с. Однако она тут же догадалась, что
из этого следует, и Мэт порадовался ее сообразительности.
   - Ну, есть у тебя хоть какая-то догадка? Чем ты могла бы помешать Орде?
   - Никаких догадок! - скептически покачала головой Балкис. -  Но  если  ты
поймешь, в чем дело, то сможешь использовать меня как оружие, да?
   - Нет, не как оружие, - медленно проговорил Мэт. - Но как союзницу. Разве
можно, к примеру, сказать, что калиф Сулейман пользуется королевой Алисандой
как оружием?
   - Может быть, в каком-то смысле, - задумчиво  проговорила  Балкис.  -  Но
тогда можно сказать, что и она им тоже пользуется. Я поняла тебя.
   "Поразительная сообразительность, - мысленно отметил Мэт, - и  совершенно
необъяснимая".
   - Но я имел в виду нечто большее. Общие интересы. Если победа  над  Ордой
сулила бы тебе возвращение на родину и обретение того, что положено тебе  по
праву рождения, разве ты не пожелала бы расстроить их планы?
   - Да! - Глаза Балкис вспыхнули яростным огнем. Мэт кивнул:
   - Стало быть, ты - не оружие, а человек, у которого та  же  цель,  что  у
меня.
   - Я понимаю, почему ты жаждешь побольше узнать о своих врагах, -  сказала
Балкис. - Но не он ли явился перед тобой в одеяниях цвета полуночных небес?
   - И отвлек мое внимание ровно настолько, чтобы ко мне успели  подобраться
туги и нанесли мне предательский удар, - с печальной иронией проговорил  Мэт
и отвел взгляд. - Да, надо быть повнимательнее.
   - Он появился настолько неожиданно, что трудно было обратить внимание  на
что бы то ни было еще, - сухо отметила Балкис.
   Мэт устремил на нее взгляд, полный  удивления  и  благодарности.  Правда,
сама  Балкис,  похоже,  не  осознала,  что  оправдала  своего  спутника   за
невнимательность. Она всего-навсего излагала факты.
   - Но почему он не уничтожил тебя своим  колдовством?  -  поинтересовалась
девушка.
   - Хороший вопрос, - кивнул  Мэт.  -  Ответ  очевиден:  он  не  мог  этого
сделать.
   - Значит, он не волшебник?
   - Да нет, он определенно волшебник, если возник ниоткуда, - сказал Мэт. -
Но я думаю, он очень осторожен. Видимо, он знает, кто я такой,  и  опасается
моего волшебства.
   - Поэтому он и подговорил тугов, чтобы они лишили тебя сознания!
   - Верно подмечено, -  похвалил  Мэт  свою  ученицу.  -  А  тебя  они  как
изловили?
   - В то время как первый из них стукнул тебя по голове, второй бросился на
меня, а я пряталась за корзиной. Он  прижал  к  моему  носу  какую-то  дурно
пахнувшую тряпку.
   - Наркотик... - Мэт нахмурился. - Итак,  Арьясп  знает,  как  производить
хлороформ или еще какое-то вещество, ему подобное по действию.  Кроме  того,
он знал, где ты прячешься. А это трудновато было выяснить при том,  что  его
не было на месте.
   - Как - не было? Он был там!
   - Нет, это был его образ, -  объяснил  Мэт.  -  Если  бы  он  явился  нам
самолично, то он мог бы применить более сильные чары и не  преминул  бы  ими
воспользоваться. Но вот если сам он в это время находился в тысяче  миль  от
нас и всего лишь спроецировал, куда нужно, свое объемное изображение, то при
таком варианте он мало  на  что  был  способен.  Немногие  заклинания  могут
сработать на  большом  расстоянии.  Для  того  чтобы  они  сработали,  нужны
колоссальная энергия и максимум сосредоточенности. А  Арьяспу  потребовалось
не меньше половины  запасов  собственной  энергии  только  для  того,  чтобы
спроецировать передо мной свой образ.
   - А почему же он не  явился  сам,  если  создание  изображения  настолько
затруднительно? - нахмурившись, спросила Балкис.
   - Потому, что перемещение в теле также стоило бы ему  немало  сил,  а  он
намного старше меня и скорее устал бы, вступив со  мной  в  единоборство,  -
ответил Мэт. - Я-то был полон сил.
   - И мог бы одолеть его своим волшебством!
   - Верно, - кивнул Мэт. - Так что для него куда безопаснее  было  остаться
дома и дать распоряжения тугам. Конечно, еще стоит подумать  о  том,  почему
они ему повиновались. Вероятно, здесь также имеют место общие интересы.
   - Пожалуй, эти жрецы хотя бы не  отказались  от  помощи  в  поисках  двух
несчастных для жертвоприношения.
   - Верно подмечено, - оторопело проговорил Мэт и задумался о том,  сколько
времени понадобится Балкис для того, чтобы познать все, что ведомо ему. -  И
Арьясп должен был остаться доволен тем, как все в итоге обернулось.  По  его
расчетам, я не должен был очнуться слишком быстро для того,  чтобы  спастись
от смерти, и вдобавок, вероятно, не предполагал, что я знаю, кто такая Кали,
и что я понимаю хинди и санскрит.
   - А откуда ты знаешь об этой богине? - пытливо уставилась на Мэта Балкис.
   - Это называется  хорошим  общим  развитием,  -  ответил  Мэт.  -  Именно
благодаря ему я бы понял, что Арьясп - колдун, даже если  бы  он  не  возник
ниоткуда.
   - И все с помощью этого "общего развития"? - недоверчиво спросила Балкис.
   - Ну.., хотя бы за счет знаний по истории, - ответил Мэт. - Он говорил об
Ахурамазде  -  зороастрийском  божестве  света   и   об   Ангра   Майнью   -
зороастрийском божестве тьмы, и из этого я сделал вывод о том, что сам он  -
зороастриец.
   - В этом есть смысл, - согласилась Балкис. - А кто такие зороастрийцы?
   - Это люди, которые верят в учение пророка Зороастра, он же - Заратустра,
- объяснил Мэт. - Однако это учение существовало задолго до него - он просто
придал ему окончательную форму. Жрецы зороастризма назывались "маги", и  они
настолько  прославились  умением  напускать  чары  и  прибегать   к   помощи
сверхъестественных сил, что люди произвели от их названия слово "магия".
   Балкис поежилась.
   - Тогда они воистину могущественные волшебники! Но кто  же  этот  Ариман,
про которого толковал Арьясп?
   - Всего-навсего более современное имя Ангра Майнью, -  сказал  Мэт.  -  А
Ахурамазду в более позднее время  стали  называть  Ормуздом.  До  Заратустры
маздеанцы верили в то, что мир - то поле битвы между Ахурамаздой,  божеством
Добра, и Ариманом, божеством Зла. По силе они  были  равны  между  собой,  и
человечество должно было выбрать  сторону  Ахурамазды  и  помочь  ему  своей
праведной жизнью и добрыми делами.
   - Значит, Ариман должен искушать людей на злые дела и греховную жизнь,  -
медленно выговорила Балкис.
   - Ты догадлива, - отметил Мэт.
   - Но если Арьясп... - как сказать "один из магов"?
   -  Маг,  -  ответил  Мэт.  По-латыни  "magi"  -  множественное  число,  а
единственное - "magus" - "маг".
   - А что такое "латынь"?
   - Язык, на котором говорили в империи, которая  некогда  была  славной  и
великой, а потом пришла в упадок и распалась. - Мэт вздохнул. - Но те  маги,
которых я когда-то видел на картинках в книгах, были одеты в белые  балахоны
и шляпы. Думаю, Арьясп - это маг, который  решил  сменить  одеяния  и  стать
жрецом Аримана.
   - Но почему?! - вскричала Балкис.
   - Ты же сама все слышала, - вздохнул Мэт. - Он выдумал, будто  бы  Ариман
должен выиграть  в  единоборстве  и  завоевать  весь  мир,  и  только  потом
Ахурамазда должен приступить к его отвоеванию. Видимо, затем,  согласно  его
понятиям, Ахурамазда будет побеждать  в  одной  битве  за  другой,  пока  не
завоюет мир, и тогда Добро  и  Справедливость  восторжествуют.  Но  конечно,
зороастрийцы никогда не верили ни во что подобное.
   Балкис сдвинула брови. Она начала понимать то, о чем говорил Мэт.
   - Получается, что  если  Арьясп  поклоняется  Ахурамазде,  то  он  должен
позаботиться о том, чтобы Ариман обрел владычество надо всем миром как можно
скорее?
   Мэт кивнул:
   - Я его так понял.
   - Но тогда он - безумец! - воскликнула Балкис. -  Его  утверждения  легко
разбить, как горшок, который слишком часто ставили в печь!
   - Безумец, это точно, - согласился Мэт.
   - Как же он мог отказаться от здравого смысла?
   - Кто знает? - пожал плечами Мэт. - Я же не  психиатр..,  то  есть  -  не
целитель разума. Быть может, он познакомился с каким-нибудь китайским купцом
и что-то узнал о таоистах. Эти верят в то, что в мире чередуются  периоды..,
примерно так: плохо - лучше - хорошо - хуже - плохо. Либо он  мог  о  чем-то
подобном услыхать  от  германцев,  которые  верят  в  то,  что  когда-нибудь
наступит вечная зима, а за ней последует битва богов, которая  охватит  весь
мир, и весь мир будет разрушен, чтобы затем мог родиться новый мир. А  может
быть, у Арьяспа просто-напросто что-то разладилось в организме или  головной
мозг  повредился.  Он  стал  размышлять  над  собственными   страданиями   и
несправедливостью жизни и решил, что единственный  способ  навести  в  жизни
порядок состоит в том, чтобы поторопить начало битвы между  Ангра  Майнью  и
Ахурамаздой, чтобы Ахурамазда начал побеждать и наказал Ангра Майнью за  все
несчастья, которые выпали на долю Арьяспа.  -  Мэт  в  растерянности  развел
руками. - Правды мы никогда не узнаем, Балкис. Мы можем не сомневаться  лишь
в том, что он когда-то был одним из магов, а потом с ним что-то случилось, и
он ополчился против своих единомышленников и против Ахурамазды.
   Балкис поежилась.
   -  Просто  страшно  думать  о  том,  чтобы  в  человеке   все   вот   так
перевернулось!
   - Да, ты  права.  Он  пользуется  добрым  волшебством  для  злых  дел,  -
подтвердил Мэт. - Так или иначе, он определенно заморочил  голову  какому-то
гениальному полководцу и превратил его в Великого Хана.
   - Верно, и убедил целые народы в их праве на завоевания!
   - И теперь нам надо разубедить их, верно? - подмигнул ей Мэт.
   Балкис изумленно уставилась на него, потрясенная его оптимизмом,  но  тут
же неуверенно улыбнулась:
   - Но прежде чем разубеждать, нам надо найти  их.  Мэт  развернулся  в  ту
сторону, куда уводила улица, и протянул руку Балкис.
   Она робко и смущенно взяла его под руку и перестала улыбаться.
   - Но не можешь же ты всерьез верить, что мы сами сумеем одолеть Орду?
   - Нет, но чем ближе мы к ней подберемся,  тем  больше  о  ней  узнаем,  -
сказал Мэт. - А когда узнаем достаточно, повернем на  запад  и  будем  идти,
пока не встретимся с войском моей жены. Тогда мы расскажем ей обо всем,  что
узнали, и против Орды выступит она - она,  ее  союзники  и  почти  пятьдесят
тысяч воинов.
   Балкис снова улыбнулась, и они зашагали вдоль рядов лачуг.
   - А что за страны лежат на севере?
   - На север тянется Индия - еще далеко на север. Потом - высокие  горы,  а
за ними начинается Центральная Азия.
   - Центральная Азия! - Глаза Балкис округлились. - Не оттуда ли я родом?
   - Согласно моей догадке - да.
   - А не сможем ли мы заодно узнать побольше о моей родине?
   - Вероятно, - кивнул Мэт. Он не стал говорить Балкис о  том,  что  и  сам
подумал об этом.
   - Только "вероятно"... - расстроилась Балкис. Мэт пожал плечами:
   -  Орда  сейчас  на  западе,  они  сражаются  с  арабами.  Мы  пойдем  по
завоеванной территории, поэтому обстановка там будет мирная, если только  мы
не станем привлекать внимания тех  отрядов,  которые  варвары  оставили  для
надзора за местными правителями. И если  мы  набредем  на  страну,  где  все
жители будут похожи на тебя, мы поймем, что это и есть твоя родина.
   Балкис какое-то время шла рядом с Мэтом молча - видимо, раздумывала о его
словах. Но заговорила она о более насущной проблеме.
   - Как же мы выйдем за ворота? Ведь такой большой город наверняка  обнесен
стеной.
   - Думаю, так и есть, - кивнул Мэт. - Но вот вдоль гавани я  никаких  стен
не заметил. Конечно, подробно  разглядеть  ту  часть  города  на  бегу  было
трудновато. Но думаю, нам стоит пойти вдоль берега, пока  мы  не  выйдем  из
города.
   - А городская стена  не  может  выйти  прямо  к  берегу?  -  с  сомнением
поинтересовалась Балкис. Мэт кивнул:
   - Но ты сможешь превратиться в кошку, и я подсажу тебя на стену. А  потом
я проплыву мимо стены, ты спрыгнешь, а я тебя поймаю.
   - Надеюсь, у тебя есть опыт в том, как ловить кошек, летящих с высоты,  -
недоверчиво проговорила Балкис. Мэт отмахнулся.
   - Ты только когти втяни,  когда  прыгать  будешь.  И  потом  -  разве  не
сказано, что у кошек - девять жизней?
   - Не хотелось бы проверять, - сухо отозвалась Балкис.
   А вот Мэт сейчас нисколько не возражал бы против приобретения пары-тройки
лишних жизней, поскольку слышал о том,  что  в  водах  около  Индии  водятся
крокодилы. Он утешил себя мыслью о том, что в воде пробудет совсем  недолго,
но на всякий случай начал придумывать противокрокодильное заклинание.

***

   То ли  оно  сработало,  то  ли  у  крокодилов  был  выходной.  Либо  Мэту
улыбнулась удача, либо он действительно все так удачно спланировал -  но  он
поймал спрыгнувшую со стены Балкис, хотя она  при  этом  проявила,  пожалуй,
больше ловкости, нежели  он.  Балкис  не  пожелала  пока  менять  обличье  и
предпочла забраться на плечи к Мэту.
   Как только взошло солнце, стало жарко, но  жара  переносилась  сносно,  а
красота  Индии  Мэта  просто  очаровала.  Воздух  был   пропитан   ароматами
экзотических цветов, работавшие на полях крестьяне выглядели очень живописно
и казались счастливыми. Легкий ветерок ласкал кожу Мэта, шуршал  в  зарослях
тамариска. Слушая шелест гималайских кедров, Мэт чувствовал, как вокруг него
оживают страницы произведений Киплинга.
   Однако ближе к полудню солнце стало палить поистине немилосердно, и  идти
дальше в такую жару было бы трудно.
   Мэт разыскал ручеек и пошел вдоль его берега в тени  невысоких  деревьев.
Так, со спящей на его плече кошкой он шагал  до  полудня.  Но  когда  солнце
встало в зените, от его палящих лучей  перестала  спасать  даже  листва  над
головой. Мэт разыскал густые кусты и забрался  под  них.  Когда  он  сел  на
землю, Балкис проснулась и инстинктивно вонзила когти в  плечо  Мэта,  чтобы
удержаться.
   - Бархатные ла-апки! - взвыл  Мэт,  и  кошка  втянула  в  подушечки  свои
миниатюрные ятаганчики, мяукнув:
   - Ты мог бы меня предупредить.
   - Я не хотел будить тебя, - объяснил Мэт. - Дрема -  лучшее  спасение  от
этой жары.  Советую  тебе  снова  уснуть.  Балкис  огляделась  по  сторонам,
перевела взгляд на Мэта.
   - А ты тоже собираешься спать?
   - Незамедлительно, - кивнул Мэт и, закрыв глаза, почувствовал, как теплое
пушистое тельце свернулось у него на  животе.  Успев  пробормотать  охранное
заклинание, он крепко уснул.
   Проснувшись, он обнаружил, что солнце стоит низко над  горизонтом  и  что
ветви жараканд уже шевелит вечерний ветерок. Мэт протер  глаза  и  приподнял
голову, Балкис лежала рядом с ним, вытянув  передние  лапки  и  оттого  став
похожей на миниатюрного сфинкса. Голова кошки была поднята, глаза открыты.
   - Ты что же, все это время не спала? - изумленно спросил Мэт.
   - Должен же был кто-то стоять на страже, - устало мяукнула Балкис.
   - Бедняжка! - Мэт поднял кошку с земли, сел и отпустил ее. -  Как  ты  не
перегрелась!
   - Тут была тень, - ответила Балкис.  -  Но  только  давай  завтра  найдем
местечко попрохладнее, когда соберемся поспать, ладно?
   - Договорились, - кивнул Мэт, проворно поднялся на ноги, поднял  кошку  и
усадил на плечо. - Ну а теперь твоя очередь спать.
   Кошка обвила шею Мэта и быстро задремала.
   Мэт шел медленно, ожидая того мгновения, когда его тело будет способно  к
переходу на крейсерскую скорость. Он решил, что, в общем и целом, для Балкис
было безопаснее путешествовать в кошачьем  обличье.  В  образе  девушки  она
могла бы запросто привлечь внимание какого-нибудь странствующего  индийского
вельможи, а заступиться за нее и Мэта в этих краях было положительно некому.
   Мэт вынужден был себе признаться в том, что в обличье  девушки  Балкис  и
его бы отвлекала - ведь она была на редкость хорошенькой.
   Он поймал себя на том, что любуется Балкис исключительно  с  эстетической
точки зрения. Это показалось  Мэту  несколько  странным.  Разве  мужчины  не
должны  были  соответствующим  образом  реагировать   на   женскую   красоту
независимо от того, женаты они или холосты?  Правда,  в  свое  время  он  не
испытал такого уж немыслимого влечения  к  Лакшми  -  принцессе-джинне.  Ну,
разве что-то такое происходило в те мгновения, когда Лакшми обретала размеры
обычной женщины и прибегала к откровенным  методам  соблазна.  А  к  женщине
высотой с многоэтажный дом, согласитесь, испытать  влечение  затруднительно,
как бы она ни была роскошна.
   К женщине высотой с многоэтажный дом, а также к той, что почти ребенок?
   Мэт задумался. Видимо, все-таки дело было в том, что ему уже  исполнилось
тридцать четыре, что он успел поработать преподавателем и вдобавок был женат
на красавице, которой еще не исполнилось тридцати. Были  у  него  студентки,
которые влюблялись в него по уши, но сам  он  в  ту  пору  никаких  ответных
чувств не испытывал, хотя и знал, что его коллеги в отличие  от  него  порой
проникались к студенткам весьма и весьма пылкими эмоциями. В те времена  Мэт
относил свою холодность на счет своей неисправимой романтичности, и  в  часы
одиночества к нему являлась женщина его мечты. А потом вопреки всякой логике
его собственного мира он нашел эту женщину в  другом  мире.  Что  еще  более
удивительно - эта женщина полюбила его. Благодаря ряду  заклинаний,  которым
Мэт был подвергнут в первые месяцы своего  обитания  в  Меровенсе,  он  стал
достаточно красив и достаточно отважен для того, чтобы поверить в то, что он
может быть достоин этой женщины и  может  заслужить  ее  любовь.  Похотливая
колдунья Саесса и церемония посвящения в рыцари, осуществленная  легендарным
императором и его потомком, внесли свою  лепту  в  дело  возмужания  Мэта  и
поддержания его чувства собственного достоинства. В итоге он уверился в том,
что имеет право влюбиться в королеву, и притом - красавицу.
   Малышка Балкис не могла бы сравниться с Алисандой, хотя Мэт ни за что  бы
ей об этом не сказал. Но при всем том она была очаровательна.

***

   К закату Мэт и Балкис добрались до  деревушки.  От  запахов  кардамона  и
карри у Мэта потекли слюнки. Он решил, что надо бы наколдовать хоть  немного
денег. Он вернулся на окраину деревни, собрал с земли несколько  камешков  и
проговорил нараспев:

   Обожаю я ходить
   По большим базарам,
   Но никто не даст еды
   Нипочем задаром!

   Хочет кушать чародей!
   Ну-ка, камешки, скорей,
   Мелкие и крупные,
   Превращайтесь в рупии!

   Балкис, вытаращив глаза, пристально следила за каждым  жестом  Мэта.  Как
только камешки стали плоскими и блестящими,  уподобившись  монеткам,  Балкис
ахнула и спросила:
   - Можно ли мне попробовать произнести это заклинание?
   - Тебе? Ну... Можно было  бы.  Принцип  тебе  понятен,  да  и  заклинание
простое, в нем нет никаких ловушек. -  Мэт  поднял  с  земли  еще  несколько
камешков. - Ну-ка, попробуй.
   Балкис слово в слово  повторила  стишок  с  мяукающим  акцентом.  Камешки
заблестели и превратились в монетки.
   Мэт затаил дыхание. Ведь она только раз услышала стихи, только  раз  -  и
тут же заучила их наизусть. Вероятно, она  могла  сразу  же  забыть  их,  но
почему-то Мэт в этом сомневался.
   Они вернулись в деревню, где Мэт купил несколько чапати и карри всего  за
одну монетку. Супружеская пара, продавшая ему еду, так посмотрела  на  Мэта,
что можно было не сомневаться -  его  сочли  чокнутым,  если  он  был  готов
отвалить такие деньги за такую малость. Согретые  мыслью  о  том,  что  хоть
немного украсили жизнь женщины с младенцем на руках, Мэт  и  Балкис  уселись
прямо на деревенской площади и поели с большим аппетитом.
   - А ночью  мы  будем  идти?  -  спросила  Балкис,  зрачки  которой  стали
круглыми.
   - Ну, может быть,  часть  ночи,  -  с  сомнением  проговорил  Мэт.  -  Но
вообще-то мне не хотелось бы  выяснять,  какие  сверхъестественные  существа
шастают по Индии ночью.
   - Так ты их боишься? - удивленно осведомилась Балкис.
   - Скажем так: я проявляю осторожность, - ответил Мэт. - Понимаешь, мы  не
так давно колдовали - пусть наше волшебство и было совсем невинным