города ниже по Луге они не  слышали.  И
тем не менее засыпанный снегом высокий причал, ровное, рас  чищенное  от
леса пространство над ним и высокие, в четыре человеческих  роста  стены
говорили сами за себя: русские поставили новый город.
   - Я уже лет пять не видел деревянных крепостей, - признал  барон  фон
Гольц.
   - А я вообще впервые в жизни вижу, - в тон ему добавил фон Регенбох.
   Бревенчатая стена шириной около ста футов имела  всего  лишь  десяток
бойниц и одинокие дощатые ворота посередине фасада. Из-под  лежащего  на
крыше снега местами проглядывала деревянная чешуя кровли. Ни одной башни
по углам крепости, никаких надвратных укреплений.
   - Язычники обленились вконец, - усмехнулся  крестоносец.  -  Придется
преподать им урок, к чему приводит подобная небрежность.
   Он обнажил меч и громко скомандовал:
   - Вперед, отважные воины! Вас отделяют от женщин  и  богатства  всего
лишь одни ворота! Вперед, рубите их!
   Латники побросали бесполезные пики  и,  размахивая  мечами,  ринулись
вперед. Однако троим из них вздумалось пробежать по пухлому  слою  сена,
разбросанного по льду -  и  они  с  истошным  воплем  ухнулись  в  воду.
Остальные воины, забыв про  атаку,  кинулись  им  на  помощь,  раскидали
укрывающее прорубь сено, потянули уходящую вниз веревку. На  поверхность
поднялась  крупная  верша  с  барахтающимися   в   ловушке   несколькими
плотвицами. Несчастных кнехтов мало того, что мгновенно потянули на  дно
тяжелые кирасы - еще и течение отнесло в сторону,  мешая  увидеть  их  и
попытаться подхватить.
   - Ладно, - фон Гольц махнул рукой, подзывая к себе оруженосца и своих
сервов, спешился. - Дайте мне топор. Эй, кнехты, добыча достанется самым
отважным! Третья полусотня, за мной!
   Он, медленно переставляя ноги и помахивая зажатым в  латной  перчатке
топором,  побрел  по  пологому  склону  берега,  с   хрустом   сдавливая
искрящийся  снег.  От  крепости  прилетело  несколько  стрел,  бессильно
ударились о кирасу. Позади послышалось  тяжелое  дыхание,  топот  -  его
догоняли воины третьей полусотни  Тапской  комтурии.  Кто-то  вскрикнул:
похоже, одна из стрел нашла-таки свою жертву.
   -  Смелее,  воины!  -  приободрил  кнехтов  рыцарь,  выдохнув  из-под
опущенного забрала облако пара. - Всего несколько ударов!
   Не обращая внимания на то и дело пролетающие мимо стрелы,  он  добрел
до крепости и принялся  колотить  топором  в  дубовые  створки,  пытаясь
прорубить проход. Рядом рьяно взялись за дело еще несколько человек.
   - Совсем одурели ливонцы! - выпустил еще одну стрелу купец, метясь  в
щель между железной шапкой, аккуратно прикрывающей  голову,  и  кирасой,
прикрывающей плечо. При взгляде сверху получалась  ничем  не  защищенная
полоса шириной в три пальца.
   Коротко тренькнула тетива - ливонец вскрикнул и отскочил, схватившись
за руку. Получалось, что Илья Анисимович  промахнулся  -  но,  в  общем,
кнехт все равно отскочил от ворот и побежал к реке. Купец наложил  новую
стрелу, прицелился в другого ливонца, метясь в выставленную вперед ногу,
но на этот раз граненый наконечник пробил широкое поле мориона и  впился
глубоко под шею. Враг сделал шаг назад и отвалился на спину.
   Степан пускал стрелы ничуть не хуже Баженова, свалив с ног не  меньше
трех латников - и  кнехты,  не  желая  погибать  в  считанных  шагах  от
долгожданной цели,  предпочли  от  ворот  попятиться.  Однако  этим  они
подставили себя под выстрелы из других бойниц  -  и  отступление  быстро
превратилось в паническое  бегство.  Один  рыцарь,  ничуть  не  смущаясь
одиночеством,  продолжал  рубиться  в  ворота,  успев   весьма   изрядно
расщепить доски. Купец выпустил в него стрелу, другую, третью - все  без
толку.
   - Дозволь я, Илья Анисимович, - перешел на  место  хозяина  помощник,
наложил на тетиву бронебойную стрелу. Он примерился к цели, потом резко,
со всей силы натянул лук и отпустил тетиву.
   Граненый наконечник гулко стукнулся в наплечник, пробил  его  и  ушел
вниз  на  половину  древка.  Рыцарь  болезненно  вскрикнул   и,   бряцая
доспехами, тоже побежал назад.
   - Да, Илья Анисимович! - радостно закричал судовой  помощник.  -  Да!
Отбились!
   В этот момент со стороны реки что-то оглушительно грохнуло.
   - Никак пищали у них? - встревожено кинулся к окну Степан.
   - Бомбарда, - поправил Баженов.
   Фон Регенбох и не ожидал, что попытка грубо прорубиться сквозь ворота
принесет успех, но мешать своему товарищу не стал:  а  вдруг  получится?
Тем более, что через  десять  бойниц  особого  вреда  атакующим  русские
причинить не способны. Так и оказалось: ворота лишь  слегка  повреждены,
но это стоило отряду двоих убитых и  четверых  раненых.  Сам  барон  фон
Гольц тоже получил легкую рану: русская стрела вошла ему в тело рядом  с
ключицей, пронзила мякоть плеча и  вышла  наружу  под  мышкой.  Если  не
случится  заражения  -  ничего  страшного.  Зато   крестоносец   получил
примерное представление о боеспособности осажденных, а бомбардиры успели
снять и направить в сторону ворот единственный в  отряде  артиллерийский
ствол.
   Грохнул выстрел - чугунное ядро угодило точно в ворота и  прошило  их
насквозь, оставив после себя маленькую аккуратную дырочку.
   - Еще раз! - потребовал кавалер.  Бомбардиры  торопливо  перезарядили
орудие. За время военного похода они успели хорошо набить себе  руку,  и
для следующего выстрела им потребовалось всего полчаса. Ядро снова точно
угодило в цель - и опять оставило в воротине ровную дырочку диаметром  в
два кулака.
   - Еще раз! - зарычал рыцарь.
   Новый выстрел - новое попадание, и новая дыра. Сквозь  три  отверстия
просвечивала освещенная предзакатным солнцем внутренняя стена  крепости.
Внутрь русского укрепления можно было заглянуть, но невозможно войти!
   - Черт побери, что происходит? - не выдержал барон фон Регенбох.
   - Я всегда не доверял всем этим штучкам, - подошел  уже  бездоспешный
фон Гольц, левое плечо которого  топорщилось  после  перевязки,  а  рука
висела на перевязи. - Нужно вырубить в лесу простой и надежный таран,  и
мы прорвемся внутрь с одного удара.
   - Думаю, вы правы, господин барон, - кивнул фон Регенбох. - Завтра мы
начнем именно с этого. Бомбарда  гавкнула  на  крепость  последний  раз,
пробив еще одну дыру.
   - Но почему у сына Кетлера получалось разбить ядрами ворота, а у меня
нет? - продолжал недоумевать рыцарь. - Я же видел это собственными глаза
ми!
   - Думаю, потому, - предположил фон Гольц, -  что  ворота  Гдова  были
обиты бронзовыми листами,  как  и  в  земляной  крепости.  Их  оказалось
невозможно пробить, и ворота от  ударов  ядер  ломались.  А  эти  просто
протыкаются, как натянутая на барабан ослиная шкура. Ведь никто не режет
шкуры на барабан клеймором! Если бы не рана, я прорубил бы  их  за  пару
часов.
   - Ладно, завтра посмотрим...
   На Лугу опускалась долгая зимняя ночь. Сервы  уже  разворачивали  для
господ рыцарей палатки, простые кнехты  разводили  костры  и  занимались
едой, негромко обсуждая добычу, что ждет их в русском деревянном городе.
Больше всего они надеялись, конечно, на золото. Или на  серебро.  Хорошо
еще заполучить всякого рода драгоценности - но их не  так  просто  потом
превратить в одежду и вино. Торговцы, скупая  товар,  всегда  обманывают
солдат в несколько раз. Еще  сильнее  обманывают  маркитантки  -  но  за
армией сына Кетлера в холодную Русь они так и не увязались.
   На худой конец, в городе можно взять и иной  товар:  тряпье,  посуду,
кули свинца или зерна. Но такой тяжелый груз на себе далеко не  унесешь.
Его приходится класть в обоз, где он способен исчезнуть без следа. Да  и
господа рыцари тоже всегда не прочь получить долю в  общей  добыче  -  и
тюка ткани, например, от их внимательного глаза не утаить.
   На рассвете, с первыми лучами солнца, вторая полусотня отправилась  в
лес за наиболее действенным орудием штурма, а двое  бомбардиров,  наведя
свое оружие на крепость, опять открыли огонь.
   Барон фон Регенбох внимательно наблюдал за результатами их стараний и
никак не мог понять - зачем, вообще, они волокли в  поход  эту  тяжесть?
При попадании чугунных ядер в стены, те даже не вздрагивали -  просто  в
одном из бревен появлялась дырочка, наподобие той, что уже красовались в
воротах. Попасть на  расстоянии  шести  сотен  шагов  в  воротную  петлю
оказалось совершенно невозможно, попытка сбить выступающий над  воротами
балкон успехом также не увенчалась.
   Барон не знал, что в результате его  беспорядочной  пальбы  по  всему
фасаду одно из шальных ядер насквозь пробило закрытую кольчужной рубахой
грудь одного из ратников и оторвало ногу стряпухе  -  из-за  чего  та  в
течение нескольких минут изошла кровью.
   После некоторого размышления  дворянин  указал  бомбардирам  на  угол
крепости:
   - Вязку бревен видите?
   - Да, господин барон.
   - Попробуйте попасть в нее, в самый угол. Кнехты, взятые  к  бомбарде
взамен убитых при разрыве одного ствола наемников,  послушно  кивнули  и
принялись выцеливать указанное место. Грохнул  выстрел,  и  первое  ядро
улетело  далеко  в  заснеженное  поле.  Воины,   испуганно   косясь   на
молчаливого барона, стали торопливо перезаряжать орудие.
   Тем временем - из леса вернулась отправленная за  тараном  полусотня.
Кнехты приволокли заснеженный полутораобхватный  ствол  сосны  в  десять
шагов длиной, скинули его  на  лед  и  принялись  вырубать  пазы,  чтобы
положить таран на слеги из четырех тонких березок. Барон  с  облегчением
вздохнул - значит, после полудня можно будет начинать полноценный штурм,
и наконец-то отошел от бомбардиров. У тех дело  тут  же  пошло  на  лад:
очередное чугунное ядро прошло сквозь самый угол стены, да  так  удачно,
что обломившиеся кончики двух бревен выпали наружу, обнажив свежий белый
срез. Следующее ядро прошло ниже и немного левее, но концы бревен  опять
посшибало.
   Барон фон Регенбох, дабы поднять кнехтам настроение перед решительным
штурмом, приказал на время прекратить военные действия и всем хорошенько
пообедать.
   - Господин де Шербрек,  -  обратился  барон  к  одному  из  приданных
командующим отряду крестоносцев, - вы не  будете  так  любезны  объехать
крепость кругом и оценить обстановку?
   - Разумеется,  господин  барон,  -  рыцарь  тронул  коня  и,  держась
подальше от бойниц, по самому краю луга, отделяющего вражескую  цитадель
от леса, двинулся вперед. Впрочем, по нему все равно никто не стрелял.
   Обрадовавшиеся отдыху кнехты сносили к горящим для общего  согревания
кострам мясо из саней, торопливо устраивались у огня. В воздухе  запахло
горелым. А дворяне в это время продолжали оценивать обстановку, обсуждая
предстоящий штурм.
   - Разумеется, я поручил бы это  вам,  брат,  -  кивнул  фон  Регенбох
раненому крестоносцу, - но, увы, обстоятельства пока  не  позволяют  вам
брать в руки оружие. Господин  де  Тельвин,  брат,  я  поручу  под  ваше
управление первую полусотню. Как только  ворота  будут  проломлены,  вам
надлежит ворваться следом за передовым  отрядом  и  двигаться  по  левой
стороне, вычищая от язычников все строения. А вам, де Кановар, я поручаю
четвертую полусотню и правую  сторону.  Действовать  надлежит  быстро  и
решительно, если мы желаем покончить с этим делом до темноты.
   - Вы собираетесь командовать сами? - не понял фон Гольц.
   - Нет, - покачал головой командир отряда. - Я останусь с резервом.
   Де  Шербрек  уже  показался  с  другой  стороны  крепости  и   быстро
приближался к небольшому рыцарскому отряду.
   - С  обратной  стороны  только  четыре  бойницы,  господин  барон,  -
приблизившись, доложил он. - Слышно конское ржание и  хрюканье.  Похоже,
гарнизон отвел ту сторону под  скотный  двор.  Никаких  калиток,  ворот,
широких окон или иных тайных лазов не видно.
   - Очень хорошо,  брат,  -  кивнул  фон  Регенбох.  -  Тогда  все  они
находятся в  нашей  полной  власти.  Я  поручаю  вам  вместе  со  второй
полусотней выбить ворота и первыми войти внутрь вражеской крепости.
   - Благодарю вас, господин барон! - обрадовался рыцарь  и  поскакал  к
кнехтам, устроившимся неподалеку от положенного на слеги бревна.
   - Вам тоже следует возглавить свои  отряды,  братья,  -  обратился  к
остальным крестоносцам  фон  Регенбох,  -  и  быть  готовыми  немедленно
поддержать де Шербрека.
   ...Теперь защитников  больше  всего  пугала  бомбарда.  Ее  маленькие
чугунные ядра пробивали толстые бревенчатые  стены,  как  стальная  игла
протыкает ситцевую юбку - насквозь. В людской  уже  лежали  с  закрытыми
глазами Важен и Гликерия, горько  плакала  над  своей  старой  стряпухой
Марьяна. По счастью, последние часы ливонцы стреляли куда-то в  сторону,
лишь изредка задевая дом. Степан даже решил, что от Куземкино к ним идет
подмога, и бегал на ту сторону дома смотреть - но в  чистом  заснеженном
поле не оказалось ни единой живой души.
   Тем временем, в стане ливонцев опять зашевелились.
   - Илья Анисимович, - схватился Степан за лук. -  Подь  сюда.  Кажись,
опять начинают.
   Первым на склоне появился пеший рыцарь с обнаженным  мечом.  Не  тот,
что раньше - у того шлем с остроконечным лицом был, а  этот  носил  шлем
округлый, почти шарообразный. За рыцарем и чуть  справа  плотной  толпой
бежали кнехты, неся на слегах длинное толстое бревно.
   - Илья  Анисимович,  таран!  -  громко  заорал  помощник  и  принялся
торопливо, не считаясь с числом, одну за другой выпускать стрелы.
   Так же спешно принялись опустошать колчаны и стрелки у других  бойниц
- но ливонцы, как заколдованные, неслись вперед, не получая ни царапины.
   - Господь всемилостивый, -  перекрестился  купец,  вытащил  нательный
крест и страстно его поцеловал. - Спаси, помилуй и сохрани грешных рабов
твоих... Оборони... Уцелеем, часовню каменную поставлю, клянусь.
   Первый ливонец слева вдруг  споткнулся,  упуская  слегу,  упал  вниз.
Налетев на него, упал бегущий  сзади.  Бревно  качнулось,  екнуло  вниз,
уткнулось концом в грунт, гулко тряхнув землю, вновь подпрыгнуло  вверх,
отлетая в сторону и, словно добившись желаемого, накрыло  обоих  упавших
кнехтов, без труда раздавив кирасы.
   - Есть Бог на свете, - изумленно прошептал купец, снова целуя крест.
   - Лук бери, Илья Анисимович, - громко кричал Степан. - Стреляй!
   Но Баженов молча смотрел на размахивающего  мечом  рыцаря,  на  снова
поднимающих таран ливонцев, и ему казалось, что все это происходит не  у
его дома, а где-то далеко, совсем в другом мире, а  он  взирает  на  это
хотя и с беспокойством, но очень, очень издалека.
   - Я видел знак... Бог с нами, Степан, Бог с нами, и он любит нас.  Он
не даст нам погибнуть, ибо все в этом мире по воле Его и с ведома Его.
   - Да стреляй же ты, черт меня побери! Илья  Анисимович,  ворота  ведь
вышибут!
   Наваждение сгинуло так же внезапно, как и появилось, но теперь в душе
купца появилась полная, абсолютная, непререкаемая уверенность в том, что
ничего плохого случиться с ними не может, что они  уцелеют  -  и,  может
быть, даже все.
   Он взялся за лук, наложил на него стрелу, встал  над  раскрытой  вниз
бойницей, выглядел кнехта в коричневых  портах,  резко  натянул  тетиву.
Стальной наконечник со свистом разрезал воздух и впился ливонцу в бедро.
Тот неуклюже поддернул ногу, со всего размаху распластался на снегу.  По
нему тут же пробежали, пару раз наступив на спину, но кнехт после  этого
все равно приподнялся и стал отползать с общего пути. Еще одна стрела  -
и опять точный выстрел в ногу. Илья Анисимович не жаждал ничьей  смерти.
Он хотел лишь того, чтобы никто и никогда не набегал с  оружием  на  его
дом.
   - Бегом, бегом, бегом!
   Ворота приблизились, рубленный на конус конец бревна  врезался  между
створок ворот. Послышался громкий хруст, и они  раздались  в  стороны  -
только не сами воротины, а доски перед острием тарана.
   - Отходи! Назад отходи! - стрела чиркнула по нагрудной кирасе, вторая
гулко ударила в шлем, но де Шербрек не обратил на это никакого внимания.
- Еще назад! А теперь побежали!
   Стрела впилась в ногу кнехта, и он с  воем  заскакал  в  сторону,  но
таран продолжал разгоняться. Новый удар! Таран проломил сразу три  доски
и примерно на шаг проник за ворота.
   - Назад его, назад его! Бросай!
   Первым в  образовавшейся  пролом  сунулся  кнехт  -  ноги  его  резко
дернулись, и он упал на живот. Ближние воины тут же оттащили его  назад,
перевернули. Из переносицы торчала глубоко ушедшая в голову стрела.
   Крестоносец выругался, нагнулся: в проломе были  видны  в  беспорядке
набросанные  жерди,  колеса  и  колесные  оси,  доски,  санные  полозья.
Вдобавок, шлем опять содрогнулся от прямого попадания стрелы - и  рыцарь
даже почувствовал, как холодное железо прикоснулось  к  его  лбу.  Рядом
опять закричал от боли один из кнехтов - и де Шербрек принял единственно
правильное, на его взгляд, решение:
   - А ну, рабы, таран взяли! Назад бегом! Быстрее, быстрее!
   Он еще немного постоял перед воротами, как бы ожидая вылазки  врагов,
ощутил еще пару сильных ударов по доспехам, а потом медленно отступил.
   - Говорите, брат, - сурово встретил его у лагеря фон Регенбох.
   - Ворота завалены, внутри стоят лучники, господин барон, - снял  шлем
рыцарь, взглянул на  него  сверху:  две  небольших  вмятины  от  близких
попаданий стрел, и одна сквозная пробоина. По счастью, наконечник в дыру
не прошел, а лишь тихонько коснулся лба. Нет, пожалуй, обладателя такого
шлема никто не посмеет упрекнуть в  трусости,  и  де  Шербрек  продолжил
более уверенным тоном:
   - У ворот язычники непрерывно стреляют  сверху,  из  машикуля,  и  со
двора. Пока мы взломаем створки и разберем завал - они перебьют половину
кнехтов.
   - Вы потеряли много воинов?
   - Двоих задавило тараном, одного застрелили в  воротах,  еще  пятерых
сервов ранило на моих глазах, господин барон.  Думаю,  имеются  раненые,
которых я не видел.
   - Хорошо, брат де Шербрек, - кивнул барон. - Я принимаю ваше мнение.
   Он сделал шаг вперед  и  теперь  смотрел  на  русскую  крепость  мимо
уставшего  рыцаря.  Язычники   неспособны   устоять   против   истинного
христианина, эта истина безусловна и  опровергнута  быть  не  может.  Но
только как расколоть этот выстроенный ими  орешек,  чтобы  добраться  до
сладкого  ядра?  Положить  ради  взятия   мелкой   крепостицы   половину
доверенного ему отряда барон фон Регенбох тоже не хотел.
   Пожалуй, впервые за все  время  он  пожалел,  что  рядом  с  ним  нет
молодого командующего. Прошедший в Кельне хорошее обучение сын  великого
магистра помнил наизусть такое количество военных хитростей, что нередко
повергал в изумление куда более опытных воинов.
   - Брат, вы не  знаете,  кто  приказал  бомбардирам  стрелять  в  угол
здания? - поинтересовался из-за спины фон Гольц.  -  Они  выполняют  это
распоряжение с похвальным усердием.
   Фон Регенбох перевел взгляд левее и невольно улыбнулся,  увидев,  как
разлохматили левый угол рубленой стены  десяток  попавших  в  них  ядер.
Часть выступающих  наружу  концов  бревен  поотшибало  напрочь,  имелось
несколько сквозных пробоин в стенах рядом с углом. И, самое главное, все
это находилось на высоте человеческого роста.
   - Пожалуй, сегодня нам всем стоит отдохнуть, - кивнул крестоносец.  -
Штурм займет несколько часов, вокруг успеет  стемнеть.  В  город  войдем
завтра.
   Штурм вновь возглавил де Шербрек, и  повел  опять  вторую  полусотню.
Проявленная вчера отвага, по  мнению  рыцаря,  должна  быть  обязательно
награждена правом первыми ворваться в стены города.
   - Воины, - кратко и доходчиво пояснил он кнехтам,  во  главе  которых
готовился начать атаку. - По приказу кавалера фон Регенбоха, город отдан
вам с сегодняшнего утра и на три дня в  ваше  полное  распоряжение.  Чем
раньше возьмете, тем дольше сможете веселиться.
   Воины немедленно откликнулись радостными возгласами.
   - Тогда чего мы ждем? - спросил де Шербрек, опуская забрало и обнажая
меч. - Вп