и королю.
   - Хороший ответ, - одобрил  Мэта  четвертый  голос.  -  А  каково  первое
правило битвы? Мэт нахмурился.
   - Нападения или защиты?
   - Дельное  уточнение,  -  похвалил  четвертый  голос.  -  Первое  правило
нападения!
   Они бомбардировали Мэта вопросами, а он дрожал в ледяной  воде,  как  ему
казалось, уже много часов. Вернулся сэр Ги, неся  на  руке  ворох  одежд,  и
встал, почтительно слушая, как рыцари экзаменуют Мэта. Иногда он не  попадал
в точку с ответами, и его строго  поправляли.  Эрудиция  в  области  истории
позволила ему правильно ответить в девяти из десяти случаев, но этим мертвым
рыцарям все было мало. Похоже, они приберегали свои вопросы веками.
   Наконец заговорил сам Гардишан:
   - Довольно! Он знает законы рыцарства столь же хорошо,  сколь  каждый  из
нас. Оставьте его!
   Сэр Ги наклонился, протягивая руку. Мэт принял ее и благополучно выбрался
из бассейна. Подземный воздух залы  показался  ему  чуть  ли  не  горячим  в
сравнении с водой. Он изо всех сил старался  не  щелкать  зубами  и  яростно
растирал ноги, чтобы не дрожали колени. Когда дошел черед до спины,  сэр  Ги
взял у него из рук полотенце. Мэт воспротивился было, но Черный Рыцарь  стал
сам осушать его спину, и Мэт понял, что такова церемония.
   - Ты верно на все ответил.
   Мэт посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, и увидел  седобородую
фигуру. Она не двигалась, но голос явно принадлежал ей.
   - Вы рассуждали тут только о рыцарстве и ни слова  не  сказали  о  магии.
Поговорим же... Опасайся Малинго, маг Меровенса. Он еще хуже,  чем  кажется,
потому что он ближе к демонам, чем к людям. Но в этом-то и его слабость...
   Мэт не успел осмыслить сказанного, потому что сэр Ги уже  протягивал  ему
новый костюм - чистый! Мэт напялил штаны в обтяжку, они пришлись ему в самый
раз, потом рубаху, потом стеганый кафтан. Когда он подпоясался, сэр Ги  взял
из доспехов одну их часть и принялся прилаживать на Мэте.
   - Эй, погодите минутку! Я не намеревался носить рыцарские доспехи!
   - Почему же? - Сэр Ги уже возился со второй частью.
   - Ну... разве это не против правил и  все  такое?  Сэр  Ги  только  пожал
плечами.
   - Но вы же не скажете, что они вам не нужны. Мы  идем  на  бой,  господин
маг. Мэт сдался и позволил сэру Ги обрядить себя. Может, это и  было  не  по
правилам, но кто он такой, чтобы возражать?
   Доспехи сидели на нем как влитые. Но насколько они были хороши, настолько
и тяжелы. Мэт сделал шаг и чуть не грохнулся. Пока еще к ним привыкнешь!
   - Держи спину совершенно прямо, - посоветовал ближайший к нему рыцарь.  -
Основной вес должен лечь на плечи, пока ты не сядешь на коня.
   - И вначале помедленнее, не делай резких движений, -  добавил  второй.  -
Дай себе время: тело должно заново научиться ходить и сохранять равновесие.
   Пока они наперебой давали ему советы, Мэт в порядке эксперимента двинулся
по направлению к ним. Учителями они были терпеливыми, что несколько  удивило
его - после того перекрестного допроса-экзамена. Пока шел инструктаж, сэр Ги
опять куда-то скрылся.
   Когда рыцари позволили Мэту вынуть меч из ножен и наставили его в  тонком
искусстве рубить с плеча так, чтобы рука падала, как  свинцовая,  он  понял,
что выдержал еще один экзамен. Тут появился и сэр Ги, уже облаченный в  свои
латы.
   - Идемте, господин маг. - Дорога нас заждалась, да?
   Мэт повернулся лицом к ближайшим  рыцарям  и  ухитрился  отвесить  весьма
поверхностный поклон и даже, что еще удивительнее, снова принять после  него
вертикальное  положение.  Повернулся  ко  второму  ряду   рыцарей   и   тоже
поклонился.
   - Благодарю вас, сэры и лорды, за совет  и  учение.  Одобрительный  шепот
прошел по рядам рыцарей, и только тот, что стоял рядом с Мэтом, сказал:
   - Ступай за Тутарьеном.
   Прежде чем Мэт сообразил, в  чем  дело,  сэр  Ги  взял  его  за  плечо  и
развернул в сторону императора. Мэт оробел, но сэр Ги неуклонно шел  вперед,
чуть ли не таща его за собой.
   Что они затевали, хотелось бы ему знать.
   Сэр Ги остановился в пяти футах от императора и тихо приказал:
   - На колени!
   На колени? Он и поклониться-то исхитрился еле-еле! Но в этой зале сэр  Ги
был единственным, кто не смотрел на него. Как могли наблюдать за ним мертвые
рыцари, если их глаза были закрыты, Мэт не знал, но они  наблюдали,  и  Мэту
было  от  этого  неуютно.   Не   раскисай,   жестко   сказал   он   себе   и
сконцентрировался на том, чтобы подогнуть колено.  Медленно  и  неуклюже  он
наконец коснулся одним коленом пола и взглянул вверх.
   Мертвый император возвышался над ним, огромный, весь в золоте.
   - Не хочешь ли ты, - громко проговорил исполин,  -  принести  присягу  на
верность мне и моим потомкам,  в  том,  что  ты  будешь  нести  мою  службу,
отвечать на мой зов и быть верным мне и моим близким, защищать меня и их  не
щадя живота своего, если будет в этом надобность?
   Мэт не отрываясь смотрел на златоносного исполина,  пораженный  внезапной
мыслью, что человек этот был воплощением лучшего,  что  дала  миру  армия  и
аристократия, и что был он кристально чист и свободен от зла и слабости.
   - Почту за великую честь, ваше величество, присягнуть  вам  на  верность.
Буду служить вам без страха и упрека.
   - Хорошо сказано, - одобрил кто-то. - Поклонись.
   Пока Мэт склонял голову, он заметил, как сэр Ги подступил к императору  и
вынул у того из ножен гигантский меч, согнувшись  под  его  тяжестью.  После
чего Мэт видел только пол: своим острым концом меч лег ему на плечо.
   - Этим мечом, - произнес император, - я посвящаю тебя в рыцари.
   Мэт похолодел.
   Потом медленно поднял широко раскрытые, недоверчивые  глаза  на  великого
императора, кляня себя за то, что не понял, к  чему  идет  дело,  -  или  не
пожелал допустить такой мысли, когда она забрезжила в его голове.
   - Встань, сэр Мэтью, -  приказал  император.  Мэт  поднялся  -  в  полном
смущении и одновременно в приливе восторженного чувства.
   - А теперь я дам тебе наставления,  -  сказал  император.  -  Остерегайся
химер и злых чар, а пуще всего остерегайся деяний Зла, что проявляют себя  в
недуге бесцельности. Ибо мы всегда имеем цель, и состоит она  в  том,  чтобы
ждать и верить, что и нас ждут в тот день, когда Зло покажется  непобедимым.
Только пребывая так, в готовности, сможет мы остановить его.
   - Я запомню это, ваше величество, -  со  склоненной  головой  пробормотал
Мэт.
   - И ни перед кем  не  склоняй  головы,  даже  передо  мной,  -  прогремел
император. - Стой прямо и гордо, ибо ты - рыцарь Гардишана.
   Мэт принял это к сведению.
   - Ну а теперь отправляйся в путь со своим  отрядом,  -  голос  императора
посуровел. - Разбей колдуна Малинго, свергни его пешку, продажного Астольфа.
Верни эту землю чистоте и Богу.
   - Я приложу к этому все усилия, ваше величество. Сэр Ги кончил засовывать
Гардишанов меч обратно в ножны и, подступив к Мэту, тихо сказал:
   - Поворачивайтесь и идемте.
   Мэт с мгновение постоял в оторопи. Повернуться спиной к императору? Потом
он пожал плечами - вернее, попытался это сделать в своем стальном панцире, -
поклонился, выпрямился, повернулся и пошел вслед за сэром Ги.
   Между делом его взгляд скользнул по  пустому  креслу,  стоявшему  одесную
императора; оно было ненамного меньше Гардишанова трона и богато  изукрашено
позолоченной резьбой. Для кого  оно  предназначалось?  Для  рыцаря,  который
погиб так, что от него не осталось и праха? Или для того, кто сейчас  просто
отсутствует? Мэта передернуло при мысли  о  восковой  фигуре,  расхаживающей
среди живых. Но он отложил эту загадку на потом.
   Они с сэром  Ги  прошли  между  двумя  рядами  мертвых  рыцарей,  и  Мэту
казалось, он слышит далекий хор, поющий  победный  гимн.  И  еще  каждый  из
древних воинов, когда они проходили мимо него, произносил свой завет  -  всю
мудрость жизни в одной фразе:
   - Никогда не вступай в бой, пока не удостоверишься в своей правоте; а  уж
тогда рази без промаха.
   - Никогда не бойся претендовать на более  высокое  место,  ибо  когда  ты
достигнешь подобающего тебе, ты это будешь знать.
   - Никогда не проси больше силы, чем дает Бог, ибо он дает  тебе  столько,
чтобы ты мог выполнить свою миссию.
   - Знай себя и всегда задавай себе вопрос, кем ты стал...
   Это продолжалось до тех пор, пока в ушах Мэта не  зазвенело  от  мудрости
железных рыцарей. Затем они  вышли  в  низкий  проход,  ведущий  во  входную
пещеру. Повернули за угол, и туманная зала исчезла из вида. Мэт почувствовал
укол сожаления.
   У выхода жужжащий светлячок спустился с потолка пещеры.
   - Я хотел согреть тебе воды, маг. Но воздержался. Мэт с грустью кивнул, -
И правильно сделал. Очень даже правильно.
   Стегоман слетел с ближайшей горной вершины по зову Мэта. Сэр Ги  озирался
вокруг, словно  ища  кого-то.  Потом  засунул  в  рот  два  пальца  и  издал
пронзительный свист. Пару минут спустя к  нему  рысью  подскакал  его  конь.
Видно, монахини выпустили его на волю, и он сам нашел  сюда  дорогу,  как  и
предполагал его хозяин.
   Они поехали в горы, позлащенные светом раннего утра. Мэт был молчалив, он
ехал верхом на драконе, устремив глаза к небу, и  снова  и  снова  переживал
мысленно только что свершившееся торжественное событие. В ушах у него стояло
далекое эхо древних, легендарных баталий.
   Вдруг потемнело: они въехали в ущелье  между  двух  отвесных  базальтовых
скал.
   Мэт встряхнулся и оторвался от грез.
   - Э-э... сэр Ги, где мы?
   Черный Рыцарь повернул к нему улыбающееся лицо.
   - Вы, я вижу, очнулись... Мы едем на  плато  Греллига.  Это  высокогорная
равнина, и езды до нее день.
   - Значит, ущелье ведет как раз туда. Мэт оглядел отвесные стены и дорогу,
которая была довольно-таки заброшенной: очевидно, по ней  путешествовали  не
часто. Пейзаж украшали лишь островки травы и разрозненные низкие кусты.  Тем
не менее в нем было величие и редкая красота.
   - Сэр Ги, тут что-то не то.
   - Вы о чем?
   - Превосходный проход сквозь горы. Почему он такой заброшенный?
   Вдруг как снежная лавина  обрушилась  перед  ними  на  дорогу:  огромный,
восьми футов в высоту, мохнатый великанище с глазами навыкате и  с  клыками,
торчащими из пасти. На груди и на ногах у него были  латы,  а  на  голове  -
шлем, отдаленно напоминающий греческий. В обеих руках у него было  по  мечу,
которыми он размахивал, как простыми кинжалами.
   - Что еще за наваждение?
   - Людоед! - Меч сэра Ги просвистел в воздухе. - Защищайтесь!
   Из какого-то неопознанного места Мэт почерпнул  отвагу  и  выхватил  свой
меч.
   Людоед пошел на них  с  диким  ревом.  Стегоман  ответил  залпом  огня  в
двенадцать футов, но людоед уклонился и тут же обрушил на голову Мэта меч.
   Тот выставил щит - и от удара слетел со Стегомана и покатился к  подножию
скалы. Как сквозь сон, он слышал боевой клич сэра Ги и ответный рев людоеда.
   Все же ему удалось с трудом подняться  на  ноги  и  повернуться  лицом  к
сражающимся. Он увидел, как великанище ловко орудует обоими мечами,  нападая
на сэра Ги буквально с двух сторон сразу. Рыцарь старательно отражал  удары,
а боевой конь помогал ему, лягаясь. Стегоман кружил возле, вытягивая  шею  и
пытаясь нацелиться в людоеда. Но тот так нажимал  на  сэра  Ги,  что  дракон
боялся, как бы не спалить своего.
   Собравшись с духом, Мэт кинулся в бой.
   Великанище с рыком повернулся к  нему  и  замахал  одним  из  мечей.  Мэт
встретил удар своим  волшебным  клинком.  Руку  его  чуть  не  вывернуло  из
сустава, но великанище остался с половиной  меча.  Даже  этой  половиной  он
поразил Мэта так, что тот покатился по земле. Однако ухитрился  подняться  и
ответным ударом содрал кусок кожи с ноги великанища.
   Людоед взвыл, отскочил, рубанул по щиту сэра Ги  и  затем  обрушил  целый
каскад ударов на Мэта, который отступал, пока не  уперся  спиной  во  что-то
твердое. Скала!
   Мэт успел  выставить  щит  как  раз  вовремя,  чтобы  отразить  еще  один
сокрушительный удар. Краем глаза он заметил, что конь сэра Ги тоже прижат  к
скале, в нескольких футах влево от него.
   - Попались, трусы в панцирях! - орал великанище, нагибаясь и  подбирая  с
земли булыжник размером с баскетбольный мяч.
   - Берегитесь! - крикнул сэр Ги, поднимая щит над головой, в то время  как
великанище мощным броском послал булыжник вверх.  Мэт  тоже  прикрыл  голову
щитом. Он услышал, как камень ударил о скалу  и  привел  в  движение  горную
породу.
   Мэт сделал шаг от скалы и крикнул:
   - Сэр Ги, прочь от скалы, быстро!
   Но лавина камней уже хлынула и заколотила по его доспехам.  Он  ухитрился
выставить щит, как крышу. Но удары по плечам, казалось, никогда не кончатся.
Наконец лавина все же поредела и иссякла.
   Мэт повернул голову.  Он  и  сэр  Ги  были  погребены  камнями  почти  до
подбородка: целый склон сполз и засыпал проход. И от коня сэра Ги  виднелась
одна лишь морда.
   Великанище победно расхохотался.
   - Пусть это послужит вам уроком! Болваны, посмевшие войти в мои  горы!  -
Он сделал шаг к ним, поигрывая мечом. - Чтобы  другим  неповадно  было  сюда
таскаться, вывешу-ка я условный знак у входа в ущелье: ваши головушки! -  Он
скакнул,  отрабатывая  сокрушительный  свинг,  который  мог  бы  обезглавить
носорога.
   Взметнулось пламя, скрыв людоеда из глаз. Мэт слышал только, как он вопит
от ярости и боли. Пламя погасло так же внезапно,  как  появилось,  обнаружив
великанище в добрых двадцати футах от них: он  потирал  обожженные  места  и
бранился на чем свет стоит.
   - Просчитался ты, кровожадное  чудище,  -  пробурчал  Стегоман  откуда-то
сбоку, вне поля зрения Мэта. - Посмей только тронуть моих рыцарей!
   Людоед выпустил в него целую обойму брани, но подойти ближе не решился.
   Мэт с облегчением перевел дух.
   - Спасибо, Стегоман!
   - Помогаю чем могу, маг. Жаль, остальное не в моих силах.
   - Не в твоих силах? - Мэт опустил  глаза  на  каменный  обвал.  -  Да,  я
понимаю, о чем ты. Многовато камней, да? Каждый надо поднять  и  оттащить  в
сторону...
   - Вот то-то и оно. А я своими когтями разгребаю хорошо, а вот  поднять  и
нести совсем не могу.
   - Вот проблемка. - Мэт  пожевал  нижнюю  губу.  -  Однако  же  нам  нужно
выбраться отсюда тем или иным способом.
   - Ничего вам не надо. - Людоед подошел так, чтобы язык пламени до него не
достал, и уселся на камень с видом человека, который расположился надолго. -
Я не могу подойти к вам, пока ваш  дракон  поблизости,  но  и  вы  выбраться
отсюда не сможете. Времечко пройдет, и вы помрете  от  голода  и  жажды.  Не
сразу, но помрете непременно. Вот тогда я и заполучу ваши головы.
   - Берегись, пародия  на  человека!  -  крикнул  Стегоман,  и  его  голова
возникла в поле зрения Мэта. Людоед отскочил на несколько футов назад.
   - Нет, ты не осмелишься отойти от них, попробуй - и я обойду тебя сзади и
снесу им головы.
   Стегоман пыхнул гневным пламенем, и оно не достало до людоеда:  он  сидел
на прежнем месте и смеялся.
   Мэт нахмурился, сосредоточился.
   -  Слушай,  ты  чертовски  здорово   сражаешься.   И,   похоже,   неплохо
соображаешь. С какой стати ты  запрятал  себя  здесь?  Не  можешь  придумать
ничего лучше, чем пугать путешественников?
   - Ты это брось, насмехаться надо мной! - крикнул великанище, вскакивая. -
Разве мало того, что я,  как  проклятый,  ношу  свое  тело?  Нашел  над  чем
издеваться!
   - Он вовсе не издевается, - спокойно сказал сэр Ги.
   Великанище уставился на него  в  полнейшей  оторопи.  Еще  мягче  сэр  Ги
продолжал:
   - Мой соратник - необычный человек,  за  любой  внешностью  он  старается
увидеть хорошее. Так что он совершенно искренне задал тебе вопрос.
   - Вы что, думаете, что с несмышленышем разговариваете? Нет, я не дам себя
провести!
   - Думай, что хочешь, - сказал Мэт. - Но сэр Ги тебя не обманывает. Да, ты
страшен, как смертный грех, но ты так ловок  в  сражении,  что  любой  барон
будет рад взять тебя в свое войско. Ты не пробовал записаться?
   - Что ты спрашиваешь? Раз люди изгнали  меня,  с  чего  бы  они  захотели
принять меня обратно?
   - Изгнали? - Мэт поднял брови. - По всей форме? Или просто  дали  понять,
что твое пребывание среди них нежелательно?
   - По всей форме. - Великанище нахмурился в  досаде.  -  Откуда  ты  такой
взялся, что не знаешь обычаев?
   - Обычаев? - Мэт обернул голову к сэру Ги. - Это что,  настоящий  ритуал?
Рыцарь кивнул, - Со святой водой, Писанием и со свечой.
   - И возглавлял это все священник. - Людоед крепко сомкнул губы, лицо  его
потемнело. - В детстве я  был  ребенок  как  ребенок,  разве  что  руки-ноги
подлиннее, чем у других. Но когда мне исполнилось тринадцать  и  у  меня  на
теле стала расти шерсть, а во рту - клыки, они раскричались, что  я  одержим
дьяволом. Они кричали, что я адово отродье,  и  даже  мой  собственный  отец
умолял меня уйти из дома. Но я боялся,  что  если  уйду,  соседи  могут  ему
что-нибудь сделать за то, что он уродил такое чудовище. И я  остался.  Тогда
мои добрые односельчане стали напирать на священника, чтобы он меня  изгнал.
Он пришел в сопровождении вооруженных солдат, со святой  водой  и  зажженной
свечой и с чтением из Писания. Я знал, что на место одного побитого  солдата
приходят двенадцать, и мне их  не  одолеть.  Ну,  я  повернулся  и  ушел  из
деревни. А двумя днями  позже,  уже  в  лесу,  я  подслушал,  как  крестьяне
говорили про то, что они сожгли дом  моего  отца,  а  его  самого  отвели  в
церковь на покаяние. Тогда я вернулся и поджег в  отместку  их  дома.  После
чего проклял весь этот злобный люд и поселился здесь.
   - Итак... - сказал Мэт.

   Я груб; величья не хватает мне.
   Чтоб важничать пред нимфою распутной.
   Меня природа лживая согнула
   И обделила красотой и ростом.
   Уродлив, исковеркан и до срока
   Я послан в мир живой; я недоделан, -
   Такой убогий и хромой, что псы.
   Когда пред ними ковыляю, лают.
   ...Раз не дано любовными речами
   Мне занимать болтливый пышный век,
   Решился стать я подлецом и проклял
   Ленивые забавы мирных дней <"Ричард III".>

   У людоеда заблестели глаза.
   - Вот-вот. В самый раз про меня. Что это за слова?
   - Шекспир, "Ричард III". - Мэт подумал, что угадал с цитатой.
   - Его звали Ричард? А меня - Бриорг. Но какая разница? Мы все  равно  что
один человек!
   Нелишне было узнать людоедово имя  -  но  нелишне  было  узнать,  что  он
отождествляет себя с Ричардом, самым злым из шекспировских королей.
   Однако же Ричард не всегда  был  средоточием  зла  даже  в  шекспировских
пьесах - он стал им постепенно. Если обратить вспять  эту  тенденцию,  можно
перевернуть и характер Бриорга.

   Не в Силах плакать я: вся влага тела
   Огня в горниле сердца не зальет;
   Не облегчить речами бремя сердца.
   Ведь самое дыханье слов моих
   В груди раздует угли и сожжет
   Меня огнем, что залили бы слезы.
   Рыданья ослабляют горечь мук...
   Нет, слезы детям; мне ж удел - отмщенье! <"Генрих VI", Часть третья,  Акт
II, сцена 1>

   Бриорг кивал с энтузиазмом.
   - Да, да, это про меня. Столько горя выпало на мою долю - можно  было  бы
пролить потоки слез. Но я сдержу слезы,  я  буду  мстить.  -  Он  взял  свой
уцелевший меч и размахнулся им, как будто собирался запустить в кого-то.
   Мэт поспешно вклинился со следующей цитатой.

   Не раз видал я, как горячий пес
   Кусался, злясь, что не пускают к зверю,
   Но, получив удар медвежьей лапы,
   Хвост поджимал и с визгом удирал.
   Такой же срам и с вами приключится,
   Коль с людоедом вы помериться дерзнете. <"Генрих VI", Часть  вторая,  Акт
V, сцена 1.>

   Бриорг криво усмехнулся.
   - Да, да, таковы они все, эти людишки. Обзывают меня чудовищем,  а  когда
наступает час показать свою храбрость, показывают только свою спину!
   - Я ошибаюсь - или его клыки пошли на убыль?
   -  Не  ошибаетесь.  -  Мэт  чувствовал  слабость  в  коленях:  напряжение
отпускало е