азал Мэт.
   - Руку, - эхом отозвался Савл.
   Мэт почувствовал, как рука Аруэтто сжимает его запястье.
   - Я взял тебя за руку, верховный Маг? - воскликнул ученый.
   - Держитесь крепче, - проговорил Мэт сквозь стиснутые зубы. - Если что  и
случится, то очень скоро.
   И он вдруг почувствовал себя так, словно кто-то смотрел ему в  спину,  но
не просто смотрел, а как-то очень сильно, если можно так сказать. И еще  ему
казалось, будто бы он вышел из тени  под  лучи  полуденного  летнего  солнца
где-нибудь в Неваде. Издалека донесся голос Савла:
   - Есть контакт! Ну-ка, Мэт, а  теперь  какую-нибудь  прощальную  песенку,
только в прошедшем времени. И Мэт подпел  товарищу,  хотя  тональность  явно
спутал:

Чего мы тут оставили,
   О том не будем сожалеть мы,
   Но мы уже отчалили,
   Счастливо, колдуны и ведьмы!
   Не видно звезд, за нами хвост,
   Угрюмы небеса,

Ясна угроза? Трепещи, Ребозо, -
   Поднимаем паруса!

Казалось, ткань вселенной перекрутилась и начала рваться вокруг них. Мир покачнулся. Мэту хотелось сжать ладонями
уши, но вместе этого он крепко сжал руки спутников, изнемогая от чудовищного треска. К тому же его качало из стороны в
сторону. Как сквозь слой ваты, прозвучал тревожный вскрик Аруэтто и восторженный - Савла. Сам Мэт закусил губу до
боли и надеялся, надеялся, надеялся, надеялся на лучшее.
   А потом вроде бы мир начал  приходить  в  равновесие,  и  Мэт  постепенно
догадался, что все пертурбации происходят в его желудке, а не вокруг. Он  не
без трепета открыл глаза...
   И обнаружил, что находится в небольшой, но просторной комнате, в открытые
окна которой льется солнечный свет и  доносится  запах  цветов.  Мэт  увидел
покрытые простой светло-коричневой штукатуркой стены  и  темные  перекрытия,
поддерживающие потолок, и монаха, сидевшего на высоком табурете, с восторгом
взирающего на их троицу. Мэт узнал брата Фому. Правда, он оказался не совсем
таким утонченным, каким его представил Аруэтто. А в правой руке монах держал
миниатюрный портрет своего друга.
   - Боже мой, Аруэтто! - вскричал брат Фома неожиданно глубоким,  гортанным
голосом. - Какая радость - видеть тебя! Сколько лет, сколько зим! Но кто эти
твои чудесные спутники?
   Только Мэт собрался ответить, как мир потемнел и все  вокруг  него  снова
завертелось.

Глава 22

   Мэт ужасно обрадовался, когда, придя в себя,  очутился  в  той  же  самой
комнате. Ему-то показалось, что Ребозо вытянул его отсюда колдовством, -  он
так и сказал, но брат Фома заверил его:
   - Здесь тебя не сможет коснуться никакое злое  колдовство.  Нас  окружает
удивительная святость, слишком много молитв постоянно пребывает в воздухе. -
Потом брат Фома нахмурился. - Конечно, если бы ты пожелал,  чтобы  силы  Зла
коснулись тебя, если бы какая-то частица тебя - пусть даже сам ты не  хочешь
в этом сознаться - потянулась бы ко Злу, пожелала бы его касания,  то  тогда
бы ты пробил брешь в нашей обороне.
   -  Не  думаю,  чтобы  даже  мое  подсознание  хотело  такого,  -   хрипло
пробормотал Мэт. - Я слишком хорошо представляю себе последствия.
   - Вот, выпей. - И монах поднес к  губам  Мэта  кубок.  -  Осторожно,  это
бренди, но глоток-другой тебе не повредит, а щеки твои, глядишь, порозовеют.
   Мэт осторожно глотнул, и горячая  жидкость  обожгла  язык,  пробежала  по
пищеводу, спустилась в желудок. Он выдохнул, ожидая увидеть огонь, но вместо
этого неожиданно для себя резко сел.
   - Да уж, - сказал он сипло. - От этого змея бы встала на дыбы.  -  Сделав
еще глоток, он заявил: - Отличный напиток.
   - Может быть, глотнешь немного воды? - улыбнулся  брат  Фома  и  протянул
Мэту другой кубок.
   Мэт взял у него кубок, а монах отвернулся и подал бренди Савлу,  затем  -
Аруэтто. Оба спутника Мэта (что его, кстати, несколько утешило)  тоже  имели
зеленоватый оттенок. Бренди и их подкрепило, щеки у  всех  порозовели,  хотя
запивка и им потребовалась.
   - Вот не думал не гадал, братцы, что у вас тут водится бренди, - удивился
Савл.
   - У нас винным погребом заведует весьма одаренный в  виноделии  монах,  -
объяснил брат Фома.
   - Ага, значит, это новейшее изобретение, - кивнул  Савл.  -  Уверен,  оно
получит распространение.
   - Что ж, похоже, вы немного оправились. - Брат Фома потер  руки  и  обвел
лучистым взором трех  бедолаг,  которых  он  устроил,  как  мог,  на  грубых
деревянных скамьях. - Как это славно с вашей  стороны  -  навестить  бедного
монаха, пребывающего в одиночестве! Но скажите мне,  чем  я  обязан  радости
вашего посещения, учитывая то, что оно так неортодоксально началось?
   Он соблюдал вежливость, однако было видно,  что  любопытство  его  так  и
раздирает. Он выслушал всех троих, потом долго задавал  вопросы,  вытащив  в
конце концов из  каждого  все  сведения,  до  последней  унции.  Наконец  он
откинулся назад на своем высоком табурете, оперся спиной о письменный стол и
довольно долго удовлетворенно кивал, радуясь, что выслушал  всю  историю  от
начала до конца.
   - Итак! - возгласил брат Фома. - Вы имели дерзость выступить против  Зла,
вершащегося с дозволения короля Бонкорро, или,  говоря  иначе,  вы  дерзнули
помочь ему искоренить то Зло, которое  осталось  в  стране  после  правления
короля Маледикто. Вы-то сами понимаете, чем именно занялись?
   - Пожалуй, что искоренением, -  подал  голос  Мэт.  -  Я  видел  канцлера
Ребозо.
   - Репутация у него неважная,  -  согласился  брат  Фома.  -  Хотя  многие
полагают, что это из-за того, что он пресмыкается  перед  королем  и  делает
все, что ему прикажет его величество, хорошее это или плохое.
   - Он предпочитает плохое, - возразил Мэт, а Аруэтто с ним  согласился.  -
Бросьте вы говорить о репутации, брат Фома. Она совершенно ни  при  чем.  Он
грубый и жестокий человек, он наслаждается чужими страданиями.
   - Ты так говоришь, опираясь на собственный опыт? -  с  интересом  спросил
брат Фома.
   - Да! - хором ответили Мэт и Аруэтто.
   Монах соединил пальцы рук.
   - И что вы предлагаете с этим Делать?
   Аруэтто и Савл обменялись непонимающими взглядами,  но  Мэт,  старательно
выговаривая слова, проговорил:
   - Король изо всех сил изображает из себя материалиста, не верящего ни  во
что,  кроме  вещей,  которые  он  может  увидеть  и  подержать  в  руке  или
попробовать на вкус. В итоге  он  уже  сделал  значительные  успехи  в  деле
превращения Латрурии в светское государство.
   Брат Фома нахмурился.
   - Но нам всем приходится  соприкасаться  со  светской,  мирской  стороной
жизни. Собственно, светский и мирской - это одно и то же.
   - Верно, но большинство людей смотрят дальше  своего  носа,  дальше  этой
жизни - в жизнь следующую. А король Бонкорро старается убедить себя самого и
свой народ, что существует только этот мир, только эта жизнь.
   Брат Фома поджал губы и, уставившись в одну точку, присвистнул.
   - Вот-вот, - кивнул Мэт. - Он перегибает палку, верно?
   - Не то  слово!  Нет  ничего  дурного  в  том,  чтобы  пытаться  пережить
испытания и тяготы этой жизни, нет ничего дурного  и  в  том,  чтобы  искать
мирских радостей, покуда ты при этом не приносишь никому боли...
   - А вы уверены в том, что вы не еретик? - вмешался Савл.
   - Совершенно уверен, - усмехнулся брат Фома. - Но папа  и  его  кардиналы
сомневаются. Между тем вы меня спрашиваете, и я буду вам отвечать.  В  конце
концов, Христос учил нас отдавать кесарю кесарево. Я это понимаю так, что мы
должны уделять некоторое внимание мирским делам.
   - Некоторое, - поднял руку Мэт. - Но не все.
   - Безусловно, не все. Ни  в  коем  случае.  Мирской  путь  жесток.  Здесь
сильнейший пожирает слабейшего и даже  втаптывает  слабейшего  в  грязь.  Мы
говорим о рабстве, мы говорим о том, что кто-то пресмыкается перед знатными,
об угнетении простонародья, мы говорим о том, что некоторые пытаются  выжать
все удовольствия из жизни, до  последней  капли,  не  обращая  при  этом  ни
малейшего внимания на то, что кому-то из ближних  из-за  этого  может  стать
очень больно. Нет-нет, мирская жизнь, лишенная уравновешивающих ее  духовных
ценностей, безусловно, приведет  ко  Злу.  А  именно  на  этот  путь  король
Бонкорро поставил каждую живую душу в своем королевстве!
   - Пока все так и есть, -  согласился  Мэт.  -  Но  если  бы  нам  удалось
заинтересовать его кое-какими моральными принципами, может быть,  мы  смогли
бы уравновесить это скольжение вниз и даже повернуть все в другую сторону.
   - И как же это может вам удасться? Он не желает  иметь  ничего  общего  с
религией!
   - Нет, - кивнул Мэт. -  Не  желает.  Но  его  интересуют  древние  науки,
писания греков и рэмлян.
   - Это правда? - медленно спросил брат Фома, повернув голову к Аруэтто.
   Ученый выставил перед собой руки, как бы отталкивая кого-то.
   - Не надо меня в это впутывать, умоляю! Я прежде всего  верю  в  Бога,  а
потом уже в человечество. Ты хотел  бы,  чтобы  этот  светский  король  стал
гуманистом?
   - Да, - отозвался брат Фома, и в глазах его загорелись веселые огоньки. -
Это привьет ему нравственность и этические принципы!
   - Но я не учитель!
   - Только потому, что вас никто об этом не просил, - напомнил старику Мэт.
   - Король Бонкорро не попросит меня, чтобы я учил его!
   - Поспорим?
   - Я поспорю, - вмешался Савл. - Я поспорю, что канцлер Ребозо Аруэтто  на
милю к королю не подпустит!
   - Верно. Аруэтто потребуется некоторая защита. - Умные глаза  брата  Фомы
стрельнули в Мэта и Савла по очереди.
   - Да, мы с Савлом - неплохая защита, это верно, - согласился  Мэт.  -  Но
дело в том, что Савл и сам у нас светский гуманист, а у меня - хоть отбавляй
слабости в духовных вопросах. Не могли бы мы возыметь какое-нибудь прикрытие
в этом смысле?
   Брат Фома вздохнул.
   - Что мы можем предложить, кроме молитв,  однако  я  не  стану  опережать
события. Мне трудно решить такой важный вопрос. Вам следует переговорить  со
святым отцом, и пусть он решает, в чем ваша мудрость, а в чем - глупость.
   - С папой? - выпучил глаза Мэт.
   - Именно. Я договорюсь об аудиенции.
   - Что ж, нас только трое, - сказал Мэт.  -  Не  слишком  представительная
компания, но если попробовать, то, может, и удастся его убедить.
   Единственная сложность состояла в том, что Мэт понятия не имел, в чем  же
именно он будет убеждать папу.

***

   - Позволить вам покинуть Ватикан? - улыбнулся  папа.  -  Что  же  в  этом
такого? Можете уходить, как только пожелаете!  Но  вот  как  вы  преодолеете
оцепление?
   - Оцепление? - Мэт обернулся и посмотрел на брата Фому. - Вы  нам  ничего
ни про какое оцепление не говорили. Монах небрежно махнул рукой.
   - Для чародея вашего уровня это сущие пустяки.
   - Как знать? Может, и не пустяки, - сверкнул глазами Савл. - Что  это  за
разбойники и много ли их?
   - Несколько тысяч, - вздохнул папа, - и недавно они отпраздновали  третью
годовщину осады нашего холма.
   - Они тут торчат уже три года? - изумился Савл. - Как же это они  еще  до
сих пор не вымерли от дизентерии и холеры?
   - О, они живут совсем недурно, - заверил Савла  брат  Фома.  -  Днем  они
посвящают некоторое время муштре, а ночью у них - оргии.  Король  поставляет
им много вина, женщин  и  денег  для  азартных  игр.  Они  обосновались  тут
надолго, придворный Маг.  Это  не  кучка  шатров,  не  подумайте,  нет,  они
выстроили себе деревянные казармы, а для военачальников - отдельные дома. Их
командиры захватили палаццо у дворян!
   - Вот как? Командиры - их несколько? - Потребовал ответа Савл. -  Значит,
там не одна шайка?
   - Нет, - ответил брат Фома. - Там восемь шаек, и они не то  объединились,
не то сговорились с тем, под чьим ведением находится эта местность. На самом
деле они захватили город Рэм и стали фактически править им.
   -  Значит,  это  не  просто  кампания  против  вас?  Вы  обосновались  на
единственном холме, который сумел выстоять против разбойников?
   - Да, - кивнул папа. - Хотя выстояли мы, конечно же, не  благодаря  тому,
что нас охраняет отряд отважных свитзеров. Думаю, главари разбойничьих  шаек
побаиваются нас - либо побаиваются, либо ответ на наши молитвы сильнее,  чем
я думаю.
   - О... - задумчиво проговорил Савл. -  Либо  для  них  было  бы  выгоднее
оставить вас в покое, нежели покорить вас.
   Папа наморщил лоб и повернул голову к Савлу:
   - Как это?
   -  Ну  давайте  представим  -  чисто  гипотетически,  понимаете,  -   что
разбойники захватили Ватикан, - сказал Савл.  -  Что  тогда  сделает  король
Бонкорро?
   Папа стоял неподвижно, пытаясь найти ответ на  этот  вопрос.  Но  ответил
вместо него брат Фома:
   - Он же не сможет позволить разбойникам править древней столицей империи,
верно?
   - Ни за что на свете, - подтвердил Савл.  -  Это  слишком  престижно,  не
говоря уже о том, что город находится в центре страны, что Тибр снабжает его
водой, что вокруг  простираются  тучные  земли,  способные  прокормить  Рэм.
Получат разбойники Рэм - начнут делать набеги на  другие  города  и,  весьма
вероятно, сумеют вообще отобрать Латрурию у короля Бонкорро. В конце  концов
это ведь не простые лесные бандюги?
   - Вовсе нет, - поджав губы, ответил  брат  Фома.  -  Это  наемная  армия,
ищущая, чем бы заработать на жизнь, пока нет работы.
   - А почему вы уверены, что они безработные?
   Остальные четверо изумленно уставились на Савла.
   - А ведь верно... - медленно выговорил Мэт.  -  Король  Бонкорро  не  мог
оставить их просто так, бросить на произвол судьбы. Они бы  тогда  носились,
как очумелые, по полуострову и сеяли повсюду хаос, подрывая  под  корень  то
благополучие, которого добивается король. Лучше платить им, дабы держать  их
в рамках.
   - Не вышло бы, - твердо сказал Савл. - Стоит расплатиться с датчанами,  и
от них никогда не избавишься.
   - Датчанами? Кто это, датчане? - удивленно поинтересовался  папа,  обводя
взглядом всех по очереди.
   - Викинги, совершавшие набеги на  Англию,  -  объяснил  Мэт.  -  Один  из
королей попробовал откупиться от них <Речь  идет  об  Этельреде  Неспособном
(978-1016), который был вынужден платить  <датские  деньги>  -  дань,  чтобы
освободиться от набегов датчан.> - на несколько месяцев, а может, на год его
оставили в покое. Но вскоре они вернулись, чтобы потребовать нового откупа.
   - Но вот если, - продолжил свою мысль Савл, -  не  просто  откупиться  от
разбойников, а нанять их для выполнения определенной работы, тогда они будут
при деле и не принесут особого вреда.
   - Ты хочешь сказать, будто бы король нанял их для  того,  чтобы  они  нас
осаждали, но не могли покорить?
   - Нет, я так не говорю. Нанял он их, конечно же, для того, чтобы они  вас
покорили, но как только главари поняли, что стоит им занять Ватикан и всякая
оплата закончится, они тут же сочинили небылицу про то, что на ваш холм они,
дескать, и шагу ступить не могут, вследствие  чего  и  встали  тут  лагерем,
чтобы заморить вас голодом.
   - Но  у  нас  есть  колодцы  с  водой,  а  баржи,  которые  подвозят  нам
продовольствие, они и не пытались задерживать!
   - А что они могут поделать, если у них нет своего флота? - спросил  Савл.
-  Между  тем  король  им  неплохо  платит,  можно  сказать,  роскошно.  Они
счастливы, он счастлив, а вы  заточены  здесь,  откуда  не  можете  помешать
королевским планам.
   - Это возможно, это очень возможно, - пробормотал папа, качая головой.  -
Вот не представлял, что король так коварен!
   Савл пожал плечами.
   - Ну... может быть, он  просто  велел  своему  канцлеру  изыскать  способ
убрать наемников с глаз долой и сделать так, чтобы они присмирели, а  Ребозо
решил  пожертвовать   Рэмом,   чтобы   лишить   нас,   братцы,   возможности
препятствовать осуществлению  его  замыслов.  Спрашивается:  короля  бы  это
сильно встревожило?
   - Нет, - решительно ответил  папа.  -  На  самом  деле  он  бы  в  ладоши
захлопал, узнав об этом. Но как же нам избавиться от разбойников?
   - А вы этого точно хотите? - с вызовом поинтересовался Савл.
   - Ну конечно! - воскликнул папа. - У нас нет никакой возможности  вершить
Божеские дела, проповедовать святое Писание и окроплять верующих,  когда  мы
заперты здесь!
   - Но для такой работы у вас имеются сельские священники, - возразил Савл,
- тайные священники, скрывающиеся священники, но дело-то свое они все  равно
делают? Мне  встретился  один  человек,  он  утверждал,  что  ничто  так  не
способствует распространению религии, как ее запрещение.
   - Я бы согласился с тем, что в таких условиях мы становимся тверже  духом
и чище в вере своей, - задумчиво проговорил папа. - Но распространение?
   -  В  общем,  как  водится,  настоящее  дело  делает  рядовой   работник,
резюмировал Савл. - На что им нужно связываться с бюрократической верхушкой?
   Папа сощурился.
   - Пожалуй что, ты мне не нравишься, чародей Савл.
   - Вступайте в клуб, - насмешливо усмехнувшись, посоветовал ему  Савл.  -У
вас полно единомышленников. Но на вопрос, по-моему, вы все-таки не ответили.
   - Простые священники должны держать  снами  связь  точно  так  же,кактело
держит связь с головой! - выкрикнул папа.  -  Без  нашего  руководства,  без
нашего воодушевления их вера поколебалась бы,  они  бы  поддались  страху  и
искушениям плоти! А самое страшное то, что узурпатор посадил  на  севере,  в
небольшом городке  у  подножия  Альп,  папу-самозванца.  И  этот  самозванец
утверждает, что истинный папа он!
   - А на самом деле это вы, - кивнул Савл, смеясь одними глазами.
   - Конечно, я! Меня избрали кардиналы, и они остались здесь со мной - все,
кроме жалкой горстки изменников, перебежавших к ставленнику Бонкорро!  О,  в
народе кричат, что король проявляет веру, терпимость, что он вновь позволяет
верующим исповедовать свои убеждения, но нам-то лучше знать, ибо мы  слышали
эдикты папы-самозванца! Он проповедует, что каждый епископ имеет  право  сам
толковать Писание, не  советуясь  с  папской  курией!  Он  проповедует,  что
супружеские  измены  позволительны,  если  происходят  далеко  от  дома!  Он
проповедует, что народ обязан подчиняться только королевским законам,  а  не
церковным!
   - Похоже, он подкуплен, - сказал Мэт Савлу.
   - Пойди разберись тут у них, - проворчал Савл. - Ты наши расколы  вспомни
<По всей вероятности, Савл имеет в виду великую схизму,  когда  одновременно
правили двое пап - Урбан VI в Риме, а  Климент  VII  в  Авиньоне.  Оба  были
низложены в 1409 году на Пизанском соборе.>. К тому же мы не слышали  вторую
сторону.
   Папа устремил на саркастичного чародея мрачный взгляд.
   - Неужели ты сомневаешься во  всем,  что  слышишь?  Неужели  у  тебя  нет
никакой веры?
   - Есть! - выпалил Савл. - Я  верю  в  те  мысли,  которые  выдержали  все
испытания, каким бы я их ни подвергал! А я подвергаю сомнению абсолютно  все
и принимаю только те идеи, у которых есть точный ответ.
   - При всем при том ты готов пересмотреть свое мнение на  основании  новых
доказательств, - уточнил Мэт.
   - Ну... да, ведь я признал, что жуткие рассказы о  верованиях  финикийцев
правдивы, верно?
   - Только тогда, когда археологи раскопали целое кладбище обугленных  тел,
- парировал Мэт.
   - Действительно! - воскликнул папа. - Значит, к правде ты все-таки  готов
прислушаться?
   - К правде - да, -  огрызнулся  Савл.  -  Можете  мне  сообщить  что-либо
правдивое?
   Лицо папы снова помрачнело, и Друэтто быстро вмешался в разговор:
   - Разбойники оцепили Ватикан. Это уж точно правда. Папа кивнул.
   - А церкви нужен папский престол точно так же, как  Рэмской  империи  был
нужен император.
   - Минуточку! - Мэт поднял руку, как на уроке. - Я-то думал,  что  империя
преобразилась  в  настоящую  республику,  в  которой   этруски,   латины   и
карфагеняне были равными партнерами!
   Савл с неподдельным интересом глянул на друга:
   - Ты вызнал что-то, чего не знаю я?
   - Да, я тебя потом просвещу, -  отговорился  Мэт.  -  Когда  же  появился
император, ваше святейшество?