есмотря на жару, гость парился в кафтане означало,  что  под
длинной одеждой у него или броня, или еще и оружие какое есть.
   - Однако, - прикинул Росин, - а сам бы он решило выйти  к  незнакомым
людям с голой грудью и пустыми руками?
   Костя выступил вперед, приложил руку к груди слегка поклонился:
   -  Здравствуй,  гость  дорогой.  Я  Константин  Росин,  сын   Алексея
Росина... - мастер запнулся, прикидывая, как назвать свою  должность,  и
решил не называть вовсе:
   - Милости просим, входите, пожалуйста.
   И Росин,  надеясь,  что  поступил,  как  минимум,  близко  к  местным
правилам общения, отошел в сторону.
   - Скажите, гость дорогой, - неожиданно заступил дорогу Немеровский. -
А какой сейчас год?
   - Год семь тысяч шестидесятый от сотворения мира,  -  не  выразив  ни
малейшего удивления, ответил купец.  Миша  разочарованно  присвистнул  и
отступил обратно. А гость, бросив на разбросанные внутри крепости домики
и   собравшиеся   в   кружок   вигвамы   рассеянный   взгляд,    скромно
поинтересовался:
   - Раньше я вас здесь не видел. Вы из каких земель пришли.
   - Местные мы, русские, -  опять  подступил  к  купцу  Немеровский.  -
Просто предыдущее наше селение немножко... наводнением смыло.
   - Это беда, страшная беда, - посочувствовал Баженов. -  Рекой  смыло,
али приливом?
   - Знать бы чем, - пожал плечами Миша, - может,  и  назад  удалось  бы
вернуть. А так, приходится здесь обживаться. Вы проходите, проходите.
   В доме Росин увидел земляной пол и  моментально  вспомнил  про  самое
главное:
   - Скажите, а пилы продольные у вас есть?
   -  Есть,  Константин  Алексеевич,   -   кивнул   Баженов,   удивляясь
провидческому дару Зализы: как точно угадал!
   - Много?
   - Пять штук, Константин Алексеевич.
   - Так, а еще... - лихорадочно пытался определить насущные потребности
маленькой колонии Росин.
   Тут дверь распахнулась, и в дом ворвался "Великий магистр".
   - Мастер, ты видел это судно?
   - Да, - несколько опешил Росин.  -  А  ты  что,  не  видел,  как  оно
подошло?
   - Да я, Костя, не о том. Мы ведь в него, в принципе  все  поместиться
сможем. Человек тридцать на шлюпку варяжскую, а остальные на корабль.
   - Знакомься, Александр, - указал Росин на гостя. - Здешний купец Илья
Анисимович Баженов.
   Купец встал из-за стола, низко поклонился,  с  некоторым  недоумением
посмотрел на протянутую руку и сел назад.
   - Короче, мастер, пока есть возможность, нужно рвать отсюда.
   - Куда?
   -  Как  куда?  В  Европу!  Что  мы  здесь  забыли,  в  этой  грязной,
завшивленой России? Да хотя бы в Прибалтику! Раз  уж  мы  провалились  в
шестнадцатый век, надо  хоть  в  настоящем  Ливонском  ордене  побывать!
Скажите, Илья, сможете вы отвезти нас в Прибалтику?
   - Отчего же не увезти,  коли  заплатят,  -  пожал  плечами  купец.  -
Отвезу. Только что это за страна такая, " Прибалтика" ?
   - Ну... - замялся Александр. - Орден Ливонский, вы знаете?
   - Отчего же не знать?
   - Вот туда отвезти нас всех сможете?
   - Не всех, - покачал головой Росин. - Я не поеду.
   - Почему? - несказанно изумился "Великий магистр". -  Мастер,  ты  же
образованный, цивилизованный человек. Чего тебе здесь делать?  В  Европу
надо. Там науки процветают, ремесла, искусство.
   - Я чистоту люблю, - усмехнулся Росин. - А в  твоей  хваленой  Европе
человек только два раза в жизни моется: когда его крестят, и когда перед
похоронами обмывают.
   Купец одобрительно хмыкнул.
   - Ну и что? Зато европейские храмы и дворцы до сих пор своей красотой
поражают, университеты с двенадцатого века свою историю ведут.
   - Мне Кижи больше нравятся, - лаконично парировал Костя.
   - Так что, не пустишь, что ли?
   - Почему не пущу? - удивился Росин.  -  Я  никого  силком  не  держу.
Хочешь в Европу: плыви.
   - Подумай, мастер, - покачал головой Александр. -  В  этой  глуши  ты
ничего не  добьешься.  Реализовать  все  имеющиеся  у  нас  знания,  наш
потенциал мы сможет только на Западе. Тем более, в эту эпоху.
   Росин покачал  головой.  "Великий  магистр"  пренебрежительно  махнул
рукой и вышел на улицу. Вскоре послышался  его  зычный  голос,  ответные
возгласы.
   - Извините, - кивнул Костя купцу и вышел следом.
   - Ты совсем сбрендил,  Сашок!  -  крутил  пальцем  у  виска  какой-то
"ливонец". - Одно дело на фестивале в рыцарей поиграть, а совсем  другое
в настоящий орден податься. А если они с Россией воевать  соберутся?  Ты
что, честь отдашь и на коня сядешь?
   - Да он ни разу в жизни лошади не видел, - поддакнул  кто-то  еще.  -
Нет, магистр, в свою гнилую Ливонию ты нас не зови. Мы русские!
   - Что "русские-русские"? - не менее  яростно  отругивались  несколько
сплотившихся вокруг "Верховного  магистра"  человек.  -  Так  и  станете
остаток жизни в дерьме ковыряться? Вокруг оглянитесь! "Черные" избы,  да
грязи по колено. В вашей России до сих пор ни одной дороги в округе нет,
забыли? А в Германии хоть сейчас  из  конца  в  конец  на  машине  можно
ездить! Вы тут под кусточки бегаете, а в Австрии с пятнадцатого  века  в
городах общественные туалеты стоят.
   - А ну-ка, стоп! - хлопнул  в  ладоши  Росин.  -  Вы  еще  драку  тут
затейте! До Ливонской войны шесть лет осталось. Вот тогда, если на  поле
встретитесь, друг другу морды и набьете. А пока: ша!  Все  мы  влипли  в
одну  историю,  и  каждый  пусть  ведет  себя,  как  знает.   Если   они
рассчитывают в своей Европе сладкую жизнь найти: скатертью дорога.
   Мастер заглянул в дом и позвал купца:
   - Извините за такую встречу, но если вы беретесь  отвезти  нескольких
желающих в Ливонский орден, то делайте это сейчас.
   - Я готов, Константин Алексеевич, - кивнул купец. - Только кто за это
платить станет?
   - А вот сюда посмотрите, - Росин повел Баженова к угловой  насыпи.  -
Итак, нам нужны те пять продольных пил, которые у вас есть, и  доставить
желающих на земли Ливонского ордена. Денег у нас  нет,  но  вот  это  мы
может предложить в качестве оплаты...
   Мастер указал на немецкую пушку. Глаза купца радостно блеснули, и  он
торопливо прикрыл веки.
   - Что же, Константин Алексеевич,  если  денег  у  тебя  нет,  то  эту
баллисту я за труды свои, пожалуй, возьму.
   - Кстати, вы не подскажете, чем с вами обычно расплачиваются  местные
жители? Что вы покупаете, что продаете?
   - Жито беру, меха, убоину, лен, кожу,  -  пожал  плечами  Баженов.  -
Привожу железо, если своего  кузнеца  нет,  сахар,  соль,  вино,  сукно,
бумагу, коли грамотный кто. Да я товарищу твоему в доме  все  рассказал,
мне таить нечего. Так я людишек своих кликну? Баллисту забрать?
   - Забирайте, - кивнул мастер.
   Спустя несколько минут десять невысоких, но широкоплечих моряков, все
с саблями или с топорами за поясом,  подхватили  деревянную  калабаху  с
привязанным к ней коротким стволом и поволокли на  ладью.  Следом  вошли
решившиеся уехать ливонцы.  Из  полусотни  членов  питерского  ордена  в
эмиграцию за лучшей долей решились податься только два десятка человек и
две женщины. Росина это искренне порадовало - не столько из-за того, что
в крепости осталось три  десятка  неплохо  вооруженных  и  бронированных
бойцов, но и просто из гордости за  ребят,  любящих  свою  землю  больше
пышных титулов и красочных турниров.
   - Ну что ж,  -  вздохнул  мастер,  провожая  взглядом  отвалившую  от
причала ладью. - Как там, обедом нас кормить сегодня будут?  Купец  пять
пил отвалил, сегодня пилить начнем!
 
*** 
 
До изобретения лесопилок бревна на доски распускали простым, хотя и нудным способом: поднимали заготовку на небольшое возвышение так, чтобы комель находился на весу, затем один пильщик становился наверх, второй вниз, и начинали пилить от одного кончика до другого. "Станок" для распилки островитяне собрали за пару часов, потом начали закатывать бревна наверх. Вот тут Росина и отозвал в сторонку Немеровский. 
   - Ты нас прости, Костя, - без предисловий сообщил  Михаил,  -  но  мы
уходим.
   - Как это "уходим"? Кто?
   - Я и "викинги", - Кемеровский постоянно отводил взгляд,  но  говорил
решительно:
   - Я с купцом тему местной торговли слегка пообкатал. В общем, все как
всегда: в Новгороде  железо,  соль  покупаешь,  здесь  на  воск  и  кожу
меняешь, в Киле - на олово  и  кружева,  и  обратно.  Ты  не  думай,  мы
вернемся. Гостинцев привезем,  инструмент,  железо...  Чего  еще  нужно?
Ткани привезем, или  мех,  зимнюю  одежду  сшить.  Валентин  за  раненых
беспокоится. Как окрепнут, забрать с собой хочет.  Мы  вернемся,  Костя.
Всегда заходить к Кронштадту станем.
   - На что товар-то купишь? - покачал головой Росин.  -  Твою  кредитку
здесь могут и не принять.
   - А вот мой капитал, -  любовно  погладил  бизнесмен  свой  роскошный
бахтерец. - Как думаешь, хорошо такая бронька в Новгороде стоит?
   Немеровский был абсолютно прав. Если  верить  письменным  источникам,
такой доспех, как у него должен стоить целое состояние.
   - Ты же знаешь, Миша, - тяжело вздохнул Росин. - Я никого не держу.
   И мастер направился к поднятой на столбы деревянной раме, от  которой
уже доносились звуки пилы. До ужина удалось разобрать на  доски  полтора
десятка бревен. Этого вполне хватило, чтобы настелить пол в одном доме -
гвоздей, прибить доски к балкам, не было, а  потому  их  просто  уложили
вплотную друг к другу. А перед ужином к Росину подошли  Длинное  Перо  и
Мягкая Лапа:
   - Мы решили покинуть вас, мастер. Не дело индейцам жить в домах,  как
крысам в норах, видеть вместо неба потолки и  вместо  травы  вытоптанную
землю. Индеец обязан жить в пути, дышать чистым воздухом и слушать пение
птиц.
   - Среди вас что, эпидемия? - развел руками Росин. -  Сезон  миграций?
Ну идите, идите, если вы такие святые, по воде, аки посуху.
   - А шлюпка? - переглянулись индейцы.
   - Ушла уже шлюпка,  -  усмехнулся  Костя.  -  Опоздали.  Но  вы  ведь
индейцы? Сделайте каноэ.
   Вожди, похоже, не поверили и устремились к северной стене, к  которой
должны были  перевести  шлюпку  "викинги",  а  к  Росину  подошел  Игорь
Картышев.
   - Что, и ты тоже?! - не выдержал мастер.
   - Что я?
   - Уехать решил?
   - Куда?
   - Ну, не знаю. Сегодня как вожжа всем под хвост попала...
   - Да нет, - покачал головой Картышев. - Я  вот  думаю,  может  ветряк
поставить? Если пять пил через деревянные шестерни прицепить,  а  бревно
под уклоном вниз положить, то оно под собственным весом  станет  на  них
сползать.  Нам  останется  только  бревна  пару  несколько  раз  в  день
подкладывать, да доски забирать. А сами сможет в это время своими делами
заниматься.
   - Игорь, у нас пять домов всего вместе с баней. Сегодня на один доски
напилили, завтра еще на два напилим. Смысла нет  пилораму  ставить,  нам
столько леса не нужно.
   - А если на продажу?
   - Не знаю, - зачесал в затылке Росин. - Посмотрим...
 
*** 
 
- Смотри! - указала Настя на тропу. Со стороны болота поднимался на холм бородач в суконной куртке и штанах и сапогах из толстой кожи. В поводу гость вел вереницу из трех понурых лошадей, нагруженных пухлыми тюками. Никита опустил недоструганный черенок для вил на землю, сунул топор за пояс и поднялся навстречу. 
   Бородач дошел до края изгороди, поднял глаза на дом и замер.  Челюсть
его ощутимо опустилась вниз, да так и осталась в отвисшем состоянии.
   - Эй, ты кто?! - наконец не выдержал Хомяк. - Какими судьбами в наших
краях?
   Гость не отвечал.  Никита  подошел  ближе,  остановился  перед  самым
незнакомцем. Хомяк возвышался над ним почти на три головы,  однако  даже
это не произвело никакого впечатления. В конце концов хозяин не выдержал
и хлопнул его по плечу:
   - Эй, очнись! Ты кто и откуда?
   - Егор я, купец из Рабитицы, - заучено пробормотал бородач.  -  Товар
хороший в разнос вожу, вещи нужные  и  красивые,  полезные  и  приятные.
Могу, чего нету, потом принесть, поежели купить пожелаете...
   - Соль бы я купил, - моментально вспомнил  Никита,  -  нет  совсем  в
хозяйстве.
   Он оглянулся за поддержкой на жену, но Насти на улице не оказалось. А
за Невой, над маленьким  островком,  поднимался  к  небу  бледный  сизый
дымок, словно выхлоп непрогретого дизеля. Хомяк видел этот дымок уже  не
в первый раз, и все собирался посмотреть, что за дым и откуда, но как-то
каждый раз забывал. Завтра с утра сеть проверять поедет, нужно  островок
посмотреть: что за сосед такой свой костер там жгет.
   -  Что  это?  -  наконец-то  решился  спросить  гость,  указывая   на
сверкающее на солнце, чисто вымытое  и  щедро  отражающее  голубое  небо
окно. На эту сторону Хомяк поставил  двойное  стекло  -  два  совершенно
одинаковых стекла из салона. А с другой стороны дома,  у  кухни,  врезал
раму со сдвижным стеклом из грузового отсека - чтобы проветривать проще,
когда готовишь.
   - Окно, - пожал плечами Никита.
   - А почему оно... - тут слов у бородача не  нашлось,  и  он  совершил
некий малопонятный жест руками.
   - Ты чего, окон никогда не видел? - не выдержал  Хомяк.  -  Окно  как
окно, два стекла, посередине воздух. Соль у тебя есть?
   - У меня все есть, - кивнул гость. - Купец я, из Рабитицы, Егор.
   - Егор, ты почем солью торгуешь?
   - Я как все. Горсть соли - короб ржи или жита.
   - Рыбу копченую возьмешь? Хорошая рыба, жирная.
   - Рыбу никуда не донесу,  -  покачал  головой  торговец,  не  отрывая
взгляда от окна. - Жарко. Мед могу взять, воск, сало, шкуры.
   - Сало! - встрепенулся Хомяк. - Сало есть. Он  спустился  к  леднику,
взял несколько ломтей срезанного с поросенка сала, понес  к  бородачу  и
обнаружил, что тот, пользуясь отсутствием хозяина, подкрался  к  дому  и
совершенно по-собачьи обнюхивал окно.
   - Эй, купец!
   Гость испуганно шарахнулся в сторону,  едва  не  перекинувшись  через
невысокую изгородь и, перебирая руками  по  верхней  жерди,  вернулся  к
своим лошадям. Начал копаться среди тюков, наконец развязал один из них,
извлек кожаный мешочек, тоже развязал:
   - Тебе куда сыпать?
   - Сейчас, подожди.
   Никита пошел в дом за  миской,  торговец  увязался  следом  и  замер,
увидев второе, немного  приоткрытое  окно.  Осторожно  протянул  руку  и
прикоснулся пальцем к стеклу:
   - Словно и нет ничего.
   - Ты чего, стекла никогда не видел?
   - Видел, - не без гордости ответил бородач. - В  Новагороде,  в  доме
боярина Глинского.  Только  стекла  они  все  маленькие,  с  ладошку.  И
смотришь в них, как сквозь воду, непонятное по ту сторону все.
   Торговец прошел к столу, отсыпал в плошку пригоршню  соли,  потом  не
удержался и погладил двойное окно рукой, косо оглянулся:
   - Продай?
   - У тебя денег таких нет, - уже начал  понимать  смысл  происходящего
Хомяк.
   - А у тебя откуда? - не стал спорить бородач.  -  И  вообще,  я  тебя
никогда в здешних землях не видел...  -  торговец  демонстративно  сунул
руку за пазуху. Никита усмехнулся, сложил руку в огромный кулак и поднес
торговцу к лицу. Кулак получилась гостю как раз с полголовы.
   - Не нравишься ты мне, прохожий, -  спокойно  и  внушительно  сообщил
задевающий макушкой потолочные балки Хомяк. - Забирай свое сало,  и  иди
отсюда. И больше этой тропинкой не гуляй. Не надо.
   Торговец, часто оглядываясь, выбрался на  улицу,  торопливо  упаковал
тюки, взял  лошадь  под  уздцы.  Остановился,  явно  о  чем-то  подумав,
облизнул пересохшие губы и быстро пошел вниз по тропе.
   - Эй, купец!
   На этот раз бородач сунул руку за пазуху с явным испугом.
   - Я помню, что ты из Рабитицы, купец.  Если  у  меня  вдруг  незваные
гости появятся, ты будешь первым, кто эту незадачу станет мне объяснять.
   У торговца презрительно дернулась верхняя губа и заметно  испортилось
настроение. Он с силой дернул повод лошади и вскоре скрылся среди густой
ивовой поросли.
   - Ты его здесь когда-нибудь видела, Настя? -  громко  поинтересовался
Хомяк. Никто не ответил, и он повернулся к дому:
   - Настя, куда ты пропала?
   - Похлебку свиньям запаривала, - выглянула девушка из дома. - А что?
   - Странный тип, - задумчиво ответил Никита, вошел в избу, остановился
у полки с посудой. Потом прошел столу:
   - Слушай, а почему я тебя в доме не видел?
   - Так я горшок на реке споласкивала.
   - Свиной? Зачем?
   - Для порядка. А что?
   - Дым там над островом шел, - Никита послюнявил  палец,  коснулся  им
соли, положил на язык. - Не видела?
   - Не было там никакого  дыма,  Никитушка,  -  отчаянно  замотала  она
головой. - И никогда не бывало!
   - Значит, померещилось, - сделал вывод  Хомяк,  вытянул  из-за  пояса
топор и вышел на улицу. Выждав  несколько  секунд,  неожиданно  заглянул
назад в дом. Настя, спиной к нему, хлопотала у  печи.  Никита  задумчиво
почесал в затылке, затем подобрал с земли черенок,  и  стал  старательно
обтачивать его кончик.
 
*** 
 
Под лесными кронами вместо ожидаемого островка обнаружилась мелкая, поросшая высокой болотной травой Цирокая лужа. Погожин устало засмеялся и сел прямо в оду. Он уже второй день проклинал себя за идею пройти до Еглизей вдоль реки, продираясь сквозь нескончаемое болото. Поначалу ему пришлось чавкать по сырости вдоль самой реки. Затем, когда он решил, что деревня уже недалеко и повернул на запад, впереди оказался сплошной рыхлый торфяник, пропитанный водой, как упавшая в ванну губка. Поначалу он надеялся, что скоро выберется на сухое место, затем напоминал себе, что от реки до деревни не больше десяти километров и он наверняка почти добрался. Потом уже больше ни на что не надеялся и ни про что не вспоминал - просто деваться было уже некуда. 
   Двое суток на ногах, без сна и отдыха, без еды! На здешних торфяниках
не  росли  даже  сыроежки.  Он  пропитался  водой  до   самой   макушки,
температура его тела сравнялась  с  температуру  болотной  воды  и  даже
комары больше не пытались его кусать - видно, принимая за мираж.
   Как мечтал Станислав развести  под  этими  кронами  костерок  и  хоть
немного  обогреться!  И  вот  нате  вам,  лужа...  А  ноги  отказываются
передвигаться, перед глазами плывут разноцветные круги, веки  становятся
тяжелыми и непослушными.
   - Надо хоть до  торфяника  добраться,  -  усилием  воли  отогнал  сон
милиционер. - В воду упаду, захлебнусь. На торфе хоть это не грозит.
   Он поднялся, разбрызгивая воду, пересек лужу, прошел  десяток  метров
во зеленому мху и с безразличием смертника, смирившегося  с  приговором,
опустился в болото. Он ощутил, как выступившая сквозь торф вода затекает
под рубашку, в штаны, как погружается в холодную жижу голова.  Ему  было
все равно - он слишком хотел  спать,  слишком  хотел  дать  отдых  телу,
вытянуть ноги во всю длину и не шевелить ими несколько часов подряд.
   - А, это опять ты... -  услышал  он  знакомый  простуженный  голос  и
открыл глаза. Над ним стоял все тот же лысый монах в черной рясе. - Чего
ты все сюда лезешь?
   - Отец, - проваливаясь руками в торф, попытался встать  Станислав.  -
Отец, дорогу до Еглизей не покажете?
   - Нет, показывать я тебе ничего больше не  стану.  А  вот  провожатых
дам, не заблудишься, - с этими словами монах пропал, как и не было.
   Некоторое время Погожин крутился на месте, рассчитывая на помощь,  но
вскоре выдохся и снова лег в торф. Он от проваливался в тяжелое забытье,
то снова приходил в себя, и опять  проваливался.  Тело  уже  не  ощущало
холода, он не осознавал, где находится, что с ним происходит.
   Ближе  к  середине  ночи  поблизости  послышались  осторожные   шаги.
Станислав приподнял голову и неожиданно встретился взглядом  с  крупным,
матерым волком, подкравшимся почти вплотную.
   - Так не договаривались! - рывком  вскочил  Погожий,  и  выхватил  из
кобуры пистолет.
   Волк отпрыгнул, а неподалеку мелькнула еще одна серая тень, потом еще
и еще. Стая смыкалась все ближе и ближе вокруг выдохшейся после  долгого
перехода жертвы.
   - Обойдетесь!  -  милиционер  вскинул  пистолет  и  сделал  несколько
выстрелов в голодных хищников. На тех  это  не  произвело  ни  малейшего
впечатления. - Ну, бли