время  искать  несчастных  и
пытаться избавить их от горя?
   - А он пытается? - торопливо спросил Фриссон. Меня это тоже интересовало,
поэтому я сказал:
   - Раз так, зачем же он держит здесь тебя и заставляет отпугивать людей?
   - Ну... я не знаю, он ли заточил меня здесь, - ответил Бык. - Что  же  до
"зачем" - на этот счет я могу только гадать.
   - Если не знаешь,  чьих  это  рук  дело,  -  гадать  бесполезно,  -  сухо
проговорил я. - Ну, хорошо... давай на минуточку представим, что мы  и  есть
те самые, кого ты должен пропустить.
   - Нет, давайте мы этого представлять не  будем,  -  отказался  Бык,  -  и
давайте вспомним, что после чая мы опять начнем воевать - ты и я.
   Я похолодел, но язык мой продолжал работать:
   - Ну а вдруг мы все-таки те, кого ты должен впустить?
   - Если так, то вы должны меня одолеть, а затем мы  вместе  отправимся  во
дворец Короля-Паука. - Голос у Быка был сердитый - я  живо  представил,  как
противен ему такой оборот событий. - Ну а если вы не те - вы погибнете.
   Фриссон вступил в беседу, ухватившись за первое заявление Быка:
   - Если ты пойдешь с нами, ты сможешь показать дорогу? Ты раньше бывал  во
дворце?
   - Нет, - прогудел Бык. - Но дорогу помню. Помню так отчетливо,  словно  я
на свет родился с этой памятью.
   - ДНК и не такие чудеса творит, - пробормотал я себе под  нос,  а  громко
сказал: - Доверься же внутреннему голосу и попробуй рискнуть.  Да  и  потом,
много ли еще компаний пыталось тут пройти?
   - Всего три, - вынужден был согласиться Бык. Тут меня пробрала дрожь -  я
попытался вообразить, кто приходил сюда перед нами.
   - Но то были мужчины, одни мужчины, - вспомнил  Бык.  -  И  на  них  были
черные одежды колдунов. От них исходило зло, а от вас не исходит.
   - Потому что мы - добрая сила, - убежденно подтвердил Жильбер.
   - Верно, верно, - подхватил я, но все-таки  поежился.  "Да,  и  на  твоей
совести было несколько не слишком-то славных делишек. А у кого  их  нет?  Но
сам-то я добряк-добряком. Вот  и  ангел-хранитель  мой  говорил  то  же".  -
Правда, я, признаться, совершенно растерян.
   Бык повернул ко мне массивную голову:
   - То есть?
   - Я ищу друга, - пояснил я. - Хочу найти его и вернуться домой. -  Тут  я
глянул на Анжелику и вдруг понял, что домой хочу уже не так чтобы очень. - А
для того, чтобы найти друга и  попасть  домой,  я  должен  победить  злобную
королеву.
   - Наградой же ему будет спасение людей, - быстренько подхватил Жильбер.
   Бык пропустил его замечание мимо ушей.
   - Не думаю, что сказанное тобой - веская причина для испытаний.
   - Получше многих, - ответил я,  краснея.  -  Заодно  и  народу  Аллюстрии
помогу. Уж по крайней мере хуже, чем теперь, им не станет.
   - Это верно, - признал Бык. - А  пожалуй,  помочь  вам  -  это  повеселее
будет, чем до скончания веков охранять эти ворота. Как-никак приключение.
   Надежда возродилась в моей душе.
   - То, что не соскучишься, - это я тебе обещаю!
   - Сам знаю, - огрызнулся Бык. - Нам придется  пройти  мимо  моего  врага.
Поможете одолеть его?
   Я  почувствовал,  будто  бы  какие-то  дверцы  у  меня  внутри,   которые
только-только  распахнулись,  готовы  снова  захлопнуться.  Если  уж  такому
чудовищу нужна помощь в бою с еще одним, то каково же то, другое?
   - И что это за зверюшка? - наигранно небрежно поинтересовался я.
   - Звать его Великий Урсус, - ответил Бык. - Он - медведь.
   Я похолодел. Но Фриссон прошептал:
   - Савл, ты же великий чародей, а?
   - Да, когда при мне твои стишки. - Я вспомнил одно стихотворение, глубоко
вздохнул и сказал: - Ладно, можешь на нас рассчитывать.
   - Придется рассчитывать, - отозвался Бык, - потому что  Медведь  охраняет
дорогу к Королю-Пауку. Бык резко выпрямился, ударил себя по коленям.
   - Решено. Я иду с вами. Если я ошибся и мне суждено пострадать, что  ж  -
да будет так!
   - Вы так благородны, - проворковала Анжелика.
   - Я мечтаю уйти отсюда.
   - Вы так храбры, - подпел Анжелике Фриссон. Бык задержал взгляд на  поэте
и кивнул.
   - Каждый чего-нибудь да боится, и я боюсь этого  путешествия.  Боюсь,  но
мечтаю о нем. Так не будем же медлить!
   Легко и плавно Бык  поднялся  на  ноги  и  зашагал  к  своей  пещере.  Мы
поторопились встать и поспешить за ним. Я оглянулся на остатки нашей трапезы
и, быстро пробормотав двустишие, уничтожил их. Посуда звякнула, все исчезло.
   Бык отпер ворота, и мы вошли следом за ним в пещеру.  Честно  говоря,  не
без страха. Что до меня, то я вспоминал  историю  Маленького  Цыпленочка.  А
пещера тянулась и тянулась - видимо, перешла в очередной туннель.
   - А теперь произнеси то заклинание, с помощью которого ты искал дорогу  к
Королю-Пауку, - негромко проговорил Бык.
   Гремлин ущипнул меня. Я набрал воздуха и принялся читать  стихи  -  тихо,
почти шепотом.
   Не успел я дочитать стихотворение, как туннель начал  меняться  -  в  его
потолке  образовалась  расщелина.  Мы  шли  вперед,  а  щель   над   головой
становилась  все  шире  и  шире,  и  в  конце  концов  над  нашими  головами
образовалась черная пустота. Я с беспокойством поглядывал  на  эту  пустоту,
ставшую еще более пугающей, когда стены туннеля начали  как  бы  подтаивать.
Наконец они стали высотой нам по колено. Мы шли словно по узкому желобу.
   - Да уж, - проворчал Гремлин. - Не правится мне тут. Мы прямо как напоказ
выставлены.
   - Это точно, - подтвердил я, испуганно вглядываясь в окружающий нас мрак.
Что-то менялось... - Эй, светлеет!
   - Мы приближаемся к его логову - к логову моего  врага,  -  пояснил  Бык,
остановился и указал рукой вперед. - Вот оно, смотрите!  Нет  места  опаснее
для меня!
   И вот  сквозь  пелену  тумана  проступили  очертания  громадного  темного
силуэта на фоне освещенной пещеры. Душа у меня незамедлительно ушла в пятки.
Но деваться было некуда - тропа вела сквозь пещеру, нависая над ее полом  на
высоте футов в шесть.
   - Вперед, - угрюмо поторопил Гремлин. - Что толку на месте-то торчать?
   - Тогда надо помолиться, - решил Фриссон и тут же громко запел:

   Господи, помилуй, Господи, спаси,
   И мимо медведя нас ты пронеси!

   Я в ужасе огляделся по сторонам, по  вроде  бы  ничего  не  изменилось  и
ничего ужасного не произошло.
   - Пожалуйста, Фриссон, - проговорил  я,  облегченно  вздохнув,  -  запиши
стихи.
   - Что, и молитвы записывать? - возмущенно вскричал поэт.
   - Все записывай, - прошипел я. - Лишь бы оригинально было.
   Медведь услышал наш разговор, поднялся на задние лапы, а передние  задрал
так, словно желал сдаться.
   - Не останавливаться, - распорядился я,  и  мы  тронулись  в  путь,  хотя
коленки, думаю, дрожали у всех.
   -  Наверняка  наш  вес  слишком  велик  для  такой  хрупкой  тропинки,  -
пожаловалась Анжелика.
   - Не останавливаться, -  повторил  я.  -  А  не  то  он  схватит  идущего
последним.
   - А ты не мог бы уменьшить наш вес?
   - Ну ладно, ладно, - проворчал я.

   Все выше, и выше, и выше
   Уводит нас в небо тропа,
   Все тише, и тише, и тише
   По тропке ступает стопа.
   И вот мы уже невесомы почти,
   Отчасти шагаем, отчасти - летим!

   - Волга, Волга, мать родная, - проревел тут Медведь. - Не  видала  ль  ты
подарка!  -  И  зверюга  протянул  когтистую  лапищу,  намереваясь  ухватить
Анжелику за край платья.
   Девушка вскрикнула и попятилась, но тут гневно вскричал Бык и спрыгнул  с
тропы вниз, нацелившись копытами в грудь медведя.
   Урсус вовремя отступил назад, и Бык спрыгнул на землю прямо перед  ним  и
со всего размаха заехал медведю в челюсть. Голова  зверя  запрокинулась,  он
снова воздел лапы кверху.
   - Товарищи, не надо! Договоримся, а? Предлагаю перемирие!
   - Не верь ему! - крикнул я. -  Нельзя  заключать  перемирие  с  медведем,
который ходит, как человек, на задних лапах.
   Но Бык стоял в боевой стойке и не спускал глаз со своего врага.
   - Подними его сюда, поскорее! - прошипел мне на ухо  Гремлин.  -  Мы  без
него как без рук.
   Я посмотрел вдаль. Дорога сияла и переливалась. Я проговорил:

   Не верь врагу: он нагло лжет,
   Тебя обманет - не сморгнет.
   Плюнь на него, о нем забудь,
   Ты к нам взлетай - продолжим путь!

   - Все это верно, - согласился Бык. - Но почему бы с ним не помириться?
   - Ни в коем случае! - воскликнул я и торопливо прочел:

   Космат и ужасен, он молитвенно лапы сложил.
   Коварный медведь - он как будто пощады просил.
   Умильные глазки подернуты лживой слезой...
   Не злобная тварь, а и впрямь медвежонок ручной!
   Но пусть он в глаза тебе смотрит, притворно любя,
   Не верь его козням: он завтра погубит тебя!
   То древний завет: о, никто да не верит вовек
   Медведю, что ходит так, будто бы он - человек!

   - Измена! - завопил медведь. - Наши планы раскрыты!
   Его когтистая лапа рванулась к морде Быка, но когти  запутались  в  гриве
Джона, и Бык, размахнувшись, сильно ударил медведя. Медведь  отлетел  назад,
но снова ринулся в атаку, ревя:
   - Была империалистическая война - стала гражданская!
   Фриссон вложил мне в руку листок пергамента. Я, не задумываясь, прочел:

   Не стыдись покинуть поле боя -
   Мы тебя нисколько не осудим!
   Мы хотим вперед идти с тобою,
   Без тебя удачи нам не будет!
   Уходи скорее от напасти!
   Впереди твое и наше счастье!

   Бык взлетел вверх так, словно его  подхватила  чья-то  невидимая  могучая
рука, и опустился на тропинку - опустился плавно, словно та  же  самая  рука
придержала его, не дав упасть. Ну, Фриссон, ну дает - молодчага!
   А медведь пришел в себя. Опустил плечи, зловеще засверкал глазами.
   - А вы не больно-то возноситесь! Вся история - это что такое? А  сплошная
классовая борьба, вот что!
   - Насчет борьбы - тут я согласен, - сказал я Гремлину. -  Но  вот  классы
при чем - в толк не возьму.
   - Ты лучше ногами работай, чародей, - пробурчал Гремлин.
   - Похоже, дорога пошла на подъем, - пробормотал Жильбер.
   А  тропа  завибрировала  у  нас  под  ногами,  оторвалась  от   земли   и
приподнялась ввысь бесконечной спиралью.
   Медведь встал на цыпочки, пытаясь ухватиться за тропу. Когти его  белели,
словно льдышки.
   - Нет уж, - рычал он. - Вернитесь! Мы перестроим нашу экономику!
   Он запустил-таки когти в край тропы и рванул ее на себя.
   Тропа закачалась, мои товарищи закричали, пытаясь удержаться на ногах. Мы
с Фриссоном упали, но Анжелике и Жильберу  удалось  устоять.  Медведь  тянул
тропу к. себе, рыча во весь голос:
   - Выжечь землю! Спалить города! Пусть там камня на  камне  не  останется,
чтобы врагу негде было притаиться!
   - Не хватит ли на сегодня анахронизмов? - рявкнул я.

   Не хочешь по-хорошему убраться, гадкий мишка?
   Имей в виду - прихвачено у нас с собой ружьишко!
   И будь ты из медведей хоть самый-самый ловкий,
   Но никуда ты не уйдешь от снайперской винтовки!

   Блеснула сталь... И вот я уже сжимаю  приклад  кентуккийского  кремневого
ружья.
   Эти ружья после каждого выстрела надо перезаряжать, и все же один выстрел
лучше, чем ничего. Я приставил приклад к плечу и прицелился.
   Медведь тут же отцепился от тропы,  отступил  и  снова  поднял  руки  над
головой.
   - Братцы, - взвыл он жалобно, - не  стреляйте!  Тропа  подскочила  вверх,
прогнулась, снова подскочила. Даже Анжелика и Жильбер, самые ловкие из  нас,
охали всякий раз, когда  тропа  выделывала  очередной  выкрутас.  Я  потянул
спусковой крючок, затвор щелкнул, но ни огня, ни дыма... Я выкрикнул  что-то
нечленораздельное и швырнул винтовку в медведя.
   Дуло угодило Урсусу между ног, и он взвыл от боли и завертелся на месте.
   - Ну, хватит! - взвизгнул Гремлин и спрыгнул с тропы в медвежье логово.
   - Нет! Ты куда! - испуганно крикнул я, но Гремлин,  не  обращая  на  меня
никакого внимания, побежал по кругу рядом с Великим Урсусом.
   Медведь неожиданно охнул.
   - Это что же за листочки такие? А это что такое, а? Крыжовничек?
   - Что это стряслось со зверем? - поразился Фриссон.
   - Ему кажется, будто он кустик, - сообщил Гремлин. - Но ты учти, чародей,
заклинание мое ненадолго его одурачит. Ты должен придумать,  как  приподнять
эту тропу повыше - так, чтобы Медведь не смог до нее дотянуться, а не то эта
зверюга нас все-таки сбросит.
   -  Ты  прав,  -  кивнул  я,  встряхнулся  и  принялся  вспоминать   такое
стихотворение, в котором бы говорилось - с ума сойти - о том, как приподнять
тропинку повыше. И вот что мне пришло в голову:

   Куда ты, тропинка, меня завела,
   Повыше взлетай, а то плохи дела!

   - Дела и вправду плохи!  -  крикнул  я.  -  Ничего  в  голову  больше  не
приходит. Подхватывай, Фриссон! И Фриссон подхватил - как нечего делать:

   Взлетай, наша тропка, и слушай пароль
   Нас ждет с нетерпеньем Паучий Король!

   - Идите же! - крикнул нам Гремлин. Мы  поднялись  на  ноги,  покачнулись,
чуть присели, чтобы легче было идти по тропе, которая довольно  резко  пошла
на подъем. Позади в беспомощной ярости  ревел  медведь,  безуспешно  пытаясь
подпрыгнуть и схватить спираль тропы. Он проклинал нас на все лады,  но  его
вопли потонули в тумане, окутавшем нас со всех сторон. Мы  словно  бы  опять
оказались в замкнутом туннеле.
   - У тебя получилось, чародей, - прошептал Фриссон.
   - Да, но только потому, что  вы  мне  здорово  помогли.  Кстати,  тоннель
изменился. Верной ли дорогой мы идем?
   - Верной, - сказал Бык. - Мы таки нашли дорогу к  Королю-Пауку,  невзирая
на все козни Медведя.
   - Но... дорога уж очень странная, - возразила Анжелика.
   Она была права. Дорога изгибалась все резче, все круче шла па подъем.  Мы
шли и шли вверх по тору, который затем превратился в расширяющуюся  воронку.
Вверх, вверх...  и  наконец  воронка  вывела  нас  в  громадный  зал.  Такой
громадный, что потолок был почти не виден за пеленой облаков - или  то  были
не облака,  а  тончайшего  плетения  ткань.  Зал  не  имел  стен  -  повсюду
возвышались колонны. Их было так много, как деревьев в лесу,  а  между  ними
виднелись холмы, лужайки, заросли кустарников. Все купалось в лучах света  и
весело зеленело. Мы как зачарованные ступали по мозаичному полу, не в  силах
рассмотреть изображенную на нем картину - так она была велика.
   А прямо перед нами в арке застыла величественная фигура человека в плаще.
Со спины фигуру незнакомца подсвечивало солнце.
   - Господа и дама, -  произнес  Бык  приглушенным,  почти  что  трепещущим
голосом. - Мы достигли нашей цели. Мы находимся во дворце Короля-Паука.

Глава 19

   Темный  силуэт  шагнул  к  нам.  Как  только  незнакомец  покинул   арку,
подсвеченную солнечными лучами, стало видно его  лицо.  С  одной  стороны  -
ничего особенного. Всего-навсего среднего роста мужчина в тунике и  рейтузах
из темно-серого вельвета, в плаще до бедер с  широкими  рукавами,  в  шляпе,
отороченной лентой с чеканными медальонами.
   Но вот я увидел его лицо - столь резкое,  будто  его  высекли  из  камня,
горящие глаза, сурово поджатые губы - и дрогнул.
   Но только на миг. Не успело даже пробудиться мое всегдашнее упрямство.  Я
посмотрел этому человеку в глаза и понял: прикажи он мне  пойти  за  ним  на
битву, победа в которой нам не суждена, - и я, пожалуй что, пойду.
   - Добро пожаловать  в  мой  дворец,  -  сказал  Король-Паук.  -  Если  вы
додумались, как сюда добраться, если сердца ваши выдержали все  испытания  -
стало быть, вы добрые люди.
   Я обернулся, но,  поняв,  что,  кроме  меня,  никто  не  решается  и  рта
раскрыть, прокашлялся...
   Но первым заговорил Жильбер:
   - Вы, верно, не сомневаетесь в своей власти, ваше величество, если  вышли
приветствовать такую разношерстную компанию без охраны, без рыцарей.
   Губы Короля-Паука шевельнулись в усмешке. По-видимому, он  решил  сделать
вид, что не заметил в тираде Жильбера угрозы. Да что, наш сквайр,  сбрендил,
что ли? Он уже опять собирался  что-то  сказать.  Но  прежде  чем  он  успел
разжать губы, из-за колонны выбежало ужасное создание. Это был  человек,  но
на редкость уродливый. Глаза и нос потонули в чаще рыжих  щетинистых  волос.
Туника и рейтузы на нем были из дорогой ткани, но сильно  измяты.  Он  бежал
вприпрыжку, пригнувшись, а в руках сжимал  кубок  из  тусклого  серебристого
металла.
   - Кубок, ваше величество! - кричал  он.  -  Сурьмяный  кубок!  Вы  должны
выпить!
   Король сердито глянул на рыжего человечка.
   - Убери, Оливер. Я занят.
   Но неряшливый человечек не унимался.
   - Вы должны выпить! - решительно заявил он и встал  за  спиной  у  короля
так, словно обратился в дерево и пустил корни.
   Король гневно глянул на зануду, взял у него  кубок  и  выпил  содержимое.
Потом вернул рыжему кубок и проворчал:
   - Теперь убирайся. Понадобишься - позову.
   - Как ваше величество пожелает. Неряха поклонился и упрыгал прочь.
   - Как видите, обо мне заботятся, - сказал Король-Паук Жильберу.
   Сквайр не пошевелился, но почему-то мне показалось, что он напуган не  на
шутку. Анжелика-то точно  попятилась,  да  и  все  остальные  на  шаг-другой
отступили.
   - Да он только глянет - и тут целый эскадрон явится, - прошептал Фриссон.
   - Да не надо ему это, - шепнул в  ответ  Жильбер.  Он  неизвестно  почему
вдруг притих и успокоился. - Мы пришли с миром, ваше величество.  Мы  пришли
просить вас о помощи.
   - А сюда больше ни за чем и не  приходят,  -  сардонически  усмехнувшись,
проговорил Паук. - Вы ищете помощи для борьбы с королевой Аллюстрии, верно?
   Что-то сработало у меня в голове.
   - Да, верно, - неторопливо ответил я. - И думаю, вам, как никому другому,
все об этом известно. Все - начиная с моего переноса в этот мир.
   - В мир Аллюстрии и Меровенса, - поправил меня Король-Паук. -  Сейчас  мы
находимся в пространстве, расположенном вне всех ведомых миров. Между тем  я
не уверен, что знаю обо всех ваших печалях. Поведайте мне их.
   Жильбер на миг растерялся.
   - Но их такое множество...
   - Я - поэт, чьи стихи приносят зло, - сказал Фриссон, - даже тогда, когда
я этого не хочу. Но этот чародей... - он кивнул в мою сторону, - выучил меня
писать, и теперь мне нет нужды говорить мои стихи вслух, и я никому не  чиню
вреда.
   Жильбер принял у Фриссона эстафету:
   - Народ Аллюстрии стонет под властью Сюэтэ,  ваше  величество.  Я  был  в
составе отряда рыцарей Ордена Святого Монкера, посланном  освободить  одного
доброго крестьянина и его семью от притеснений. Однако командир приказал мне
сопровождать чародея Савла, ибо ему было видение -  чародей  Савл  в  образе
спасителя Аллюстрии.
   Мне, как и раньше, не пришлись по душе последние слова Жильбера.
   - Меня он вызволил из заточения, - подключился к рассказу Крысолов, - где
я томился много лет с тех самых пор, как  королева  Сюэтэ  швырнула  меня  в
темницу. А я ни в  чем  не  был  повинен,  кроме  как  в  том,  что  слишком
старательно исполнял свою работу.
   - И мечтал о более высокой  должности?  -  уточнил  Король-Паук,  пронзив
Крысолова пытливым взглядом.
   Крысолов выдержал, сколько мог, потом потупил глаза и пробормотал:
   - Это тоже было, верно. Но о королевском престоле я не помышлял.
   - Помышляли бы, появись у вас такая возможность, - заверил его  король  и
повернул голову к Анжелике. - Ну а вы, дама? Вы тоже пострадали от рук  этой
королевы Сюэтэ?
   Анжелика выпрямилась, вздернула подбородок.
   - Она принесла меня в жертву Злу, ваше величество, и пыталась обратить  в
рабство мой призрак. Но чародей Савл успел  напомнить  мне,  что  мне  нужно
только покаяться в своих прегрешениях и тогда мне суждено Царствие Небесное.
Вот так он освободил меня из-под власти королевы, но она продолжает  хранить
мое тело на грани жизни и смерти, поэтому пока я привязана к земле.
   Король-Паук понимающе кивнул, не сводя глаз с Анжелики.
   - Значит, всего лишь искорка жизни, теплящаяся в вашем  теле,  удерживает
вас здесь?
   Анжелика покраснела и опустила глаза. Меня  с  головы  до  ног  сотрясала
дрожь. Я казался себе микробом