.
   - Позволяю. - Сталь снова была в ее голосе.  -  Однако  я  прислушаюсь  к
твоему совету. Понаблюдаем за ними.
   Мэт вздохнул.
   - Что ж, и на том спасибо. Но хотелось бы знать,  почему  Малинго  только
вставляет нам палки в колеса вместо того, чтобы повести на нас армию?
   - Потому что благодаря небесам на Западе у  меня  есть  верные  бароны  и
аббаты, которые восстанут, если Астольф поведет на меня даже малое войско. -
Эта тема была явно мила Алисанде. - Ну  и  потом,  колдун  боится  выйти  на
открытый бой в присутствии законной королевы. Хотя я пока что не коронована,
он боится рисковать, даже если со мной только несколько верных мне вассалов.
Мэт засомневался.
   - Чего ему бояться нас пятерых, когда за ним будет тысяча?
   - Он знает, что законного монарха победить невозможно, - гордо улыбнулась
Алисанда. - Когда мой предок Каприн  боролся  за  свою  корону,  его  войска
проигрывали  сражение,  только  когда  он  отлучался  с  поля  боя.  И   так
продолжалось на протяжении всего правления нашей династии. Малинго есть  над
чем задуматься.
   - Снова Божественное право. - Мэту не удалось скрыть сарказма.  -  Корона
автоматически дает монарху верный инстинкт насчет тактики, да?
   - Не корона, а благородная кровь, вернее, чутье  на  исход  битвы.  Когда
король знает, что битву выиграть невозможно, он находит способ ее  избежать.
Но если он чувствует, что в битву вступать надо,  будь  уверен,  он  победит
хотя бы только с одной горсткой рыцарей против целого войска.
   Мэт задумчиво почесал за ухом.
   - Там, где я вырос, говорили, что человеку свойственно ошибаться.
   - И тебе кажется, что я считаю себя нечеловеческой породы? - сухо сказала
Алисанда. - Нет, лорд Мэтью, я знаю, что я такая же смертная, как и  все.  В
своей частной жизни я могу ошибаться. Но если монарх позволяет себе ошибки в
государственных делах и его интересы идут вразрез с интересами  его  народа,
он просто обязан сложить с себя власть.
   - Сомневаюсь, - пробормотал Мэт, - что Астольф добровольно  откажется  от
власти.
   - Верно. Но поскольку он уже показал себя во всей  красе,  он  больше  не
может претендовать на корону, и  его  следует  свергнуть.  Так  произошло  в
Айбайле и Аллюстрии. Там у власти были настоящие короли,  но  их  наследники
выросли преступными и продажными.
   Налоги разоряли крестьян, а бароны поднимали  мятежи.  Продажных  королей
свергли, но на их место  пришли  самозванцы  не  лучше.  Теперь  там  правят
короли, погрязшие в распутстве, к тому же  они  покровительствуют  колдунам.
Один Меровенс стоял как оплот против колдовства, пока не пришел Малинго.
   - Ваша семья блюла чистоту именно из-за этой угрозы?
   Алисанда кивнула.
   - Нас так воспитывали: чтобы мы  были  готовы  в  любой  момент  отразить
колдовское воинство. Моя школа была, как у всех моих предков, - меч. Писание
и тысяча способов отстоять свободу своей земли.  Мне  было  двенадцать  лет,
когда я выступила с отцовским войском против колдуна Бакрога.  В  пятнадцать
отец поручил  мне  командовать  тысячей  пехотинцев  и  сотней  конников.  Я
выступила с ними против барона Карпайза... А  когда  отец  умер...  -  Голос
Алисанды на секунду дрогнул, но  только  на  секунду.  -  Это  случилось  за
столом, внезапно... Я была так потрясена, что не догадалась проверить яства,
но сейчас-то я думаю, что его отравили.  Так  вот,  по  праву  наследства  я
должна была стать королевой. Но в нашей стране никогда не правила женщина, и
многие бароны были против. Сам архиепископ колебался,  короновать  меня  или
нет.
   - А пока он тянул время, Астольф и Малинго тут как тут.
   - Да. Они ворвались в нашу страну с юга, как смерч, который  сметает  все
на своем пути. Они привели с собой полчища вампиров  и  разных  злых  духов.
Гарпии нападали на людей с воздуха, наводя ужас. Так за  неделю  они  заняли
всю страну. - Она закрыла глаза, поникла головой. - Так пал Меровенс.
   Мэт молчал, потрясенный и испуганный.
   - Значит, вы верите, что в битве вы непобедимы, но знать этого не можете.
И мы оказываемся перед огромной армией  с  отличной  мобильностью,  с  пятой
колонной из разного рода монстров и с военно-воздушным флотом.
   - Все так, - жестко сказала Алисанда. - Какие волшебные  силы  ты  можешь
выставить против всего этого, маг?
   - Гм... Надо будет подумать. Что-нибудь им противопоставить я  смогу.  И,
по-моему, мы не останемся без сильной поддержки...
   - Без чьей поддержки? - озадаченно спросила Алисанда.
   - Ну, в общем... я, может, подсознательно и мечтал попасть  именно  сюда,
но навряд ли эта мечта осуществилась по моей воле.
   Алисанда с минуту обдумывала сказанное, потом кивнула в знак понимания.
   - Ты считаешь, что какой-то еще более могущественный маг  помог  тебе.  И
что сделал он это в поддержку мне? - Она помотала головой.  -  Но  я  такого
мага не знаю. Нет, это только твое предположение,  а  предположения  нам  не
годятся. Мы должны опираться на проверенных союзников. - Кто же они?
   - Западные бароны. Уже сотню лет  они  и  племя  драконов  охраняют  наши
границы от тех, кто хотел бы к нам вторгнуться. И еще воины-монахи.
   - Есть и такие? - Мэт сразу вспомнил о рыцарях-тамплиерах из своего мира.
- Расскажите мне о них.
   - Это дьяконы и священники, чье служение  Господу  состоит  в  борьбе  со
слугами Зла. Они владеют щитом и мечом и всегда рады воевать за правое дело.
Главные из них - рыцари святого Монкера,  но  есть  и  три  меньших  ордена:
Вассалы Конора и орден Голубого Креста. Их верность короне не  ставится  под
сомнение, поскольку вытекает прямо из верности Господу.
   - На кого еще вы можете опереться?
   - Еще только на сэра Ги и на тебя. Но  если  бы  тебе  удалось  разбудить
гиганта Кольмейна, мне бы никого больше и не понадобилось.
   "Это будет работка, - подумал Мэт, -  Кольмейна-то  заговорили  накрепко.
Тут придется попотеть похлеще, чем со Стегоманом,  когда  я  снимал  с  него
заклятье Молестам.  -  Он  машинально  нащупал  в  кармане  свою  серебряную
шариковую ручку. - Не Бог весть что, но все же какая-то связь с домом".
   Наверное, только сейчас он понял, что такое талисман.
   К вечеру они выехали с равнины, где  еще  попадались  деревца,  на  голую
торфянистую  местность.  Необъятность  пустого  пространства,  уходящего  за
горизонт, подействовала на Мэта гнетуще.  Здесь  рос  только  вереск,  и  то
хилый, вероятно, из-за недостатка дождей.
   Саесса тоже почувствовала  себя  неуютно  и  плотнее  укуталась  в  плащ.
Остальные были серьезны и сосредоточенны.
   Однако этот  кусок  пути  надо  было  преодолеть.  К  заходу  солнца  они
добрались едва ли не до середины торфяника, со всех  сторон  на  целые  мили
тянулся все тот же зловещий простор.
   Сэр Ги остановил коня и бодро улыбнулся.
   - Предлагаю закончить наш путь на сегодня и  подумать,  какие  укрепления
нам возвести против тех, кто рыщет по ночам в поле.
   Мэту подумалось, что рыцарь говорит вовсе не о диких зверях.
   Он огляделся без всякого энтузиазма.
   - Укрепления? Что-то я не вижу между нами и горизонтом ни единого  места,
пригодного для лагеря. Сэр Ги пожал плечами.
   - Тем легче принять решение. Место можно  выбрать  наугад.  Как  полагает
ваше высочество?
   - Я слыхала об этих торфяниках, - мрачно сказала Алисанда, - нам  еще  по
меньшей мере день пути до места, которое можно было  бы  укрепить.  Так  что
устраиваем привал.
   Мэт слез с дракона и принялся искать, из чего бы разжечь костер.
   - Ты слишком брезглив. Саесса стала рядом с ним на колени, выбирая что-то
из жухлой травы.
   - Если не можешь найти то, что ищешь, бери то, что находишь, а здесь,  на
торфянике, господин маг, у нас вместо дров сухой овечий помет.
   Мэт припомнил, что первопроходцы Америки  разводили  костры  из  бизоньих
куч. Вздохнул и принялся искать овечьи кругляшки.
   - М-да, будучи в Риме, то есть в Рэме...
   - Раз надо, значит, надо, - произнес глубокий голос.
   Патер Брюнел присел подле экс-ведьмы, собирая то же топливо.
   - Ты лучше оставь эту грязную работу  мне,  -  сказал  он,  и  его  глаза
загорелись. - Руки красивой женщины не для этого предназначены.
   - Твои тоже, - вежливо ответила та. - Разве не они держали облатку?
   Священник тихо улыбнулся.
   - Бедный деревенский священник сам  делает  свою  работу  по  дому  и  по
огороду, Саесса. А работа эта ой какая грязная.
   - Ты назвал меня по имени, - заметила она. - Мне было бы легче,  если  бы
ты звал меня ведьмой, как крестьяне.
   - Зачем? - удивился патер Брюнел. - Тебе не должно это нравиться, если ты
покончила со своим прошлым. Ты ошибочно полагаешь, что такая поза честна.
   - А твоя поза? - парировала Саесса. - Разве  это  честно  -  до  сих  пор
носить церковное платье?
   Она встала и отошла отнести свою порцию топлива сэру Ги, которому удалось
соорудить место для костра из нескольких случайных булыжников. Мэт посмотрел
ей вслед, потом обернулся к священнику. Он не слишком удивился,  увидев  его
потемневшее от гнева лицо.
   - Ну-ну, святой отец, вы же знали, что сами нарываетесь.
   - А если и знал, мне от этого не легче.
   -  Так  не  давайте  ей  возможности  поддевать  себя.  Просто  держитесь
подальше.
   - Мудрый совет. - Патер поднялся, держа в горсти собранное. -  Но  знаешь
ли ты, чего от меня требуешь?
   - Мне кажется, прекрасно знаю. Не у вас одного на свете горячая кровь.
   - Что с того? - Патер смерил его тяжелым взглядом. - Как мне быть,  когда
меня одолевает такой соблазн?
   - Молитесь. - Мэт кисло улыбнулся. - И я тоже буду молиться.
   Обед прошел, мягко говоря, в напряженной обстановке. Патер Брюнел пытался
завязать разговор с Саессой, та старалась отвечать вежливо,  но  ее  хватило
только на две фразы. На третьей ее потуги на вежливость кончились:  лицо  ее
приняло такое выражение, как будто  она  владела  секретным  посланием,  для
расшифровки  которого,  собственно,  и  рождены  мужчины.   Глядя   на   эти
полуприкрытые глаза, на изогнутые в обольстительной улыбке губы,  Мэт  ловил
себя на мысли, что начинает бессовестно думать о ее теле. Надежда вспыхивала
в зрачках патера Брюнела, он непроизвольно придвигался к Саессе - тут-то она
и обращалась в лед: ни следа пленительных чар, словно захлопывала перед  его
носом шкатулку. И патер Брюнел заливался краской гнева.
   Сглаживая  неловкость,  Алисанда  задала  патеру  какой-то  теологический
вопрос. Приведенный в чувство, патер отвернулся от  Саессы,  чтобы  ответить
принцессе.
   С этой минуты Алисанда всю свою энергию бросила на дискуссию с  Брюнелом,
а сэр Ги занимал разговором Саессу. Всякий раз как патер пытался  каким-либо
манером  привлечь  внимание  Саессы,  принцесса  и  сэр   Ги   перехватывали
инициативу. Это была замечательная демонстрация  умственной  гимнастики,  но
Мэта она несколько раздражала.
   В конце концов  он  не  выдержал.  Обглодав  последнюю  косточку  жареной
куропатки, вытер руки о траву и, поднявшись, шагнул прочь от костра.
   -  Лорд  Мэтью!  -  повелительно  окликнула  его  Алисанда.  -  Куда   ты
направился?
   - Пройтись, - бросил Мэт  через  плечо.  -  Не  беспокойтесь,  я  никаких
глупостей не наделаю, ваше высочество.
   Она грозно свела брови.
   - Смотри, лорд Мэтью, можешь попасть впросак, ты еще не вполне изучил наш
мир.
   - Да? Вы хотели бы предупредить меня  об  опасности,  которая  характерна
именно для этой торфяной пустыни?
   - Я не могла бы назвать эту опасность, - размеренно произнесла  Алисанда.
- Но помни: мы видны со всех сторон как  на  ладони.  Мы  и  шагу  не  можем
сделать незаметно для врага. И стоит одному из нас отбиться от других,  враг
отрежет ему дорогу назад, будь уверен.
   - Пусть попробует, - браво сказал  Мэт  и  тут  же  сам  удивился  своему
удальству. - Я чувствую на себе благодать - наконец-то, ваше  высочество.  И
если я увижу что-нибудь, кроме вереска, я крикну.
   - Но ты можешь оказаться слишком далеко от  нас,  мы  не  успеем  вовремя
прийти на подмогу. - Алисанда отчаянным взглядом призвала на помощь сэра  Ги
и Саессу. Потом ее губы решительно сжались, и она рывком встала. -  Одолжите
мне ваш меч, сэр Ги. Если ему так хочется прогуляться в незнакомом месте,  я
пойду с ним.
   - О Господи! Вы дождетесь от меня нецензурного ругательства! -  взорвался
Мэт. - За кого вы меня принимаете? За несмышленое дитя, которое  надо  учить
не разговаривать с чужими на улице?.. Ну ладно, ладно. Если вы считаете, что
я сам о себе позаботиться не смогу, я возьму  телохранителя.  Стегоман!  Что
скажешь?
   Ухмыльнувшись, дракон поднялся.
   - Я о нем позабочусь, принцесса, - сказал он. - Не извольте беспокоиться.
   - Постараюсь, - отвечала принцесса,  и  Мэт  с  удивлением  отметил  тень
грусти за ее суровой маской.
   Она отвернулась  и  закрыла  глаза,  а  Мэт  зашагал  в  темноту,  и  его
раздражение быстро улеглось. Чего она от  него  ожидала  в  сущности?  Или..
может быть...
   Может быть, она  чего-то  ждала  от  него?  "Иллюзии,  -  приструнил  его
внутренний голос. - Не бери в голову".
   Это было истинной правдой, хотя и с привкусом горечи. Мэт напомнил  себе,
что он низкого происхождения, а Алисанда - голубых кровей. Правда, формально
он теперь лорд, но тут главное - рождение. Принцессам  подавай  кавалера  не
ниже герцога.
   - Что тебя гложет? - пробурчал дракон, шагавший рядом. - Я могу повернуть
обратно, если тебе приспичило побыть одному.
   - Нет, мне приятно твое общество, - быстро сказал Мэт. - Стегоман,  зачем
нас разделили на мужчин и женщин? От этого одно горе.
   Дракон издал нечто вроде кудахтанья.
   - Горе? Горе будет, когда женишься, заведешь свое гнездо и детенышей.
   Мэт недоуменно посмотрел на него.
   - Ты, значит, принципиально не... то есть, я хочу сказать...
   - Да, принципиально не завожу семьи. - Глаза  дракона  сверкнули.  -  Как
старший  сын,  я  наблюдал  мучения  папаши  и  сравнивал   их   со   своими
собственными. Либо ты не женат и мучаешься от желания, либо ты женат  и  все
равно мучаешься. Куда ни кинь, всюду клин.
   - В нашем мире говорят: "И без них не жизнь, и с ними не жизнь". В общем,
ты никогда не можешь распоряжаться собой. Например, с тех пор как  я  здесь,
меня болтает из стороны в сторону, и я никак не могу  во  всем  разобраться.
Одни пихают меня к другим, те - к третьим. Вот теперь  я  иду  по  какому-то
жуткому торфянику вместе с рыцарем,  которого  не  знаю,  с  принцессой  без
короны, со священником, который не имеет права на сан, и с бывшей ведьмой. Я
устал, в конце-то концов. Пора взять контроль в свои руки.
   - Власти захотелось?
   - Я говорю про контроль не над чужими жизнями,  а  над  своей.  Мне  надо
разобраться, что я делаю и зачем.  А  то  может  получиться,  что  я  помогу
Алисанде отвоевать  трон  только  затем,  чтобы  установить  род  правления,
который мне ненавистен.
   - А который тебе не ненавистен?
   - Ну, это когда польза для большинства.
   - А, ты говоришь  про  крестьян.  И  какова  же  их  участь  сейчас,  при
Астольфе?
   Мэт вспомнил сожженную деревню и содрогнулся.
   - Да, как сейчас, это невозможно. Но будет ли лучше при Алисанде?
   - Ее кровь чиста, - сказал Стегоман. - Поэтому она будет править, как  ее
отец. Я застал пять лет его правления. При нем всегда была  еда  и  топливо.
Бароны знали свои права и свой долг. И каждый год у всех  оказывалось  добра
чуть больше, чем диктует нужда. А теперь, - зубцы на его спине дернулись  от
негодования, - голод, разбойники, поля почти  нигде  не  засеяны.  Нас  ждет
долгая голодная зима.
   - Да, - вздохнул Мэт. - Похоже, мне никуда не деться от принцессы.
   - Что-то ты говоришь об этом без радости. - Дракон покосился  на  него  с
подозрением. - Может, тебе надо разобраться, почему ты это делаешь?
   - Почему?.. - машинально начал Мэт  и  вдруг  осекся.  Мотивировка  вдруг
ускользнула от него. - Ты прав. Почему я это делаю? Может, потому...
   - Ну-ну?
   - Потому, может быть, что там, в моем мире, я не слишком  многого  достиг
во всем, чем занимался. А чем я только не занимался! Здесь же,  у  вас,  мои
знания идут в дело. Стоит сложить захудалого ученого, посредственного поэта,
сомнительного логика и никудышного солдата  -  и  получится  маг.  В  общем,
приятное чувство, когда тебе кое-что удается и  есть  шансы  на  успех.  Все
половинчатые дары, с которыми я родился, тут в сумме дают один большой Дар.
   - Но талант тоже надо упражнять, даже магический,  -  заметил  дракон.  -
Твои знания помогают тебе в этом?
   - Вроде нет... Хотя, погоди, некоторым образом - да. Я немного упражнялся
в логике и научной методологии.  С  их  помощью  можно  запросто  установись
законы магии.
   - Опять ты за свое. Я уже говорил тебе, что у магии законов не бывает.
   - Должны быть законы и правила, - упрямо сказал Мэт. - Надо только до них
добраться. Взять несколько разных случаев, посмотреть, что у  них  общего  и
что из этого вытекает. Достаточно вычислить одно соотношение,  и  сразу  все
поймешь.
   Стегоман выписал головой мертвую петлю.
   - Слова я слышу, а смысл до меня не доходит. Это что же получается?  Если
у меня, к примеру, два золотых, а я хочу десять, мне стоит  только  написать
на пергаменте цифру 2, а после переделать ее на 10,  и  у  меня  в  кошельке
появится десять золотых?
   - Нет, нет! Символ - это не вещь. По крайней мере не в моем мире...
   У Мэта дрогнул голос, и на миг поплыло перед глазами. Здесь-то символ как
раз и был вещью - во всяком случае, был с ней тесно связан. А слова  -  суть
звучащие  символы.  Значит,  если  правильно  их  выговаривать,  они   могут
непосредственно влиять на вещи. Все дело в том, чтобы эффективно  пускать  в
ход слова-символы.
   Ну, поэзия-то здесь точно работала. Причем  рифма  явно  помогала.  Может
быть, звучание слов, усиленное рифмой, дает  какой-то  магический  резонанс?
Что там говорил наш профессор о поэзии?  Он  говорил  про  ее  плотность.  У
хорошей  поэзии  плотность  гораздо  больше,  чем  у  прозы.  Она  отягощена
образами, каждый из которых несет в себе многозначность.
   Следовательно, чем лучше стихи, тем сильнее их магия.
   А если их петь? Наверное, это увеличит кпд, особенно при совпадении  тона
и содержания. Жаль, что у него нет голоса.
   Когда мелодия и слова специально подобраны, усиливают друг друга  и  свою
многозначность - вот когда будет ударный эффект.
   Все  выстраивалось  на  удивление  логично  -  почему  же  тут  никто  не
разобрался, каким образом устроена магия?
   Ответ пришел как озарение. Мэт  в  своем  анализе  прибегал  к  линейному
мышлению.  Но  в  этом  мире  мысль  нелинейна.  Тут  люди  мыслят  цельными
понятиями, не разбивая их на части. Для них магия - вещь в себе, а не  серия
процессов. Мэт думал, что ему придется поломать  голову  над  тем,  как  она
устроена,  а  оказалось,  что  его   линейный   подход   дает   колоссальное
преимущество.
   Прикосновение к плечу напомнило ему, что он не один, и,  оглянувшись,  он
удивился, как далеко они отошли от костра. Стегоман стоял за ним, притихнув,
навострив уши.
   - Послушай! - тихо сказал он. - Слышишь? Почти тот  час  же  Мэт  услышал
далекий женский крик.
   - Принцесса! - выдохнул дракон.
   - Или Саесса. - Мэт взлетел ему на спину и уселся между  двух  зубцов.  -
Что там могло случиться?
   В эту минуту они услышали со стороны лагеря волчий вой.

Глава 11

   С  громоподобным  ревом  Стегоман  ворвался  в  лагерь.  Саесса   сидела,
скорчившись, на большом булыжнике у костра. Рядом стоял сэр Ги с  обнаженным
мечом и щитом, но без доспехов - очевидно,  не  успел  их  надеть.  Его  тыл
прикрывала принцесса, тоже с мечом. Не видно было только патера Брюнела.
   Перед рыцарем пританцовывал огромный серый волк: он порыкивал  и  норовил
сбоку цапнуть человека, но его сдерживали два направленных на него меча.
   Вдруг волк высоко подпрыгнул и бросился прямо на сэра Ги.