алось
взять себя в руки. Медленно переведя дыхание, он поднялся и подошел к  грубо
сколоченным полкам по левую сторону от стола. Стены  комнаты  были  тоже  из
необшитых досок:  явно  импровизированное  жилище.  Похоже,  война  началась
недавно.
   Капитан взял с полки огромный  пергаментный  фолиант  и  раскрыл  его  на
столе, перевернув вверх ногами, чтобы Мэту было удобнее смотреть. Мэт шагнул
к столу и обмер. Перед ним была карта Европы, но с существенными изменениями
- Европа, о которой мечтали Наполеон и Гитлер. На месте Ла-Манша, между Кале
и Дувром, темнела полоска суши, Дания слилась со Швецией,  а  комок  Сицилии
прилип к Итальянскому сапогу.
   Что-то тут было не так. Мэту захотелось взглянуть, как поживают Австралия
с Новой Зеландией и Панамский перешеек.
   С внезапным подозрением он поднял глаза на капитана.
   - Какой там климат? - Его палец уткнулся в Лондон. - Теплая зима,  дожди,
туманы? Капитан ответил в крайнем изумлении:
   - Ничего похожего. Зимой это снежная пустыня, сугробы в  полчеловеческого
роста. Все стало проясняться.
   - А там где-нибудь есть льды, которые никогда не тают?
   Капитан оживился.
   - Поговаривают. В горах на севере. Ты что, там бывал?
   Ледники Шотландии!
   - Нет, я видел на картинках.
   Никаких сомнений:  на  дворе  Ледниковый  период.  Чьи  часы  опаздывают:
природы или истории, - какая разница? Суть в том, что Мэт  был  не  в  своем
мире.
   Ледяным дыханием Древней Шотландии повеяло на  душе  у  Мэта.  Ему  стало
вдруг очень одиноко и очень тоскливо - куда-то в далекую  даль  ушел  теплый
свет его окон в летних сумерках!
   - Мы - вот здесь.
   Палец капитана указывал на место, расположенное примерно в  ста  милях  к
востоку от Пиренеев и в пятидесяти - к северу от Средиземного моря.
   - Теперь ты понимаешь,  где  ты  сейчас?  Мэт  вышел  из  своей  грустной
задумчивости.
   - Нет. То есть нельзя сказать с точностью.
   - Вот как? Ну тогда хотя бы примерно - где твоя страна?
   - О, где-то вон там.
   Мэт скользнул пальцем по столу фута на два влево от карты.
   Капитан потемнел лицом.
   - Я старался помочь тебе, сударь, как только мог. Так-то ты  платишь  мне
за мою любезность!
   - Нет, нет, я совершенно серьезно! - воскликнул Мэт. -  Примерно  в  трех
тысячах миль к западу на самом деле лежит огромная страна,  Я  там  родился.
Хотя, - добавил он, - следует ожидать, что она  сильно  переменилась  с  тех
пор, как я ее покинул. Может быть, я ничего там не узнаю.
   - Слухи ходят, - мрачно сказал сержант.
   - Ну да, - с сарказмом подхватил капитан,  слухи  про  теплые  края,  где
зреет дикий виноград,  где  правит  добрый  волшебник  и  водятся  сказочные
чудовища... Страна, которая снится под воздействием винных паров.  Уж  ты-то
не настолько глуп, чтобы в это верить!
   - О, конечно, сказки требуют  красивой  жизни,  -  улыбнулся  Мэт,  вдруг
совершенно успокоившись. - Но даже при нашем не вполне идеальном  климате  в
Луизиане зимы все же очень теплые, а дикий виноград-конкорд и  правда  очень
хорош, хотя и с терпким привкусом. И там действительно учат на волшебников -
по крайней мере учили перед моим уходом. То есть это вы бы их так назвали.
   В комнате стало очень тихо,  и  Мэт  почувствовал,  с  каким  напряженным
вниманием слушают его люди.
   Капитан провел языком по пересохшим губам, судорожно глотнул.
   - И ты - один из них.
   - Кто - я? - воскликнул Мэт. - Бог с вами! Я еле-еле  усвоил,  что  такое
атом, а уж расщепить его - куда мне!
   Капитан кивнул.
   - Про атомы я слышал - их вывел один древнегреческий алхимик.
   Мэт не мог удержаться от улыбки.
   - Вряд ли Демокрит был алхимиком.
   - А он разбирается! - выдохнул сержант.
   - И знает их по именам! - подхватил капитан. Мэт  в  испуге  взглянул  на
них.
   - Ну, ну, не думаете же вы, что я...
   - Знаешь, как превратить свинец в золото? - рявкнул капитан.
   - Как вам сказать. В общих чертах. Берется циклотрон и... это самое...
   У Мэта дрогнул голос, когда он столкнулся с  их  жесткими,  как  кремень,
глазами. Врать он так никогда и не выучился.
   Капитан резко повернулся, взвихрив свой плащ.
   - Довольно! Это самый настоящий колдун.
   - Маг, а не колдун, - запротестовал Мэт. - Не путайте!
   Капитан нетерпеливо дернул плечами.
   - Колдун, маг, какая разница? Все равно мои полномочия это превышает.
   Сержант вопросительно поднял брови. Капитан кивнул.
   - Отвести его в замок!

Глава 2

   Они опутали его цепями, одна из которых, как определил  Мэт,  точно  была
серебряной, и посадили в повозку, запряженную волами,  явно  предназначенную
для горных дорог. Дорога и в самом деле  шла  все  время  в  гору  по  узким
петляющим улочкам, чья архитектура растянулась  на  целых  семь  веков.  Для
европейского города в этом не было ничего особенного. Мэта удивляло  только,
что некоторые лавки VII века  выглядели  не  старее,  чем  XIV.  Он  оставил
попытки точной датировки: у каждого универсума свои хронологические законы.
   Довольно и того, что невероятная даль пролегла между ним и его домом. Как
там было в пергаменте?  "Через  время  и  пространство..."?  Он  вдруг  живо
представил себе хаотическое переплетение  бесконечного  множества  временных
дорог и тропинок и,  передернув  плечами,  постарался  задвинуть  эту  мысль
поглубже.
   Он угодил в абсолютно чужой мир - вот что было  сейчас  главным.  В  этом
мире то ли затянулся Ледниковый  период,  то  ли  человечество  образовалось
раньше, и это означало появление нескольких лишних нитей в  клубке  истории.
Пожалуй, даже немалого их количества.
   Взять хотя бы Англию, все еще спаренную с Францией. Конечно, сами  бритты
не стали бы строить стену на узком перешейке между Кале и Дувром. Римляне  -
другое дело. Романизированные бритты, вероятно, построили такую стену, чтобы
сдержать готов, когда Рим стал клониться к закату.  Если  здесь  вообще  был
Рим. Допустим, он был: в здешнем языке некоторые корни напоминают латынь.  И
капитан упомянул в разговоре о Древней Греции. По-видимому, если смотреть  в
грубом приближении, два их мира развивались параллельно. Так что тут  вполне
могла быть средиземноморская империя, соответствующая римской.
   О'кей. Предположим, когда  Рим  пал,  романизированные  бритты  построили
стену наподобие стены Адриана - и с тем же успехом, то есть и здесь  аналоги
готов просто-напросто ее проигнорировали. А датчане, наверное, как и в  мире
Мэта, невозмутимо ходят по морю под парусами.
   Итак, Англия, похоже, представляет типичное для нее попурри из народов  и
культур, только темпы ее развития тут несколько ускорены.  А  к  завоеваниям
это, интересно, относится?
   Очень может быть. Генрих II приложил максимум усилий, чтобы  оттяпать  от
Франции все, чего не сумел получить в качестве приданого.  А  Канут  Великий
был сразу королем Норвегии, Дании и Англии, но правил-то он из Англии.  Если
бы честолюбивый англичанин начал экспансию в  этом  мире,  он  бы  преуспел,
потому что ему не пришлось бы тратиться на переправу через море.
   Так можно объяснить и влияние английского языка в южной части Франции.  А
Канут? Он вполне мог заклясть море. На головокружительную долю  секунды  Мэт
подумал - не лучше ли это объясняет  низкий  уровень  воды,  из-за  которого
острова соединяются с материком, чем действие ледника? Ведь в  этом-то  мире
магия явно делала свое дело...
   Мэт стряхнул с себя морок мистицизма: "нарвешься на  драконов".  Магия  -
это суеверие и, предмет для научного исследования; по-настоящему  нигде  она
своего дела не делает. Наверняка есть четкое логическое  объяснение,  откуда
тут взялось столько нищих. Только бы его найти.
   Мэт помотал головой, разгоняя теоретические построения, и обнаружил,  что
его везут вверх по извилистой дороге к зловещей  громаде  гранитного  замка.
Несмотря на все утренние соприкосновения со  средневековьем,  холод  пробрал
его до костей.  Слишком  уж  враждебный  вид  был  у  этого  замка,  слишком
реальный...
   Железные  зубья  опустившейся  решетки  лязгнули  сзади,   когда   стража
перевезла Мэта через подъемный мост.  На  секунду  ему  страстно  захотелось
оказаться в своей крохотной квартирке при университете,  на  пятачке  кухни.
Дома...
   Его провели по промозглым коридорам, где  гулял  сквозной  зимний  ветер,
мимо стрельчатых окошек, мимо одинокого факела, сквозь  темноту  и  пустоту,
протащили вверх по лестнице, такой широкой, что она могла бы вместить  целую
армию, - но и тут было так же темно и даже еще холоднее, чем в коридорах.
   Стражники резко взяли влево и, раскрыв огромную дубовую дверь,  втолкнули
Мэта в комнату пятнадцать на двадцать  футов  с  парой  самых  обыкновенных,
вовсе не стрельчатых окон, за которыми виднелся  двор  замка  и  марширующие
солдаты.
   Несмотря на банальность окон, во всем остальном  комната  впечатляла.  На
стенах друг  против  друга  висели  два  гигантских  гобелена,  изображающих
соответственно  хозяина  замка  и  оленью  охоту.  Почти  весь  пол  занимал
роскошный пурпурных тонов мавританский ковер, из чего следовало, что Испания
подпала-таки под владычество Северной Африки, а значит, у этого мира уже был
свой Магомет и, возможно, свой Чарльз Мартелл и свой Роланд. Последний герой
пришелся бы здесь, пожалуй, больше к месту, чем у себя дома.
   В комнате было пустовато: высокая конторка для письма и у окна -  длинный
тяжелый стол с креслом в форме песочных часов. Стражники  приковали  Мэта  к
железному стояку для факела и бросили. Их  небрежность  свидетельствовала  о
том, что им не часто приходилось иметь дело с колдунами. Оставшись один, Мэт
оглядел комнату и решил, что здесь ему не нравится. После мрачных  переходов
замка здесь было как-то слишком уж жизнерадостно. Доверия не вызывало.
   В дверь вошел человек шести с лишним футов роста, надутый от важности,  с
надутым же брюхом и одутловатой физиономией, на которой все было мельче, чем
нужно: маленькие, близко посаженные глазки, губки бантиком и пятачок  вместо
носа. Человек был втиснут в  желтые  обтягивающие  штаны,  щеголял  красными
остроносыми башмаками, пурпурной мантией до колен и короной.
   Мэт стал озираться по сторонам - в какую бы щель ему забиться.
   Зазвенела оплеуха.
   - Что за неуважение, ты, трюкач! Смотри  в  глаза  твоему  королю,  когда
находишься в его присутствии!
   Мэт посмотрел, хотя видимость стала слегка расплывчатой.  Сквозь  пелену,
заволокшую глаза, он заметил, что дверь распахнулась и пропустила  полдюжины
стражников. В его побитой голове мелькнула  мысль,  что,  вероятно,  этим  и
объяснялась королевская храбрость.
   Король принялся напыжась вышагивать взад и вперед в  полной  уверенности,
что завладел вниманием пленника.
   - И это - могущественный колдун из заморских стран? Ну  и  мозгляков  они
там выращивают, на этом сказочном Западе! Какого волшебства можно  ждать  от
этакого замухрышки?
   От второй оплеухи голова Мэта запрокинулась, ударившись о каменную кладку
стены.
   - Отвечай, бестия!
   Мэт заморгал, пытаясь сфокусировать зрение.
   - Уф... я... я не понял, что это был вопрос.
   - Что? Насмехаться над королем?
   - Нет, нет! - крикнул Мэт под угрозой  королевского  кулака.  -  Я  хотел
высказать мое полное уважение: Кулак вонзился ему в живот, и Мэта  скрючило,
а вместо слов из горла полились клокочущие звуки.
   - Будешь отвечать или нет?
   Ладонь хлестнула его по щеке, снова запрокинув голову.
   - Какая наглость! - не унимался король, заезжая Мэту в висок.
   У того искры посыпались из глаз. Он уже ничего не видел и  только  слышал
утробный королевский смех.
   - И это - страшный колдун, это он напустил на город целые орды иноземцев?
Куда же подевалось его могущество? Что он может против настоящего мужчины, у
которого на костях  есть  кой-какое  мясо?  Что,  трусишь,  прохвост?  А  ну
заколдуй меня, попробуй! Посмеешь ли ты прибегнуть к своим  жалким  уловкам,
когда перед тобой такая силища?
   Тыльной стороной ладони король смазал Мэта по лицу.
   Звон стоял у пленника в ушах, в глазах было  темно,  а  из  носа  потекла
кровь. В приливе ярости он выкрикнул:

   Я как выпрыгну, я как выскочу,
   Как пойдут по закоулочкам клочки!
   Прямо по лбу толстому выскочке
   Чтоб попали затрещины и тычки!

   Словно и в самом деле получив удар по лбу, король отлетел назад футов  на
пять и рухнул в ряды стражников. Те склонились над ним, легонько  похлопывая
по щекам и крича, чтобы принесли бренди.
   Мэт смотрел во все  глаза,  недоумевая:  "Боже  милостивый!  Неужели  это
сделал я?"
   К королевским устам поднесли флягу. Король глотнул, поперхнулся, и бренди
разлилось по полу. На минуту  король  зашелся  в  мучительном  кашле,  потом
приподнялся и остановил покрасневшие глазки на Мэте. И в них  нетрудно  было
прочесть смертный приговор.
   Мэт подался назад, когда король пошел  на  него  с  медленно  нарастающей
жаждой убийства. Какой промах! Надо было, пока он  еще  лежал,  сразить  его
следующим заклинанием. Но ведь  Мэт  еще  не  наработал  колдовского  опыта!
Ничего, он наверстает упущенное. По крохам собрав все  презрение,  на  какое
был способен, Мэт произнес:
   - Вот вам  урок,  ваше  величество,  и  впредь  обращайтесь  ко  мне  как
положено: господин маг. Я вам не колдун.
   - А я - да! - пропел с  порога  вкрадчивый  голос.  Разительная  перемена
произошла с королем. Он смотрел на  вошедшего  робко  и  с  опаской.  Наглый
толстяк в один миг приобрел повадки  беспомощного  котенка,  который  тщетно
пытался напомнить себе о своей принадлежности к сильному полу.
   Тот, который назвался колдуном, скользнул в комнату  под  мягкий  шепоток
бархата - высокая, поджарая колоритная  фигура  в  длинном  плаще  и  черном
колпаке; и то, и другое украшено кроваво-красными  магическими  символами  -
пентаграммами, рунами и какими-то еще неизвестными Мэту знаками. Человек был
красив - смуглый, чернобровый, с черными же  усами,  бородкой  и  волнистыми
волосами. На его губах играла любезная улыбка,  обманчивость  которой  можно
было уподобить только вероломству калифорнийской почвы.
   Он оглядел короля с головы до пят, прищелкивая языком.
   - Стыдно, Астольф, ты  наказан  поделом.  Сколько  раз  я  тебе  говорил:
предоставь магические силы тому, кто  умеет  ими  управлять.  -  Он  мельком
взглянул на Мэта. - А ты, похоже, совсем безвредный.  Однако  нелишне  будет
это проверить.
   Указательным пальцем он прицелился в Мэта, проговорив короткий стишок  на
каком-то таинственном наречии.
   Мэт перегнулся пополам, как будто его живот обожгло раскаленным  железом.
Хотел крикнуть, но диафрагму связало узлом, и дыхание перехватило.
   Король Астольф пятился, чтобы укрыться за спиной ближайшего стражника.
   - Я вполне справляюсь с мелкими колдунами, Малинго. Они  боятся  сильного
человека, даже если он не наделен такой, как у них, властью. Откуда мне было
знать, что этот. незнакомец не из их числа?
   - С колдунами всегда надо поосторожнее, -  заметил  Малинго,  -  пока  не
узнаешь, на что они способны. Ты должен был поручить его мне, Астольф.
   Астольф побагровел. Мэту показалось, что он упускает что-то в  разговоре,
и неудивительно: мышцы его живота окаменели так, что он не мог вздохнуть,  а
глаза заволокло мглой. Сквозь охватившую его панику прорвалась  одна  мысль:
"Не хватает только  умереть,  и  что  за  дурацкая  смерть  -  от  удушья  в
альтернативном мире".
   Было только одно простое и  логическое  объяснение  этому  приступу:  его
заколдовали.
   - Ну да, конечно, ты принял бы меры, -  заговорил  король.  -  Среди  нас
появляется новый могущественный колдун, а ты и слыхом об этом не слыхал!
   Малинго потемнел лицом.
   Астольф расплылся от удовольствия и стал наступать:
   - Ты не сделал нам никакого предупреждения - конечно, что предупреждать о
каком-то там заштатном колдунишке! Как же ты  просмотрел,  Малинго,  что  не
такой уж он и заштатный? Подвела тебя магия?
   "Интересные дела", - думал Мэт, но сейчас ему интереснее  всего  было  бы
сбросить опоясавшие его железные обручи. "Что было бы логично сделать?  Тебя
заколдовали - так попробуй сам снять с себя чары".
   Еле слышным шепотом - на большее он был не способен - Мэт  произнес  свое
заклинание, несколько перефразировав, чтобы подходило к случаю:

   Дважды два-четыре,
   Дважды два - четыре,
   Чары спали, чары спали -
   Все прекрасно в этом мире!

   Мышцы живота на миг отпустило, и Мэт смог вздохнуть. Но тут же от  нового
спазма его затошнило, и комната поплыла по кругу.
   Малинго гордо вскинул голову.
   - Не хватало мне еще следить за любыми самыми мизерными событиями в твоем
королевстве! На что тогда тебе стража и соглядатаи?
   - А на что мне тогда колдун? - Астольф,  довольный,  скалил  зубы.  -  Ты
упускаешь слишком много важных вещей.
   Тошнота была только одним из зол. Вот когда полу захотелось изобразить из
себя океан и он попробовал раскачаться, Мэт понял, что  надо  быстро  что-то
предпринять.
   - Требую объяснений! - У Малинго побелели губы. - Какие такие важные вещи
я упускаю? С перекошенным от гнева лицом Астольф перечислил:
   - Во-первых, заговор: мятежная знать на Западе страны хочет сбросить меня
с только что завоеванного трона; а вовторых,  эта  дерзкая  девица,  которая
даже в подземелье имеет наглость отвергать мои ухаживания!
   Пол под ногами Мэта вошел во вкус,  изображая  качку  на  океане,  и  Мэт
подумал: "Хорошо бы меня в самом деле захлестнуло волной, лишь бы  кончились
мучения!" Но тут же опомнился и призвал на помощь классику.

   Молча плаваю в тумане
   Без руля и без ветрил,
   От морской болезни в ванне
   Уберечься хватит сил!

   Хоть никакой  ванны  рядом  не  было,  но  сработало.  Пол  выровнялся  с
замечательной послушностью, и тошнота отступила.
   - Вот какие вещи ты упускаешь! - надрывался тем временем Астольф. - Я уже
не говорю про чужеземного колдуна, который владеет неизвестными нам силами!
   - Вот именно, тут тебе лучше помолчать, - сквозь зубы процедил Малинго. -
Что же касается молодой особы, то ее, может быть, не ослепляет блеск  короны
на голове того, кто стал королем не по праву.
   Астольф обмер, вытаращась на Малинго. Тот  в  ответ  только  улыбнулся  с
отменной вежливостью.
   Свирепея, Астольф схватил со стены меч и замахнулся. Но Малинго  выставил
вперед палец и что-то пропел на своем колдовском наречии. В  ту  же  секунду
меч принялся корчиться, извиваться и, выпав из  рук  Астольфа,  поднялся  на
хвосте, разинув змеиную пасть прямо перед лицом  короля.  Тот  заледенел  от
ужаса, неотрывно глядя в глаза удаву, потом, оттолкнув его, крикнул:
   - Забирай своего гада, мерзкая жаба! Стража, ко мне!
   И, бросившись на колдуна, вцепился ему в горло.
   - Помоги мне, чужеземец! - с удивлением услышал  Мэт.  -  Уничтожь  этого
грязного колдуна, и тогда к тебе перейдет все его богатство и власть!
   Пальцы короля сомкнулись на шее Малинго, как челюсти резальной машины. Он
сбил противника с ног и душил его уже на полу.
   - Помоги же мне, кому говорят! Даже черная магия не одолеет двоих  сразу.
Побей его заклинания своими, а я придушу его!
   Глаза Мэта перебегали с короля на Малинго,  но  он  решил  придерживаться
старого армейского правила: "Не суйся в добровольцы".
   Малинго, с налившимся кровью лицом, тем  не  менее  выписывал  в  воздухе
руками  сложные  арабески  и  беззвучно  шевелил  губами.  Трое   стражников
суетились вокруг него, пытаясь удержать за руки. И только один Мэт  заметил,
что удав, лежащий у ног  колдуна,  вытягивается,  распрямляется,  наливается
силой. Неожиданным рывком он отбросил в сторону  тех,  кто  нападал  на  его
хозяина, и петлей обвился вокруг королевской шеи.
   У Астольфа от ужаса глаза вылезли на лоб, и он издал  жалобный  стон.  Он
отпустил Малинго и схватился за живой канат, грозящий задушить его. Отскочив
на шаг, Малинго наставил растопыренные пальцы