уда. И что к  нему  посланы
командиры, которые обещались не менее тысячи мечей к Дерпту до  середины
лета привести. А значит - еще не потеряна надежда  восстановить  прежнюю
страну, не пустить более язычников в свои пределы, откинуть их  назад  в
дикие леса, где только им и место.
   - А теперь нам остается поставить последнюю точку в этом деле, демон,
- сказал господин епископ,  откладывая  перо  и  сворачивая  в  трубочку
только что законченное письмо. - Пока князь  литовский  будет  думать  о
том, стоит ли присоединяться к нашей со Швецией коалиции, нужно четко  и
ясно показать московитам, что земля ливонская назад их более не ждет. Ты
меня слышишь, демон?..
   И  спустя  считанные  мгновения  кавалер   Харад   де   Крог,   мирно
завтракающий в покоях командира нарвской крепости вареным  цыпленком,  и
запивая его прохладной мальвазией, закашлялся, вскочил со  своего  месте
и, вытирая руки о штаны, выскочил на изгибающуюся  вдоль  внешней  стены
дома деревянную лестницу:
   - На стены, бездельники! На  стены!  Кнехты,  занимающиеся  во  дворе
цитадели  сугубо  мирными  делами  -  чисткой  кирас,  заточкой   мечей,
штопаньем штанов или просто созерцанием плывущих по небу облаков, лежа в
привезенном для коней свежем сене воззрились на своего командира с немым
изумлением.
   - А ну на стены! Бегом, бегом, ротозеи! - рыцарь  схватился  было  за
пояс, на котором у него обычно висел отцовский меч,  но  нам  ничего  не
имелось: одеться командующий еще не успел, пребывая в одной лишь длинной
ночной рубахе и мягких войлочных тапках. - На стены!
   Латники, не очень понимая, в чем дело, и  тоже  не  утруждающие  себя
надеванием кирас и шлемов, стали подниматься со своих мест и тянуться  к
укреплениям - приказ есть приказ.
   - Заряжай пушки!  Пошевеливайтесь,  пошевеливайтесь!  -  подгонял  их
бредущий сзади в одном исподнем командир.
   Кнехты, проклиная де Крога, затеявшего учения в неурочный час,  стали
занимать места на стенах, выставляя над  каменными  зубцами  алебарды  и
забивая пороховые заряды в пушечные стволы.
   - Пали!
   Крепость загрохотала и окуталась дымами - черкнув  через  реку,  ядра
выбили крошку  из  каменных  стен  Иван-города,  взметнули  землю  у  ее
основания, расплескали воду,  до  полусмерти  напугав  выгружающих  улов
рыбаков и проплывающих по стремнине на трех лоймах купцов.
   - Заряжай пушки! Пали!
   Ядра опять пересекли реку, шлепая куда попало на русской стороне.
   - Стой! Не стрелять!
   Кнехты,  отскочив  от  пушек,  с  изумлением  воззрились  на   своего
командира. Харад де Крог с не меньшим изумлением уставился на них, потом
осмотрел себя. Потом подскочил к краю стены и выглянул наружу.
   - Вот черт! - с облегчением перекрестился он, поняв,  что  никого  не
задел и грозно рыкнул на латников:
   - А ну, идите отсюда!
   Он еще  раз  выглянул  наружу,  непонимающе  тряхнул  головой,  пожал
плечами и пошел  назад  в  покои,  сопровождаемый  похожим  на  шуршание
перетекающего под порывами песка смешком.
   К тому времени, когда из города примчался бургомистр, кавалер де Крог
успел одеться и чувствовал себя уже не так глупо, как с утра,  когда  на
него сошло странное  умопомрачение.  Поэтому  расфуфыренного  и  потного
толстячка, воображающего себя правителем Нарвы командующий принял у себя
в кабинете спокойно, с достоинством и даже некоторой холодностью.
   - Что у вас происходит, господин де  Крог?!  -  забыв  поздороваться,
вскричал дорвавшийся до  власти  купчишка.  -  Весь  город  взбудоражен!
Какая-то стрельба, пушечная канонада, летающие над рекой ядра.  Что  это
за чудеса?!
   -  Успокойтесь,  господин  бургомистр,  -   презрительно   усмехнулся
командующий  крепостью.  -  Подумаешь,  случайно  разрядилось  несколько
пушек? Никто не пострадал, никакого урона не причинено ни мирным сервам,
ни русским пределам. Экое волнение из-за такого пустяка?
   - Пустяка?! - подпрыгнул на месте, словно  надеясь  показаться  выше,
чем на самом деле, толстяк. - Вы называете стрельбу по русской  крепости
пустяком? А если на ней тоже "разрядятся" пищали?
   - Не беспокойтесь, господин бургомистр, мы  сможем  быстро  сбить  их
пушки со стен и из башен.
   - Выбить... - поморщившись, повторил толстяк.  -  Вы  выбьете,  потом
они, а потом заодно разровняете весь город с землей? - он пробежался  по
кабинету, иногда повторяя свои  забавные  подпрыгивания.  -  Я  надеюсь,
подобных случайностей в вашей крепости больше не произойдет?
   - Разумеется, господин бургомистр, - поднялся из-за стола де Крог.  -
Это была всего лишь досадная случайность.
   Заглаживая оплошность, он решил проводить городского главу  до  ворот
цитадели, а после того, как они захлопнулись, с облегчением приказал:
   - На стены! На стены все!  Заряжай!  Пали!  И  выплюнутые  полусотней
стволов ядра опять застучали по стенам Иван-города, земле вокруг него  и
воде холодной Наровы.
   - Заряжай! Пали! Вон от пушек все! Вон! Пошли вон отсюда!
   Командующий крепостью отошел к  стене  башни,  прижался  к  холодному
камню лбом, потер пальцами виски, пытаясь понять, что происходит. Почему
он отдал приказ стрелять по русским? Откуда эта злость? И откуда исходит
жизнерадостный хохот, что звучит у него под ногами.
   - Господин де Крог! - подбежал к нему встрепанный кнехт,  без  шлема,
но зато упрятанный в кирасу. - Там, у ворот стучится бургомистр.
   - Пусти, - справился с собой рыцарь, выпрямился,  расправил  плечи  и
шагнул навстречу толстяку.
   - Что, опять? - издалека заорал тот. - Я видел это сам!
   - Это был всего лишь приветственный салют,  господин  бургомистр.  Вы
можете убедиться сами: никто не пострадал.
   - Да вы что, с ума сошли, де Крог?! Вы хотите устроить в нашем городе
войну?! Вам мало крови?!
   - Будьте любезны  заткнуться,  господин  бургомистр,  -  вежливо,  но
твердо попросил командующий. - Не вы  меня  сюда  назначали,  не  вам  я
подчиняюсь.  Если   вам   что-то   не   нравится,   жалуйтесь   магистру
Фюрстенбергу.
   - Ваш магистр удрапал  от  русских  с  такой  скоростью,  что  теперь
неизвестно, где его искать!
   - Вот бегайте за ним, и жалуйтесь,  -  устало  посоветовал  дворянин,
отвернулся от бургомистра и направился в свои покои. В настоящий  момент
он мог придумать только один способ избавиться от странного  наваждения,
случившегося с ним уже второй  раз  на  дню  -  напиться,  и  рухнуть  в
постель.
   Наверное, Харад де Крог, командующий крепостью Нарвы именем  магистра
Ливонского Ордена, так толком и не понял,  сколь  силен  и  коварен  был
враг, с которым он вступил в борьбу.  Его  тело  взбрыкивалось  в  самый
неожиданный момент, поднимаясь на ноги, и выходя на лестницу  с  громким
кличем: "К оружию!".  Зачастую  это  происходило  днем  или  утром  -  и
перепуганные кнехты мчались к пушкам с полотняными  мешочками  пороха  и
тяжелыми чугунными ядрами, кои вскоре уносились в  направлении  русского
берега. Реже подобная мысль  возникала  в  голове  ливонского  дворянина
ближе к вечеру, когда он уже успевал залить себе в глотку кувшин или два
терпкого  красного  вина  -  и  тогда  он  выползал   на   лестницу   на
четвереньках,  мыча  нечто  непотребное  и  тыкая  пальцем   в   сторону
Иван-города.  В  такие  моменты  защитники   цитадели   старательно   не
оглядывались в сторону своего командира, делая вид, что ничего не  видят
и не понимают.
   Разумеется, де Крог никоим  образом  не  наказывал  своих  воинов  за
подобное  "непонимание".  Ему  хватало  и  того,  что  вокруг   крепости
постоянно  дежурила  стража  Нарвы,  готовая  взять  под  арест  любого,
покинувшего стены бастиона, что бургомистр регулярно появлялся у  ворот,
выкрикивая проклятия и оскорбления - но ему  уже  давным-давно  пришлось
отдать приказ не  пускать  городского  главу  внутрь  укреплений.  Самым
странным кавалеру казалось то, что Иван-город никоим образом не  отвечал
на регулярные обстрелы через реку. То ли воевода видел, что перелетающие
Нарову ядра не причиняют русской крепости  сильного  вреда,  то  ли  они
просто не успевали вывести на стены пушкарей и начать стрельбу за  время
одного-двух  залпов,  которые  давала  ливонская  крепость,  прежде  чем
замолкнуть снова на день или два.
   Русские спохватились только  в  августе  -  пушки  Иван-города  после
очередной учиненной Харадом де Крогом  беспредметной  пальбы  неожиданно
начали  грохотать,  грохотать  слитно  и  целенаправленно,   несколькими
залпами сбив выдвинутую к реке деревянную смотровую  башенку,  опрокинув
со своих мест несколько крепостных пушек,  после  чего  начав  кидать  в
город  раскаленные  докрасна  ядра,  которые  вызвали  сразу   несколько
пожаров. От  причалов  восточного  берега  отделилось  несколько  ладей,
груженых войском и малыми пищалями.
   Сказать, что жители Нарвы  не  оказали  ни  малейшего  сопротивления,
значило ничего не сказать. Купцы  и  портовые  рабочие  помогали  ладьям
укрепиться у причалов и выгрузиться на берег, городская  стража  настежь
распахнула ворота, а бургомистр самолично проводил  язычников  к  стенам
бастиона. В  эти  тревожные  часы  разум  и  самообладание  не  покинули
командующего крепостью ни на минуту. Харад де Кроги приказал поднять  на
башне у ворот белый флаг, после чего единолично вышел на подъемный мост,
готовый  столкнуться  с  широко  известным  все  и  каждому   коварством
московитов.
   Ждать  пришлось  недолго:  примерно  через  полчаса  из   города,   в
сопровождении  бургомистра,  показался  бритый  наголо,  но  с   длинной
окладистой головой русский воевода, одетый, не смотря на жиру, в соболью
шубу и высокую бобровую шапку.
   - Мое имя Харад де Крог, - представился дворянин,  -  волею  магистра
Ливонского Ордена брата Фюрстенберга  я  являюсь  командующим  крепостью
Нарвы и ее гарнизона.
   - А я, - кивнул воевода, - именуюсь сокольничьим Алексеем Адашевым, и
прислан сюда государем  нашим  причину  бунта  в  крепости  нашей  Нарве
вызнать и виновных наказать.
   - Не желая проливать понапрасну кровь христианскую, господин воевода,
желаю я вам предложить  занять  вверенную  мне  крепость  без  боя,  при
условии пропуска гарнизона моего через город Нарву и к рубежам княжества
Литовского безо всякого позора, с честью и оружием.
   Воевода, явно не ожидавший столь быстрой сдачи враждебного  бастиона,
надолго замолчал, обдумывая предложение, после чего кивнул:
   - Согласен я с сим решением, коли  все  кнехты  твои  стены  цитадели
покинут до вечера и никакой стрельбы чинить более не станут.
   Однако командующий крепостью и сам  более  всего  опасался  очередной
вспышки безумия, что заставляло его гнать воинов на  стены  и  открывать
бессмысленную и беспорядочную пальбу.
   А потому,  едва  достигнув  договоренности  с  русским  воеводой,  он
немедленно построил во дворе крепости своих латников,  приказал  открыть
ворота и торжественно промаршировал  через  город,  выйдя  на  дорогу  и
повернув по ней на запад.
   Русские ратники не преследовали гарнизона, а потому, пройдя несколько
миль, Харад де Крог остановил воинов и приказал расходиться  им  на  все
четыре стороны, для себя решив вернуться в родной Драммен и уйти  там  в
монастырь.
 
*** 
 
   В это самое время в королевском замке Стокгольма  престарелый  Густав
Ваза укутавшись в теплую шубу и опустив подбородок  на  поставленную  на
подлокотник руку внимательно слушал присланное ему русским царем письмо:
   "...Если же у короля и теперь та же гордость  на  мысли,  что  ему  с
нашими наместниками новгородскими не ссылаться, то он бы к нам и  послов
не отправлял, потому что старые обычаи порушиться  не  могут.  Если  сам
король не знает, то купцов своих пусть спросит: новгородские  пригородки
- Псков, Устюг, чай знают, скольким каждый из них больше Стекольны..."
   - Ты их видел, Улаф? - перебил он своего пажа.
   - Да, ваше величество.
   - Ну и что, велики ли эти пригороды Новгородские?
   - Нет, ваше величество, - опустил  грамоту  юноша.  -  Раз  в  десять
более. А может - и в восемь.
   Старик закашлялся - или, может быть,  именно  так  звучал  ныне  смех
больного престарелого короля.
   - Русские убрали свою рать от Выборга, Улаф?
   - Да, ваше величество. Новгородский наместник  согласился  прекратить
войну, оставив все границы по прежнему уложению.  При  условии,  что  мы
вернем им захваченных пленников со всем имуществом.  Именем  вашим,  мой
король, я заключил договор о мире на сорок лет.
   - Ты молодец, мой мальчик, - вздохнул король. - Я знал, что  могу  на
тебя положиться.
   - Русские хотят, чтобы своих пленников мы выкупали у тех, кто их взял
на меч, - признал паж.
   - Ну что же, этот вопрос мы тоже попытаемся решить, -  старик  поднял
голову и откинулся на спинку кресла. - Наш старый адмирал  Якоб  в  этом
месяце  отловил  в  заливах  Ботническом  и  Финском   более   полусотни
ревельских корсаров, что купцов  русских  побивать  пытались.  Пусть  он
завтра поутру головы этим молодцам отсечет, и наместнику новгородскому в
подарок отправит. Да добавит моим именем, что  корабли  шведские  приказ
получили отныне все суда московитские под свою защиту брать и  от  урона
любого всячески оберегать. Посмотрим, как ответят русские на  ласковость
сию. Может статься, и  вернутся  некоторые  кавалеры  в  свои  дома  без
выкупа.
   - Этого условия не было в договоре, ваше величество.
   - Я знаю, мой мальчик, знаю. Потому приказ такой и  отдал.  Московиты
дики и наивны, Улаф. Они безмерно злобны, когда пытаешься их обидеть,  и
столь же безмерно бескорыстны и дружелюбны, когда видят к себе  почет  и
уважение, как к добропорядочным христианам. У Швеции много врагов,  и  я
желаю исключить русских из их числа. Ссоры с русскими не принесут  нашей
стране ничего, кроме многих страданий и потерь, мой мальчик. Попомни мои
слова, с этими дикими зверями лучше дружить.
   Старик смолк, глядя через окно на серый простор холодного Балтийского
моря, на катящиеся по нему волны и медленно ползущий на восток  одинокий
шнек.
   - Вы желаете продиктовать  письмо,  ваше  величество,  или  позволите
написать мне его самому? - поинтересовался паж. - Ваше величество...
   Старик не ответил. Густав Ваза,  первый  шведский  король,  принесший
своей стране свободу и независимость, был мертв.
 
*** 
 
   Армии магистра Ливонского ордена и  дерптского  епископа  встретились
подле  Вайсенштайна,  немедленно  закрывшего  свои   ворота   при   виде
многотысячной оравы ненасытных немецких  наемников,  подходящих  к  нему
сразу с запада и с юга.
   Священник, обгоняя свое войско из тысячи наемников,  в  сопровождении
одного лишь Флора, помчался вперед, выбивая  копытами  вороного  скакуна
пыль из пересохшей дороги, и вскоре натянул поводья,  останавливая  коня
возле седого рыцаря, плечи которого укрывал белоснежный плащ с  вышитыми
на нем большими алыми крестами.
   - Рад видеть вас, господин Кетлер,  -  кивнул  он  первому  помощнику
Фюрстенберга. - А где господин магистр с основными силами?
   - Основные силы перед вами, господин епископ, - угрюмо кивнул себе за
спину рыцарь. - Две тысячи немецких наемников, не считая моего  слуги  и
меня самого.
   - Но... Но как же так? Ведь магистр писал мне, что к нему под знамена
сошлось более десяти тысяч дворян!
   - Сошлось, - кивнул крестоносец.  -  Но  вы  обманули  нас,  господин
епископ. Вы говорили, что русские сбежали из  Ливонии,  и  нам  надлежит
лишь занять пустующие крепости. Однако  первый  же  из  городов,  старый
Ринген, встретил нас пушечной стрельбой, и его пришлось  брать  штурмом.
Это обошлось  нам  в  две  тысячи  душ,  после  чего  ливонские  дворяне
отказались участвовать в походе, а сам магистр решил уехать в Феллин. Со
мной остались только наемники, которых я и веду к вам в помощь.
   - Вот Дьявол! - не удержался от богохульства священник. -  Всего  две
тысячи наемников!
   - Именно так, - угрюмо согласился рыцарь.
   - Ну же, не надо так печалиться! - попытался приободрить  крестоносца
епископ. - Все не так плохо. Насколько мне известно, ревельские  корсары
вовсю жгут и топят русские корабли на море, шведы выбили  московитов  от
Выборга, крепость Нарвы начала бомбардировку Иван-города. Язычников бьют
со всех сторон, и вскоре у них просто  не  достанет  сил  огрызаться  от
множества врагов. Теперь, когда вместо перепуганных  горожан  подходящую
со стороны Пскова рать встретит наша мощная армия,  им  придется  забыть
про Ливонию раз и навсегда. Выше голову,  господин  Кетлер.  У  нас  под
рукой три тысячи умелых воинов! Это куда лучше, нежели трусливые местные
кнехты.
   - Хотелось бы верить вам, господин  епископ,  -  на  лице  рыцаря  не
дрогнул ни один мускул. - Но я успокоюсь только тогда, когда увижу спины
убегающих московитов.
   - Скоро я надеюсь доставить вам такое удовольствие.
   - А пока я надеюсь по крайней мере  на  то,  что  дерптские  горожане
накормят наших ландскнехтов, и  нам  не  придется  добывать  припасы  по
окрестным селам.
   Войско союзников, двигаясь навстречу русской рати, что по утверждению
епископа,  со  дня   на   день   собиралась   пересечь   границу   возле
Пскове-Печорского монастыря, за два дневных перехода достигло Дерпта,  а
еще за день - вышло  к  селению  Пылва,  разбив  лагерь  на  лугу  возле
ведущего в глубь страны тракта и дожидаясь врага.
   Русские появились спустя три дня. Первыми вынеслись  татары,  недолго
погарцевали ввиду выстроившегося вдоль леса войска, после чего помчались
дальше по дороге, даже не думая разворачиваться в боевой порядок. Следом
показалась кованая рать - одетые в железо всадники с  луками  на  крупах
коней и рогатинами, поставленными у стремени остриями вверх. Бояре шли и
шли, нескончаемой железной рекой, час за часом, пока их  не  сменили  на
дороге стрельцы, с бердышами за спиной и пищалями поперек седла.
   Неожиданно от войска отделился боярин, помчался  к  строю  наемников.
Похоже, он настолько не верил в возможную  опасность  со  стороны  столь
малого отрядика, что даже не взял с собой ни единого охранника.
   - Кто таковы? - кратко поинтересовался он.
   - Подданный государя Ивана  Васильевича  епископ  Дерпта,  -  нашелся
священник, - вывел  ратных  людей  своих,  дабы  приветствовать  русское
воинство на землях Лифляндской волости...
   - А-а, ну ладно, - боярин  вернулся  к  войску,  и  вскоре  вместе  с
товарищами своими скрылся за поворотом дороги.
   - Все равно, - скрипнул зубами священник. - Все равно ливонская земля
никогда не станет принадлежать русским!
   Господин епископ не знал, что Бог окончательно отворотил от него свою
благожелательность, и ни одно  из  начинаний  священника  не  увенчалось
успехом.  Собранное  было  ополчение  разбежалось,  ревельских  корсаров
переловили шведские шнеки, крепость Нарвы сдалась русским, а  московский
государь, воспринявший обстрел Иван-города как  измену  трону,  приказал
отправить  на  поимку  мятежного  магистра  не  малые  отряды  поместной
конницы, а нормальную армию - пятьдесят тысяч человек.
   Не знал он и того, что прибалтийские земли более не  принадлежали  ни
русским, ни  Церкви,  ни  уж  тем  более  ливонцам.  Потому,  что  некий
эзельский епископ по имени Карл Фридрих Христофор Иероним фон Мюнхгаузен
ухитрился продать их одновременно Польше,  Дании  и  молодому  шведскому
королю. И все три страны спешили вступить в свои новые владения.
 
Глоссарий 
 
   Автохтоны  -  аборигены.  В  биологии  -   виды   (роды),   семейства
организмов, которые со  времени  своего  становления  обитают  в  данной
местности.
   Батат - сладкий картофель.
   Бенефиции - доходная должность или земельный участок, полученные  как
вознаграждение духовным лицом.
   Большой наряд - артиллерийское подразделение.
   Вино  -  на  Руси  употреблялось  практически  только  привозное.  По
свидетельству современников, в  XVI  веке  широко  употребляли  рейнское
вино,  более  известное  под  н