ее морально,  она  начнет  вспоминать  о  проявленной  в  прошлом
жестокости, и тогда все усилия по ориентации ее самооценки - насмарку.

   Aылое нельзя воротить, и печалиться не о чем.
   Но чашку разбитую склеить возможно вполне.
   Дурные поступки окупятся вдвое хорошими,
   Награда за них полагается тоже вдвойне.

   - Но ешть надежда! - послышался радостный вопль из ямы. - Я могу  кое-што
компеншировать! Пушть я кого  и  погубила,  я  могу  оказать  помошшь  ихним
детишечкам! А уж ежели им захочетша меня поколотить, пушть колотят, лишь  бы
только шнова поверили, што ешть на швете добро, вот как!
   Насчет поколотить - это мне не очень-то понравилось. Ну  да  ладно.  Если
такие мысли придавали ей силы - пускай. Уж  лучше  пусть  представляет  себя
побитой, нежели пылает в огне самоуничижения. Может, доведется  когда-нибудь
снова проходить этими краями -  погляжу,  как  идет  процесс  перевоспитания
злодейки.
   - Каюшь! - заорала Яга. - Гошподь милосердный, шпаши мою душу! Пошли  мне
какие хочешь ишпытания и муки. Только не оштавь меня!
   Где-то вдалеке послышалось что-то вроде вопля  ярости  и  негодования.  Я
огляделся, но никого, кроме ангела, не увидел.
   А ангел улыбался, и притом довольно-таки ехидно.
   - То, Савл, был глас ее демона-искусителя. Ты исцелил  ее  разум,  а  она
спасла свою душу.
   Я таращил на ангела глаза, не в силах вымолвить ни слова.
   Потом я покачал головой. Если это сон, то я уже вполне вписался  в  рамки
законов, этим сном управляющих.
   - Это ладно, - кивнул я. - Но не  лучше  ли  нам  теперь  поторопиться  и
спасти заодно ее жизнь?
   - А стоит ли? Ибо чем дольше проживет она, тем скорее скатится обратно  в
бездну греха.
   Я возмущенно воззрился на ангела, а тот даже не  смотрел  на  меня  -  он
обращался, по-моему, к воздуху по другую сторону от ямы. Я почувствовал, как
покрываюсь гусиной кожей.
   - Истинно говорю, ты прав, - сказал  ангел  не  без  сожаления.  -  Ежели
Господь желал бы прибрать Ягу, нам ни за что не удалось бы спасти ее.
   - Стало быть, раз мы можем ее спасти, - уточнил я,  -  ее  время  еще  не
настало.
   Ангел устремил на меня изумленный взгляд.
   - Ты прав, Савл. Как хорошо ты все  усвоил!  Его  похвала  оставила  меня
равнодушным. На самом деле я это понял давным-давно.
   - Ну и как же мы будем ее извлекать из-под земли?
   - Испробуй стих, - посоветовал ангел.
   - Чушь! - возмутился я. - Нельзя чего-то добиваться пустой болтовней!
   - Чья бы корова мычала! - воскликнул  ангел,  спохватился  и  перешел  на
высокопарную речь: - Не ты ли водворил ее под землю?
   Что тут ответишь. Я зыркнул на него. Всю жизнь ненавидел признавать чужую
правоту.
   Тем не менее ангел был прав. Я вздохнул и, наклонившись над ямой, изрек:

   Eак славно травка зеленеет,
   Сколь бесподобен вид окрест!
   Так пусть бабусей овладеет
   Охота к перемене мест!

   E вот уже Баба-Яга стоит около ямы, изумленно оглядывается, но  изумление
ее тут же сменяется жутким страхом.
   - Это... как  же...  Как  ты  это  шотворил?  -  Стихами,  -  нетерпеливо
отозвался я. - Немножко переделанными классическими стихами. Погоди, ты что,
разве не знакома с законами, правящими в вашей вселенной?
   Она покачала головой, потом затрясла ею, все  быстрее,  быстрее  -  стала
пятиться задом, заслоняться от меня руками.
   - Я жнаю только жаконы добра и жла, и вше! Вот еще новости!
   - А ты-то сама как чудеса творила?
   - Да я-то... прошто говорила жаклинания,  какие  мне  давал  мой  пове...
ишкушитель.
   Ясно. Зубрежка. Попугайское  повторение.  Совпадения  и  ассоциации.  Она
ничегошеньки не понимала в том что творит. Чего же удивляться тому, что  она
тут была мелкой бюрократической сошкой.
   - Есть другие законы, - сказал я. Потом спохватился и добавил: - Но  тебе
они теперь ни к чему.
   - Вот и шлавно. - Ведьма опустила руки. - Мне теперь  нужна  лишь  правда
Божия и вера в него.
   Ни с того ни с сего Яга упала на колени и вцепилась костлявыми пальцами в
мои джинсы.
   - А ведь это ты, мил человек, вожвернул мне веру! Ты ижлечил душеньку мою
от того жла, што в ней накопилошь, от которого она уже лопнуть была  готова!
Ты меня ошвободил, и теперь я могу поштрадать ж? правду и помогать  ближним!
Ой, ну как же я тебе благодарштвую-то, молодой чародей, и как же я тебя, мил
человек, благошловляю. - Тут у нее опустились руки, и она сдавленным голосом
пробормотала: -  Ешли  только  тебе  помогут  благошловления  такой  ужасной
грешницы...
   Я очень обрадовался, когда  старуха  отцепилась.  Понимаете,  терпеть  не
могу, когда в  меня  вцепляются,  -  ну  разве  что  кто-нибудь  молоденький
женского пола и с приятными формами. Да и то мне бывает  не  по  себе.  Пола
ведьма была женского, но уж красавицей ее никак нельзя было назвать, к  тому
же она старилась буквально на глазах.
   - "Твоя душа сияет ярче серебра", - подсказал мне ангел.
   Я испуганно глянул на него. Комплименты - это  одно  дело,  а  чтобы  вот
так...
   Тут я понял: он меня поторапливает.
   - Сам и говори! - огрызнулся я. - Я ни за  какие  коврижки  не  разражусь
такой строчкой.
   - Ш кем это ты, мил человек, ражговариваешь? - поинтересовалась Яга.
   Я посмотрел на нее, быстро перевел взгляд на ангела. На месте.
   - С ним, - ответил я. - Разве ты его не видишь? Старуха посмотрела  туда,
куда я показывал. Гримаса страха перекосила  ее  морщинистое  лицо.  Правда,
страшнее его уже вряд ли могло что-то сделать.
   - Нет, - ответила она. - Там нету никого.
   - Есть, есть, - проговорил я со вздохом. - Только он для тебя невидим.
   - Фамилиар! <Животное (собака, кошка, птица), сопровождающие  ведьму  или
колдуна.> - испуганно каркнула Яга.
   - Нет, ангел, - быстро ответил я  и  принялся  импровизировать,  стремясь
закрепить достигнутые позиции. - У тебя тоже есть свой ангел, и он...
   - "Она", - поправил меня мой ангел.
   - "Она", - согласился я. Может быть, квакеры правы? - Она не  спускает  с
тебя глаз.
   Яга принялась вертеть головой,  всматриваться.  Страх  на  ее  физиономии
сменился изумлением.
   - И ты видишь ее?
   - Нет, - ответил я. - Но она здесь.
   - И она сейчас очень счастлива, - оповестил меня мой ангел.
   - И сейчас она очень счастлива, - сказал я Яге.  -  И  ты  ее  больше  не
огорчай, хорошо?
   - О, я не буду, не буду ее  огорчать!  -  Бывшая  ведьма  отвернулась  и,
сделав шаг, прокричала: - Будь благошловен, невидимый ангел, я тебя  никогда
не огорчу, не ражочарую! Не  покидай  меня,  дай  мне  шилушки,  потому  што
предштоят мне тяжкие ишпытания! - Она обернулась и обратилась ко  мне:  -  А
тебя, мил человек и могучий чародей, штану я поминать в молитвах, потому что
ижлечил ты мою душу!
   Я поежился, но сумел-таки изобразить на лице улыбку.
   - Отплати благодарностью другим людям, - посоветовал я Яге. - Не  так  уж
много времени у тебя осталось. Поспеши.
   - Пошпешу! Ох, пошпешу! - спохватилась она и вприпрыжку помчалась вниз по
склону холма, что-то напевая.
   Я поморщился. Певица из нее была никудышная.
   - Учитывая скорость, с которой она старится, - пробормотал я, - боюсь, ей
и до подножия холма не добежать.
   - Даже если она умрет, она останется на  пути  в  Небеса,  -  сказал  мой
ангел. - И ее ангел-хранительница также благодарит тебя.
   - Передай ей, что благодарить меня не за что. - Я обернулся  к  ангелу  и
нахмурился. - Значит, у ангелов тоже существует понятие пола?
   - О нет, - ответствовал ангел. - Но вам, людям,  так  проще  представлять
нас. Вы называете это "идентификацией" и "воображением". Лучше назовите  это
"родом".
   - Ах, идентификация! - Я взглянул на ангела, и до меня дошло то,  что  до
сих пор не давало мне покоя. Так вот почему  ты  все  время  упорно  избегал
говорить "ты" и "тебя"?
   - Да, ибо так ты лучше бы понял меня.
   - Понял? Вот теперь понял. Вот дела... Ты хочешь, чтобы я идентифицировал
себя с тобой, слился с тобой! Послушай, да ведь, по идее, я и видеть тебя не
должен!
   - Ты позвал меня! - напомнил мне ангел.
   - А Яга не позвала, потому и  не  увидела  своего  хранителя?  Это  с  ее
ангелом ты спорил около ямы?
   - Да, с ее ангелом-хранителем, - кивнул ангел.  -  Ты  нынче  осчастливил
троих.
   - Троих? - Я оглянулся и сдвинул брови. - Я пока насчитал двоих. Ягу и ее
ангела-хранителя. И то это ты говоришь.
   - Нет, троих ты осчастливил, - торжественно возгласил ангел.  -  Причисли
еще и меня. Ты нынче сыграл на стороне ангелов, Савл.
   Спрашивается, почему бы мне не задрожать от страха? Ну с какой стати  мне
было раскрывать рот и, брызгая слюной, возражать:
   - Ничего подобного! Я просто совершил нечто, что оказалось вам на пользу,
и то лишь потому, что другого выхода не было! Сомневаюсь,  что  в  следующий
раз я поступлю так же! Если опять придется выбирать, сделаю так, как  считаю
нужным. Даже если по вашим законам выйдет,  что  я  сыграю  на  руку  другой
стороне!
   Лик ангела стал испуганным, смущенным.
   - О, нет, нет! Не совершай греха только из-за того, что  я  сказал  тебе,
что ты - на стороне ангелов!
   - Ну, не потеха ли! - язвительно отметил  я.  -  Учитывая,  кто  мне  это
говорит! Так вот, если что-то покажется мне правильным, я сделаю  это,  даже
если окажусь не на вашей стороне - однако не беспокойся: я не стану убивать,
красть и насильничать. Не сверну с дороги и не сделаю ничего такого, что  ты
считаешь дурным.
   И я повернулся на каблуках и зашагал прочь. -  А  ты  солгал!  -  крикнул
ангел мне вослед. - Уже самой этой речью своей солгал.
   - Вот видишь? - бросил я через плечо. -  Я  уже  приступил  к  выполнению
обещаний...

Глава 4

   Итак, я миновал наблюдательный пункт Яги и продолжил подъем. Куда я  шел?
Я сам этого не знал. Просто хотел как можно  скорее  выбраться  из  владений
бывшей ведьмы. А заодно, если повезет, и из этой массированной галлюцинации.
А может,  найду  Мэта...  Наконец  я  добрался  до  перевала.  Внизу  лежала
погруженная в тень долина - там сгущались сумерки. Я даже разглядел какие-то
огоньки - наверное, кто-то разжигал костры. А может  быть,  очаги  в  домах?
Изобрели ли здесь уже дымоходы?
   А потом я посмотрел вдаль и увидел самый  восхитительный  в  своей  жизни
закат. Хотя нет - тот, на Великих Равнинах,  был  красивее.  Но  на  Великих
Равнинах окрестности состоят большей частью из  небес.  Тут  же  я  забрался
довольно высоко в горы, неплохо видел небо, но все же не так, как  оно  было
бы видно на равнине. Все кругом стало розовым и золотистым -  каждая  горная
вершина. А вершин было великое множество. Куда же меня занесло? В Пиренеи? В
Альпы? Да Европа ли это вообще?
   Да и Земля ли?
   Эта мысль меня так потрясла, что мне уже было не до заката. Я  повернулся
к ущелью, ведущему через горы, оценил высоту его гранитных уступов и  понял,
что очень хочу миновать его до темноты. Я ускорил шаг.  Топая  по  тропе,  я
время от времени поглядывал вверх. Из исторических книжек мне было известно,
что горцы ревностно охраняют принадлежащие им территории. И  еще  я  слыхал,
что для этого у них имелись веские причины. Но если за мной и наблюдали, то,
видимо, решили, что бояться меня нечего. По  дороге  я  увидел  единственное
живое существо, и существо это оказалось горным козлом. Он  некоторое  время
глядел на меня, потом  скакнул  в  тень  и  исчез.  Красивое  животное,  но,
учитывая все пережитое за день, оно показалось мне призраком.
   Шел я шел и наконец добрался до конца  прохода,  гадая,  что  же  я  буду
делать один-одинешенек в чужой стране, да еще темной-претемной ночью.
   И как же я обрадовался, когда увидел внизу походные костры.
   Совсем рядом - и точно походные, потому что подле костров  стояли  не  то
шатры, не то палатки. Однако галлюцинация продолжалась. Люди у костров  были
в доспехах и белых плащах. Неподалеку ржали привязанные першероны.
   Я вздохнул, расправил усталые плечи и продолжил спуск с горы.
   Один из молодых воинов заметил меня и крикнул:
   - Чужой!
   Он выхватил меч,  как  мне  показалось,  размером  с  Эйфелеву  башню,  и
требовательно спросил меня:
   - Друг или враг?
   - Либо тот, либо другой, - выдохнул я. - Выбери сам.
   Воин нахмурился. Такого ответа он явно не ожидал. Но  тут  его  соратники
побросали дела и потянулись к нам. Такого количества собранной в одно  место
стали я не видел с тех пор, как ехал по мосту "Золотые ворота".
   - Назови себя, - потребовал один из старших воинов. А ведь  именно  этого
мне делать не хотелось.
   - Савл Делакруа Бременер, - с трудом выговорил я.
   - Савл Делакруа? - Сдвинув брови, рыцарь оглянулся на товарищей. - Назван
в честь царя или апостола, одного из двенадцати.
   - Но Павел не был в числе двенадцати, - возразил один из рыцарей. - Он не
был знаком со Спасителем.
   - Имя все равно славное, - сказал другой и тут же уступил дорогу высокому
широкоплечему  мужчине  с  растрепанными  и   слипшимися   волосами.   Кожа,
обтягивающая  его  физиономию,  казалась  выдубленной,  челюсти   по   форме
напоминали тиски. На всякий случай я решил, что это командир.
   Он смерил меня взглядом и произнес:
   - Одеяния у него странные, однако он не вооружен и без лошади. Вряд ли он
дворянин, скорее деревенщина. - С этими словами командир отвернулся и махнул
рукой. - Пусть остается, но будет  работать  -  таскать  воду  и  дрова  для
костра. - Метнув в меня огненный взгляд, он добавил: - Приглядывайте за ним,
ребята. А ты принимайся за работу.
   Приказ, стало быть? На самом деле мне хватило и  "деревенщины",  и  того,
что мне поручили черную работу, но доканал меня именно приказ.
   - Сам таскай! - злобно огрызнулся я. - Я, может, и простой человек, но не
слуга, и к тому же джентльмен, то есть дворянин.
   В принципе так оно и было: ведь я как-никак был ученым. По их понятиям  -
дворянином.
   - Ого! - В глазах командира вспыхнул  лукавый  огонек.  -  Ну,  тогда  ты
должен быть дворянином-воином, поскольку других не бывает!
   Просто восторг. "Джентльмен". Ведь  это  значит  мягкий,  нежный,  тонкий
человек. И - воин? Но как ни странно, мысль эта мне приглянулась.  Я  вообще
любитель соединять противоречащие друг другу  понятая.  Лицемерие.  Это  кто
лицемер? Я? Нет, увольте. Я всегда называю вещи своими именами.
   - Но он точно не рыцарь, ведь при нем нет меча  Эй,  Жильбер,  ты  хочешь
стать рыцарем - так покажи себя! Сразись за меня с этим незнакомцем, испытай
его!
   Я  был  потрясен.  Ко  мне  шагнул,  улыбаясь,  юноша,  почти  подросток.
Подросток? А макушка лысая.
   - Да у тебя тонзура, - отметил я.
   - Как у всех монахов, - согласился юноша.
   - Но ты же рыцарь!
   - Всего лишь сквайр. - И он презрительно скривился, словно мое невежество
было для него оскорбительно. - Я еще недостоин того,  чтобы  дать  рыцарский
обет. Ты драться будешь или языком трепать?
   Ладно. Стало быть, и монахи здесь не такие, как у нас. Я встал  в  боевую
позу каратэ: описал руками круг и приготовился к тому, чтобы  либо  отразить
удары рыцаря, либо самому нанести рубящий удар.
   - Я готов, - сказал я.
   Юноша, выпучив глаза, следил за моими действиями. Потом сдвинул  брови  и
сделал выпад.
   Движения его были хрестоматийными - их можно было просчитать.  Я  отлично
заметил полшага левой вперед, однако уклоняться не стал. Решил проверить, на
что способен этот мальчишка.
   Он ударил, и ударил сильно. Пожалуй, это было похоже на то, как ломятся в
открывающуюся дверь. Потом по-медвежьи обхватил  меня  руками  и  приподнял.
Такого мне не случалось переживать со времен школьных потасовок. Грубо.
   Грубо, да, но эффектно. Парень оказался силачом. Итак, он поднял  меня  и
швырнул наземь. А все, кто окружил  место  нашего  поединка,  веселились  от
души.
   В воздухе я успел развернуться и приземлился на бок,  после  чего  рывком
вскочил на ноги. Парнишка, ухмыляясь, надвигался на меня. Но на этот раз я в
последнюю секунду увернулся.
   - В тот раз я тебе дал фору, -  оповестил  я  противника.  -  Теперь  моя
очередь.
   Моя дерзость ему пришлась не по вкусу. Он развернулся и бросился ко  мне.
Я ухватил его за руку, вывернул ее, выставил  бедро  и  крутанул  парня.  Он
взлетел вверх, а потом шмякнулся на землю. Я понял, что технике  приземлении
он не  обучен,  поэтому  не  выпустил  его  руку  и  сделал  так,  чтобы  он
приземлился на бок и не слишком  ударился.  Рыцари  недовольно  заворчали  -
конечно, им такой исход был не по нутру. Я отпустил руку парня, тот  вскочил
на ноги. Лицо у него побагровело, глаза бешено сверкали.
   Отлично. Разозлился? Значит, будет делать ошибки.
   Только теперь он не бросился на меня. Ему хватило ума не совершать одну и
ту же ошибку дважды. Он встал в боевую стойку, закрылся руками и стал ждать,
не раскроюсь ли я.
   Я решил подыграть ему.  Опустил  руки,  упер  их  в  бока  и  притворился
донельзя измученным.
   Сработало. Конечно же, он  нанес  удар.  И  решил  сбить  меня  с  ног  -
подставить подножку. А я врезал ему по плечам и  отпрыгнул  назад.  Парнишка
просто взбесился. Он бросился за мной, пытаясь ухватить меня под  колени,  -
ну совсем как ослик, бегущий  за  морковкой,  которую  перед  ним  несут  на
веревочке. Два шага - и вот он уже передумал. Руки его  потянулись  к  моему
паху и предплечью. Собрался, стало быть, положить меня на  лопатки.  Значит,
сейчас  распрямится.  Я  точно  рассчитал  шаг   назад,   и   стоило   парню
распрямиться, как я ухватил его за  тунику,  приподнял,  сделал  подножку  и
хорошенько стукнул. Он упал - на этот раз ударившись  сильнее,  поскольку  я
ничего не предпринял, чтобы смягчить его падение. Парень поднялся  на  ноги.
Глаза его метали молнии. Он размахнулся и нацелил кулак мне в лицо.
   О, так он собрался побоксировать! Я заблокировался, кулак  угодил  мне  в
плечо, и удар потерял силу. Правда, я почувствовал боль в суставе, но вполне
терпимую. Мои ответный удар - и голова парнишки запрокинулась  назад.  Левую
руку я согнул в локте, распрямил пальцы и врезал ему прямехонько в солнечное
сплетение ребром ладони. Весь боевой дух из парня разом вышибло. Он сложился
пополам, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.  Я  понял,  что
выиграл поединок, можно было расслабиться и отдохнуть. Но не скажу, чтобы  я
испытывал удовлетворение. На самом деле я  терпеть  не  могу  драться,  бить
кого-то, а особенно ребят, которые не могут ответить мне. Я зашел  парню  за
спину и принялся потирать его спину и бока. Стоявшие кольцом  рыцари  издали
недовольный вопль, но здоровяк поднял руку, призывая к спокойствию.
   - О нет! Он просто хочет  оказать  помощь  пораженному  врагу.  -  Рыцарь
посмотрел  мне  в  глаза.  -  Довольно,  добрый  человек.  -   Позволь   нам
позаботиться о Нем. - Нет, - покачал  я  головой.  -  Боюсь,  вам  незнакома
техника массажа. Я ударил его, я его и приведу  в  порядок.  -  Тут  Жильбер
хрипло задышал. - Ты пришел в себя?
   - Не помру, - выдохнул парень. - А ты отличный воин.
   - Просто учился этому немного, - объяснил я ему.  -  А  ты  очень  силен,
знаешь?
   - Видно, мало тут одной силы, - простонал Жильбер.
   - Это верно.
   Я сжал его руку и потянул на себя. Он поднялся на  ноги.  Да,  бицепсы  у
Жильбера были что надо, и правильно я делал, что старался не подпускать  его
к себе. И хорошо, что он, обхватив  меня,  сразу  же  швырнул.  Если  бы  он
продолжал меня "обнимать" - мне бы конец пришел.
   - Ты храбро сражался, - подбодрил Жильбера  командир  и  дал  знак  двоим
воинам. - Уведите его.
   Воины подхватили юношу под  руки  и  увели.  Те,  что  стояли  кружком  и
наблюдали за нашей схваткой, вернулись к  брошенным  делам,  не  переставая,
впрочем, оживленно обсуждать ее. Я  заметил  несколько  опасливых  взглядов,
брошенных на меня, но враждебности в глазах рыцарей не обнаружил.
   Я вздохнул. Старая история. Победи в паре-тройке драк,  и  ты  уже  свой.
Неужели настоящего мужчину красят то