накинутый  на  волосы
платок.
   - Передай мои извинения Семен Прокофьевичу, хозяйка, но  больно  дело
спешное у нас, - при мысли о еде Росин почувствовал,  как  его  начинает
мутить, и он убедительно добавил:
   - Своих сотоварищей я уже три года не  видел.  Сама  пойми,  боярыня.
Невтерпеж.
   Семен подвел к крыльцу оседланного скакуна, и Костя  Росин  торопливо
поднялся в седло, пнул мерина пятками:
   - Н-но, лентяй! -  скорее,  скорее  в  лес,  на  свежий  воздух,  где
наверняка станет легче. А если и хуже: так хоть не на глазах симпатичной
молодой женщины.
   Дворня нагонит, не потеряется. Не дети малые -  по  восемнадцать  лет
уже каждому. Даже не новики - воины. Бояре в их возрасте уже по три года
службы за плечами имеют. Пару походов воинских, а то и сечь кровавых. Не
пропадут...
   От усадьбы дорога, пересеча широкий луг, нырнула в  почти  прозрачный
сосновый лес, не имеющий никакого подлеска. Сквозь гарь пахнуло  смолой,
пересохшей хвоей и  головная  боль  и  вправду  отступила.И  Росин  даже
попытался перейти  на  галоп,  но  от  тряски  вчерашняя  водка  тут  же
подкатила к горлу, и он поспешил вернуться к  плавной  широкой  рыси.  С
интересом оглядываясь по сторонам и вспоминая первые месяцы пребывания в
шестнадцатом веке.
   Тогда всем им казалось, что проще ходить пешком, нежели взбираться на
это непонятное, жутковатое устройство под названием  "лошадь";  что  без
электричества, телевизора и водопровода они вымрут тут в течение месяца;
что пропадут, не зная толком, как пользоваться сохой и правильно  точить
косу; что первый же встречный крестьянин устроит  на  них  облаву  и  их
сожгут на  общем  костре,  как  колдунов  или  запытают,  как  вражеских
лазутчиков неведомо какой страны, а то и вовсе продадут  в  рабство  или
забреют в крепостные.
   Смешно... Теперь это смешно - а  тогда  они  еще  не  знали,  что  на
богатую  сытую  Русь  бежали  ремесленники  и  пахари  со   всей   нищей
полуголодной Европы, да так лихо, что в Польше,  Литве  и  Ливонии  даже
кордоны от этих эмигрантов ставили - а потому в русских землях  привыкли
к людям самых разных привычек и обычаев, с  терпимостью  принимая  всех,
готовых честно трудиться на общее благо.  Что  готовность  сражаться  за
святую  Русь  с  оружием  в  руках  ценится   среди   бояр   куда   выше
происхождения, и коли ты храбр и честен - то  сразу  признаешься  равным
среди равных. Что любой родившийся на русских землях  человек  считается
изначально вольным, пока сам не решится продаться в холопы или не осядет
где-то крепостным - а потому случайный встречный  всегда  воспринимается
окружающими как человек свободный, а не чей-то  раб,  за  которым  нужен
догляд, чтобы потом вернуть хозяину. И что каждый мальчишка,  окончивший
среднюю школу в далеком двадцатом  веке  имеет  достаточно  знаний,  для
занятия каким-нибудь простым, но  для  шестнадцатого  века  экзотическим
ремеслом вроде варки стекла или  прессования  бумаги.  Было  бы  желание
трудиться, а соха в шестнадцатом веке - Далеко не самый главный  рабочий
инструмент.
   Дорога нырнула вниз,  к  мостку  из  четырех  бревен  с  настилом  из
округлых жердей, лежащему над пересохшим ручьем, потом потянулась  через
густой  осинник,  лиственная  подстилка  которого  вяло  курилась  сизым
дымком. Только здесь Росин наконец сообразил, что в его время - три года
назад, никакой дороги здесь не имелось, а вилась токмо узкая  тропа,  по
которой двое всадников бок о бок проехать не могли.
   - Однако наша Каушта становится популярной, - негромко отметил он.  -
Скоро ямской тракт до самого Новгорода проложат...
   Позади послышался гулкий топот: своего господина нагнали пятеро ребят
во  главе  с  зеленоглазым  Семеном  в  темно-синей   косоворотке.   Все
переложили пищали поперек седла, дабы иметь возможность немедля  пустить
их в дело:
   - Пошто пугаешь, барин? - попрекнул хозяина холоп. - Как можно одному
в лес? А вдруг станишники у дороги таятся?
   - Остальные где? - Росин не стал объяснять рабу, что  ожидал  увидеть
здесь всего лишь узкую тропку.
   - Вьюки тяжелые, Константин Алексеевич, - пояснил Семен. - Коней  под
ними в галоп не пустить. Подождем?
   - Потом, - медленно качнул Росин головой из стороны в сторону.  -  До
развилки на Еглино доедем, там у ручья и  остановимся.  Костер  запалим,
пообедаем нормально.
   - Как скажешь, барин, - Семен решительно обогнал хозяина и  поехал  в
десятке шагов впереди, настороженно поглядывая по сторонам.
   - Прям почетный эскорт, - хмыкнул Росин. - Вам только  мигалок  синих
не хватает...
   Холопы промолчали. Они  привыкли,  что  их  боярин  часто  употреблял
странные бессмысленные слова, и не особо задумывались над  ними.  Кормил
он своих людей сытно, одевал не в обноски, а денежку  на  обнову  давал.
Оружие доверил ладное, огневое. А чего  еще  от  хозяина  нужно?  Не  во
всяких княжеских домах и это получить удается! А  что  боярин  временами
странен бывает - так то не их ума дело.  Лучше  в  сытости  со  странным
хозяином жить, чем в голоде - с нормальным.
 
*** 
 
   Каушта открылась впереди неожиданно - только стояли  по  сторонам  от
дороги плотными стенами высокие сосны, как  вдруг  резко  оборвались,  и
потянулись справа и слева загородки, в которых  паслись  без  пастушьего
пригляда коровьи стада и овечьи  отары,  а  впереди  показалась  широкая
россыпь домов в окружении небольших палисадников,  величаво  вращающиеся
крылья  трех  ветряных  мельниц,  трубы  стекловарни  на  берегу   реки,
послышалось мерное шарканье лесопилки. Не смотря на  уговоры  опричника,
одноклубники еще при Росине решили, что никаких стен ставить  не  будут.
Все прекрасно помнили, что аж до конца Смуты на берегах Невы  и  Невской
губы ни единого ворога не появлялось. А это еще шестьдесят  лет  -  чего
бояться? Вот потому и стояли теперь дома  широко  и  вольготно,  за  сто
метров друг от друга, а не давились как жилища во  всех  прочих  городах
вроде Пскова или Смоленска.
   Росин почувствовал, как в груди екнуло  -  словно  не  в  построенный
недавно на берегу Суйды поселок он въезжал, а в родной дождливый  Питер.
Издалека донесся  писклявый  смех.  Боярин  поднялся  в  стременах  и  с
удивлением увидел, как  между  стекловарней  и  сеновалом,  на  песчаном
прибрежном пляже бегают дружной гурьбой пузатые малыши.
   - Ох, и не хрена себе! Добился, стало быть,  своего  упрямый  Зализа,
оженил моих архаровцев, - Росин дал шпоры коню,  с  места  сорвавшись  в
галоп.
   На гостя  обратила  внимание  женщина,  колдующая  на  летней  кухне,
прикрыла глаза от солнца ладонью, повернулась  в  сторону  старого,  еще
первого двора из  трех  домов  и  часовни,  что-то  крикнула.  Со  двора
появилась другая женщина, всплеснула руками,  кинулась  внутрь.  К  тому
моменту, когда Росин осадил  коня  возле  кухни  и  спрыгнул  на  землю,
вглядываясь в незнакомое лицо поварихи,  от  часовни  внезапно  сполошно
ударил колокол.
   Гость оглянулся, увидел, как выскочивший со двора бородач  бросил  на
землю топор, тут же послышался топот со стороны реки и от мельницы.
   - А-а-а! Костя вернулся!!!
   В последний миг Росин смог-таки опознать в бородаче  давно  небритого
Игоря Картышева, как тот уже сжал его в своих объятиях. В тот же миг еще
кто-то напрыгнул на него справа, слева, сзади...
   Нагнавшие барина холопы кружили вокруг, тиская рукояти  сабель  и  не
зная, что делать - то ли спасать хозяина от  мужиков,  что  с  яростными
воплями кидаются к нему со всех сторон, совершенно скрыв с глаз,  то  ли
ничего страшного пока не происходит.
   Наконец, страсти немного  поутихли  и  Росину  удалось  выбраться  из
удушающих объятий.
   - Эй Зина, - крикнул в сторону двора Картышев. - Давай, на стол мечи,
все что есть в печи! Гость приехал! Завязываем  с  работой  на  сегодня.
Гулять будем!
   - Ну да, - вышла, вытирая передником руки, простоволосая  женщина.  -
Вы там нажираться будете, а я вам буженину таскать? Мне тоже с  Костиком
поговорить интересно. Марью свою в погреб гони.
   - Семен! - крикнул через головы одноклубников  Росин.  -  Лошадей  во
двор с часовней заводите, там разгружайте и расседлывайте.  Конюшня  все
еще там,  Игорь?  Семен,  там  и  конюшня,  и  сено.  Как  со  скакунами
разберетесь, сюда, к столу возвращайтесь. Тут, как я  понимаю,  все  еще
коммунизм. Так, Игорь?
   - Он самый! - с силой хлопнул гостя по плечу Картышев.  -  Пошли  под
навес, там поговорим.
   Ненадолго  толпа  рассосалась:  одноклубники  возвращались  к   своим
мельницам и печам,  заканчивая  работу  и  останавливая  механизмы.  Тем
временем Зинаида с несколькими помощницами, в которых Росин узнал взятых
в  Ливонии,  во  время  набега  на  Дерптское  епископство,   невольниц,
накрывала на стол. Тут было уже и привычное вареное или  копченое  мясо,
пироги, миски с солеными огурчиками, здесь же и почти  забытый  холодец,
заливная рыба. Появились на столе и запотевшие -  с  ледника  -  пузатые
колбочки с прозрачной жидкостью, название которой  любой  русский  мужик
угадывал с полувзгляда.
   Вскоре одноклубники начали опять собираться за столом.
   - Ну  давай,  колись,  -  опустился  Картышев  на  скамейку  рядом  с
председателем клуба "Черный шатун". Теперь уже, наверное, бывшим. -  Где
тебя носило, как ты сам теперь, что за ребята с тобой? Родить  десятерых
за три года, при наличии желания, еще  можно.  Но  вырастить  до  такого
возраста...
   - Холопы, - кратко пояснил Росин,  глядя  на  свою  дворню  усевшуюся
плотной группой в дальнем конце стола.
   - О-о, да  ты  теперь  рабовладелец?  -  вопросительно  поднял  брови
Картышев.
   - Уж чья бы корова мычала... - хмыкнул гость. -  Невольницы,  что  мы
три года назад взяли, как я погляжу, до сих пор здесь крутятся.  И  коли
детей  не  аистов  стая  принесла,  то  и  оприходованы  они  по  полной
программе.
   - Выстрел прошел за молоком, - улыбнулся Игорь. - Все девки состоят в
честном  церковном  браке.  Отец  Тимофей  свидетель.   А   ты,   Костя,
натуральный рабовладелец!
   - Отвяжись, - поморщился Росин. - Я никого за уши в холопы не  тянул.
Сами продались. И за хорошие, между прочим, деньги. Каждый из них, может
статься, свою семью этим серебром из нищеты в середняки  вывел.  Теперь,
естественно,    отрабатывают.    А    ты    чего    хотел?    Чтобы    я
благотворительностью...
   - Да хватит вам трепаться! -  перебил  обоих  Миша  Архин.  -  Выпьем
давайте! За встречу!
   Одноклубники  чокнулись,  опрокинули  в  себя  рюмки,  потянулись   к
огурцам.
   - Никак, маринованные? - удивился Росин. - Сто лет не ел.
   -  Ничего,  еще  накушаешься,  -  пообещал  Картышев.  -  Ну,  давай,
рабовладельческая морда, рассказывай, как дошел до жизни  такой?  Что  с
тобой Зализа сотворил, после того, как увез?
   - Ну, отвез в Посольский приказ, - почесал лоб Костя.  -  Там  я  про
крамолу супротив царя еще раз рассказал... Ну и все...
   - Что, и все? - удивился Игорь. - Что, так просто и поверили?
   - Ну, спрашивали долго, правда или нет.
   - Просто спрашивали?
   - Ну да, - вздохнул Росин. -  Повесили  на  дыбе  к  потолку,  кнутом
нахлестывали и спрашивали... Просто...
   - Ой, мамочки, - испуганно прижала ладони к губам Зина. - Как же ты?
   - Сказал, что правда, - кратко ответил Росин, не  желая  вдаваться  в
неприятные воспоминания. - Они поверили.
   - А потом?
   - Потом... - Костя с усмешкой вспомнил свой визит  к  царю.  -  Потом
спросили, чего я хочу в награду. Я, до Государя дорвавшись, сразу  целую
программу  действий  выкатил.  И  про  антихолерные  карантины,  и   про
воспитательный набег на прибалтов, и про  государственную  монополию  на
внешнюю торговлю пушниной. Если вы заметили,  Иван  Васильевич  выполнил
все.
   - Ишь ты, как он уважительно заговорил, - покачал  бородой  Картышев,
пригладив черную бороду. Под густыми мелкими кудрями  шрамов  от  давних
ожогов у бывшего танкиста почти не различалось. - "Иван Васильевич"! Вот
стало быть, откуда у всех реформ уши растут! А то, что этим  летом  указ
вышел об отмене воевод и  введении  местного  самоуправления  на  основе
выборных  представителей  от  боярства,  ремесленников  и  смердов...  -
договорив до конца длинную фразу, Игорь задохнулся, остановился,  набрал
воздуха и закончил:
   - Это тоже твоя работа?
   - Нет,  не  моя,  -  покачал  головой  Росин.  -  А  вот  к  созданию
церковно-приходских школ я свою лапу приложил!
   - Ну, ты монстр! - восхитился Картышев. - Везде успел отметиться!
   - То не я, - покачал головой Костя и взялся за рюмку. - Ну-ка, мужики
наливайте! За царя я выпить хочу. За  нашего  нынешнего  государя  Ивана
Васильевича, что уже сейчас размеры  Руси  втрое  супротив  начала  века
увеличил, города строит  десятками,  крепости  сотнями.  Который  первым
право голоса людям русским дал, смердов к образованию  допустил,  дорогу
наверх им открыл. Который не десять шкур  с  мужика  драть  пытается,  а
ремеслам и купцам дороги к прибытку открывает. Повезло  родине  нашей  с
государем. За него и выпить хочу!
   - Боже мой, до чего мы дошли, - покачал головой Игорь. - Я, коммунист
в третьем поколении, за царя пью!
   Однако от рюмки отказывать не стал.
   - А дальше-то что было? - вернулся к прерванному разговору  Архин.  -
После того, как отпустили?
   - Ну,  короче,  когда  государь  доставать  начал:  чем,  да  чем  за
преданность вознаградить, я попросил руки другие дать,  заместо  палачом
вывернутых... - тут Росин выдержал паузу, давая одноклубникам  вдуматься
в загадку. - И он дал... молодую вдову Салтыкову, чтобы вместо рук, пока
не выправлюсь, была.
   -  Я  виду,  наш  шеф  на  глазах  становится  ярым  монархистом,   -
прокомментировал Картышев.
   - Помолчи ты  хоть  немного,  -  отмахнулась  от  него  Зина,  -  дай
дослушать. А дальше?
   - Да в общем, и все, -  пожал  плечами  Росин.  -  Обвенчались  мы  с
Настасьей и уехали в имение салтыковское,  под  Тулу.  Ну  а  там,  имея
кое-какую казну и смердов умелых, я несколько мануфактур поставил,  типа
здешней. Опыт уже был, так что получилось все быстро, без накладок. Тула
город торговый, купцы на товар нашлись. Так что, ныне я  уже  не  просто
боярин, но и буржуин. Вот. Ну, а ваши дела как?
   - Юля замуж вышла! - туг же выпалила Зинаида. - Как Зализа  с  Москвы
вернулся, так она сразу за Варлама  Батова  и  выскочила!  Они  там  все
вместе с братьями куда-то к Осколу поехали.
   - Ах вот почему опричник про Батовых спрашивал, - сообразил Росин.  -
Они аккурат мимо моего поместья ехали. А я и не знал.
   - А детей,  пока  тебя  не  было,  народилось,  -  продолжил  за  ней
Картышев, - аж тридцать две души. Некоторые молодцы аж  по  паре  успели
настругать. Так что, Костя, растем, как на дрожжах.  Скоро  город  здесь
будет. Мы его Шатуном в честь клуба назовем.
   - Это дело хорошее, - кивнул гость, грустно заглянув в рюмку: у  него
с женой пока ничего с этим делом не получалось.
   - Да, чего-то  мы  засиделись,  -  спохватился  Игорь.  -  Наливайте,
мужики.
   Они дружно опустошили рюмки, на этот раз забыв сказать тост.
   - Ну, а хозяйство как, растет?
   - Я прошлой весной пороховую мельницу поставил! - тут же  похвастался
Архин. - То есть, мы поставили. Скотины у нас развелось  изрядно,  говна
хватает, так что селитра своя...
   - Да ну тебя, Миша,  -  поморщилась  Зинаида.  -  Вечно  ты  к  столу
какую-нибудь пакость ляпнешь! Помолчал бы лучше...
   - А я чего? - возмутился Архин. - Я про мельницу.
   - Я ведь подарки привез, -  улыбнулся  Росин.  -  Барабаны  железные,
специально для растирания тряпья кованные. С зубьями, с теркой, все  как
полагается. А то вы, небось, все еще мельничьими жерновами пользуетесь?
   - Точно-точно! - радостно подпрыгнул Миша.
   - Мне жернова железные нужны! А то в  порох  песок  попадает.  Мякоть
ведь не просеешь, шарахнуть может.
   - Это мы еще посмотрим, кому нужнее,  -  осадил  его  Картышев.  -  С
твоего пороха даже Стрелецкий приказ  нос  воротит,  как  их  Зализа  не
подмазывал. А на бумагу Соловецкий  монастырь  даже  гонца  специального
прислал, чтобы заказать.
   - Так не берут-то как раз потому, что с песком  получается!  -  опять
вскочил Архин. - А коли железные приспособить, зелье пойдет самый класс!
   - Чего вы ссоритесь? - пожал плечами Росин.  -  Коли  нужно,  я  жене
отпишу, чтобы еще несколько штук дала. Привезти, надеюсь, сами  сможете?
А то дела у меня тут намечаются...
   - Ну ты деловой стал, буржуинский  рабовладелец,  -  покачал  головой
Картышев, поднимая рюмку.
   - Ладно, давай выпьем, чтобы машины наши крутились и реки не мелели!
   Растекаясь  по  жилам,  водка  быстро  привела  людей  в  благодушное
настроение, и на дальнем конце  стола  уже  начали  вспыхивать  споры  о
чем-то своем - там уже и забыли о причине общего сборища за  праздничным
столом.
   - Какие у тебя  дела-то  могут  быть  в  нашей  глуши,  монархист?  -
поинтересовался Игорь, хрустя маринованным огурцом. - Скажешь, али тайна
страшная?
   - Какая тайна, через пару месяцев все равно узнаете, - пожал  плечами
Росин. - Кажется, к зиме война новая начнется.
   - С кем?
   - А с кем здесь воевать? - даже оторопел от такого вопроса Костя. - С
ливонцами, ес-с-сес-с-с-но... Тьфу, буква в зубах застряла.
   - Ливонская, что ли, уже начинается?
   - Похоже на то, - кивнул Росин. - Только  вы  не  бойтесь.  Исполчать
никого царь не собирается. Ближние его бояре охотников только  окликнуть
хотят, и все. Вас никто не тронет.
   - Х-ха! - передернул плечами Игорь. - Давай-ка еще по одной, и я тебе
кое-что расскажу.
   - Давай.
   Они выпили, и Картышев подсел к гостю поближе.
   - Понимаешь, Костя. Жил я в свое время в двадцатом веке. Ну,  да  все
мы в нем жили. Тоска была страшная. То есть,  пока  в  танковых  служил,
соскучиться не давали, ты  знаешь,  но  как  демобилизовали,  так  жизнь
натурально кактусиная началась. Пенсией раз в месяц поливали,  чтобы  не
засох, да в охране на стройке маленько зряплаты капало. И сидишь в своей
комнатушке, да телевизор смотришь, и все веселье. Вот тогда я к  тебе  в
клуб и пришел. Хоть иногда оторваться, мечом и топором помахать, древним
ратником себя вообразить. Понятно излагаю?
   - Вполне.
   - Ну, дальше сам знаешь. Как нас сюда крякнуло, веселье  началось  по
полной программе. Накушались желанного "ретро" по самое "не хочу".  Вот.
Ну, посидели, отдохнули. Три года я окромя стекла и  печи  ни  хрена  не
видел. Так вот,  Костя.  Что-то  я  себя  все  больше  и  больше  ощущаю
кактусом... Ты меня понимаешь?
   - Наверное, да...
   - И я так думаю, за этим столом  я  такой  не  один.  Потому,  как  в
"Черного шатуна" любители телевизора не  записывались.  Так  что  давай.
Костя, еще по одной, и дай мне слово, что своим  дружбанам  ты  шепнешь,
что десятка два добровольцев из деревни Каушта к ним в ватагу записаться
отнюдь не прочь.
   - Два десятка? - не поверил своим ушам Костя. - Ты уверен? А  как  же
хозяйство все: стекловарня, лесопилка, бумажная мельница, пороховая?
   -  А  что?  -  пожал  плечами  Картышев,  наливая   себе,   госту   и
подставившему  рюмку  Мише  Архину.  -  Мы  же  уже  оставляли  всю  эту
тряхомудию на половину ребят, и  ничего,  справлялись.  Или  забыл?  Или
думаешь, что у нас тут все разрослось до небес? Фиг! Зализа, гад,  людей
на работы брать не дает. Боится, смерды его к нам перебегут,  и  он  без
крепостных останется. Вот так. А. новгородцев тоже сюда  не  зазвать,  у
них в городе деньги хорошие крутятся, не чета нашим. Выпьем?
   Он опрокинул  рюмку,  крякнул,  потянулся  к  копченому  мясу,  жадно
зажевал.
   - Я вот чего не понимаю, Костя, почему нам всю жизнь про  безработицу
говорили? У нас, сколько себя помню, все время рук рабочих  не  хватает.
Так, Миша?
   Архин кивнул.
   - А в поход на ливонцев пойдешь?
   -  Конечно  пойду!  Тоскливо  тут  больно.  Скука,  кровь   в   жилах
за