ашка. - Ты забыл, что я готовлюсь к
важному заданию?
  - Если готовишься, - сказал Ричард, - то я умолкаю. Давай с тобой
осваивать камеру, которой ты будешь пользоваться.
  В тот день они с Ричардом изучали кинокамеру, которую кудесникам из
института удалось очень остроумно замаскировать под небольшую кость. Эта
"кость" вместо пуговицы скрепляла на плече у Пашки одежду - что-то вроде
куртки без рукавов, которая доставала почти до колен. Чтобы камера
заработала, достаточно было провести над ней пальцем - камера угадывала
Пашку по отпечатку указательного пальца. Камера была цифровой, она
передавала зашифрованное изображение в электронную память, умещавшуюся в
стальной горошинке.
  Во всем остальном Пашка был первобытным мальчишкой, правда, повыше своих
будущих братьев, хотя, возможно, не сильнее. Ему можно было дать на
год-два больше, чем сверстникам-троглодитам.
  Главное отличие не в этом!
  Первобытные люди жили недолго, и не только из-за того, что на них
охотились хищники, что на каждом шагу их подстерегала опасность. Внутри
них скрывались многочисленные враги - болезни, с которыми никто не мог
бороться. Если ты выздоравливал, значит, тебе повезло. А умер - не
повезло. Первобытные люди не знали колдунов и шаманов. Они только-только
выбрались из животного состояния, но еще не стали настоящими людьми.
  В Институте времени от Пашки многого ждали. Ведь умный ребенок увидит то,
что взрослому не удастся заметить.
  Самого Пашку проверили и перепроверили на компьютере, отыскивая болезни, а
когда не нашли, то ввели ему столько противоядий и защитных вакцин, что у
него даже голова закружилась. Пришлось сесть и минут двадцать приходить в
себя.
  Но Ричард был доволен:
  - По крайней мере, ты можешь пить сырую воду, есть немытые фрукты, глотать
сырых лягушек и горстями кидать в рот муравьев, не говоря уж о дождевых
червяках...
  - Ричард! - воскликнул Пашка. - Я их терпеть не могу!
  - А придется. Ведь твое племя ест то, что удается отыскать или убить.
Сегодня убили антилопу - несколько дней все сыты. А что, если антилопа не
встретится? Придется переходить на корешки, муравьев и гусениц.
  - Лучше уж поголодаю, - сказал Пашка.
  - Но помни: ты как разведчик в стане врага. Никто не должен тебя
заподозрить. Ты найденыш, но все равно один из них. Так что постарайся не
выделяться.
  - Постараюсь, - буркнул Пашка
- Последняя штука, которая тебе может пригодиться, - это кнопка тревоги. К
сожалению, мы не можем наблюдать за тобой круглые сутки. Но если с тобой
что-то случится - у нас зазвенит сигнал тревоги. И к тебе на помощь тут же
пойдет наш сотрудник. Если необходимо, мы тебя сразу вытащим обратно. Так
что не бойся...
  - Я уже пять раз сказал, что ничего не боюсь!
  - Ах да, конечно, а я забыл. Стареть начинаю!
  Когда Пашку уже подготовили к перелету - облачили в шкуру, смазали
специальным жиром волосы, чтобы от них не пахло мылом или шампунем (дикари
могут заподозрить неладное), - когда все было готово, его снова отвели в
медицинский кабинет. Там молчаливый старый доктор потянул Пашку за мочку
уха и прижал к ямке за ухом тонкую трубочку. Трубочка вонзилась в кожу -
на секунду стало больно, но Пашка выдержал это испытание.
  - Все в порядке, - сказал доктор, - можете забирать вашего дикаря.
  - Тронь кончиком пальца за ухом, - велел Ричард.
  Пашка попробовал. Под кожей катался маленький, как зернышко черного перца,
шарик.
  - Теперь нажми на него. Сильнее. Вот так!
  По институту прокатился тревожный звон.
  - Это ты звонишь. Так что попрошу тебя, отважный воин, зря не нажимать, не
пугать людей.
  - Не буду, - пообещал Пашка.
  - Иди посмотрись в зеркало и запомни, что теперь ты не скоро себя снова
увидишь - только если будешь глядеться в пруд. Две недели ты проведешь на
свежем воздухе.
  Пашка подошел к зеркалу.
  Он не был готов увидеть такого отвратительного, грязного, лохматого
дикареныша, и ему потребовалось, наверное, с полминуты, прежде чем он
узнал самого себя.
  - Да, изобразили вы меня... - пробормотал он недовольно.
  - Я тебя понимаю, - согласился с ним Ричард. - Каждому хочется выглядеть
героем или хотя бы молодцом. Но не всякому это дано. Так что придется
потерпеть. Но как только станет совсем тяжко и захочется домой, к бабушке,
сразу жми на кнопочку - появится добрый дядя и отведет тебя обратно.
  Ричард опять дразнил, опять старался вывести Пашку из себя, опять
испытывал, крепкие ли у него нервы.
  Пашка все понял, мысленно усмехнулся и отвернулся от Ричарда.
  Зажегся яркий свет, защелкали камеры.
  - Потерпи еще пять минут, - сказал Ричард. - Сейчас проверят все системы и
запечатлеют тебя перед отправкой в далекое путешествие.
  - Я жду, - кивнул Пашка.
  Через пять минут свет погас, стало полутемно.
  Ричард протянул Пашке руку и сказал:
  - Ну что ж, желаю тебе счастливого пути. Временная кабина в соседней
комнате. Сейчас мы туда с тобой пойдем.
  Пашка первым вошел в круглый зал, где на возвышении стояла небольшая,
прозрачная, круглая кабина размером со старинную телефонную будку. Внутри,
на столбике, размещался пульт с кнопками.
  - Машина работает на автоматике, - сообщил Ричард. - Смело нажимай зеленую
кнопку.
  Пашка нажал на кнопку, под которой было написано: "Пуск".
  Раздалось жужжание, все заволокло туманом, и вскоре зал исчез.
  Пашка на секунду потерял сознание, но тут же пришел в себя и огляделся.
  Теперь темнота была другой. Другим был и воздух. Пашка вспомнил: кабина
спрятана в пещере, из которой трудно выбраться. Но ему объяснили, как
найти нужный ход.
  Пашка закрыл машину времени и пошел по туннелю.


                                Глава пятая


                                 ВЕЗУНЧИК

  Здесь, в первобытной древности, было раннее утро, и птицы пели точно так
же, как и в двадцать первом веке, хотя Пашка никогда специально птицами не
интересовался.
  Он выбрался из пещеры и остановился. Ричард предупредил его, что лесная
тишина обманчива. В лесу водятся не только птички, но и любители
полакомиться человеческими детенышами. И хотя Пашка тогда отмахнулся,
потому что чувство страха ему неведомо, он не мог не признать, что
осторожность - обязательное качество любого охотника.
  Надо было сделать ровно двести шагов, чтобы выйти на тропинку.
  Пашка прошел шагов пятьдесят и вдруг почувствовал, что в лесу стало совсем
тихо. Слишком тихо. Даже птицы замолчали.
  Пашка остановился. Разумеется, он не испугался. Он только подумал, не
возвратиться ли в пещеру к машине времени, а то придется сражаться с
каким-нибудь чудовищем, вот и эксперимент сорвется. Ричард будет
недоволен: тебя послали снимать кино, а ты победил какого-то там дракона!
  Пашке не дали никакого настоящего оружия - сказали, что мальчишке нечего
делать в древности с пистолетом или даже саблей, которых еще не придумали,
а миниатюрного оружия, допустим бомбомета или лазерного генератора,
который умещается под ногтем, в Институте времени не нашлось.
  - Мы никому не даем оружия, - сказал Ричард, - чтобы не было соблазна.
Если на стене висит ружье, оно обязательно когда-нибудь выстрелит. А
одного выстрела достаточно, чтобы погубить множество людей и свести на нет
все наши усилия.
  Так что безоружный Пашка стоял посреди леса и прислушивался к шорохам, как
заяц, который поднялся столбиком и шевелит ушами.
  Пошли дальше, уговаривал себя Пашка. Осталось сто пятьдесят шагов. Там
будет тропинка, она ведет прямо к пещере. По этой тропинке все время ходят
люди из племени. Ты ляжешь и сделаешь вид, что спишь.
  Спящих никто не боится. Тебя найдут и разбудят. Единственная трудность -
придется потерпеть комаров, которых в лесу немало.
  И вот теперь комары, увидев, что посреди леса стоит незнакомый мальчик и
вертит головой, поняли, что к ним пришел завтрак. Да еще такой
вкусненький, свеженький, нежненький! И они кинулись на Пашку, как свирепые
гиены.
  Конечно, они оказались куда злее, чем наши родные, цивилизованные
насекомые.
  Пашка стал отмахиваться от них и тут услышал, как что-то тяжело упало на
землю. Потом ветви большого куста, который рос шагах в двадцати от Пашки,
зашевелились и медленно-медленно начали раздвигаться.
  Пашка понял, что это не случайно.
  Он затаил дыхание. Он даже перестал чувствовать, как в него вонзаются
комариные жала.
  А в темной дыре, открывшейся в кустах, что-то сверкнуло!
  Пашка понял, что оттуда на него глядят сверкающие глаза тигра, который уже
изготовился к прыжку.
  Тут уж некогда размышлять, боишься ты кого-нибудь или никого не боишься.
Остается только одно - мчаться куда-нибудь со всех ног.
  И Пашка помчался.
  Он не мог вернуться в пещеру, где стояла машина времени, потому что путь
назад был отрезан хищным чудовищем. И поэтому бежал вперед.
  Он не обращал внимания на сучья и камни под ногами, на ветви, хлеставшие
по лицу. Ему хотелось закричать: "Мама!" - но голос его не слушался. Ему
уже казалось, что сзади трещат сучья - это преследователь настигает его...
  Пашка не заметил, что уже давно бежит по тропинке.
  Тропинка становилась все шире и вдруг, когда у Пашки уже не осталось
никаких сил, когда легкие готовы были разорваться, он выскочил на открытую
площадку над рекой и увидел вход в пещеру - ту самую, которую наблюдал на
экране в Институте времени.
  Перед входом в пещеру сидели дети и очищали какие-то корешки и клубни.
Услышав треск кустов, они вскочили на ноги и тут обнаружили Пашку.
Наверное, вид у Пашки был ужасен, потому что дети завопили в четыре голоса
и кинулись в пещеру.
  Навстречу им выскочила вождиха, совершенно голая - может, она еще спала, и
ее разбудили вопли. За ней выбежали остальные взрослые. Они держали в
руках палки и камни, готовясь защищать свой каменный дом от неведомого
чудовища.
  Увидев троглодитов, Пашка понял, что спасен.
  Он кинулся к вождихе, которая сейчас вовсе не казалась ему такой уж
страшной и жестокой, обхватил ее за талию и, задыхаясь, принялся
объяснять, что там, вон там вон, оттуда вот мчится буйный пещерный тигр,
поэтому он, Пашка, просит племя дать ему, Пашке, убежище и как можно
скорее вернуть к маме.
  Вождиха оказалась куда разумнее детей и самого Пашки. Она дала ему
подзатыльник и толкнула в пещеру, объяснив при этом на своем первобытном
языке, что детям на охоте делать нечего. А Пашка, хоть и не слышал в жизни
первобытного языка, сразу все понял.
  Он подчинился, но в глубь пещеры забегать не стал. Оставшись у входа
вместе с ребятами, он принялся наблюдать, как мужчины племени во главе с
вождихой, один за другим, осторожно пошли вперед по тропинке, чтобы
встретить врага.
  Пашке понравилось, что они такие смелые.
  Когда стало тихо, а толпа у входа сильно поредела, первобытные дети хотели
выйти на площадку, но старуха и девушка, которая пришла с охоты, не
выпустили их.
  Дети окружили Пашку. Они щупали его, касались рук и лица, удивляясь,
должно быть, что он такой светлокожий и светловолосый по сравнению с ними.
Наверное, они спрашивали его, откуда он появился, на что Пашка сказал
парню его возраста:
  - Моих родителей сожрал саблезубый тигр. Он хотел и со мной расправиться,
но не удалось. Я оказался ему не по зубам.
  Дети кивали, соглашаясь, хотя ничего, конечно, не понимали.
  Тут послышался шум и голоса. Потом кто-то засмеялся.
  "Ну и отлично, - решил Пашка, - они убили или прогнали зверя. А я выполнил
первое задание Ричарда - проник в пещеру и, как настоящий шпион, внедрился
в чужое племя".
  Пашка настолько пришел в себя, что нажал на "косточку" - свою кинокамеру,
чтобы заснять возвращение охотников, убивших саблезубого тигра. И подумал:
как хорошо, что он прекрасно владел собой и почти не испугался при виде
саблезубого тигра, а то нажал бы на точку за ухом, вызвал бы помощь и
опозорился. Подумав так, Пашка вздохнул и сказал сам себе: "Ну зачем
врать, Павел! Ведь ты просто от страха забыл про кнопку, а то бы наверняка
вызвал подмогу". Только не от страха, поправил сам себя Пашка, а от
неожиданности.
  Кусты, затрещав, раздвинулись.
  Первой шагала вождиха, которая, кстати, убегая на охоту, так и не оделась.
Следом за ней двое мужчин волокли большое, размером с теленка, животное,
покрытое зеленоватой длинной шерстью. Голова у этого непонятного животного
была маленькая, а толстые короткие мохнатые лапы заканчивались длиннющими
загнутыми когтями - по три когтя на каждой. Так это же гигантский ленивец!
  Убитого зверя охотники кинули перед входом в пещеру, и тут же все племя
высыпало наружу, чтобы пощупать добычу. Гвалт стоял невероятный. Видно,
троглодиты вообще были народом разговорчивым. Но Пашка заметил, что
говорили они как-то отрывисто, словно выпаливали слова по отдельности, без
всякой связи. При этом они помогали себе объясняться жестами и ужимками.
  Пашка тоже подобрался поближе к добыче, и ему стало так стыдно, что он
готов был сбежать обратно в лес навсегда и больше не встречаться с людьми.
Значит, он удирал от ленивца, который просто свалился с дерева! Хорошо
еще, если Ричард не видел этого позорного бегства. Хотя, впрочем,
посмотрели бы мы на Ричарда в лесу, одинокого, безоружного, когда из
кустов на него полезет такое вот чудовище.
  Гвалт прекратился. Пашка поднял глаза и увидел, что вождиха, которая
успела сходить в пещеру и накинуть на себя тигриную шкуру, подняла
довольно грязную толстую мускулистую руку, сжатую в кулак. Потом она
разжала кулак и показала пальцем на Пашку. И начала свою речь:
  - Этот-маленький-добыча-звал-кушать-хороший.
  Может, Пашка не совсем точно перевел для себя эту короткую речь, но, надо
сказать, он быстро привыкал к языку троглодитов. Во-первых, для изучения
язык был очень простой: одни слова и никакой грамматики. Слов было
немного, их дополняли ужимки, гримасы, рычание, ворчание, хихиканье и
множество всяких звуков, которые не были словами, но помогали понять суть.
А Пашка, как и любой школьник конца двадцать первого века, знал двенадцать
языков, включая космояз, то есть галактический язык, который изобрели
специально, чтобы жители разных планет могли общаться друг с другом.
  Разрабатывали космояз в Галактическом центре, и Пашка видел об этом фильм,
который привезла из центра Алиса Селезнева. Оказывается, на всех
цивилизованных планетах было объявлено, что проводится вселенский конкурс
на создание общего галактического языка, поскольку иначе, если его не
создать, Галактика разорится на переводчиках и переводческих компьютерах.
  Над языком трудились множество институтов, групп и одиночек, самые
передовые компьютеры старались решить такую задачу: язык должен включать в
себя элементы ста тридцати шести тысяч основных языков Галактики, и притом
быть очень простым, чтобы любой ребенок мог его выучить за месяц.
  С изобретением языка была связана одна трогательная история, которую вам с
удовольствием расскажут на Голоптуну-шэр, небольшой водной планете,
расположенной довольно далеко от Солнца.
  На эту планету как-то приехала экспедиция с Трискады. На Трискаде живут
синие птицы с размахом крыльев в три метра. Трискады - известные артисты.
Их хлебом не корми - дай выступить перед зрителями. Так что половина
населения этой планеты летает по Вселенной и дает концерты синхронного
летания. Это все равно что синхронное плавание, только в воздухе. Зрелище,
надо сказать, великолепное! Десятки синих птиц совершают в воздухе
пируэты, собираются в сложные фигуры, мгновенно расстаются, потом
свиваются в клубок и взмывают к небу... Нет, этого не рассказать! Такое
представление надо увидеть собственными глазами.
  И вот как-то синие птицы с Трискады прилетели на планету Голоптуну-шэр и
там узнали, что концерт не состоится, поскольку вокруг острова,
единственного крупного острова, на котором стоят гостиницы и космодром,
бушует шторм, и жители планеты не смогут приплыть, чтобы посмотреть на
выступление птиц. Тем более что по небу несутся низкие облака.
  Три дня птицы ждали, что шторм прекратится, но он продолжался. Тогда птицы
стали собираться домой, но одна из них, назовем ее Шони-зи, все же решила
рискнуть и немного размяться среди облаков.
  Пока все спали, она вышла на крышу гостиницы, взмахнула крыльями и
понеслась над волнами. Она совершала безумные кульбиты, пикировала к самым
волнам и поднималась вновь. Осьминогу Лупи-топи, который специально
проплыл тысячу миль, чтобы полюбоваться таким зрелищем, и уже отчаялся его
увидеть, Шони-зи показалась дочерью Неба, легкой, как утренний ветерок.
Она была прекрасней любой рыбы или медузы. Осьминог полюбил воздушную
акробатку безумной, благородной и чистой любовью.
  Когда птица, исполнив свой танец, скрылась, осьминог Лупи-топи подплыл к
обрыву, которым заканчивался остров, и, забравшись в подводную пещеру,
застыл возле стекла, отделяющего воду от воздуха. Он знал, что туристы на
Голоптуну-шэр посещают эту пещеру, чтобы поглядеть на подводную жизнь
планеты, а жители планеты, как разумные осьминоги, так и сообразительные
дельфиниды, проводят часы у этой преграды, разглядывая туристов и других
гостей. Порой тут завязываются знакомства.
  Осьминог Лупи-топи не зря рассчитывал увидеть еще раз свою возлюбленную.
Не прошло и часа, как, томясь бездельем, птицы прилетели в подземный зал
поглядеть на осьминогов и дельфинидов, а осьминоги и дельфиниды стали
смотреть на птиц, которые медленно разгуливали по залу, сложив синие
крылья и переговариваясь на своем языке. Осьминог сразу узнал Шони-зи.
Такова сила любви!
  Лупи-топи не мог оторвать от птицы своих громадных круглых глаз, и этот
настойчивый взгляд привлек внимание Шони-зи.
  - Кто этот красивый водоплавающий зверь с множеством щупальцев, - спросила
она у переводчика, - который так пристально смотрит на меня?
  Переводчик включил подводную связь и сказал, что синяя птица Шони-зи
спрашивает, как зовут осьминога, который так пристально смотрит на нее.
  Осьминог очень обрадовался, что его заметили, и сказал, что его зовут
Лупи-топи.
  - Ах, какое красивое имя! - воскликнула птица. - Передайте ему, что меня
зовут Шони-зи.
  - Я смотрел сегодня, как вы летали, - сказал осьминог. - Вы были прекрасны.
  Птица и осьминог еще долго разговаривали, затем Шони-зи решила снова
подняться в небо и еще раз показать симпатичному осьминогу свое искусство.
Но уже стемнело, и представление пришлось отменить. А ночью стремительный
межзвездный корабль унес птиц дальше, к другой звездной системе.
  С тех пор осьминог тосковал по птице, а птица, хоть и не так сильно,
тосковала по осьминогу. Осьминог с радостью писал бы своей подруге письма,
но переводить их было некому - переводчики на острове всегда по горло
заняты, да и перевод стоит так дорого, что осьминогу он не по карману.
  И тут как раз объявили галактический конкурс на создание нового языка -
космояза, или, как он еще называется, Интерлингвы.
  Лупи-топи никогда не был силен в языках: он знал всего-навсего три или
четыре подводных наречия. Но ему так хотелось придумать способ, который
поможет общаться с любимой, что осьминог перестал есть, спать, плавать и
даже шевелиться - три недели он думал и наконец придумал самый простой и
удачный межзвездный язык. И когда жюри конкурса проверило все семнадцать
тысяч двести сорок конвертов, то компьютер и члены жюри единогласно
решили: победил участник конкурса, приславший свой труд под девизом "Для
нас нет преград". Оказалось, что великим изобретателем стал скромный
молодой осьминог с планеты Голоптуну-шэр.
  Лупи-топи прославился в один день. К нему помчались корреспонденты и
любопытные туристы, он написал воспоминания о том, как впервые увидел
Шони-зи и как любовь к ней помогла ему преодолеть непреодолимые трудности.
  Эти воспоминания принесли славу и ему, и самой танцующей птице Шони-зи.
Птица была рада, что такой милый осьминог прославился и прославил ее.
  Они снова встретились и с тех пор больше не расставались.
  На берегу острова Лупи-топи построил большой дом. Центральная комната
этого дома представляет собой круглый