.
   Картечь из трех пищалей с расстояния в два десятка метров не  то  что
изрешетила - она просто смела передние  ряды  захватчиков.  Одновременно
тренькнули тетивы лука и пары арбалетов  -  стрелки  наконец-то  увидели
перед собой реальные цели.
   - Вставай, вперед! - крикнул Росин, отнимая у Инги свой меч.
   Клубники стали подниматься с  земли,  готовые  перейти  в  атаку,  но
свены, увидев подобное "воскрешение мертвых" сами поторопились отступить
за поворот. Стычка закончилась.
   - Вот, блин, котовасия, - тяжело дыша, подошел к пищальщикам Погожин.
- А у меня всего девятнадцать зарядов, - он похлопал себя по нашитым  на
груди кармашкам.
   - У нас порох и картечь есть, - ответил Росин. - Ты  можешь  сказать,
что тут происходит, и что нам теперь делать?
   - А топоры есть? Тогда нужно  собрать  раненых  и  положить  две  ели
поперек тропы, лучше одну поверх другой. Поставим за завалом пищали, а у
ельника лучницу вашу  и  арбалетчиков.  На  случай,  если  кто  пролезть
попытается.
   - Костьми ложиться будем?
   - Теперь придется, - пожал плечами милиционер. - Раненых не  бросить,
а с ними мы все равно далеко не уйдем.
   - А потом?
   - Суп с котом. Отсюда до поместья в Замежье гонец за  день  доскачет.
День, чтобы ополчение собрать, день обратно дойти. В  общем,  дня  через
три подмога подойдет. Продержимся - живы  будем,  -  Погожин  перебросил
бердыш из руки в руку. - Хватит болтать, пошли ели валить.
   Ночь прошла на удивление спокойно - похоже, свены оказались не готовы
к войне за лесную тропу точно так же,  как  и  попавшиеся  им  навстречу
участники реконструкторских клубов. Однако с первыми  лучами  солнца  на
дорожке  началось  шевеление.  Из-за  поворота  то  и  дело  выглядывали
упрятанные в кирасы, словно черепахи,  свенские  воины.  Некоторые  даже
выходили на тропу и стояли там, словно напрашивались на выстрел.  Однако
клубники не поддавались - берегли пищальные заряды для  отбития  штурма.
Наконец захватчики решились: прикрываясь щитами, на  тропу  вышли  двумя
рядами по трое закованные в кирасы ландскнехты, а следом за ними - воины
в стеганых и кожаных доспехах.
   - Я-ярл! - заорали они и устремились в атаку.  Залп  пищалей  в  щепы
разнес щиты и кинул  на  землю  нескольких  человек,  но  нападающих  не
остановил. Свены добежали  до  растопырившей  ветви  баррикады  и  стали
продираясь сквозь сучья, а клубники в это время били их собранными вчера
на поле боя трофейными копьями. Потеряв еще двух воинов, свены предпочли
попятиться.
   - А они нас не подожгут? - поинтересовался вколачивающий  в  граненый
ствол пыж Симоненко.
   - Не подожгут, - уверено ответил Станислав. - Лес загорится, самим не
пройти будет.
   - А если...
   - Стой! - предупреждающе вскинул ладонь Погожий.
   Со стороны ельника опять послышалось осторожное потрескивание.
   Станислав резко развернул ствол пищали на  звук  и  ткнул  фитилем  в
запальное отверстие. Грохнул  выстрел  -  в  воздух  взметнулось  облако
мелких отстреленных  веточек,  послышался  стон,  а  следом  выскочил  и
кинулся на милиционера вооруженный трехгранной рапирой ландскнехт.
   Погожин вскинул бердыш вертикально, встречая клинок серединой древка,
сдвинул его в сторону от тела, а  затем  широким  горизонтальным  ударом
послал сверкающее полумесяцем лезвие в  ответный  полет.  Все  охнули  -
голова в шлеме с широкими полями подскочила вверх, упала и покатилась  к
ручью.
   - Да ты просто "горец", - покачал головой Росин. - Где научился?
   - Это же бердыш! - усмехнулся бывший патрульный.  -  Ему  учиться  не
надо, он у нас у всех в крови. Память предков...
   Из-за  кустарника  на  тропу  выбежало  человек  семь  свенов,  стали
наступать на завал, угрожающе размахивая мечами, но метрах в  пятидесяти
неуверенно  остановились.  Картышев  не  удержался  и  выстрелил.   Двое
захватчиков упали, но почти сразу поднялись на ноги, и дикари все вместе
отступили назад.
   - Вот блин, - милиционер обвел настороженным взглядом стену  ельника.
- Они ведь, сволочи, там пробираются. Ну-ка, держи патроны.
   Погожий вытряхнул из нашитых кармашков несколько  зарядцев,  протянул
стоящему с его пищалью Симоненко, потом перехватил бердыш двумя руками и
полез в заросли. Малохин, схватившись за копье, сунулся было за ним,  но
у самого ельника остановился, оглянувшись на Росина:
   - Мастер, в этих ветвях с копьем хрен пролезешь, не то что драться.
   - Ладно, - кивнул Росин, вытащил меч и полез в гущу леса сам.  Следом
за ним, вытаскивая из-за пояса топорики и раскручивая кистени  в  ельник
потянулось еще не менее двух десятков человек.
   Станислав прошел несколько шагов,  услышал  с  левой  стороны  шорох,
метнулся туда, увидел чью-то спину, вскинул  бердыш  и  обрушил  его  на
врага.  Тот  молча  ткнулся  лицом   в   землю.   Погожий   остановился,
прислушиваясь. Пока вроде тихо.
   Милиционер  стоял  на  тесной,  размером  с  кухню  в  блочном  доме,
прогалине и ждал, понимая, что одним-двумя свенами дело не обойдется - и
вскоре действительно услышал шаги.  Кто-то  двигался  прямо  на  него  -
Станислав мягко и  бесшумно  сдвинулся  в  сторону,  отводя  бердыш  для
горизонтального удара на уровне груди. Молоденькие ели  раздвинулись,  и
на блеснувшие между ними латы мгновенно обрушился удал  тяжелого  обуха.
Свен улетел  туда,  откуда  пришел,  а  за  спиной  бывшего  патрульного
раздался тяжелый треск, словно там ломилась стая медведей.
   Погожин развернулся, успел принять удар палаша  на  лезвие  и  резким
тычком ударил нижним стальным острием в ветви - туда, где ему почудилось
движение. Острие уперлось в что-то мягкое, послышался крик. А милиционер
уже закрывался широким лезвием от прямого укола,  одновременно  отступая
назад. Свен выступил из-за прятавшей его елочки, сделал выпад, метясь  в
лицо - Погожин  принял  клинок  в  выемку  между  топорищем  и  древком,
приподнял,  одновременно  подступая  ближе  и   вонзил   нижнее   острие
захватчику в ногу. Тот взвизгнул, а  Станислав  отступил  и  с  хорошего
замаха опустил лезвие бердыша ему на голову. В ответ послышался  влажный
чмок.
   Сотрудник патрульно-постовой службы РУВД Кировского района  Станислав
Погожин,  которого  в  последнее  время  постоянно  называли   Ниславом,
выпрямился, ожидая нового нападения,  но  больше  из  ельника  никто  не
вываливался. Зато со всех сторон слышалось  позвякивание,  стоны,  треск
ломаемых ветвей. Причем шум этот постепенно сдвигался в сторону поляны.
   Нислав стал продираться туда. Дважды он перешагивал безжизненные тела
захватчиков, один раз наткнулся на паренька в кирасе и в джинсах,  потом
наскочил на отползающего, приволакивая ногу, свена. Дикарь, увидев врага
схватился за нож и попытался ударить им русича в низ живота, но  Погожий
отступил и с безопасного расстояния пробил ему нижним острием голову:
   - Не мучайся.
   - А-а! -  вывалился  из  переплетенных  ветвей  латник  в  отделанной
золотой чеканкой кирасе,  со  стальными  рукавами  и  большими,  пышными
наплечниками.
   Погожин уже привычно отвел удар серединой древка и,  не  останавливая
движения, попытался чиркнуть противника кончиком лезвия по  горлу.  Свен
отшатнулся, поднял меч для удара - Станислав вскинул бердыш над  головой
и вдруг с ужасом увидел, что клинок падает на него не сверху, а спереди,
поперек груди.
   - А-а!!! - страшный удар  обрушился  на  бронежилет,  и  резкая  боль
пронизала тело. Милиционер упал на спину, крик перешел в жалобный  хрип.
Свен сделал шаг вперед, остановился над поверженным  врагом,  перехватил
меч за крестовины и занес его высоко над головой, острием вниз.
 
*** 
 
Минут десять, не меньше, Росин бродил по ельнику не встречая врагов. Со всех сторон доносились крики, шум схваток, и только он один бегал туда-сюда, как неприкаянный, иногда натыкаясь на окровавленные тела. Когда, наконец, за очередной елью показался одетый в кольчужную рубаху незнакомый воин с двусторонней секирой, Костя даже обрадовался; 
   - Иди сюда!
   Свен не просто пошел, он побежал, вскинув секиру  над  головой  и  со
всей силы обрушил ее  на  подставленный  мастером  щит.  Лезвие  пробило
преграду насквозь и едва не  достало  Косте  до  уха.  Захватчик  рванул
огромный топор к себе - но не тут-то  было.  Вытащить  глубоко  засевшее
лезвие из многослойной фанеры оказалось не просто - а Росин со всей силы
ткнул в беззащитное тело своим коротким широким мечом. Противник, охнув,
сложился пополам, и Костя завершающим аккордом обрушил лезвие ему на шею
чуть ниже затылка. Бармица выдержала, кольчужная сетка не разошлась,  но
захватчик все равно безжизненным кулем свалился на землю.
   - Зараза! - торчащий в щите  топор  делал  его  тяжелее  как  минимум
втрое, а на прогалину выбегал новый латник.
   - Достал, сволочь! - решился Росин и кинул  щит.  -  Жопа  подкралась
незаметно.
   Он сам учил своих учеников древней истине: из битвы возвращаются  "Со
щитом или на щите"; без щита воин не жилец. И вот, на тебе. Единственной
надеждой на выживание было то, что противник орудовал двуручным мечом.
   - Х-ха! - попытался развалить Росина надвое свен. Костя повернулся  и
втянул живот,  уходя  от  удара  -  лезвие  чиркнуло-таки  по  нагрудным
пластинам - и коротко, низом,  стукнул  захватчика  по  ноге  чуть  выше
колена. Нога подломилась, и Росин, не задерживаясь, пошел дальше.  Опять
вокруг никого, а звуки схваток смещаются все дальше к поляне.  Нет,  вот
послышалось позвякивание совсем рядом.  Костя  повернул  туда  и  увидел
лежащего мента, и возвышающегося над ним свена, медленно, с наслаждением
поднимающего меч для последнего удара.
   Росин кинулся вперед и едва ли не в прыжке выбросил перед собой меч.
   - О-о! - торжество победителя сменилось предсмертным стоном. Меч упал
вниз, вонзившись в землю Погожину возле уха, а свен  все  еще  продолжал
стоять, вскинув руки над головой. Слева  из-под  мышки  у  него  торчала
замотанная изолентой рукоять, справа - кончик лезвия.
   - Хрен теперь  достанешь,  -  с  сожалением  посмотрел  на  падающего
захватчика Росин и вместо своего меча выдернул из земли свенский.  -  Ты
как?
   - Почему-то живой, - с невольным стоном ответил Станислав.
   - Крови нет. Встать-то сможешь?
   Погожин попытался  приподняться,  и  тут  же  откинулся  назад  из-за
страшной боли в груди.
   - Ой, мама.
   - Постой, - Росин обошел  его  вокруг,  подхватил  двумя  руками  под
затылок. - Внимание, встаем!
   - А-а! -  все  тело  окатило  новой  волной  боли,  но  Погожин  смог
подняться на ноги. - Бердыш... Бердыш подбери...
   Они стали пробираться сквозь ельник и через несколько десятков метров
оказались на краю поляны.
 
*** 
 
Юля стояла за уложенными в ряд ранеными, крепко сжимая в руках лук. В зарослях ельника то и дело мелькали незнакомые лица и доспехи - девушка моментально выпускала стрелу. Большей частью она промахивалась: специально под выстрел никто не подставлялся. Однако два незнакомых воина уже лежали на земле: один со стрелой в ухе, другой - в горле. Промелькнула еще одна тень - тренькнула тетива. Юля пошарила рукой в колчане, и поняла, что стрел больше нет. Это был конец. Она вспомнила про пухлые пучки, оставленные в кустарнике у тропы, и едва не застонала от досады - тащить ей было лениво! Теперь за лень придется платить, и платить дорого. 
   Некоторое время свены  по-прежнему  не  решались  выходить  из  леса,
однако вскоре поняли, что по ним больше не стреляют. Сперва один,  потом
другой вышли из леса  и  остановились  на  самом  краю.  Потом  выбрался
третий, с большой секирой в руках и,  посмеиваясь,  пошел  через  поляну
прямо к ней.
   - Не сметь, нехристи! - снял с себя распятие отец Никодим и  двинулся
навстречу, держа перед собой в левой руке крест,  а  правой  придерживая
цепь, - Остановитесь, и не берите грех на душу.  Покайтесь  немедля!  На
колени, дикари!
   Воин широко усмехнулся, занес секиру над  головой  -  монах  взмахнул
правой рукой, разжимая левую, и  крест,  описав  короткую  дугу,  ударил
нехристя в висок. Свен упал сперва  на  колени,  а  потом  откинулся  на
спину.
   - Прости мя, Господи, - перекрестился иеромонах, одел распятие на шею
и забрал секиру из рук убитого  врага.  -  Прими  Господи  грешную  душу
человеческую, во имя Отца и Сына, и Святого Духа.
   Из зарослей выступило сразу пятеро воинов - но  на  этот  раз  членов
клуба "Черный Шатун". Свены попятились в сторону, а клубники двинулись к
раненым, выстраиваясь между ними и врагами.
   Воины  выбирались  из  леса  еще  около   четверти   часа,   опасливо
оглядываясь и расходясь к своим - свены к свенам,  клубники  к  раненым.
Вскоре  стало  выявляться  истинное  соотношение  сил:  полтора  десятка
русских воинов против почти полусотни захватчиков.
   - Ребята, - подступила к ратникам Юля. - Хоть нож какой дайте. А то я
вся... Как голая, что ли...
   Под  дробный  топот  на  поляну  из-за  взгорка  вылетели   всадники.
Закованные в сверкающие доспехи, с развевающимися плащами за спиной, они
тут же опустили копья и с веселым татарским пересвистом помчались на  не
успевших собраться в строй свенов. Те в  ужасе  бросились  в  рассыпную:
после блужданий по ельнику единственной защиты пешего от конного - копья
- ни было ни у кого. Но куда бежать латнику от всадника?!  Удар  пики  с
граненым наконечником - витязь бросает оружие в теле врага,  выхватывает
саблю и  продолжает  скачку,  сеча  направо  и  налево.  На  всем  ходу,
разбрасывая  по  сторонам  безжизненные  тела  врагов,   витязи   вихрем
пронеслись по поляне и врезались в ельник. Только густая чаща  и  смогла
их остановить.
   Один за другим конники стали разворачиваться и  неторопливой  трусцой
возвращаться к поляне. Только теперь стало  понятно,  что  в  казавшейся
несокрушимой лаве имелось  всего  два  десятка  конников.  Один  из  них
продолжал гарцевать у ельника, возвышаясь над двумя пешими ратниками:
   - Живы, православные?
   - Василий? - узнал друга своего барина Погожин.
   - Откуда?
   - Из Храпши ополчение привел, - спрятал саблю в ножны черносотенец. -
А ты никак недоволен, Нислав? Ну, тогда печалься: завтра еще три десятка
из Замежья и Пехенеца подойдут. То-то мы на Неву сходим посмотрим,  кому
здесь побаловать захотелось. Никакой работы ратной тебе не  оставим,  не
угонишься...
   Но  отведать  свенской  крови  русским  клинкам  больше  не  удалось:
неожиданно наткнувшись в лесной чаще на кованную рать,  свены  предпочли
отступить на лодки и уйти назад.
   Они шли сюда грабить и веселиться, а отнюдь  не  ложиться  костьми  в
безлюдных болотистых лесах. Правда, ложиться  костьми  им  пришлось  все
равно: спустя два года под Выборг с ответным визитом  пришли  московские
полки и забрали город в свои руки. Навсегда.
 
*** 
 
Белесое небо от края и до края плакало мелким моросящим дождем. Кони тяжело переставляли ноги по глинистой тропе - поверх каждого копыта успела налипнуть грязевая блямба в полпуда весом. По счастью, идти оставалось совсем немного: подворники уже отворяли ворота усадьбы. 
   Хлопнула дверь, на крыльцо  выскочила  Алевтина,  на  ходу  завязывая
платок. Лошади в сопровождении пешцов входили по двор.
   На спине одного из жеребцов лежал укрытый синим плащом воин -  голова
безвольно качалась на крупе из  стороны  в  сторону,  а  шею  прикрывала
неширокая окровавленная тряпица.
   - Семен! - ахнула женщина, сорвалась  со  своего  места,  сбежала  по
ступенькам, кинулась к коню, схватила его за расстегнутый ворот доспеха,
затрясла:
   - Семен! Ты же обещал!!!
   - Осторожней, боярыня, - испугался Василий. - Убьешь человека!
   - Как, - замерла Алевтина. - О-он жив?
   - Жив, боярыня. В горло ранен.  Лекарь  островитянский  сказывал,  до
зимы разговаривать не сможет,  а  потом  оклемается.  Слаб  пока,  крови
пролил много.
   - Жив... Эй, Твердислав! - спохватилась она. - Снимай боярина, в  дом
неси.
   От толчков Зализа застонал, открыл глаза.  Сделал  несколько  хриплых
вздохов, и губы его неожиданно растянулись в  улыбке.  Он  поднял  руку,
указывая в небо, попытался что-то сказать -  но  вместо  слов  из  горла
вырывался хрип.
   Подворники распустили ремни, сняли его с лошади. Семен опять  помахал
рукой, зашевелил губами.
   - Сейчас, боярин, - прикоснулся к его пальцам ярыга, - сейчас снесем.
   И Зализа сдался.
   Он просто смотрел на небо, с наслаждением  принимал  на  лицо  капли,
стекающие, словно слезы, по щекам, губам, застревающие  в  усах.  Дождь.
Над Северной пустошью шел осенний затяжной  дождь,  который  мог  капать
Днями, неделями, месяцами, к зиме превращаясь в снег, а весной - снова в
дождь.
   Опричник  всем  своим  нутром  чувствовал,  как  вокруг  набухают   и
поднимаются болота, как узкие тропки превращаются в ручьи,  а  дороги  в
полосы глубокой, глинистой непролазной грязи, по  которой  нет  пути  ни
конному, ни пешему, ни телеге,  ни  волокуше,  ни  могучему  изюбру,  ни
ползучему гаду.
   Какой там Ливонский орден?! В ближайшие полтора-два месяца, до первых
крепких морозов по Северной пустоши не сможет пройти вообще никто. Войны
и разора на доверенных ему государем землях - не будет.
   Дождь.
 
ГЛОССАРИЙ 
 
   "Ако старец на осле" - в XVI  веке  христианство  на  Руси  настолько
въелось в плоть и кровь каждого человека, что русские  всерьез  называли
землю  свою  землей  израилевой  (такое  наименование   встречается,   в
частности, в письмах Курбского к царю), общались цитатами из библии  или
ссылками на нее. В данной тираде старика "Старец на  осле"  -  намек  на
въезжающего в Иерусалим Христа,  затем  упоминаются  "земля  израилева",
которую следует понимать как священную русскую землю, и,  наконец,  идет
цитата из "Откровений", которая символизирует неминуемую и страшную кару
для агрессора.
   Алебарда  -  алебардой  считается  разновидностью  копья,  на   конец
которого крепится топор или секира.
   Анчутка - крылатый злой дух, бесенок, обитающий  в  болоте,  помощник
водяных и болотных. Иногда его называют беспятым или  беспалым.  Хромота
вообще одна из основных примет нечистой силы.
   Афеня (офеня) - коробейник, торговец вразнос. Скрывая  торговые  дела
от разбойников, они придумали разговаривать на своем особом,  непонятном
окружающим языке (по фене).
   Байстрюк - внебрачный ребенок.
   Банник - злой дух, живущий в бане.
   Бармица - кольчужная сетка, которая крепится по нижнему краю шлема  и
ниспадает на плечи, защищая шею  от  ударов  сзади.  Ту  же  роль  могут
исполнять  и  металлические  пластины  назатыльника,   высокий   стоячий
воротник и даже щегольски пристегнутый  сзади  к  шлему  конский  хвост.
Последнюю методику особенно любили гусары и кирасиры куда более позднего
времени.
   Батарлыг (бутурлык) - воинский доспех,  прикрывающий  ногу  воина  от
колена до щиколотки.
   Бахтерец -  лучшее  в  истории  человечества  металлическое  защитное
вооружение. Бахтерец набирался  из  расположенных  вертикальными  рядами
продолговатых пластин, соединенных  кольцами  с  двух  коротких  боковых
сторон. Боковые и плечные разрезы застегивались пряжками или  ремнями  с
металлическим наконечником. Для изготовления бахтерца использовалось  до
1500 пластинок,  которые  монтировались  таким  образом,  чтобы  создать
двойное или тройное покрытие. К бахтерцу наращивался кольчужный подол, а
иногда ворот и рукава. Средний вес такого до-спеха достигал 10 - 12  кг,
а длина - 66 см.  Расположение  пластин  не  позволяло  врагу  добраться
сквозь доспех к телу даже тогда, когда воин не мог защищаться  -  лезвие
ножа  или  сабли,  просунутого  под  пластины,   оказывалось   повернуто
параллельно телу. Одновременно бахтерец  никак  не  стеснял  подвижности
человека, позволяя практически на равных рубиться с легкими степняками и
легко истреблять неповоротливых  и  хуже  защищенных  западноевропейских
рыцарей. Бахтерец использовался на Руси начиная с XVI и вплоть до  XVIII
веков.