о важнее - сами варвары теперь понимают, что  их  можно  одолеть,  что  их
древнее божество не может всегда даровать им победы. Теперь  они  не  станут
атаковать настолько самоуверенно.
   Военачальник понимающе запрокинул голову.
   - Но вы не надеетесь на то, что их хан станет  ждать  прибытия  Тафы  ибн
Дауда и других эмиров.
   - Я думаю, что как только его разведчики сообщат ему о приближении нашего
подкрепления, он снимет осаду и тронется к Иерусалиму, - сказал Сулейман.  -
Но у Тафы имеются собственные разведчики, и он  встанет  лагерем  у  Святого
Города до прибытия туда войска хана.
   - Тогда мы атакуем врагов с тыла, и они  окажутся  зажатыми  между  двумя
армиями! - усмехнулся военачальник. - Славно задумано, мой  повелитель!  Да,
мы еще можем победить в этой войне!
   - Можем, - нахмурившись, кивнул калиф. - Но нам нужно  подумать  о  нашей
стратегии для того, чтобы и далее противостоять такому числу врагов.  Позови
моих чародеев, эмир, и пусть муэдзин призовет правоверных к намазу. Нам есть
за что возблагодарить Аллаха.

***

   - Не давай ему болтать, - предупредил кто-то голосом, в котором  слышался
акцент, смутно напоминавший пакистанский. - Он ведь колдун как-никак.
   - Да мало  он  на  колдуна  смахивает,  -  проговорил  кто-то  другой  на
просторечном меровенсском - надо сказать,  очень  и  очень  просторечном.  -
Больше похож на солдата-наемника, шастающего в поисках работы.
   - Я тебе говорю: он не тот, кем кажется!
   - Да как же колдун не заметил бы нас, когда мы  выскочили  из-за  кустов?
Как бы он мог не услыхать, что мы к нему бежим со всех ног?
   - Так вышло потому, что я и сам кое-что соображаю  в  колдовстве,  вот  и
произнес заклинание, призванное скрыть наше приближение, - проворчал  азиат.
- Покрепче рот ему завяжи, а не то я произнесу другое заклинание да проверю,
вправду ли с его помощью можно превратить человека в жабу!
   Вонючая тряпка, которой был завязан рот Мэта, затянулась крепче. Она была
настолько  вонючая,  что  из  состояния  полузабытья  он  тут  же  пришел  в
сознание.., и обнаружил, что у него страшно болит голова. Давненько его  так
сильно не били по затылку.
   Удар был сокрушителен...
   Мэт мысленно выругал себя за то, что не уделял должного внимания слежению
за окрестностями. Тот факт, что его  враг  закамуфлировал  свое  приближение
колдовскими  чарами,  Мэта  нисколько  не  извинял.   Более   того   -   это
обстоятельство было вовсе не в его пользу: он обязан был предвидеть действие
злых чар  в  округе.  Но  ему  никак  не  могла  прийти  в  голову  мысль  о
необходимости бдительности на фоне столь  безмятежного  пейзажа  собственной
страны. Еще в лесу можно было бы  опасаться  нападения  разбойников,  но  уж
никак не на открытой местности.
   А уж  это  означало,  что  эта  парочка  была  намеренно  послана,  чтобы
перехватить его. Мэт внимательнее  пригляделся  к  иноземцу.  Тот  вовсе  не
выглядел таким уж законченным  азиатом.  Ну,  черные  волосы,  ну,  смуглая,
оливковая кожа,  но  такая  внешность  была  у  трети  населения  Меровенса,
особенно - на юге страны, ближе  к  Срединному  Морю.  И  все  же,  судя  по
акценту, мерзавец был родом из  других  земель,  и  тут  возникал  маленький
вопрос: каким образом он и его  напарник  разыскали  Мэта  и  откуда  вообще
знали, где его искать. Но тут снова навалилась  головная  боль,  и  Мэт  был
вынужден отложить раздумья над этим вопросом на будущее. Что хуже всего, Мэт
не знал, где находится и почему его то и дело  то  поднимает,  то  опускает.
Из-за  непрерывного  покачивания  его  желудок  взбунтовался.  Мэт  отчаянно
пытался справиться с тошнотой, но это у него неважно  получалось  с  вонючим
кляпом  во  рту.  Однако  у  Мэта  не  было  положительно  никакого  желания
захлебнуться собственными рвотными массами.
   Он чуть-чуть приоткрыл один глаз и, к собственному изумлению, увидел  под
собой доски. Тут дощатую поверхность качнуло, Мэт  перекатился  на  спину  и
увидел невысокие поручни и мачту. Затем поверхность, на которой  лежал  Мэт,
снова качнуло. Перекатившись на бок, Мэт окончательно убедился  в  том,  что
находится на каком-то суденышке и  что  качка  объясняется  тем,  что  лодка
поднимается и опускается на волнах.
   Он стал гадать, куда  его  везут.  Так  или  иначе,  он  обязан  был  это
выяснить. Тому волшебству, которым он владел, а именно - чтению стихов, были
двойной помехой головная боль и кляп  во  рту.  Пока  он  мало  на  что  был
способен. Вот когда боль отступит - другое дело:  Мэт  по  опыту  знал,  что
возможно  произнести  несколько  заклинаний  и  в   уме,   если   хорошенько
сосредоточиться. Но даже невзирая на отчаянность его положения, он  не  смог
избавиться от любопытства. Можно было не сомневаться:  его  похитили,  и  он
начал гадать, зачем и почему.
   - Ну и долго же ты спишь, - насмешливо проговорил мяукающий голосок.
   Мэт чуть-чуть повернул голову и увидел  Балкис.  Светло-коричневая  кошка
лежала рядом с  ним  и  безо  всякого  удовольствия  его  разглядывала.  Мэт
извиняющеся пожал плечами.
   - Если ты такой могущественный чародей, - с упреком проговорила кошка,  -
так освободи себя от уз! И вызволи нас отсюда!
   Мэт на миг задумался и покачал головой.
   - Нет? - изумилась Балкис. - Ради всего святого, скажи, почему - нет?
   Мэт попытался приподнять правую  руку  и  обнаружил,  что  вместе  с  ней
приподнялась левая. Руки у него были связаны. Он указал ими на солнце.
   Балкис, наморщив лобик, проследила за его взглядом.
   - Солнце? И что?.. О!.. Мэт кивнул.
   - Хочешь сказать, что они везут нас туда, куда мы и хотели  попасть?  Мэт
кивнул.
   - Ну а если они пожелают убить тебя? - прищурилась Балкис. - Что тогда?
   Мэт, невзирая на кляп,  сумел  усмехнуться.  Балкис  верно  поняла  смысл
морщинок, образовавшихся в уголках его глаз, и поежилась.
   - Да ты, как я погляжу, очень уверен в себе. На самом деле Мэт  вовсе  не
был так уж в себе уверен, но тем не менее кивнул.
   - А не надежнее ли было бы продолжить путь без сопровождения?
   Мэт приподнял руки и указал на свое ухо. Кошка вытаращила глаза, не поняв
смысла этого жеста, но вскоре проговорила:
   -  Ты  надеешься,  что  сможешь  что-то  узнать  о  наших  врагах  из  их
разговоров? Мэт снова кивнул.
   - Это очень-очень опасно, - заявила Балкис, поднявшись на лапки. - И я не
желаю иметь с этим ничего общего!
   С этими словами она удалилась, подняв  хвост  на  манер  восклицательного
знака.
   Но Мэт понимал, что она останется с ним. В конце концов,  как  иначе  она
смогла бы обучиться тому волшебству, которым  он  владел?  Кроме  того,  они
находились в лодке, а насколько знал Мэт, кошки плавать не умеют.
   Ближе к  середине  дня  Мэта  накормили  и  дали  ему  попить.  При  этом
здоровяк-меровенсец встал возле  него  с  поднятой  для  удара  дубинкой,  а
иноземец вынул из его рта кляп, пообещав;
   - Скажи только слово - и мой товарищ снова даст тебе по башке дубинкой  -
мало не покажется.
   Мэт кивнул в знак понимания и стал есть,  работая  руками,  связанными  в
запястьях. Попробовав  еду,  он  застонал  от  удовольствия,  а  затем  стал
сопровождать довольными звуками  каждую  съеденную  ложку.  Правда,  к  этим
сладким постанываниям примешивались согласные, а все вместе  изданные  Мэтом
звуки сложились вот во что:

   J'attends quelq'un qui parle
   Et les comprends,
   Malgre la lange
   Dans ceux qu'ils repondes!

   Что в переводе с французского приблизительно означало:

   Если слушать хорошо
   И не отвлекаться,
   Можно в каждом языке
   Сразу разобраться.

   - А вроде на слова похоже было,  -  подозрительно  проговорил  верзила  с
дубинкой.
   Иноземец кивнул, прислушался к  очередному  довольному  стону,  изданному
Мэтом, и покачал головой:
   - Я такой речи никогда не слыхал.
   И это  было  чистой  правдой,  поскольку  французский  язык,  на  котором
разговаривали в родном мире Мэта, значительно отличался от  того  языка,  на
котором говорили в Меровенсе. Между тем заклинание сработало недурственно, в
чем Мэт и убедился, как только  иноземец  что-то  негромко  пробормотал.  На
самом деле, поняв смысл сказанного иноземцем, Мэт даже немного  огорчился  и
понадеялся на то, что этих слов не поняла кошка. Хотя.., смутить кошку - это
еще надо постараться.
   Как только Мэт покончил с едой, ему снова вставили  в  рот  кляп,  а  его
самого крепче привязали к мачте. Длины веревки,  которой  он  был  привязан,
хватало ровно  настолько,  чтобы  он  мог  добрести  до  кормы  и  совершить
естественные отправления. Для того чтобы  сделать  это,  Мэту  волей-неволей
пришлось подняться на ноги, и тут он понял, что суденышко  плывет  по  реке.
Географические познания подсказали Мэту, что это  за  река,  и  его  догадка
подтвердилась несколько дней  спустя,  когда  лодка  причалила  к  берегу  в
Плейамере, самом крупном из южных портов Меровенса.
   Первое, на что обратил внимание Мэт, было увеличение числа речных  судов.
Мимо проплывали небольшие парусные лодки - по крайней мере он видел верхушки
их парусов, слышались крики и ругательства на  предмет  того,  чтобы  кто-то
кому-то дал проплыть. Между  прочим,  в  свое  время  Мэт  в  этом  мире,  в
некотором роде, "изобрел" румпель - кормовое весло, но здешние мореплаватели
слишком медленно осваивали это нововведение. Точно так же они пока не видели
особого смысла в треугольных парусах. Чем больше Мэт видел мачт вокруг,  тем
сильнее становился шум. Наконец борт лодки ударился о причал. Кругом торчали
оголенные мачты и разносилась какофония разноязыких голосов - люди  кричали,
ругались, выкрикивали названия  своих  товаров.  Улавливая  смысл  некоторых
слов, Мэт  искренне  сожалел  о  том,  что  не  отменил  свое  переводческое
заклинание.
   Азиат и верзила-меровенсец отвязали Мэта от мачты  и  рывком  подняли  на
ноги. Что-то острое уткнулось Мэту под ребра. Азиат прошипел:
   - Один неверный шаг - и я проткну тебе селезенку. Мэт сделал первый шаг и
покачнулся - более или менее естественно.
   - Вот так, вот так. С минуту-другую тебе придется привыкать к тому, что у
тебя снова есть ноги, - презрительно фыркнул азиат. - Но все равно:  запомни
то, что я тебе сказал.
   Мэт шагал осторожно и так медленно, как мог. Он  хотел,  чтобы  у  Балкис
появилась возможность последовать за ним. Кошка явно поняла его замысел. При
удобном стечении обстоятельств она могла бы превратить веревки, которыми был
связан Мэт, в мышей, и распугать их.
   - А я думал, мы должны были его кокнуть, - проворчал верзила.
   - Должны были, - кивнул азиат. - Но почему бы за его счет не  поживиться,
если  есть  такая  возможность?  Покуда  мои  повелители  ни  разделаются  с
ливанским калифом, его галеры  будут  бороздить  волны  Срединного  Моря,  а
капитанам  галер  всегда  нужны  рабы-гребцы.   Так   почему   бы   нам   не
подзаработать? Так или иначе, он скоро  подохнет,  как  только  окажется  на
одном из этих кораблей.
   По спине у Мэта побежали мурашки, но он  сделал  вид,  словно  ничего  не
слышал.
   Избранная  захватчиками  Мэта  галера  оказалась  купеческой.  Ее  хозяин
действительно выглядел так, словно  портом  приписки  его  судна  был  город
Триполи, а занятием - честная торговля. В ухе купца сверкала серьга  в  виде
большого золотого кольца,  а  голова  была  повязана  вместо  тюрбана  ярким
шарфом. Он был одет в  жилет,  наброшенный  на  голое  тело,  и  просторные,
широкие штаны  до  колен.  Ливанец  осклабился,  шевельнув  пышными  черными
усищами, и сказал:
   - Собираетесь продать мне мужика с кляпом во рту? А кто он  такой?  Финн,
что ли?
   - Финн? - нахмурившись, переспросил азиат. А меровенсец быстро нашелся:
   - Финн, финн, да  еще  и  колдун  вдобавок,  как  вся  ихняя  порода!  Не
развязывай ему рот, а не то он наколдует бурю, и тогда твоя галера потонет!
   - А на что он мне тогда сдался? - пожал плечами купец-капитан.
   - На то, что он жутко сильный. Погляди, какие у него плечищи, какая спина
широкая! Ты только следи, чтоб у него рот  был  завязан,  и  он  знаешь  как
работать будет!
   - Так у меня на судне свой чародей имеется. Управимся с ним, - согласился
капитан. - Даю вам за него пятьдесят дублонов.
   Мэт удивился, услышав название испанской монеты, но  догадался,  что,  по
всей вероятности, эта валюта служила стандартным средством обмена  по  всему
Срединному Морю. В конце концов, не так далеко они находились от Ибилии.
   - Пятьдесят?! - запротестовал азиат. - Да он на две сотни тянет!
   - Ну, может, семьдесят пять...
   Мэт слушал, как азиат и ливанец торгуются.  Азиат  расхваливал  различные
достоинства своего пленника, набивая  цену,  а  капитан  пытался  сбить  ее,
указывая то на старые шрамы Мэта, то на обгорелую на солнце  кожу.  В  конце
концов он был продан  за  девяносто  четыре  дублона  и  флягу  бренди,  что
повергло его в большое уныние. Он полагал, что стоит дороже.
   Азиат и меровенсец проворно удалились, но Мэт успел заметить,  как  нечто
маленькое, пушистое и коричневое, петляя под  ногами  у  людей,  устремилось
следом за ними. Мэт гадал, вернется ли Балкис обратно, а если вернется - что
она ему поведает.
   Но тут капитан дал ему подножку и распорядился:
   - А ну-ка, Розандри! Завяжи ему язык по-своему, чтобы кляп этот выкинуть!
   Над Мэтом склонилось лицо, столь густо покрытое морщинами,  что  за  ними
почти не было  видно  рта  и  глаз.  Ястребиный  нос,  тонкие  губы...  Губы
разжались, стали видны редкие желтоватые зубы. Мэт был  готов  поклясться  в
том, что этот человек знался с табаком.
   - Ну, что мы тут имеем? - Розандри наклонился поближе и уставился на Мэта
в упор. Мэт понял, что берберское колдовство не избавляет от близорукости. -
Ручки у нас нежные, тяжелая работа им неведома.
   - Научится, не бойся. Ты давай-ка, язык ему завяжи!
   - Это мы запросто, - фыркнул Розандри и бросил шепотку какого-то  порошка
в кувшин, стоявший у него под ногами. Затем он что-то проговорил нараспев на
своем языке, но Мэт, благодаря  действию  переводческого  заклинания,  смысл
произнесенных слов уловил. Цель колдуна состояла в том, чтобы Мэт,  сохранив
способность шевелить губами,  остался  бы  немым.  Язык  его  при  этом  мог
помогать ему при глотании, но никак - для артикуляции звуков.  Уже  по  мере
того, как колдун читал заклинание, Мэт ощущал, как  деревенеет  его  язык  -
так, будто ему вкатили порядочную дозу новокаина.
   Розандри завершил чтение заклинательного  стишка,  победно  осклабился  и
сказал:
   - Можете вынуть кляп.
   Капитан кликнул матроса, и тот, держа над  головой  Мэта  занесенный  для
удара ятаган, кинжалом перерезал тряпку, которой был завязан  его  рот.  Мэт
разжал губы, сжал их и решил, что, невзирая на вонь гниющей рыбы,  пахнет  в
порту просто-таки божественно.
   - Как тебя звать?  -  требовательно  вопросил  капитан.  Мэт  решил,  что
осторожность не  повредит,  однако  при  попытке  произнести  словосочетание
"Вильям Шекспир" у  него  возникли  большие  сложности  -  это  имя  звучало
престранно при полном отсутствии согласных. Мэт вытаращил глаза.  Заклинание
Розандри сработало, и еще как! Колдун радостно заперхал.
   - А может, он притворяется, - опасливо  предположил  капитан  и  наступил
Мэту на ногу.
   Мэт взвыл от боли и развернулся к капитану, вопя:
   - Ах ты, скотина! Вали к себе в Триполи, а  не  то  я  натравлю  на  тебя
морских пехотинцев!
   Увы,  с  уст  его  сорвались  только  гласные   звуки   -   нечто   вроде
модулированного воя. Мэт в ужасе замер.
   Капитан расхохотался.
   - Славная работенка, Розандри, очень  даже  славная!  Тащи  его  в  трюм,
Хаким, да прикуй цепью к веслу.  Поторопись,  я  хочу  с  вечерним  приливом
отбыть к Порт-Саиду!
   Единственное, чем утешал себя Мэт, когда матрос тащил  его  по  палубе  к
трюму, так это тем, что, невзирая ни на что, ему предстоит продолжить путь в
нужном направлении. Тяжелая работа его не пугала - даже неплохо было немного
потренироваться. А в Египте он мог бы удрать с корабля.
   Хаким приковал его к веслу пятифутовой цепью и сказал:
   - Греби, как гребут другие, и тогда, когда они гребут, а не  то  получишь
веслом по шее!
   С этими словами, полными сочувствия и ободрения, он удалился  по  проходу
между скамьями, на ходу низко пригибаясь, поскольку до потолка было всего-то
четыре фута. Вскоре Хаким, выбравшись на палубу через  люк,  исчез  в  мире,
наполненном солнцем и свежим воздухом.
   Мэт подумал о том, что капитану следовало бы освоить  кое-какие  принципы
приточно-вытяжной вентиляции, и стал гадать, так ли мерзко он будет пахнуть,
как остальные гребцы, к тому времени, когда галера доберется до  Порт-Саида?
Он огляделся по сторонам, различил в полумраке людские силуэты. "Неужели,  -
подумал  он,  -  такие  здоровяки,  как  эти  гребцы,  могут  терпеть  такое
унижение?"
   А  потом  взгляд  его  вдруг  встретился  со  взглядом  пары   светящихся
желтоватых глаз, и в трещинку в борту корабля скользнуло стройное коричневое
тельце.
   - Уж мог бы придумать способ поудобнее,  чтобы  двигаться  на  восток,  -
ворчливо  проговорила  Балкис,  а  когда  Мэт  встревоженно   посмотрел   на
окружавших его со всех сторон рабов, добавила:
   - Не бойся, я их усыпила, да и не слишком-то сильно они нуждались в  моей
помощи.
   Мэт решил, что ему досталась очень способная ученица.
   - Не можешь разговаривать? - встревоженно осведомилась кошка.
   Мэт покачал головой и издал несколько воющих  звуков,  дабы  подтвердить,
что это так и есть.
   - Это не очень хорошо, - недовольно поежилась кошка. - Ну а интересно  ли
тебе, куда направились те, у кого ты был в плену?
   Мэт кивнул, и глаза его сверкнули в полумраке при мысли об отмщении.

Глава 7

   - Они ушли, каждый своей дорогой, - сообщила Балкис. - Когда они пришли в
таверну, иноземец отдал верзиле половину денег, полученных  от  капитана,  и
теперь эти денежки наверняка преобразились  в  эль,  который  этот  мерзавец
залил себе в глотку.
   Мэт согласно кивнул. Такой тип людей был ему хорошо знаком. Но вот что за
прошлое было у этой кошки? Он вопросительно вздернул брови.
   -  Иноземец  долго  пробирался  по  закоулкам,  пока  не  нашел  какой-то
подвальчик. Он постучал в дверь, произнес несколько слов на  своем  дурацком
языке, и его впустили, - продолжала Балкис. - Пока дверь не захлопнулась  за
ним,  я  успела  услышать  за  ней  мужские  голоса,  что-то  нестройно,  но
торжественно распевавшие. Я проскользнула в щель между  досками,  спустилась
по ступенькам и  очутилась  в  чем-то  наподобие  языческого  храма,  тускло
освещенного плошками с крошечными фитильками. Ну, то есть  я  так  подумала,
что это храм, но идола я там никакого не  увидела,  а  увидела  только  нишу
вроде пещерки в дальней стене, куда не падал свет. Там было черно, как самой
темной  ночью.  А  люди,  которые  там  собрались,  все-таки  не   молились,
обратившись к этой нише. И вообще, все они были очень странные. Трое из  них
были в темно-синих балахонах, на одном был  высоченный  колпак,  а  у  двоих
головы были повязаны.  Позади  них  я  разглядела  еще  с  десяток  человек,
стоявших на коленях. Одни  из  них  выглядели  упитанными  и  процветающими,
другие - тощими и нищими, одни - грубыми, другие - изнеженными, у одних руки
были мягкие, у других натруженные. Большинство из них, как  мне  показалось,
были матросами или когда-то ими были. Почти  все  были  похожи  на  капитана
этого корабля и того иноземца, что продал тебя ему.
   Мэт скривился. Судя по рассказу  Балкис,  выходило,  что  верховный  жрец
варваров ухитрился открыть филиал языческого святилища в  Меровенсе,  и  это
Мэту вовсе не пришлось по сердцу.
   Корабль качнулся,  рабы  проснулись,  Балкис  проворно  ретировалась.  По
проходу зашагал надсмотрщик, нещадно размахивая бичом и хлеща им  по  спинам
рабов.  Бич  хлестал