  а  нас  избавь  от  своей
набожности!
   В перепалку снова вмешалась Алисанда:
   - Надеюсь, вы не слишком связаны временем, сэр  Оризан,  -  ведь  предмет
вашей опеки пребывает под надежной защитой их величеств.
   - О да,  с  Розамунды  я  глаз  не  спускаю,  это  верно,  -  подтвердила
Петронилла и бросила гневный взгляд на мужа. Он ответил ей столь же  гневным
взором.
   Розамунда не отрывала глаз от своей тарелки.  Вид  у  нее  был  робкий  и
запуганный,  она  чем-то  напоминала  маленькую  мышку.  Ее  льняные  волосы
утратили блеск, а глаза потускнели, но Мэту  показалось,  что  будь  у  этой
девушки хоть капелька эмоций, оживи ее настоящее чувство,  и  она  могла  бы
стать  настоящей  красавицей.  Она  не  произнесла  ни  слова.  Учитывая  ее
окружение, Мэт мог ей только сочувствовать. Ему-то что? Он их потерпит вечер
- и дело с концом, а этой бедной девушке приходилось терпеть их  изо  дня  в
день!
   Сэр Оризан решил избавить Розамунду от всеобщего внимания,  пока  она  не
успела раскрыть рта.
   - Король Драстэн нашел для меня работу, ваше величество, и  потому  я  не
маюсь бездельем.
   - Ты бы лучше своим делом занимался, - проворчал принц Гагерис.
   - А он за твоими делишками присматривает, - парировал Брион.
   Король Драстэн хохотнул.
   - О да, мои молоденькие петушки,  сэр  Оризан  приглядывает  за  вами,  и
должен заметить, бесчинствуете вы под его  бдительным  присмотром  куда  как
реже.
   - Знаешь, отец, не очень-то  приятно,  когда  за  тобой  по  пятам  всюду
шляется какой-то старикан, - прогнусавил принц Джон.
   Мэт посмотрел на Оризана. Тому явно было никак не больше тридцати пяти.
   - Вот-вот, - подхватил Гагерис, - противный  и  бесцеремонный  старик.  А
Бриону все равно никто не мешает драку учинить.
   - Ничто, кроме кодекса рыцарской  чести!  -  отвечал  Брион.  -  Истинный
рыцарь никогда на нанесет удар первым - разве что защищая слабых и невинных.
   - Невинных? - с мерзкой ухмылкой повторил Гагерис. - Да что ты  знаешь  о
невинности?
   - Ага, и о слабости? - занудно и обиженно подхватил принц Джон.
   - Брион не снимает кольчуги ни днем ни ночью, -  пояснила  Петронилла.  -
Тем самым он укрепляет свое тело.
   - Прекрасно! - пылко воскликнула Химена. - Я слыхала, что Брион - один из
лучших рыцарей Европы, а ведь он еще так молод.
   - О да, успехи детей  так  приятны  родителям,  -  кивнула  Петронилла  и
горделиво вздернула подбородок. - А у вас,  насколько  мне  известно,  всего
один отпрыск, леди Мэнтрелл?
   - Господь не дал мне больше детей, - вздохнула Химена, - но я  благодарна
Ему за то, что тот сын, которого Он мне подарил, столь благородный мужчина.
   Драстэн сдвинул брови.
   - Странно сказано, хотя в благородстве лорда мага я не сомневаюсь. Однако
неужто вы не печетесь более о силе его десницы, нежели о его благородстве?
   - Нет, ваше величество, - сверкнув глазами, резко проговорила Химена,  но
тут же, взяв себя в руки, улыбнулась. - Силы душевные - превыше всего, а  за
ними следует сила разума.
   - Вы говорите так, как сказал бы  священник,  -  с  отвращением  процедил
сквозь зубы Гагерис.
   - Была бы польщена, если бы это было  воистину  так,  ибо  я  -  истинная
христианка,  -  обернулась  к  принцу  Химена.  -  А  вы  разве  нет,   ваше
высочество?
   - Да-да, конечно, и я тоже, - поспешил ответить принц,  явно  задетый  за
живое. - Не все ли мы христиане?
   - Все-то все, да только некоторые поболее других, -  мрачно  взглянул  на
брата Брион.
   - А некоторые не корчат из себя святош, - брызнул слюной Гагерис.
   - А у меня почему-то никто не спрашивает, хожу ли я в церковь, - плаксиво
проговорил Джон.
   - Позвольте с почтением заметить, ваше высочество, что,  на  мой  взгляд,
разговор идет не о посещении церкви, - пояснил принцу Мэт.
   Алисанда отчаянно попыталась повернуть беседу в более безопасное русло.
   - Однако, леди Мэнтрелл, телесная сила также что-то значит!
   - Вот речь истинного воина! - с  жаром  вскричал  Драстэн,  а  Петронилла
одарила его желчным взором.
   - Безусловно, ваше величество, крепкое тело значит  много,  -  улыбнулась
невестке Химена. - И мой Мэтью всегда был здоров, но  у  него  поприбавилось
мышц с тех пор, как он попал сюда. Наверное, ему полезен здешний климат.
   Алисанда улыбнулась и едва заметно покраснела. Она поняла,  что  свекровь
имела в виду не только погоду, но и климат эмоциональный.
   - Но ведь вы рыцарь,  лорд  маг,  -  нахмурился  Брион.  -  Наверняка  вы
обучались боевым искусствам?
   До сих пор Розамунда не проронила ни словечка, но тут она  обрушилась  на
Бриона:
   - Неужто больше вам и поговорить не о чем, как только о мечах да палицах?
Как будто больше и нет ничего на свете! Брион залился  румянцем  и  смущенно
отозвался:
   - Еще есть лютня.
   - Верно, самые совершенные из рыцарей всегда владеют стихом не хуже,  чем
клинком, - пришел на выручку Бриону Мэт. - Я обучался  боевым  искусствам  с
тех пор, как поселился в Меровенсе, ваше высочество, однако не стану спорить
с тем, что истинный рыцарь закаляет не только тело, но и  чувства.  Себя  я,
правда, считаю поэтом посредственным. В стихах вы меня превосходите.
   Брион снова покраснел, но на это раз - от удовольствия.
   - Ну что вы, милорд! Вы намного искушеннее меня!
   Мэт рассмеялся:
   - Что такое опыт без таланта, ваше высочество?  Ничто!  Я  знаю  наизусть
множество прекрасных стихотворений, но что касается  сочинительства  -  быть
может, я в нем и искусен, но лишен поэтического дара.
   Брион резко оживился. Склонившись к столу, он сказал:
   -  Мне  непременно  следует  услыхать  те  стихи,  которые  вы  почитаете
прекрасными.
   - Если так, то тебе стоит провести время с глазу на глаз с лордом  магом,
- проворчал Драстэн. - Некоторые из нас обойдутся и без стишков.
   - А некоторые - и без много чего еще! -  фыркнула  Петронилла  и  одарила
мужа очередным злобным взглядом.
   - А вот я бы мог стишки сочинять, - плаксиво протянул Джон, - только меня
почему-то никто не просит.
   - В мире есть вещи поважнее стишков, сударыня,  -  ледяным  тоном  заявил
Драстэн, - и вы бы это поняли, если бы когда-нибудь занялись  чем-либо  еще,
кроме слушания трубадуров!
   - Я управляю Пиктой  и  неплохо  с  этим  справляюсь,  благодарю  вас!  -
огрызнулась Петронилла.
   - А вот и нет! - с циничной улыбкой возразил Драстэн.  -  Ты  заставляешь
Бриона делать это за тебя.
   - Мои дети - не на побегушках у меня,  -  буркнула  Петронилла.  -  Брион
свободен и ездит, куда пожелает!
   - Как и подобает принцу, - поддакнул жене Драстэн.  Пожалуй,  впервые  за
весь вечер он выразил хоть в чем-то согласие с женой.
   - Да, вот только Бриону не надо вступать в брак для того,  чтобы  обрести
то, что он потерял в бою.
   Драстэн покраснел. Мэт решил, что намек королевы скорее всего относится к
тому, как король Бретанглии предложил руку и сердце Петронилле  сразу  после
того, как попытался покорить Эрин (ту страну, что  на  родине  Мэта  звалась
Ирландией), но потерпел провал.
   - Ни один принц, - буркнул король, - не станет вступать в брак без любви.
Вот, наверное, почему Брион так много странствует!
   - Уж это точно, шляется где попало, - подключился к разговору Гагерис.  -
По мне, так лучше за  делами  государства  следить,  чем  мотаться  по  всем
турнирам да войнам.
   - Само собой, ты предпочитаешь посиживать дома, потому что  боишься  боли
от пустячной раны! - бросил оскорбленный Брион. - Тебя даже шум боя пугает!
   - А тебе, братец, следовало бы побояться ножа, вколотого под ребра,  -  с
угрозой в голосе отозвался Гагерис.
   - Вот они всегда так, - пожаловался Мэту Джон. - Вечно портят аппетит.  И
обед не в радость.
   - Понимаю вас, ваше высочество, - тактично  ответил  Мэт.  Сам  он  устал
немыслимо.
   - Нож под ребра, говоришь? - по волчьи  оскалился  Брион.  -  И  кто  же,
интересно, осмелится его вонзить?
   - Да кто угодно, - процедил сквозь зубы Гагерис. -  Быть  может,  ты  уже
выгравировал где-нибудь имя своей зазнобы, как подобает благородному рыцарю,
братец мой, быть может, народ любит тебя за  песни,  которыми  ты  снабжаешь
трубадуров, дабы они распевали их про тебя, но всякий, кто знаком с тобой не
понаслышке, не найдет в тебе ничего, достойного любви!
   - Сказано крепко, да только это как раз про тебя. И я тут ни при  чем,  -
возразил Брион. - Что до тебя, так  тебя  не  за  что  полюбить  даже  твоей
невесте!
   Розамунда в тревоге взглянула на Бриона, перевела взгляд на Гагериса.
   Гагерис по-акульи ухмыльнулся ей, смерил ее взглядом  с  ног  до  головы,
задержав его на некоторых подробностях фигуры, скрытых просторным платьем.
   - А ей и не надо меня любить, братец. Вся любовь, какая нужна, -  это  по
моей части.
   - Никакая не нужна! - рявкнул Драстэн. - Дождись, пока тебя обвенчают,  а
потом будешь такие разговоры вести, мальчишка!
   - Что такое? - незамедлительно встряла Петронилла. - Разве  он  не  имеет
права так говорить? Или вас, сударь, задевает  всякое  замечание  по  адресу
хорошенькой молоденькой особы?
   - А разве вы не призваны заботиться о том,  чтобы  оберегать  это  нежное
дитя, которое вы взрастили как собственную дочь? - прищурился Драстэн.
   - Интересно, как это я могу ее оберегать, если рядом вы, сударь?
   Розамунда с упреком обратилась к Бриону:
   -  Вот  видите,  что  вы  наделали!  Теперь  из-за  вас  они  никогда  не
успокоятся!
   Брион сдвинул брови и негромко отвечал:
   - Они все равно бы грызлись, не важно,  сказал  бы  я,  что  сказал,  или
промолчал бы. Разве  это  я  отослал  тебя  из  родного  дома,  чтобы  тобой
помыкали, как пешкой при игре в шахматы?
   Розамунда вздрогнула, будто ее ударили по щеке.
   - Какой отец, какая мать не мечтают, чтобы их дочь стала королевой?
   - Твоему отцу следовало бы из предосторожности для  начала  взглянуть  на
жениха.
   - Не говори дурно о покойном, - проворчал Драстэн.
   - А я не о покойном дурно говорю, -  огрызнулся  Брион  и,  прищурившись,
воззрился на старшего брата. - Даже тогда, когда Гагерису  было  двенадцать,
никто не признал бы в нем истинного рыцаря!
   - О, для тебя выше рыцарства ничего нет, верно? -  оскалился  Гагерис.  -
Тебе плевать на правосудие, на процветание  народа,  на  хорошее  управление
собственной провинцией!
   - Народ в Йоркшире живет счастливо, братец, вполне богато и безопасно!
   - Да, потому что тебе повезло и ты сыскал  превосходного  сенешаля!  -  с
завистью воскликнул Гагерис.
   - В то время, как ты и не подумал подыскать такого  же  для  себя,  принц
Уэльский, и потому валлийцы прозябают в нищете!
   - О, хватит, хватит! - вскричала Розамунда, зажала уши ладонями и сердито
посмотрела на Бриона. - Неужто вы не можете  выказать  хоть  каплю  почтения
вашему будущему сюзерену? Так ли вы будете пенять ему, когда он станет вашим
королем?
   Брион зарделся от гнева и обиды, а Гагерис довольно осклабился.
   - Не стоит огорчать прекрасную даму,  о  доблестный  рыцарь!  Она  права,
говорите поучтивее с теми, кто выше вас!
   Брион одарил брата взглядом, полным ненависти, и проговорил:
   - Я поступлю так, как пожелает мой будущий сюзерен.
   - Молчание - золото, - вздохнул принц  Джон.  -  Моя  будущая  свояченица
умеет его добиваться.
   "Только потому, что Брион готов ее  послушаться,  -  подумал  Мэт.  -  Но
неужели именно поэтому она так резка с ним?"
   - Ваши речи подобают  истинному  рыцарю,  -  сказала  Бриону  Алисанда  и
обратилась к Петронилле и Драстэну:
   - Вы можете гордиться им.
   Петронилла от этого комплимента так и расплылась в улыбке и с  притворной
любовью воззрилась на среднего сына, а вот Драстэн явно остался недоволен  и
нахмурился.
   - Ну-ну, - язвительно вымолвил Гагерис. - Просто вы, ваше величество, как
и трубадуры, не знаете, какой скотиной порой может быть Брион.
   - Скотиной? Это когда же? Быть может, тогда, когда я тебе не  дал  забить
насмерть розгами того.., крестьянина?
   При этом Брион смущенно взглянул на  Розамунду,  и  у  Мэта  не  осталось
никаких сомнений в том, какого пола был тот крестьянин. Розамунда на  Бриона
не смотрела, она снова уставилась в свою тарелку.
   Гагерис ответил брату злобным взглядом.
   На взгляд Мэта, все выглядело вполне логично. Если уж  второму  по  счету
ребенку в семействе полагалось родиться бунтовщиком,  то  в  этом  семействе
Брион вполне мог быть благородным и прямодушным.
   - А про меня никто никогда не говорит, - пожаловался Мэту Джон.
   Мэт удержался от искушения сказать, что он догадывается почему, но взялся
было плести какой-то учтивый ответ, однако в это время на  обвинение  Бриона
собрался ответить Гагерис.
   - Насколько мне помнится, ты в тот раз был в кольчуге и  при  мече,  а  я
безоружен!
   - Закаляй ты  свое  тело,  ты  бы  тоже  смог  надевать  кольчугу,  когда
отправляешься к... - Брион бросил опасливый взгляд на Розамунду и не  сказал
того, что собирался сказать. - Когда отправляешься по делам.
   - "По делам", туда же! - хихикнул Драстэн. - Это все равно что про петуха
сказать, что он в курятник "по делам" наведывается!
   При этом он не спускал глаз с Розамунды и получил  явное  наслаждение  от
того, как та покраснела.
   Но уж если король наблюдал за Розамундой, то за  ним  пристально  следила
королева, и при виде такого внимания супруга  к  юной  принцессе  Петронилла
помрачнела как туча.
   - Так вы полагаете, что молодой человек  должен  гордиться  волокитством,
супруг мой?
   Драстэн одарил супругу легкомысленной