говаривая слова, поздоровался Великий магистр, не понявший  ни  слова
из быстрой немецкой речи. - Mich rufen Alexandr, ich und  meine  Freunde
wollen wir in den Mitgliedern Liwonskogo Ordena treten.
   Из  всей  заблаговременно  заготовленной   фразы   достаточно   четко
прозвучали только слова "Александр" и "Ливонский Орден". Однако даже они
вызвали в фогте Ругальде удивление:
   - Тебя зовут Александр, брат? Ты странно произносишь свое имя. Что ты
хочешь сказать про Орден, я не понял?
   - Wir wollen in Orden betreten, - повторил Великий магистр.
   - Постой, Ругальд, - внезапно сообразил один из  рыцарей.  -  Похоже,
дворянин просится к нам в братство. У него очень странное  произношение.
Интересно, из какой земли он пришел?
   В  это  время  тихонько  пробиравшийся  вдоль  стены   Егор   наконец
приблизился к фогту Ругальду и прошептал:
   - Мне кажется, они русские, господин.
   - Что-о?! - не поверил своим ушам глава фогии. -  Русские?  Здесь?  В
доспехах и одеждах нашего Ордена?
   Он сделал шаг навстречу гостю и, глядя ему прямо в глаза, спросил:
   - Ты действительно русский? Мой раб подозревает что ты лживо присвоил
себе звание нашего брата и рыцаря-Ордена.  Опровергни  его  слова,  и  я
немедленно вздерну этого несчастного на одном из зубцов малой башни!
   - Wir ist russisch gitig, - запинаясь, пробормотал Александр.  -  Wir
wollen in den Mitgliedern Ordena betreten.
   Рыцари, опрокидывая скамейки, вскочили на ноги - услышанные ими слова
заставили бы вскочить даже  мертвых  крестоносцев!  Самозванцы  называют
себя членами братства  христовых  воинов!  И  при  этом  имеют  наглость
явиться в замок одного из фогтов! И мало того: эти самозванцы -  русские
язычники!
   - Никон, стражу сюда! - зычным голосом  приказал  фогт.  -  В  подвал
всех! И забери у них оружие!
   Однако Рядопрях, услышав первую команду, сразу кинулся за подмогой, и
разоружать гостей  Ругальду  пришлось  самому.  Он  подошел  к  негодяю,
посмевшему накинуть на плечи плащ Ордена, влепил ему  звонкую  пощечину,
вытянул у самозванца меч, отшвырнул его в сторону, потом с  наслаждением
сорвал плащ и толкнул язычника в угол:
   - С тобой мы поговорим особо!
   Потом отобрал меч и щит у латника,  стоящего  рядом,  бросил  их  под
ноги, толкнул воина к дверям, так же легко и  просто  отобрал  оружие  у
третьего самозванца. От стола к нему на  помощь  подошло  еще  несколько
рыцарей - те, что сидели по другую сторону длинной, положенной на  козлы
столешницы, выбираться поленились и наблюдали за зрелищем, потягивая  из
глиняных кружек пахучее подогретое вино. Самозванцы  не  сопротивлялись,
растерянно хлопая глазами  и  неуверенно  переглядываясь.  Наверное,  не
ожидали, что их разоблачат так быстро.
   - Ругальд, девок пока оставь, - попросил от окна румяный от  выпитого
рыцарь в светло-коричневом  бархатном  платье.  -  Надо  пощупать,  кого
русские нам привели. Отправить на конюшню всегда успеешь.
   Дворяне, оставшиеся у стола, довольно засмеялись, а сидевший  крайним
оруженосец в скромном кожаном жилете, но с толстой золотой цепью на  шее
поднялся со своего места, подошел к крайней женщине, запустил руку ей  в
волосы, запрокинув голову назад,  а  другой  рукой  крепко  сжал  грудь.
Женщина болезненно вскрикнула  и  вскинула  перед  собой  крепко  сжатый
кулак. Послышалось тонкое змеиное шипение.
 
*** 
 
   Витя Кузнецов, как и все остальные члены клуба, мало  чего  понял  из
разговора своего Великого магистра.  Однако,  когда  небритые,  пахнущие
дохлыми кошками, разодетые в бархат, парчу и  увешанные  золотом  рыцари
направились к членам клуба и принялись их деловито разоружать, когда под
каменными сводами  гулко  раскатился  звук  от  полученного  Александром
шлепка, стало ясно, что затея со вступлением в Орден не удалась.
   Разумом Витя понимал, что нужно развернуться и уйти или,  по  крайней
мере, оказать сопротивление, не дать себя раздеть  и  продать  потом  на
каком-нибудь невольничьем рынке - но с оружием на них никто не бросался,
повода к самообороне не давал, а начинать драку первым  бывший  старшина
не решался. К тому же, хозяева замка  вели  себя  настолько  спокойно  и
уверенно...
   - Что теперь будет? - не очень ожидая ответа, спросил Кузнецов.
   - На землю крестьянами посадят, - откликнулся сзади  Леша  Комов..  -
Если в тюрьме не сгноят. А девчонок солдатам отдадут.
   В этот момент Неля и закричала - один из рыцарей попытался за  волосы
оттащить ее в сторону. Прежде чем хоть кто-то успел кинуться  к  девушке
на помощь, она вскинула перед собой руку... Короткое  шипение  -  рыцарь
вскинул руки к лицу и с  руганью  шарахнулся  назад.  Возникла  короткая
пауза, затем на Нелю кинулось сразу трое ближайших рыцарей -  и  тоже  с
воплями разбежались в стороны.
   За столом, опрокидывая скамейки, вскакивали на ноги и  обнажали  мечи
крестоносцы, к девушке приближалось еще  двое  немцев,  а  только-только
протянувший руку к мечу Виктора враг отвернул туда же.
   - Э-э, нет, - положил руку ему на плечо Кузнецов, поворачивая лицом к
себе, и резко наклонил голову, нанося лбом удар рыцарю в  переносицу.  -
Получи!
   Крестоносец отшатнулся на пару шагов, но не вскинул руки к лицу,  как
ожидал Витя, а схватился за меч. Кузнецов прыгнул в  сторону,  выигрывая
лишнюю пару секунд, и обнажил свой.
   - Двери заприте! - крикнул он в толпу своих друзей. - Подмога подойти
может!
   Фогт Ругальт ринулся на наглого  русского,  собираясь  развалить  его
одним ударом от макушки до самого копчика, но язычник, к его  удивлению,
довольно ловко прикрылся своим коротким мечом и попытался проткнуть  ему
грудь прямым ударом.  Крестоносец  еле  успел  отклониться,  а  русский,
воспользовавшись мигом передышки, поднял с пола  ярко  раскрашенный  щит
одного из своих приятелей.
   О том, что противника придется убивать, Кузнецов не  думал  -  но  он
настолько часто отрабатывал подобный маневр  на  тренировках,  что  руки
сделали все сами: щит взметнулся навстречу мечу, нанося удар  окантовкой
не в клинок, а в запястье врага, а когда  тот  вскрикнул  от  боли,  меч
Виктора, остро заточенный после самого настоящего, а не учебного боя  за
Кронштадт, скользнул из-под деревянного овала вперед  и  легко,  как  во
сне, по самую рукоять вошел в живот немца.
   В Кронштадте, во время короткой яростной стычки  Кузнецов  никого  не
убивал и даже не  ранил  -  солдаты  маленького  форта  быстро  осознали
неравенство сил и успели отступить еще  до  того,  как  первые  поединки
переросли в общую резню. Рыцарь оказался его первой настоящей жертвой.
   Виктор ощутил, как сердце в груди словно остановилось, когда человек,
только что живший,  дышавшей,  строивший  планы  на  будущее,  удивленно
приоткрыл рот, глядя ему в глаза, и начал медленно оседать вниз, сползая
с клинка. Минута слабости - но через  стол  уже  лезли  новые  враги,  и
инстинкт самосохранения заставил его забыть про только  что  совершенное
убийство,  переродил  ужас  от  содеянного  в  бешенство  жаждущего  боя
берсерка, и Виктор уже сам, без малейшего  содрогания  выдернул  меч  из
мертвого тела и со звериным рычанием ринулся в атаку.
   - Х-ха! - его клинок со звоном столкнулся с клинком рыцаря в  длинном
светло-сером балахоне, отодвигая тонкое длинное лезвие в сторону, а  щит
чистенькой белой  окантовкой  врезался  крестоносцу  в  основание  носа.
Влажное хрюканье, враг отвалился на спину, и вместо него  Виктор  увидел
направленную точно в грудь, сверкающую в стремительном движении сталь.
   Дзин-нь! - купленная на ролевой игре "Властелин колец" каленая кираса
с честью выдержала удар, и Кузнецов с наслаждением обрушил  всю  тяжесть
выкованного из волговской рессоры меча на растерявшегося немца. Чмок - в
стороны некрасиво полетели  кровавые  ошметки,  из  рассеченной  артерии
ударила темная струя. Виктор по инерции сделал  еще  один  шаг,  вдохнул
холодный воздух, веющий из близкого окна, резко развернулся.
   Свалка у дверей заканчивалась. Несколько воинов из клуба,  так  и  не
решившихся поднять оружие на живых  людей,  валялись  под  ногами  более
решительных товарищей, и против них,  злых  и  готовых  на  убийство,  у
пьяных бездоспешных крестоносцев не оставалось никаких шансов.  К  чести
рыцарей - никто из них так и не встал на  колени,  не  попросил  пощады.
Хотя, может, они просто не успели этого сделать.
   Массивная дверь зала содрогалась  от  ударов  -  ее  все-таки  успели
закрыть, и заложить темным от времени поперечным брусом.  Еще  не  успев
остыть после боя, готовый сражаться дальше - до тех пор, пока  не  умрет
последний  ливонец,  Кузнецов  подошел  ближе,   и   приказал,   покачав
окровавленным мечом:
   - Открывайте, здесь немцы уже кончились.
   Судя по всему, многие из одноклубников испытывали те же самые эмоции,
поскольку Леша Комов и Игорь Берч с готовностью сбили брус  с  крюков  и
отскочили в стороны,  давая  возможность  новым  противникам  распахнуть
створки.
   В открывшийся проход ринулось с лестницы десяток одетых в  коричневую
кожу, вооруженных мечами  и  боевыми  топориками  воинов.  Двое  тут  же
оскользнулись в крови, а остальные замерли, созерцая  открывшуюся  перед
ними картину побоища.
   - По-русски кто-нибудь понимает?!  -  рявкнул  на  орденских  кнехтов
Кузнецов. - Или немчура одна собралась?
   - Понимаем немного, - отозвался из  угла  за  камином  Егор.  -  Чай,
местные все. Из деревень здешних нас господа кавалеры забрали.
   Клепатник выбрался из своего укрытия, в котором просидел всю  схватку
и, осторожно ступая между тел, встал перед Виктором. Не то, чтобы он был
трусом - всю польскую войну в  общем  строю  прошел  -  но  какой  смысл
блистать отвагой, если фогта Ругольта зарезали чуть не в  первую  минуты
схватки? Перед кем храбрость выказывать, если господин все  равно  убит?
Руки ливонец старательно держал как можно дальше от рукояти меча,  и  на
дистанцию удара к победителю старательно не приближался.
   Воины в дверях также немного попятились и опустили оружие. Драться за
приезжих из далекой Германии сеньоров имело смысл  только  тогда,  когда
это сулило награду или избавляло рабов от гнева и наказания. А  погибать
просто так забранные от сохи земледельцы не собирались.
   - Приберите здесь, - поняв, что сражение закончилось, Виктор  опустил
меч. Азарт схватки сменился неожиданным ознобом.  -  Выбросите  трупы  и
почистите пол. Вопросы есть?
   - Слушаюсь, господин, - признал власть  над  собой  нового  владельца
замка Клепатник, низко поклонился и, прихватив  за  ноги  труп  фогского
начетника  поволок  его  к  дверям.  Поскользнувшиеся  в   крови   воины
поднялись, засунули  топорики  за  ремни  и  взялись  помогать:  рыцаря,
ведавшего сбором налогов и штрафов, не любил никто.
   Кузнецов,  зябко  передернув  плечами,  наклонился,  вытер  клинок  о
солому, вложил его в ножны, отошел к столу, налил полную чашку вина, и в
несколько глотков выпил:
   - Не знаю, как вы, мужики, - повернулся он к  одноклубникам.  -  А  я
жрать хочу, как сто китайцев.
   Те сразу заговорили во весь голос, отчего по залу, отражаясь от голых
каменных стен, принялось гулять неразборчивое  эхо,  кто-то  начал  даже
смеяться,  заново  переживая  перипетии  боя,   еще   кто-то   оживленно
размахивал мечом над головой. Виктор нашел взглядом девушку в коричневом
сюрко и с растрепанными волосами:
   - Неля! Иди сюда! А ну, признавайся, красавица, чем  это  ты  рыцарей
шуганула?
   - Да - собак я боюсь, - смутилась она. - До смерти боюсь. Ну,  вот  и
ношу с собой баллончик с перцовым аэрозолем. "Антидог" называется.
   - "Антинемец" его называть нужно, - рассмеялся Кузнецов и,  в  порыве
радости, крепко ее обнял. - Молодчина! А то ведь нас и  вправду  раздели
бы и загнали свиней кормить. Никто  ведь  воспротивиться  не  попытался.
Давай я тебе вина налью.  Оно  теплое,  согреешься...  Я  сейчас,  через
секунду вернусь...
   Налив девушке вина,  Виктор  отошел  к  наводящим  порядок  сервам  и
распорядился уложить погибших  из  числа  своих  знакомых  в  прохладном
помещении и заказать  им  гробы,  а  с  немцами  разрешил  поступить  по
гпбственному   усмотрению.   Воины   гарнизона,   надрессированные    на
послушание, как станки с цифровым управлением, кивнули.
   - И принесите теплого вина, - добавил Кузнецов, - Кувшины  на  столах
остыли.
   Не то, чтобы он оставался безразличен к гибели недавних друзей  -  но
пережитые во время боя эмоции словно  заблокировали  на  время  жалость,
сострадание и боль. В его сознании  чувства  словно  умерли,  и  остался
только холодный разум. А разум подсказывал: сейчас  путникам  необходимо
согреться, Поесть, немного отдохнуть. Погибшим уже все равно...
   - Ты прямо как король,  -  улыбнулась  ему  разрумянившаяся  Неля.  -
Распоряжаешься с такой властностью, что хочется вытянуться по струнке  и
отдать честь...
   На последнем слове девушка запнулась и густо покраснела.
   - Не король, а старшина, - поправил ее Витя. -  Королей  вокруг  пруд
пруди, а до старшины еще дослужиться  нужно.  Руки  хозяйской  здесь  не
хватает. Полы загажены,  стекол  нет.  Ставни  нараспашку,  несмотря  на
холод, стол на  каких-то  козлах  строительных  стоит.  Ничего,  мы  тут
порядок наведем.
   - Какой порядок?! - возмутился пузатенький тонконогий мужчина.  -  Вы
тут что, остаться хотите? Бежать надо немедленно, пока никто про нас  не
узнал! Это же Орден! Мы на рыцарей Ордена покусились! Да нас тут всех  в
порошок сотрут, уничтожат, на осинах распнут, и колья в сердца вколотят.
Бежать!
   Взлохмаченный, без  белого  плаща  и  в  разодранном  жилете  Великий
магистр  настолько  не  совпадал  со  своей  привычной,   величественной
внешностью, что Виктор узнал его далеко не сразу.
   - Брось, Саша, - отмахнулся он, отламывая гусиное крыло и запуская  в
него зубы. - В замке нас так  просто  не  взять.  Отобьемся.  Во  всяком
случае, до весны. Не в лесу же нам зимовать, в самом деле?!
   - Какая весна, Виктор?!  -  задохнулся  Великий  магистр.  -  Это  же
Ливонский  Орден!  Самая  могущественная  военная  организация  в  мире,
братство закованных в сталь воинов. Как только они узнают,  что  тронули
кого-то из крестоносцев, сметут вас вместе с замком!
   - Положим, сегодня смести не смогли, - напомнил Кузнецов.
   - Их застигли врасплох! Они не успели ни латы надеть, ни вооружиться.
Сойдись вы в честном поединке, и каждый рыцарь стоил  бы  десяти  таких,
как вы!
   -  Так  уж  и  десяти?  -  вчерашний  слесарь,  успевший  озаботиться
проблемами порядка и отдыха, еды и нарядов по замку мысленно вновь  стал
старшиной: царем и богом артиллерийской роты, выше которого нет никого и
ничего, поскольку  даже  офицеры  все  хозяйственные  вопросы  вынуждены
решать через него. Он больше не воспринимал главу клуба как безусловного
руководителя, а всего лишь как одного из собеседников.
   - Ты забываешь, Саша, что мы находимся  в  тысяча  пятьсот  пятьдесят
втором году, а не в конце двадцатого века. Здешние рыцари отстают от нас
почти на полтысячелетия. А искусство фехтования все это время  на  месте
не стояло. Вспомни, как японские  самураи  в  тысяча  пятьсот  семьдесят
четвертом году на испанцев наскочили. Ну и что? А теперь япошки на мечах
не хуже запорожских казаков рубятся. Четыре века прошло, не  шутка.  Так
что, еще неизвестно кто кому в чистом поле костылей навешает!
   - Ты что не понимаешь, Витя?! Это же немцы! Рыцари!  Они  непобедимы!
Не нам, лапотникам, с ними сражаться.
   - Нет, не понимаю, - пожал плечами Кузнецов,  и  потянулся  за  новым
куском гусятины.
   - Короче, так! - решительно ударил ладонью по столешнице Александр. -
Поели, и хватит. Уходим немедленно.
   Никто не шелохнулся.
   - Я кому сказал? Уходим!
   - Да нет, Саш, - покачал головой Комов. - Здесь и вправду спокойнее.
   - К тому же, - добавил Игорь Берч, -  из  истории  неизвестны  случаи
гражданской войны в рядах Ливонского Ордена. Значит, против нас никто из
местных воевать не станет.
   - Да они не против вас, они замок от вас освободят!
   - Эй, вы чего делаете?! -  встрепенулся  Кузнецов,  увидев,  как  два
местных воина приволокли огромные охапки соломы и принялись разбрасывать
ее по полу.
   - Кровь засыпаем, господин... - удивленно остановился Клепатник.
   - Тебя как зовут, солдат?
   - Егором.
   - Так вот, Егор, - спокойным размеренным голосом сообщил Виктор. -  Я
приказал вычистить пол, а не засыпать его новой грязью.  Вы-чи-стать.  У
вас тут столько грязи и земли, впору капусту сажать!  Вычистить  все  да
самого низа! Хочу увидеть первозданный пол! Ясно?
   - Да, господин.
   - Очень хорошо.
   - Я ухожу отсюда! - повысил голос Великий магистр. - Кто со мной?.. -
он выждал несколько секунд. - Ну, смотрите. Вам же хуже будет!
   И напоследок, в качестве  последнего,  самого  страшного  оскорбления
бросил:
   - Русские!
   Спустя четыре минуты Егор  Клепатник  закрыл  за  ним  ворота,  затем
заглянул во двор, взял там лопату и отправился в главный зал - мыть пол.
***
 
   Еще до того, как утренние лучи упали на поля Сапиместской фогтии  или
просторы Балтийского моря, во влажные от росы  ворота  замка  Дерптского
епископа постучал низкий человек в темной рясе. И  он  сам,  и  напарник
подошли к  дверям  пешими,  лица  обоих  тонули  во  мраке  под  глубоко
надвинутыми капюшонами Пожалуй, ни один горожанин не отворил бы в  такое
время дверь перед странными незнакомцами - и тем не менее, калитка замка
распахнулась едва ли не сразу  после  того,  как  стих  стук  последнего
удара.
   Монах-привратник, почтительно склонив перед гостями голову, пропустил
их во двор, вновь запер  калитку,  заложив  ее  толстым  брусом.  Затем,
засунув пухлые ладони в  широкие  рукава  рясы,  отчего  руки  оказались
сложены на  груди,  монах  скромно  потупил  взор,  и  двинулся  вперед,
указывая дорогу. Спустя несколько минут все трое вошли в полутемный  зал
с открытыми в ночь высокими готическими окнами. Привратник молча  указал
гостям на приготовленные у стола кресла и попятился наружу, притворив за
собой створки.
   Зал, все убранство которого составляла подставка для совка и кочерги,
стол и возвышающиеся вокруг него три кресла освещался только пляшущими в
камине языками  пламени.  В  их  свете  предметы  казались  призрачными,
нереальными, постоянно меняющими формы.  Сидящий  за  столом  человек  в
коричневом бесформенном  балахоне  также,  казалось,  то  появлялся,  то
исчезал, скрываясь в тени высокой спинки.  И  только  массивный  золотой
крест на его груди постоянно продолжал светиться ровным  желтым  светом,
то зависая во мраке, то оказываясь на груди худощавого хозяина замка.
   Гости заняли свободные места, молитвенно сложили ладони на груди.
   - Наверное,  вы  совсем  замерзли  в  дороге,  господа,  -  с  легкой
хрипотцой подосадовал хозяин. - Я прикажу принести подогретого вина.
   От неожиданного громкого мелодичного звона гости  вздрогнули.  Хозяин
еле слышно усмехнулся  и  поставил  на  гладко  выскобленную  столешницу
серебряный колокольчик. Буквально  в  тот  же  миг  двери  распахнулись,
церковный служка - мальчонка лет десяти в коротком подряснике - внес три
высоких золотых кубка, отрепетированным движением выставил их на стол  и
выскользнул  так  же  бесшумно,  как  и  вошел.   Стало   понятно,   что
предутренних гостей ждали - согреть и разлить  вино  так  быстро  просто
невозможно.
   Незнакомцы переглянулись  и  откинули  капюшоны.  Под  одним  из  них
скрывался пожилой человек с аккуратно выбритой тонзурой, а под другим  -
скуластый  остроносый  мужчина  лет  тридцати  с  длинными   соломенными
волосами, перехваченными тонким кожаным ремешком, который украшали узкие
серебряные заклепки.
   Неожиданно хозяин поднялся из-за стола и, сопровождаемый недоуменными
взглядами, ушел. Вместо него из темного угла за камином выдвинулся точно
так же одетый человек, похожего телосл