тки?
   - Не более, чем когда мы встретились. Во всяком случае, ничему новому я с
тех пор не научился.
   - Значит, ты сам не знал своих способностей, -  констатировал  дракон.  -
Как, например, ты разъял волшебный  обруч,  которым  Малинго  стянул  камеру
принцессы? Ведь это было самое лютое  и  самое  сильное  заклинание  из  его
набора!
   У Мэта упало сердце при мысли, что он померился силой с Малинго,  хоть  и
не лицом к лицу.
   - Да я ничего особенного не делал. Просто почитал стихи, какие пришли  на
память, - и вот мы здесь.
   - Ты что же, не знал, каким силам бросаешь вызов?
   - Может, и знал. - Мэт вспомнил свои ощущения: как  будто  он  побывал  в
центре динамо-машины. - Но мне ничего другого не оставалось.
   - Я-то был уверен, что ты просто по дурости лезешь  на  рожон.  -  Дракон
смотрел на него задумчивыми глазами. - Но ты здесь, его чары разорваны. Надо
думать, ты прибегнул к какому-то неизвестному заклинанию.
   - Неизвестному Малинго, ты хочешь сказать? - Мэт поджал губы.  -  Что  ж,
вполне вероятная гипотеза. Все стихи, что сидят  у  меня  в  голове,  -  это
старье для того мира, откуда я пришел, но здесь они вполне  могут  сойти  за
товар первой свежести.
   Стегоман оробел.
   - Новое заклинание! Немыслимо! И очень опасно!  Мэт  весь  превратился  в
слух.
   - Скажешь, почему?
   - Скажу непременно. Магия - ремесло неуловимое. У нее нет  ни  принципов,
ни правил. Это скорее искусство, но такое, чья сила  проявляется  мгновенно.
Поэтому добрые волшебники  и  перерывают  старые  книги  в  поисках  забытых
заклинаний;  все  их  сообщество  только  и  делает  что  роется  в  пыльных
манускриптах. Учение для них - это жизнь, это  все.  Их  влечет  сам  поиск,
нахождение старого знания, нового для них. О том, чтобы  извлекать  из  него
пользу, они думают меньше всего.
   - Настоящие ученые, - сказал Мэт. - Их, наверное, не так уж и много.
   - Крайне мало. Зато колдуны растут на каждом кусте.
   Мэт нахмурил брови.
   - Колдовству легче выучиться?
   - Именно. Надо только найти черную книгу. И тут сбоев обычно не бывает. Я
думаю, силы Тьмы за этим присматривают.
   Мэт с содроганием представил себе  картину  печатного  станка,  энергично
стучащего в недрах ада.
   - И Малинго просто вызубрил наизусть одну черную книгу? Всего-то?
   - Одну или две, не важно. Он не станет себя расходовать  на  поиск  новых
заклинаний - если только не появится  более  сильный  противник.  Его  время
полностью занято стяжательством и выявлением возможных врагов, пока они  еще
не окрепли. Иногда он подвергает  какую-нибудь  свою  жертву  пыткам,  чтобы
поразвлечься. Так обстоит дело с  колдунами:  они  рассматривают  свою  Силу
только как средство удовлетворения желаний. К чему им искать что-то новое?
   - А маги зарылись в книжные страницы. - Мэт покачал головой. - Это никуда
не годится. Кто-то должен время от времени вводить новое в обиход - иначе не
будет изменений в структуре власти.
   Стегоман лукаво взглянул на него.
   - Странная мысль. Хотя ты думаешь в правильном направлении. Примерно  раз
в сто лет является человек, который  дает  миру  новое  заклинание.  Однако,
насколько мне известно, выковать новое заклинание - все равно что пройти  по
острию ножа над ямой с огнем и ядовитыми змеями.
   - У тебя очень  живописные  сравнения.  -  Мэт  проглотил  ком  в  горле,
подумав, что он подвергал себя риску, о  котором  говорит  Стегоман,  каждый
раз, как произносил заклинание. Ведь по здешним меркам они все  были  новые.
Хуже того, старых он вообще не знал.
   Пожалуй, Стегоману можно верить -  стоит  только  вспомнить  концентрацию
вокруг себя  сил  при  исходе  из  темницы.  Нетрудно  представить  короткое
замыкание в собственном  теле,  оставляющее  от  него  только  обуглившуюся,
дымящую оболочку.
   Мэт вздрогнул и отодвинул от себя это видение.
   - Если начать о чем-нибудь таком думать, недолго и потерять вкус к магии.
   - Да, недолго, - согласился дракон. - Но у тебя уже нет выбора.
   - Как это нет? - вскинулся Мэт. - Я - свободная личность. Не захочу  -  и
не буду ничего делать.
   - Несомненно, - сухо заметил дракон. - Малинго,  конечно,  будет  уважать
твою свободу. Мэт все понял и опустил глаза.
   - Я связал себя! А ведь всю жизнь только этого и старался избежать!
   И похолодел, услышав как бы со  стороны  свои  слова.  Он  никогда  этого
раньше не формулировал. Почему же решился теперь?
   Только потому, что наконец-то связал себя.

Глава 5

   Мэт  почувствовал,  как  тараторки-гоблины   протопали   вверх   по   его
позвоночнику и расположились в мозгу.
   - Стегоман!
   - Да?
   - Я загублю нас всех, помяни мое слово. Добром его не кончится. Еще  одно
чудо - и я пущу нас всех под откос, потому что мне совершенно непонятно, что
Я такое делаю.
   - Спокойно, - сказал дракон. - Ты что - уже помер? А разве  мало  ты  уже
натворил чудес?
   - Действительно. - Мэт глубоко и прерывисто вздохнул.  -  Полезно,  когда
тебе напоминают о реальности. Спасибо. - Он проглотил ком  в  горле  и  стал
рассуждать  здраво:  -  Когда  я  произношу  заклинание,  вокруг,  по  моему
ощущению,  стягиваются  какие-то  силы  -  силы  магического  порядка.  Это,
несомненно, какая-то форма энергии - типа электромагнитных волн. А раз  так,
ею должны управлять определенные законы...
   - Законы? Что за бред? У чудес - законы? Мэт пожал плечами.
   - Почему, у чудес вполне могут быть свои законы. Ну а уж у энергетических
полей - просто в обязательном порядке. И если я эти законы вычислю, тогда  я
смогу манипулировать таинственной энергией.
   - Что, что? - пробурчал дракон.  -  Уж  не  хочешь  ли  ты  сказать,  что
собираешься подвести законы под волшебство?
   - Именно на это я и нацелен. Хотя и допускаю, что искать порядок в  такой
особой форме энергии - дело скорее поэта, чем ученого.
   - Не знаю, как насчет ученых, но поэт  для  этого  дела  точно  подходит.
Самые великие из магов - непременно поэты.
   - Ага, вот я, значит, какого ранга... Не тут у вас  магией  действительно
правят рифмы, то бишь слова. А любому идиоту  от  литературы  известно,  что
слово не есть вещь, а только символ  вещи.  Поэт  выстраивает  символы  так,
чтобы они били в цель.
   - Значит, маг, он же поэт,  проделывает  такую  же  штуку  с  магическими
силами?
   - Именно. - Мэт твердо кивнул. - Слова - это только форма, в которые поэт
и маг вкладывают свою энергию. И даже  небольшого  ее  количества  довольно,
чтобы стронуть  с  места  залежи  энергии  магической,  которые  расположены
повсюду.
   - Стронуть с места?
   - Ну да. Стронуть и направить куда надо. Как из звуков поэт - маг формует
свои мысли, так и из магической руды он выковывает те  орудия,  которые  ему
нужны. И когда стихотворение  завершено  -  о  чудо!  -  магическая  энергия
устремляется туда, куда ей прикажут.
   - Звучит-то красиво, - с сомнением буркнул  Стегоман.  -  А  хватит  тебе
смелости попробовать?
   - Если я поразмыслю еще пару минут, может, и не хватить.  Так  что  давай
попробуем сразу. Мэт засунул руки в карманы, огляделся.
   - Что бы нам такое учинить?
   - Ты обещал наряд принцессе, - напомнил Стегоман.
   - Ах да. Подумаем, что ей нужно. Никаких особых затей -  подозреваю,  что
нам предстоит трудное  путешествие.  Какой  костюм  принят  тут  у  вас  для
верховой езды?
   - Для леди? Платье с корсажем, высокие башмачки и накидка с капюшоном  на
случай дождя.
   - С последней деталью повременим, пока не соберутся тучи.
   Мэт сбросил куртку и закатал рукава рубахи.
   - Итак, "Верный Томас", дивная старинная баллада; там,  кроме  магической
тональности, есть кое-что про детали туалета.
   Стегоман предусмотрительно отошел в сторонку. Мэт принялся  выписывать  в
воздухе контуры разных предметов одежды. Зачем, он  и  сам  не  понимал,  но
чувствовал, что это помогает.

   Пусть явится платье из шелка.
   Корсаж - изумрудный гипюр,
   И юбка аглицкого толка,
   И башмачки - от кутюр...
   Все лучшее, как на подбор -
   Чтоб вздрогнул крестьянин Диор!

   На  последней  строке  он  уже  обливался  потом:   энергетическое   поле
сгустилось вокруг июльским пеклом. Однако он довел дело  до  конца,  завязав
руками невидимый узел.
   Тут же воздух у его ног стал уплотняться, посверкивать,  колыхаться,  как
студень, и затвердевать - и на траве оказался наряд: длинное зеленое  платье
со шнуровкой и с узкими рукавами, выглядывающими из широких, и пара  изящных
башмачков. Стегоман то ли  вздохнул,  то  ли  всхлипнул.  Мэт  непроизвольно
поклонился.
   - Да-ссс, - прошипел дракон. - У тебя есть Дар.
   - Дар? - Внезапный штиль установился в душе Мэта. - Какой еще дар?
   - Ты что, не понимаешь? - Дракон вытаращил на него глаза. - Ты еще скажи,
что чудо может сотворить каждый.
   - Ну, в сущности...
   - Наивный ты человек. Сим  магическим  даром  наделены  весьма  и  весьма
немногие. Самый что ни на есть  ученый  чернокнижник  ничего  не  выбьет  из
заклинания, если у него нет Дара.
   - О! - Мэт даже губы сложил трубочкой. - Ты имеешь в виду, что не  каждый
может почувствовать нагнетание вокруг  себя  магических  сил,  когда  читает
стихи, и поэтому не может с ними взаимодействовать?
   - Если в этом суть магии, то да. Мне трудно судить. У меня нет Дара.
   - Понятно. - Мэт откашлялся. - А те... ну... те люди, у которых он  есть,
- как на них действует этот самый Дар, если они начинающие?
   - По-разному. Человек без опыта, только что открывший в себе  Дар,  имеет
достаточно шансов погубить и себя, и тех, кто оказался  поблизости.  Почему,
этого я сказать не могу, но я слышал про многие такие случаи.
   - Интересно! Знаешь ли ты, что я превращаюсь в этакую критическую  массу,
когда произношу заклинание? От меня надо держаться подальше, иначе это может
стоить тебе жизни.
   - Нет, - сказал Стегоман  непререкаемо.  -  Ты  владеешь  ремеслом.  Твои
заклинания безопасны.
   - Вот как? - Взгляд Мэта остановился  на  дамском  костюме  для  верховой
езды. - Я думаю, принцесса уже чиста как стеклышко.  -  Он  подавил  в  себе
видение мокрой Алисанды, выходящей на берег: такое легкомыслие до  добра  не
доводит.
   Стегоман уткнулся мордой в новые одежки, что-то невнятно  пробубнил  себе
под нос и пошел прочь, оставив Мэта в одиночестве.  Тот  сел  на  поваленный
ствол дерева, закрыл лицо руками, желая только  одного:  оказаться  в  своей
тесной, захламленной квартирке.
   - Господин маг!
   Мэт вскинул голову. Туман воспоминаний рассеялся, и он увидел  принцессу.
Алисанда и прежде была хороша собой, но сейчас она ослепляла.  Зеленый  цвет
платья оттенял  золотой,  светящийся  ореол  волос,  а  глаза,  и  без  того
огромные, казались теперь в пол-лица.
   Она улыбнулась, озорно засмеялась и закружилась, выделывая пируэты.
   - У вас отличный вкус, сэр.  Если  вам  когда-нибудь  надоест  магия,  не
сомневаюсь, что вы станете знаменитым кутюрье! - Она вдруг опустилась рядом,
усмиряя вихрь юбок. - А теперь,  когда  вы  так  хорошо  управились  с  этим
заданием, может быть, вы сотворите еду? Я умираю от  голода.  Последние  две
недели меня держали на хлебе и воде.
   - Да, да, конечно, - промямлил Мэт, не спуская с нее глаз.
   Ему пришлось зажмуриться, помотать головой,  и,  только  отвернувшись  от
принцессы, он снова открыл глаза. Ее смех  рассыпался  ласковыми  жемчужными
трелями.
   Если ее морили голодом,  сразу  много  есть  нельзя  и  нужно  что-нибудь
легкоусвояемое. Суп!

   Нам долбят - хорош суп Магги.
   А Галлина Бланка суп?
   Жаль, что я в рекламной магии
   До сих пор немного туп.
   Пусть же явится суп Кнорр -
   Он не вызовет запор!

   И суп явился, дымящийся, в красивой супнице. Алисанда наклонилась над ней
- и вдруг нахмурила брови.
   Мэт взглянул вопросительно.
   - В чем дело? Предпочитаете бульон?
   - Нет, суп - прекрасная вещь, но... но я думала, что  вы  наколдуете  мне
какого-нибудь зайца. Мэт поджал губы.
   - После длительного голодания нельзя сразу  наедаться.  Может  быть,  вас
вдохновит серебряный сервиз?
   - Нет, нет, - отмахнулась принцесса. - Я ценю ваши усилия, господин  маг,
но, насколько мне известно, с магией нужно осторожней. Нельзя пускать  ее  в
ход по пустякам. Если к ней относиться без уважения, она отомстит.
   - А вы не преувеличиваете? - усомнился Мэт. - Это ведь не живое  существо
с характером. Магия - всего лишь род энергии, безличный и...
   Выхлоп желтого дыма взметнулся на лугу футах в двадцати от них.
   Мэт обернулся, и у него волосы стали дыбом. Запахло серой. "Кого это черт
принес"?
   Из клочьев дыма, уносимых ветром,  проступила  фигура  старой  старухи  в
черной накидке с капором: крючковатый нос  доставал  до  подбородка,  мутные
глаза слезились, пара-другая бородавок завершала образ.
   - Кто тут у нас завелся? - проскрипела она. -  Еще  один  блестящий  юный
маг? Я так и поняла: кто еще по пустякам  разбазаривает  два  заклинания  за
полчаса? Дай, думаю, взгляну на молодца. Полюбуюсь на эту спесь и фанаберию!
Некоторым непременно надо вытеснить бедную старую Молестам из  ее  владений;
им непременно хочется самим казнить и мучить. Из  молодых,  да  ранние,  ух,
ненавижу!
   - Мадам! - Мэт  выпрямился  -  воплощение  оскорбленного  достоинства.  -
Уверяю вас...
   - Как будто мало было распрей  среди  нашей  братии!  -  не  слушала  его
Молестам.  -  Только  все  успокоится  и  наладишься  мирно  тиранить  своих
подопечных крестьян, как тут же очередной нахал и  авантюрист  норовит  тебя
выпихнуть. Не то что в прежние времена, когда можно было делать свое дело  и
доить  своих  крестьян,  и  никто  тебя  пальцем  не  трогал.  Теперь  же  в
собственной  вотчине,   подумать   только,   нельзя   поступать   как   тебе
заблагорассудится, особенно с тех пор, как этот выскочка Малинго стал  лезть
во  все  щели.  Не  допущу!  Мои  владения!  Ишь,   нашелся   новоиспеченный
чудотворец! Вот я тебя сейчас!
   Она начертила в воздухе сложную фигуру, приговаривая:
   Чума, сифилис, гангренис - Пусть отвалится твой...
   - Нет! - взревел Стегоман, сделав бросок вперед  и  выпустив  из  ноздрей
десятифутовый язык пламени.
   Колдунья задрожала, но быстро превозмогла страх, сузила глаза и простерла
руку к Стегоману.

   О, ужасные горгульи.
   Вам работа предстоит!
   Попросить я вас могу ли?
   Прилетайте, гули-гули,
   И по адскому закону
   Обратите-ка дракона
   Вы в базальт или гранит!

   Стегоман застыл на месте огромным комом глины.  Глина  медленно  темнела,
превращаясь в глыбу черного камня.
   Мэт проворно столкнул принцессу в ближайшую яму и сам спрыгнул  вслед  за
ней.  От  трансмутации  углеродистой  смеси  в   кремний   могло   произойти
радиационное излучение, и он не хотел рисковать. Яма хоть какое, а укрытие.
   Они услышали приближающийся голос Молестам:
   - Вы от меня не  спрячетесь,  наглецы  желторотые!  Я  вас  из-под  земли
достану!
   - Нельзя ли ее утихомирить? - спросила Алисанда.
   - Попытаюсь, -  мрачно  ответил  Мэт.  Он  покрутил  пальцем,  как  будто
просверливал невидимую пробку, и нараспев произнес:

   Давно бутылочку вина
   Не открывал мой штопор,
   Но ежели идет война,
   То позже выпью я до дна,
   Ну а сейчас будь добр -
   Верни старуху Молестам
   Ты в землю. Пусть загнется там.

   Испуганно вскрикнув, Молестам закружилась вокруг своей оси - все быстрее,
все стремительнее, с отчаянным  воем.  Ее  остроносые  башмаки  вонзились  в
землю, и она начала тонуть, как в болоте.
   Мэт подумал,  что,  пожалуй,  перегнул  палку.  Конечно,  она  была  злой
колдуньей, но для вынесения смертного приговора нужны веские доказательства.
Поэтому он добавил еще одну строфу:

   В Сибири есть страна Урал.
   Там добывается уран,
   На рудниках тепло и сухо -
   Пусть под землей живет старуха!

   С последним воплем Молестам провалилась сквозь землю.
   Принцесса обессиленно прислонилась к Мэту. Он поддержал ее под локоть.
   - Все в порядке. Теперь все в порядке. Она сгинула, а мы остались.
   Алисанда, вновь обретя королевское достоинство,  слегка  отодвинулась  от
Мэта. Мэт не мигая смотрел на то, во что превратился Стегоман,  и  принцесса
проследила за его взглядом.
   - Ах, бедняжка! Несчастное животное! Мэт направился к неподвижной глыбе.
   - По крайней мере он  не  чувствует  боли.  Посмотрим,  не  можем  ли  мы
что-нибудь для него сделать.
   Принцесса, подобрав юбки, вылезла из ямы и присоединилась к нему.
   - Что же можно для него сделать, господин маг?
   - Не знаю, не знаю.
   Мэт приложил к глыбе руку.
   - Еще теплая. И какой  вычурной  формы!  Ярчайший  образец  безвкусицы  в
скульптуре.
   - Это ваш друг, а не скульптура, - напомнила Алисанда с укором. - Как  вы
его растопите?
   - Растоплю? Нет, ваше высочество, дело тут не в том, чтобы растопить. Тут
налицо онтогенез, повторяющий филогенез.
   - Что-о?
   - Ну, развитие индивида,  повторяющее  историю  видов.  Есть  версия,  по
которой жизнь на  земле  произошла  в  результате  выщелачивания  химических
элементов из камня.
   - Какая чушь! - сказала Алисанда. - Даже дети знают, что  жизнь  сотворил
Господь Бог. - Да, но в отчетах умалчивается, каким образом он это сделал...
Отойдите-ка подальше, ваше высочество.  Не  подвергайте  себя  опасности.  Я
попробую одно заклинание.
   Принцесса хотела было что-то возразить, но раздумала и  отступила  назад,
приговаривая:
   - Прошу вас, будьте осторожны. Мне небезразлично, что с вами будет.
   - Мне тоже, - рассеянно отозвался Мэт, уже обдумывая  план  действий.  Он
решил  прибегнуть  к  языку  не  только  поэзии,  но  и  жестов.   Упомянуть
эволюционный процесс и Бога, подкрепив слова физическим символом  -  застыть
изваянием, а затем, словно оживая,  пошевелить  вытянутой  рукой  и  наконец
задвигаться.
   Набрав в легкие воздух, он приступил к делу.

   Когда Господь, по роду их,
   Ты создал рыб и гад морских -
   Мир сохранил идиллию.
   Прости, но вынужден и я
   Из камня в щелочь бытия
   Восстановить рептилию.
   Онтогенез, филогенез - О, йес!

   Мэт выписал рукой волнообразную линию и затаил дух.
   С таким треском, как будто начался ледостав, Стегоман  медленно  повернул
шею. Потухшие глаза налились молочным блеском, в них  наметились  и  выросли
черные зрачки, тело  задрожало  по  всей  длине,  меняя  цвет  из  серого  в
темно-зеленый. Дракон прищурился и, зевая, проговорил:
   - Что стряслось, Мэт? Во мне каждый мускул налит  тяжестью  и  ноет.  Мэт
перевел дух.
   - Тебя, Стегоман, превратили в камень. Это  первоначальное,  естественное
состояние всего живого.
   - Да, припоминаю. - Дракон перестал зевать. - Сволочная  ведьма  наложила
на меня заклятие. Ты ее, выходит, пересилил. - Особого  удивления  в  голосе
Стегомана не было. - Расскажи, как это у тебя получилось.
   - В другой раз.
   У Мэта вдруг подкосились ноги, он сел на траву, уронив голову на колени.
   - Что с тобой? - прогромыхал дракон.
   - Ему дурно? - заволновалась Алисанда. - Моли Бога, Стегоман, чтобы с ним
ничего не случилось. Это  было  бы  слишком  несправедливо:  он  так  храбро
сражался с колдуньей и сотворил такие чудеса!
   Мэт, качаясь, поднялся и прислонился к боку Стегомана.
   -  Ничего,  ничего.  Просто   замедленная   реакция   на   магию.   Очень
расходуешься, - Но остается больше, чем отдано. - Принцесса тронула  его  за
плечо и взглянула снизу вверх сияющими глазами. - Вы  самый  храбрый,  самый
доблестный из магов! Кто бы еще стал с опасностью для жизни опробовать новое
заклинание, чтобы снять чары с товарища? Только достойнейший!
   "Игра стоит свеч", - подумал Мэт.
   - Как? Ты опробовал новое заклинание, чтобы вызволить меня?  -  испуганно
продребезжал Стегоман.
   -  Пришлось.  -  Мэт  пожал  плечами.  -  Из  старого  как-то  ничего  не
подвернулось.
   - Отныне я твой верный соратник, - твердо  сказал  Стегоман.  -  В  любой
опасности я буду