лько кулаки?
   - Добро пожаловать к нашему костру, - сказал мне командир.
   А я вам что говорил? Правда, поглядывал он на меня осторожно.
   - Благодарю за гостеприимство, - сухо ответил я. - Уверяю тебя, если меня
никто не вызовет на бой, драться я не стану.
   Командир  пожал  плечами,  словно  я  сказал  о  чем-то  таком,  что  его
совершенно не заботило.
   -  У  нас  предостаточно  мечей.  А  что  же  до  рукопашной...  то   это
крестьянская забава. А тебе она неплохо удается.
   - Может быть, слишком хорошо? - намекнул я, догадываясь по выражению  его
лица, что он именно это хотел сказать.
   - Может, и так, - уклончиво отозвался командир и отвел  глаза.  -  Манера
драться у тебя, несомненно, странная. Где ты таким приемам выучился?
   - На Востоке, ответил я. Что еще я мог сказать? Америка лежала  к  западу
отсюда, если считать, что я находился в Европе,  а  Япония  -  к  западу  от
Америки, верно? Японию все называют Востоком. А каратэ я изучал  в  Америке,
но борьба-то японская, а Америка - к востоку от Японии, значит, все равно  -
на Востоке.
   - А-а-а, - понимающе кивнул командир. -  В  стране  язычников.  Оттуда  и
приходят всякие редкости.
   Он однозначно имел в виду Ближний Восток. Мусульманская культура была ему
настолько чужда, что он был готов приписать ей все,  что  угодно.  Тут  меня
озарило: вот редкостный способ для объяснения всего того, что я объяснить не
в силах.
   - Много лет я прожил в далекой стране, - сказал я. - Я ученый. Обычаи той
страны не слишком интересовали меня, однако тамошние  мудрецы  внушили  мне,
что тренировка тела должна предшествовать тренировке ума.
   - В этом есть смысл, - согласился командир.  -  И  каким  же  оружием  ты
обучился владеть?
   - Только посохом, - отвечал я. - Тамошнее учение берет начало  от  людей,
почитаемых святыми, а они полагали,  что  заостренным  оружием  пользоваться
грешно.
   - Наши святые того же мнения, - кивнул командир.  -  За  исключением  тех
немногих, кому предназначено защищать Истинную Веру силой оружия.
   - Я как раз хотел спросить. У вас - тонзуры. Вы монахи или рыцари?
   Командир прищурился и испытующе посмотрел на меня.
   - Как долго ты не бывал в христианских землях?
   - С детских лет, -  ответил  я  и  в  общем-то  не  соврал:  разве  можно
американскую среднюю школу считать христианской землей?
   Лицо командира просветлело.
   - Тогда и дивиться нечему. Так  знай  же:  мы  -  рыцари  Ордена  Святого
Монкера, но мы также и монахи.
   Ну, наконец-то до  меня  дошло.  Я  же  читал  про  рыцарей-тамплиеров  в
школьном учебнике и в книжке "Айвенго". Помню, как был возмущен  до  глубины
души тем, что  человек,  посвятивший  себя  Господу,  одновременно  способен
посвятить себя и тому, чтобы крошить  черепа  других  людей  копытами  своих
клайдесдальских тяжеловозов <Порода рабочих лошадей, выведенная в Шотландии,
в долине реки Клайд.>. Однако я постарался сохранить тактичность.
   - Но... нет  ли  тут  некоторого  противоречия?  Командир  тут  же  снова
подозрительно прищурился.
   - Это какого же противоречия?
   - Видите ли,  -  сказал  я.  -  Монах  исповедует  любовь  к  ближнему  и
исполнение Заповедей,  в  особенности  же  заповеди  "не  убий"  и  "возлюби
ближнего своего, как самого себя". А рыцарь посвящает себя убиению  этих  же
самых ближних.
   - О,  ты  не  это  хотел  сказать,  несомненно!  -  побледнев  как  плат,
воскликнул командир рыцарей. - Неужели ты действительно столь мало знаешь  о
своей собственной вере?
   - О своей собственной культуре, ты хотел сказать, -  уточнил  я  и  хмуро
глянул на рыцаря. - Ты забываешь о том, что я большую часть жизни  прожил  в
чужой стране.
   - О да, я запамятовал. - Он явно старался взять себя в руки, но  это  ему
плохо удавалось. - Знай же, юноша, что, будучи рыцарями, мы  посвящаем  себя
защите народа Божьего от тех, кто предался Злу. Те  же,  кто  предался  Злу,
алчны и не останавливаются ни  перед  чем,  дабы  поработить  души  людские.
Посему прислужников Сатаны приходится истреблять силою оружия.
   Я сдержался  и  даже  постарался  улыбнуться.  Ведь  я  слушал  то  самое
оправдание, которым  пользовались  средневековые  христиане  не  только  для
объяснения крестовых походов в чужие страны, но и причин  истребления  своих
сородичей лишь за то, что те исповедовали "не такое" христианство.
   Командир отвернулся и принялся расхаживать по стоянке и смотреть, все  ли
в порядке. Поскольку он продолжал при этом  разговаривать,  я  потащился  за
ним.
   - Да будет тебе известно, - продолжал он, - что и в  христианских  землях
многие угодили под власть Сатаны и его приспешников. Аллюстрия -  страна,  в
которой мы сейчас находимся, погрузилась в  трясину  разложения.  Ею  правит
королева-колдунья. Ибирия  не  так  давно  спасена  от  подобной  участи,  а
Меровенс свободен лишь потому, что на помощь тамошней  наследнице,  королеве
Алисанде, пришел  могущественный  чародей.  Он  поборол  чары  и  заклинания
колдунаузурпатора, и войска королевы сумели очистить страну от погрязших  во
грехе рыцарей самозваного короля Астольфа.
   Ну ладно. В принципе все понятно. Узурпация и все такое прочее. Но  зачем
к этому примешивать предрассудки?
   - Значит, вы родом из этого самого Меровенса?
   - Истинно так.
   "Ибирия" - что-то знакомое... Иберийский  полуостров?  Но  если  так,  то
"воцарение зла" в  тех  краях  -  это  всего-навсего  Мавританская  империя.
Средневековым испанцам мавры-мусульмане представлялись язычниками,  а  стало
быть, по их понятиям, поклонялись  ложным  богам.  С  этим  ясно.  Теперь  -
Аллюстрия. Похоже на Австрию, к которой что-то добавлено... Алл...  -  может
быть, начальные буквы слова "Аллемания" - так называют Германию немцы? Стало
быть, Германия плюс Австрия? Мне была известна  одна  поистине  демоническая
фигура, пытавшаяся подобное объединение осуществить, однако этот человек жил
никак не в средние века. Так что я решил пока не судить поспешно о злобности
аллюстрийской королевы. Но Меровенс... это что же - Франция  или  Италия?  А
может быть, Польша или Россия? Ну, если просто наугад возможно,  это  страна
Меровингов <Меровииги - династия франкских  вождей,  представитель  которой,
Хлодвиг, стал первым королем франков. Правили в конце V - середине VI в.>, а
значит - Франция.
   Собственно, почему бы и не спросить?
   - Что-то я, похоже, заблудился,  -  смущенно  проговорил  я.  -  В  какой
стороне Меровенс?
   - Прямо впереди, - удивленно отозвался командир. - Ты неподалеку  от  его
границы. Разве ты не знаешь, что вышел из Аллюстрии?
   Тут я наконец кое-что  начал  понимать.  Аллюстрия  -  под  властью  злой
королевы. Это очевидно, судя по тому, какой приемчик мне там оказали.
   - Нет, я этого не знал, - ответил  я.  -  Только  где  бы  я  ни  был,  я
стремился поскорее оттуда выбраться.
   - Это тебе удалось.  Знай,  ты  прошел  через  горы.  Королева  Аллюстрии
пытается их присвоить, поселив там кое-кого. А  те  притворяются,  будто  ее
подданные. Если эти горы кому и принадлежат по-настоящему, так  это  горцам,
которые называют себя швейцами.
   Вот так неожиданно вся география встала на места. Я нахмурился.
   - Но не кажется ли вам, что вы сделали большой круг? Стоило ли  подходить
к Аллюстрии через Швейцарию? Командир кивнул:
   - Так и есть. Но нет другого пути, как можно было бы  еще  подобраться  к
пособникам королевы Сюэтэ незамеченными. Даже если мы пойдем через горы, нас
могут выследить.
   - Думаю, вряд ли, - неторопливо проговорил я. - Если вы пойдете через  то
ущелье, по которому я вышел к вам... словом, может так получиться, что того,
кто следил за дорогой, уже  и  след  простыл.  А  нового  еще  не  прислали.
Командир, прищурившись, глянул на меня.
   - Ты разделался с ним?
   - С ней, - уточнил  я.  -  Нет,  я  никого  не  убивал.  Я  ее  убедил  в
ошибочности ее поведения, скажем так. - Мне не понравился взгляд  командира,
поэтому я быстренько добавил: - Только не подумайте лишнего. Я не миссионер.
   - Ну, стало быть, тогда у тебя  язык  покрыт  серебром,  раз  ты  словами
одолел кого-то из приспешников королевы Сюэтэ.
   Я заметил, что для рыцаря было не важно, какого пола существо я "одолел",
но не удивился, человеку свойственно видеть лишь то, что он хочет видеть.  А
в средние века  люди  были  ограничены  в  своих  представлениях,  оставаясь
слепцами в отношении того, чего  не  знали.  И  я  понял,  к  чему  все  эти
разговоры насчет вооруженной борьбы со злом - еще одно оправдание поступков,
христианством запрещенных, а стало быть, лицемерие.
   Но ничего такого говорить вслух я, конечно, не  собирался.  Одно  дело  -
отстаивать истину, а произносить истины, когда тебя никто об этом не просит,
- совсем другое. Я не испытывал ни малейшего желания оказаться  поколоченным
или стать отверженным.
   И все равно от мысли, что я угодил в лагерь ордена воинствующих  монахов,
мне было не по себе. Интересно, что собой представлял их монастырь? Как туда
сходили? Через ворота или по опускной решетке?
   - Странно, что ты так мало знаешь о своей собственной стране, -  вздохнул
командир. - Правда, ты так долго прожил среди язычников. И все же ты ученый,
а стало быть, дворянин, хотя тебе и неизвестно, как обращаться с оружием.
   Я кивнул. Кое-что я знал про классы  в  позднем  средневековье.  Дворянин
стоял там  ниже  аристократа,  но  выше  крестьянина  -  то  есть  поместное
дворянство там  являлось  тем,  что  в  нашем  времени  называется  сливками
среднего  класса.  Высокое  положение   занимали   рыцари,   но   к   началу
восемнадцатого века столь же высокое положение стали занимать сквайры. Земли
у  сквайров  было  столько,  что  они   могли   подчинить   себе   несколько
фермеров-вассалов, да и образованны они были получше многих. Попал  ли  я  в
это самое время (по моим подсчетам, примерно в 1350  год)?  Я  не  осмелился
задать вопрос - боялся выказать невежество и  навлечь  на  себя  подозрения.
Образованны - это значило: умели читать и писать, знали правила  застольного
этикета и придворные правила.
   Правда,  эти  ребята  не  показались  мне  такими  уж  ярыми  поборниками
классовых различий. Я наблюдал за тем, как рыцари в гамбизонах таскают ведра
с водой и разжигают костры вместе со своими сквайрами: - Как  я  погляжу,  -
осторожно проговорил я, - ваши люди трудятся наравне со сквайрами: -  Верно,
- согласился командир. - Это упражнение учит послушанию и смирению.
   - Но, - возразил я, - когда я подошел к вашему лагерю, ты сказал,  что  я
гожусь только на то, чтобы таскать воду и дрова.
   - О да, и очень сожалею о своих словах. Однако вид у тебя был такой,  что
нельзя было понять на глаз, кто ты. И все же, друг, запомни: крестьянин лишь
на то и годен, чтобы рубить деревья да таскать воду, а рыцарь  умеет  все  -
ну, разве только того не умеет, что положено особам  королевской  крови  или
монахам. И, конечно, рыцари умеют таскать воду и собирать хворост. Ясно?
   Я согласно кивнул. Что тут возразить? Такая точка  зрения  в  их  времена
была весьма обоснована. Всегда можно делать меньше, чем умеешь - и  для  них
такое было жестом уничижения, - но зато нельзя делать больше. От этой  мысли
волосы у меня на затылке зашевелились. Я прекрасно знал, что любого человека
можно выучить ездить верхом и орудовать палашом -  но  я  бы  первым  взялся
утверждать, что некоторым это удается лучше, чем другим. Просто дело в  том,
что в моем просвещенном веке считалось,  что  любое  занятие  почетно  -  по
крайней мере люди стараются так думать.
   - Но вы к тому же и монахи.
   - Воистину так, и черную работу мы исполняем  так  же  ревностно,  как  и
молитву. Тем самым мы не забываем о том, что и мы смертны и при жизни должны
страдать, дабы обрести святость в Царствии Небесном.
   Что-то  мне  в  этом  высказывании  очень  понравилось  -  оно   как   бы
согласовывалось с моими убеждениями. Но я решил не обольщаться.
   - Хочешь сказать, что все люди перед очами Господа равны?
   Он уставился на меня так, словно я произнес речи изменника.
   - О нет! Я хотел  сказать  только,  что  после  смерти  все  могут  стать
святыми!
   Но, несомненно,  некоторые  святые  главнее  других.  Я  представил  себе
Царство Небесное, где разгуливают святые, и у всех нимбы разных размеров.  У
святых-крестьян   домики   меньше,   чем    у    святых-помещиков,    а    у
святых-аристократов - и вообще дворцы. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не
расхохотаться и не выдать себя. Я быстро переменил тему:
   - В таком случае не станете ли возражать, если я вам помогу?
   Командир непонимающе улыбнулся.
   - Как же так? Теперь ты готов по доброй воле исполнить то, что  отказался
сделать по приказу? Я ответил ему удивленным взглядом.
   - Вот ты сам себе и ответил.
   Командир рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
   - Так и есть, ты точно джентльмен. Будем рады принять твою помощь.
   - А я рад вашему гостеприимству, - в тон ему проговорил я. -  И  премного
благодарен. Вы куда более дружелюбны, чем тот отряд, на  который  я  не  так
давно напоролся.
   Командир тут же посерьезнел и напрягся.
   - Кто такие? Где?
   - То был рыцарь и его оруженосцы, - растягивая слова, отвечал я. -  Имена
их мне неизвестны,  но  на  щите  у  рыцаря  был  изображен  перевернутый  и
растоптанный факел.
   - Сэр Голь Тарнский, - скривившись, кивнул командир. - Его репутация  мне
известна - одни только злые дела. Где ты встретил его?
   - По другую сторону от перевала, в долине, - Это хорошо.  Его  лошади  не
смогли бы гнаться за тобой по горам. И как же тебя встретили он и его люди?
   - Плохо. Помутузили меня, словно мешок с сеном, по  очереди,  и  в  конце
концов я обезумел и стал наносить им ответные удары,  -  Обезумел?  Так  ты,
выходит, берсекер <У викингов - воин,  готовый  идти  на  смерть,  напившись
предварительно  настоя  из  мухоморов.>?  -  Нет-нет!  -  Я  прикрыл  глаза,
сдерживая смех, и взглянул на командира, вымучив неловкую улыбку. - Я  хотел
сказать: "разозлился". Сбил с ног двоих-троих, и рыцарь решил меня в лепешку
превратить, но его конь споткнулся, и его вышибло из седла.
   - Чистое совпадение? - Командир нахмурился. -  Не  верится.  Что  за  дух
охраняет тебя?
   Вопрос мне не понравился - что-то в нем было очень житейское.
   - Самый обычный ангел-хранитель, - ответил я, пожав плечами.
   - Значит, ты наверняка что-то сказал, -  упорствовал  командир.  -  Ты  -
чародей?
   И снова этот противный холодок - откуда он?
   - Насколько я знаю, нет.
   Я не стал рассказывать про то, что случилось с ведьмой. Тут  ведь  скорее
всего поработал мой ангел-хранитель. Или моя галлюцинация...
   Интересная галлюцинация! Галлюцинация, которая что-то творит  с  другими?
Сон, который снится не только мне?
   - Может быть,  у  тебя  прирожденный  дар  творить  чудеса,  -  задумчиво
проговорил командир. - Если так, будь очень осторожен! Один неверный шаг - и
ты можешь угодить во власть Зла. Те, кому дан такой дар, служат либо Сатане,
либо Господу и питаются силой либо от дьявола, либо от Бога, хотя и не знают
этого. Берегись, как бы не пробудились силы, которым  тебе  не  хотелось  бы
поклоняться.
   Мне как будто под коленки ударили. Снова здорово! Да я  вообще  не  хотел
никому и ничему поклоняться! Вы сами подумайте, разве пришло бы  кому-нибудь
в  голову  поклоняться  Ниагарскому  водопаду  только  из-за  того,  что  он
производит электроэнергию?
   - Спасибо за совет, - поблагодарил я тем не  менее  командира.  Я  вообще
стараюсь всегда быть вежливым, а сейчас у меня для этого была масса причин.
   - Особо удивляться такому приему нечего, -  пояснил  рыцарь.  -  Ведь  ты
вышел из Аллюстрии. Честно говоря, я  вообще  удивляюсь,  как  тебе  удалось
миновать эту враждебную страну.
   Командир остановился около стопки кожаных ведер и вручил мне  два.  Я  на
всякий случай приготовился возразить, но рыцарь и  сам  захватил  два  точно
таких же ведра и направился к протекавшему неподалеку ручью.
   Я успокоился и зашагал следом за ним.
   - Я в Аллюстрии недолго пробыл, - сказал я и в принципе против правды  не
погрешил. Рыцарь кивнул.
   - Значит, ты шел  через  Балканы?  Врать  без  зазрения  совести  мне  не
хотелось, поэтому я ответил уклончиво:
   - Мне не хотелось искать там  гостеприимства.  -  Тут  у  меня  мелькнула
неожиданная мысль, и я быстро глянул на рыцаря. - Погодите минутку!  Так  вы
поэтому устроили рукопашную схватку?  Думали,  что  я  начну  всякие  фокусы
показывать, да?
   - Мы испытывали тебя, - признался рыцарь. - Только не думай о нас  дурно.
Ты вышел из Аллюстрии - мы заметили тебя, как только ты одолел перевал, -  и
на тебе иноземные одежды. Как знать, не колдун ли ты?
   Я остановился и сдвинул брови.
   - А теперь ты уверен, что я не колдун?
   - Что ж... Колдун использовал бы свой дар,  пытаясь  ослабить  противника
еще до того, как тот нанес бы  ему  первый  удар.  По  меньшей  мере  он  не
отказался бы от ложных ударов, и ни в коем случае не проявил бы ни малейшего
милосердия. Ты же позволил своему противнику  нанести  тебе  первый  удар  и
сделал все возможное, чтобы смягчить его падение.
   Ага, стало быть, от него не укрылось, зачем я придержал юношу за руку.  Я
медленно поклонился. Впервые в жизни драка сыграла  положительную  роль.  Ну
почти что положительную.
   Мне вдруг стало жутко неловко. Зачем я обманывал этого  рыцаря,  с  такой
готовностью оказавшего мне гостеприимство?  Что  же  это  произошло  с  моей
всегдашней приверженностью к честности?
   - На самом деле, - вздохнув, поведал я, -  в  Аллюстрию  я  попал  не  по
собственной воле. Я пребывал у себя на родине, в тысячах миль отсюда, и меня
укусил огромный паук. Я потерял сознание, а когда очнулся, то был  уже  там,
по другую сторону этих гор. - И я махнул рукой в ту сторону, откуда пришел.
   Командир остановился и уставился на меня.
   -  Правда?  Стало  быть,  тебя  в  эти  края   забросила   могущественная
чудодейственная сила!
   - Она проявляется при укусах пауков?
   Рыцарь воровато поглядел по сторонам и сказал потише:
   - Я слыхал про таких пауков. Среди них есть даже  Король-Паук  <Намек  на
прозвище   Людовика   XI,   который,   правда,   правил   несколько    позже
предполагаемого времени действия (1461-1483)  и  был  великим  интриганом  в
политике.>, про которого никто толком не может сказать, какой он  -  хороший
или дурной.
   Мне ни с того ни с сего почему-то понравился этот паучий автократ.
   - Где мне разыскать его? Может быть, он смог бы вернуть меня домой?
   О, может быть, мне  удастся  победить  эту  галлюцинацию,  если  я  начну
действовать по ее законам?
   - Этого никто не ведает, и к тому же я не думаю,  что  он  отправит  тебя
домой, поскольку наверняка принес  тебя  сюда,  преследуя  свои  собственные
цели. - Он, прищурившись, несколько  секунд  смотрел  на  меня,  после  чего
вымученно улыбнулся. - Но ты не теряй присутствия  духа!  Может  быть,  сюда
тебя перенес святой!
   Меня пробрала дрожь. В конце концов какая разница, кто меня сюда занес  -
Король-Паук или святой. Все равно предрассудки.
   Все тут насквозь пропитано предрассудками. Так может быть, под моим  умом
рационалиста притаилось суеверное подсознание?
   Командир рыцарского отряда отвернулся и снова заработал ногами.
   - И все же, если ты очнулся в Аллюстрии, кто бы  тебя  туда  ни  перенес,
деяния тебе предстоит свершить именно там. Вероятно, тебе не стоило покидать
эту страну, пусть она и не очень гостеприимна.
   - А может, и стоило, - в тон ему проговорил я. - В конце концов,  никаких
дел от меня никто не требовал. Даже советов мне никто не дал.
   - Не всегда мы сами выбираем себе дороги, - вздохнул рыцарь, наклонился к
ручью и, зачерпнув ведрами воды, выпрямился.
   - А вы? - спросил я. - Вы свою дорогу сами выбрали?
   Он торжественно кивнул, - Мы решили отправиться в Аллюстрию