рубежах у Невской губы, государев человек.
   - Варяги деревеньку сожгли на реке, - со вздохом признал Семен.
   - Значит,  на  Ижорском  погосте  вместо  шестидесяти  трех  деревень
осталось только шестьдесят  две...  -  укоризненно  попрекнул  засечника
воевода. Зализа понял, что о  его  промахе  наверняка  уйдет  грамота  в
Разрядный приказ.
   -  Дурное  это  место,  Павел  Тимофеевич,  -  не  столько  попытался
оправдаться, сколько пожаловался опричник. - Ужо который раз беды с  ним
случаются. Не даром чухонцы деревеньку сию Землей Мертвых называют. Бают
даже, навка там живет, смерть на местных людишек наводит.  Ну  откуда  в
наших землях варяги взяться могли?
   - Может, свены? - не поверил один из пятидесятников.
   - Нет, эти совсем дикие. Доспехи древние, неполные.
   -  Так  это  ты  против  них  шуйских  вотчинников  исполчил,   Семен
Прокофьевич? - проболтался воевода о том, что успел получить  о  деяниях
Зализы достаточно полный донос.
   - Нет, Павел Тимофеевич, - покачал головой опричник,  -  Не  на  них.
После набега варягов объявились там  же  на  берегу  чужеземные  колдуны
числом более двух сотен, из  которых  сотня  кованной  рати,  навели  на
варягов чары, заманили их в сарай, да и сожгли живыми.
   Над   столом   повисла   мертвая   тишина,   а   Зализа,   наконец-то
почувствовавший себя спокойнее, подцепил на кончик ножа "опричное"  мясо
и принялся его неторопливо объедать.
   - Ты исполчил двух бояр против двух сотен латной рати?
   - Мы завели их в болота к Невской губе, - покривил душой опричник.  -
Заплутав, они перебрались на Березовый остров, изгнали  свенов  и  стали
там вместо них.
   Гости облегченно зашевелились,  их  настроение  явно  переменилось  в
пользу опричника. Воевода сделал знак прислуге,  и  те  унесли  блюда  с
недоеденными пирогами, поставив на их места миски с вареным  и  жаренным
мясом, печеной рыбой и несколькими покрытыми румяной корочкой цыплятами.
Зализа подцепил ножом одного цыпленка, прикину  на  глаз  его  размер  и
целиком переложил к себе на широкий хлебный ломоть.
   - Почто ты принял их за чародеев, сын мой? - после  того,  как  гости
разобрали угощение, поинтересовался отец Петр.
   - Платья на них чудного вида, отче, ведут себя странно, шатры с собой
носят шелковые,  бесовского  вида,  дым  выдыхают  вонючий,  молитвы  не
творят,  стальные  листки,  как  бы   пергаменные   с   рунами   дивными
разбрасывают, следы слизней и улиток болотных отвердевают и  торбы  себе
из них делают.
   Гости за столом начали испуганно креститься.
   - А не могут чародеи сии из Ливонской волости к нам засланы, дабы умы
людские смутить и от грехов подданных  государевых,  от  христовой  веры
отринувшихся, внимание наше отвлечь?
   - Не знаю, отче. На многих из них доспех ливонский, но  называют  они
себя русскими, речь нашу понимают зело, и  на  вопросы  отвечают  языком
понятным.
   - Никак ты разговаривал с ними, Семен  Прокофьевич  -  навострил  уши
воевода.
   - А как же, Павел Тимофеевич? Трех полонянинов я  взял  из  чародеев.
Один у меня в деревеньке допроса ждет, одного я сюда привез и Капитону в
допросную избу  отдал,  -  с  этого  момента  Зализа  почувствовал  себя
оправданным за разоренную деревеньку полностью, и потому с чистой  душой
признался в небольшом промахе:
   - Один из колдунов, допрошенный с пристрастием, душу свою врагу  рода
человеческого отдал, и вот что после себя оставил.
   Опричник снял с пояса кошелек, развязал и передал отцу Петру зеленый,
покрытый арабской вязью амулет.
   - Никак сарацины объявились? - удивился тот. Зализа промолчал, доедая
цыпленка, и  священник  передал  амулет  воеводе.  Тот  взял  деревянный
кругляшек, поднес к глазам, силясь распознать надпись, но вскоре сдался:
   - Не знаю таковых слов. А  не  могли  сарацины  с  Ливонским  орденом
дружбу свести? Все нехристи.
   Присутствующие промолчали, и тут воевода спохватился, что за  словами
государева человека забыл сообщить гостям самое важное:
   -  К  отцу  Петру  гость  приехал,  отец  Анисим,  келарь  Печерского
монастыря. Он неделю назад из Ливонского ордена вернулся, недоимки ездил
взимать.
   - Опять  орден  с  выплатами  государева  тягла  задерживает,  -  без
предисловий вступил в разговор  монах.  -  Недоимки  старые  не  отдает.
Магистр Кетлер желает, чтобы я их простил за давностью.  Мало  того,  не
просит униженно, как ранее, а требовать  пытается.  В  Колыване,  Валке,
Веймере лютеране церкви православные порушили, а  некоторые  и  вовсе  в
костелы безбожные переделали.
   Гости задвигались, переговариваясь.  Ливонская  волость  много  веков
была постоянной головной болью  на  северо-западе  Руси.  Пущенные  сюда
милостью великого князя Всеволода под  вечную  клятву  хранить  верность
русским правителям, крестоносцы отличались полной неспособностью держать
свои обещания, постоянно разбойничали  в  соседних  землях,  задерживали
выплаты государева тягла. Отпав от Святой Церкви, они насаждали безбожие
в   души   пожалованных   им   людишек,   препятствовали    христианским
богослужениям. Ранее они сбивались в крупные банды,  но  после  разгрома
князем Александром на Чудском озере и бития батогами, орден присмирел  и
на крупные набеги больше не решался. Впрочем, мелкие ливонские  шайки  в
нарушение всех клятв и договоров время от времени все равно  пробирались
на  Ижорский  погост,  грабя  и  разоряя  смердов  в  местных  деревнях.
Высокомерие,  проявленное  в  разговоре  с  отцом  Анисимом,  разрушение
христианских церквей могло означать только одно:  в  крестоносцах  опять
взыграла дурная кровь, и они собираются сотворить очередную мерзость.
   Неслышно появившиеся девки и отроки стали убирать блюда мясные блюда,
расставлять мединицы. Это означало, что обед подходит  к  концу,  сейчас
принесут щи, а потом и сыто.
   - Как считаешь, Семен Прокофьевич,  -  задумчиво  потер  шею  воевода
Кошкин. - Может, исполчить местных помещиков, да  и  срыть  крепость  на
Березовом острове? Нам непонятные людишки на границе ни к чему.
   - Поначалу хорошо узнать, кто их на Неву привел, кто крамолу  затеял,
Павел Тимофеевич, - покачал головой опричник. - Новгородцы  могли  опять
литовских князей на стол позвать. Тогда их судовая рать вполне  может  в
спину нам ударить. Местная измена еще хуже окажется, если вороги в наших
рядах пойдут.
   - Тоже верно говоришь, государев человек, - согласился воевода. -  Но
поежели один из чародеев в допросной избе сидит, правду мы скоро узнаем.
   - Следует доподлинно разъяснить, -  не  удержался  от  совета  келарь
Псково-печорского монастыря, - не по наущению ли ливонцев появились  они
в наших землях, и нет ли тут умыслов литовских!
   - Узнаем, - пообещал Зализа без особой уверенности. Уж очень  странны
казались ему иноземцы, пусть даже чародеи из дальних земель.
   Отведав разных щей, гости запили яства сладковатым  сытом,  поднялись
из-за стола.
   - Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси  нас  земных  Твоих
благ; не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия, но яко  посреде  учеников
Твоих пришел еси, Спасе, мир даяй им,  прииди  к  нам  и  спаси  нас,  -
прочитал сразу за всех благодарственную молитву отец Петр. Гости осенили
себя крестом, благодарно поклонились хозяину дома.
   Появился хорошо одетый смерд, что-то зашептал  на  ухо  хозяину.  Тот
выслушал, кивнул:
   - А надолго ли ты приехал к нам, Семен Прокофьевич? - поинтересовался
воевода.
   - То не от меня, то от чародея, да  от  Капитона  твоего  зависит,  -
усмехнулся опричник. - Как заговорит  иноземец,  так  дальше  в  путь  и
пущусь.
   - В нижние комнаты посели, - распорядился боярин, и Зализа понял, что
речь идет о его людях. Он вспомнил про оставленную в  руках  у  стрельца
лошадь и понадеялся на то, что ее тоже догадались отвезти  в  крепостную
конюшню. - Так ты сейчас в допросную избу собрался, Семен Прокофьевич?
   - Да, воевода.
   - Разреши вместе с тобой полюбопытствовать?
   - Милости просим.
   Во след за опричником из горницы двинулись не только  воевода,  но  и
оба священника.
 
*** 
 
Рука, как ни странно, почти не болела. Артур Команов полюбовался культей, оставшейся после сабельного удара, потом попытался развязать узел тонкого кожаного ремешка, с помощью которого местные предки перетянули рану, но с помощью одной руки сделать это оказалось не так-то просто. В конце концов терпение студента кончилось, и он сорвал злость на деревянной лоханке, пнув ее со всех ног. 
   В лоханке уродливый дед, развязавший  в  камере  руки,  приволок  ему
кашу. Гречу с мясом. А ложки, сволочь,  не  дал!  Кашу  Артур,  конечно,
съел, но обиду затаил. Ничего, когда он станет здесь главным правителем,
он им всем все припомнит! Найдет каждого лично, и каждого...
   Команов задумался, придумывая казнь  пострашнее.  Настроение  бывшего
студента немного улучшилось, но лоханку он все равно пнул еще  несколько
раз, норовя зафутболить ею в дверь из толстых, грубо оструганных  досок.
В конце концов деревянная миска раскололась, а Артур забился  в  угол  и
улегся на собранной в кучу соломе.
   Оставив мысли о мести, он начал думать о  том,  каким  образом  можно
использовать свое  преимущество  в  знаниях,  чтобы  добиться  власти  и
богатства.  Проще  всего,   конечно   показать   чудо   или   произнести
пророчество. Ни здесь, ни в лесу его никто  не  обыскивал,  и  зажигалка
по-прежнему лежала в кармане, так что ее в любой момент можно вытащить и
выщелкнуть огонь - вот только  лишаться  второй  руки  Артуру  очень  не
хотелось, а потому этот  способ  он  решил  оставить  на  потом.  Можно,
конечно,  предсказать  будущее...  Вот  только  это  будущее  надо   еще
вспомнить.
   Что он знал о тысяча  пятьсот  пятьдесят  втором  годе,  про  который
упоминал мастер, подбивая всех на штурм Кронштадта? В это  время  правил
Иван Грозный, который убивал чуть ли не каждого встречного,  а  на  всех
остальных напускал опричников. А еще Иван Грозный взял Казань и  посадил
кого-то на бочку с порохом. А еще в это время была  Ливонская  война  со
Швецией, во время которой нас разбили и прогнали с  берегов  Балтийского
моря. Вот только в каком именно году  началась  война?  Может,  она  уже
кончилась?
   За дверью послышался шорох, она отворилась.
   - Пойдем, человече, - ласково пригласил  его  дедок  с  изуродованным
лицом.
   "Надо напугать их колдовством, - твердо решил про себя Артур. - Они в
древности глупые были, колдунов боялись. Можно войну предсказать".
   В комнате со скругленными  стенами,  что  располагалась  у  него  над
камерой, в небольшом пятне  падающего  из  окна  света  стоял  стол,  за
котором восседали три монаха в длинных балахонах. Еще двое мужчин стояло
у стены - уже знакомый  Команову  воин  и  дедуля  с  черной  окладистой
бородой, в коричневой атласной рубашке и синих шароварах, заправленных в
высокие сапоги цвета рубашки.
   - Hе хочешь ли покаяться в грехах,  сын  мой?  -  поднялся  навстречу
Артуру один из монахов. - Не хочешь ли облегчить  душу  свою  от  деяний
недостойных, отступиться от Диавола в мыслях и поступках своих?
   - Уйди от меня! - рявкнул студент как можно тверже. - Знайте,  что  я
самый могущественный колдун в мире!  Я  могу  разносить  в  щепки  целые
города! Могу осушать реки! Могу предсказывать будущее! Я знаю... - и тут
он вспомнил! - Я знаю, что  в  тысяча  пятьсот  пятьдесят  третьем  году
англичане откроют Архангельск и начнут торговлю с Россией!
   - О чем это он? - повернулся монах к мужику в атласной рубахе.
   - Англичане, это те иноземцы, что  воевали  с  Ганзейским  союзом  за
право торговать с нами салом и  воском,  -  пояснил  мужчина.  -  А  про
каковой Арханагельск он толкует, не понимаю, отче, не обессудь.
   В это время дедок, тихонько мурлыкая  себе  под  нос,  ловко  накинул
Артуру петлю на здоровую руку, на культю и,  прежде  чем  чародей  успел
сообразить, что происходит, рванул свободный конец к себе.
   - Эй, что ты делаешь?! - заметался Команов, чувствуя, как руки уходят
за спину и куда-то вверх. - Отпусти!
   - Сейчас семь тысяч шестидесятый  год,  во  благодарение  Господу,  -
перекрестился монах. - А ты о чем толкуешь?
   - Подождите! - испуганно закричал бывший студент, чувствуя,  как  пол
уходит из-под ног. - Я скажу! Важное скажу!
   - Капитон, - тихим, но твердым голосом произнес мужчина в  рубахе,  и
веревка немного ослабла.
   - Глаголь, - разрешил монах.
   - А это,  -  чувствуя,  как  кровь  приливает  к  голове,  неожиданно
засомневался в своих познаниях Артур. - А Ливонская война уже началась?
   Мужчины переглянулись,  один  из  сидящих  за  столом  монахов  ткнул
другого:
   - Пиши.
   - Про какую войну ливонскую речь ведешь? - вкрадчиво  поинтересовался
монах.
   - Ну, эту... - чувствуя, как  набухает  от  крови  лицо,  пробормотал
Команов. - Которая при Иване Грозном была...
   - Когда?! - громко рявкнул на него монах.
   - Черт, не помню! - с  историческими  датами  у  Артура  всегда  было
туговато.
   - Капитон!
   Руки поползли наверх, пол  оторвался  от  ног  и  начал  стремительно
удаляться.
   - Не помню... - морщась от боли в плечах пробормотал Артур. В  висках
стучала мысль о том, что нужно сдаваться и приходить на пересдачу.
   - Когда? - спросил монах, и кивнул.
   Дед поднял с пола длинный кнут, взмахнул им, и студент  почувствовал,
как правый бок его ожгло кипятком. От  резкой  боли  он  дернулся,  тело
утратило хрупкое равновесие и провисло вниз, вывернувшись в  плечах.  От
жуткой, ни с чем несравнимой боли Команов  заорал  с  такой  силой,  что
стены пыточной камеры просто обязаны были рухнуть - но они устояли.
   - Когда? - бок опять обожгло  кипятком,  а  рывок  тела  сопроводился
страшной болью в плечах.
   - Не... Не знаю... - в ужасе выдохнул Артур.
   - Что знаешь?
   - С Россией воевали  Швеция,  Польша,  Германия  Ливонский  орден,  -
принялся торопливо излагать Команов. - По договору они получили земли  у
Финского залива, все подступы России к Балтийскому морю.
   - У них уже есть договор?
   -  Да-а-а!   -   просительно   застонал   Артур,   поскольку   вопрос
сопровождался ударом бича.
   - Значит, успели сговориться, Павел Тимофеевич, - задумчиво  произнес
монах. - Вот почему магистр такой отваги набрался!
   - Странно, Литва в изменнический союз не вошла, - удивился мужчина. -
Слышь, чародей, Литва в договоре участвует?
   - Да, - торопливо согласился Команов, пока его не успели ударить.
   - Так в договоре Литва  или  нет?!  -  возмутила  "атласную  рубашку"
непоследовательность пленника, и он дал отмашку палачу.
   На Артура обрушился целый град  ударов,  от  которых  его  мотало  из
стороны в сторону, а рубашка расползлась в лохмотья.
   - Литва в договоре? - уточнил мужчина.
   - Да, - простонал Команов, уже подозревая, что ждет его дальше.
   Его еще несколько раз измочалили кнутом, выясняя,  будет  ли  воевать
Литва, потом стали спрашивать, когда война начнется. Студент  был  готов
назвать любую пришедшую на ум дату, но даже  прикосновение  раскаленного
железа не могло научить его, как перевести годы  от  рождения  Христа  в
годы от сотворения мира.
   Наконец монахи устали и прекратили задавать вопросы.
   - Надо  государю  отписать  немедля,  -  предложил  один,  но  другой
отрицательно покачал головой:
   - Сие проверить надобно. Слова чародейские могут изветом оказаться  и
Русь с соседями рассорить навек.
   Двое монахов и мужчина вышли из пыточной, а  воин,  наоборот,  уселся
рядом с записывающим ответы монахом.
   - Как тебя зовут, чародей? - поинтересовался он.
   - Артур, - не дожидаясь мер воздействия, прошептал студент.
   - Кто привел вас на Неву, колдун?
   Команов только жалобно простонал. Он успел сообразить, что правда  не
вызовет ничего, кроме новых мер воздействия, но как  безопасно  соврать,
не знал.
   - Вас кто-то из местных бояр вывел?
   - Да, - прошептал Артур.
   - Кто? - воин выбежал из-за стола, подскочил ближе,  схватил  его  за
волосы:
   - Кто вывел?
   - Дозволь мне, Семен Прокофьевич, - отодвинул воина палач и  взмахнул
кнутом. - Ну, отвечай!
   Мысль Конанова лихорадочно металась,  ища  выход,  но  без  подсказки
извне ничего придумать не могла.
   - Не Волошин?
   - Волошин, - с облегчением согласился Артур.
   - Кто? Повтори!
   - Боярин Волошин, - достаточно отчетливо прошептал пленник.
   - А к Новгородцам пошто людишек посылали?
   - Они тоже... - про избиение Новгорода Иваном Грозным студент знал, и
участие новгородцев в заговоре показалось ему вполне убедительным.
   - О чем крамолу замысливали?
   -  Власть  захватить  хотели,  -  выдал  Артур  единственную  версию,
пришедшую ему в голову. За власть боролись все и во все времена.
   - Власти захотели? - заметался воин по комнате.  -  Неужели  государя
сбросить? Кто?
   - Новгородцы,  -  в  голове  Конанова  сложился  план,  как  избежать
дальнейших пыток. Главным в плане было  продемонстрировать  свою  полную
искренность.  -  Новгородцы  задумали  царя  скинуть.  Нас  на  разведку
привели. Узнать, заметят войско или  нет.  А  провел  Волошин,  он  и  с
новгородцами договаривался. Но о чем, я не знаю.  Не  допустили  меня  к
разговору, только  привели  на  Неву  и  увели.  А  откуда  -  не  знаю.
Заворожили  меня.  Больше  не  знаю  ничего,  клянусь!  Что  знаю,   все
рассказал. И про измену Волошина, и про новгородскую измену. Больше  мне
ничего не говорили. Меня и в Кронштадт не взяли, бросили. Чтобы тайны не
раскрыть...
   Свести государя с престола! Такая  измена  никак  не  укладывалась  у
Зализы в голове. Да, все новгородцы в  душе  крамольники.  То  помощь  в
войне с врагом не окажут, то литовцев  к  себе  на  стол  позовут  -  но
поднять руку на государя! А Волошин? Неужели служилый боярин Волошин  на
такое способен?!
   - Капитон! - окликнул татя опричник. - Чародея с дыбы сними, снадобий
лечебных ему дай. Живым он надобен. А допросные листы... Допросные листы
пока спрячь. Сличить их хочу. Второго языка с  пристрастием  расспросить
надобно.
   Отдав распоряжения он выскочил из допросной избы на улицу  и  сгоряча
едва не приказал засечникам седлать коней, но вовремя посмотрел на небо.
Солнце  уже  уходило  далеким  ганзейским  городам,  а  к  святой  земле
подступала ночная мгла. Дабы не пробираться темными тропами, и л  пугать
ночные деревни следовало воспользоваться гостеприимством воеводы Кошкина
по крайней мере до утра.
 
Глава 13 
ЛЮБЧАНСКИЙ КУПЕЦ 
 
   Как известно, на Руси все дороги ведут в Белое море. В Невели, или  в
Великом Устюге, на Валдае, или в Великих Луках, в Вельске или  Каргополе
спустит хозяин лодку на воду, нагрузит товаром  -  а  течение  все  одно
вынесет его али прямо к Холмогорам, к Онеге, али к Мезину. Либо  вынесет
к богатому Новагороду, откуда в те  же  Холмогоры  что  ни  день  уходят
крутобокие ладьи. Двина, Печора, Онега, Мета,  Шелонь,  Ловать,  Сухона,
Свидь и  другие  полноводные  реки,  добирающиеся  чуть  не  до  Москвы,
позволяли отправить в страны  сумрачной  Европы  свои  суда  или  товары
жителям Суздаля и Твери, Галича и Костромы, Ярославля и Владимира.
   Торговые люди богатых Персии и Индии,  Колхиды  и  Бухары,  Аварского
ханства и Китая, не распродав шелка и пряности в шумных русских городах,
перетаскивали свои корабли по привычным накатанным волокам,  и  спокойно
катились вниз по течению все туда же - в Новгород, Холмогоры  и  дальше,
холодным и страшным для пиратов, а потому безопасным Северным  морем  на
запад, к Англии, Франции, Германии, Португалии. В Белое  море  ведут  на
Руси все водные пути - а других дорог и не дал Господь поросшим вековыми
лесами землям. По рекам спускаются летом корабли мимо невероятно высоких
кедров и сосен, вздымающихся на берегах,  мимо  густых  буреломов  и  не
знающих топора чащоб; а когда приходят морозы - по рекам же прокладывают
зимники, и тянутся сани мимо заваленных снегом в рост чел