трелась к  птице,
которая  приближалась  к  кораблю, и поняла, что это альбатрос,
который, хоть и самая большая  птица  в  мире,  на  корабли  не
нападает, а ест только рыбу.
     Она  хотела  сообщить об этом отважному Синдбаду-мореходу,
но тот закричал:
     -- Всем закрыть глаза! Всем прятаться! Я сам  справлюсь  с
чудовищной птицей!
     Матросы  бросились в трюм и зажмурились, а Синдбад-мореход
достал из бочки большую рыбину и кинул альбатросу.
     Птица на лету подхватила  подарок,  проглотила  и  тут  же
взмыла вверх.
     -- Урра!   --   закричал   Синдбад-мореход.  --  Опасность
миновала, я голыми руками прогнал птицу Рокх!
     Матросы вылезли на  палубу  и  начали  благодарить  своего
отважного и непобедимого капитана.
     -- Вы  знали,  что  это  альбатрос,  а  не  птица Рокх? --
спросила шепотом Алиса у морехода. -- Я не знаю, как эту  птицу
называют  в  ваших  краях,  -- ответил Синдбад. -- Но у нас она
зовется птица Рокх, и ее все боятся. Зачем же я буду спорить  с
общим  мнением?  Лучше прославлюсь как непобедимый герой. И мне
хорошо, и птице. Я специально для нее вожу с  собой  рыбу.  Она
очень любит рыбу.
     -- А вы знаете, что и киты на корабли не нападают?
     -- Знаю.  Я  опытный  капитан.  Если  кита  не ранить и не
дразнить, он никогда не нападает на корабль. Но пускай об  этом
знаю только я. Хорошо?
     Алиса  не  стала спорить с хитроумным Синдбадом-мореходом.
Вскоре они благополучно доплыли до небольшого острова  Содейда,
где  спрятались  от  ледникового  периода  все  джинны  Аравии,
Египта, Персии и прочих восточных земель.
     Корабль бросил якорь неподалеку от острова. Синдбад, Алиса
и козлик добрались до него в небольшой лодке. А птица Дурында с
ними не полетела.
     -- Я отдохну, -- сказала она. -- У  джиннов  очень  плохая
репутация. Это хорошо не кончится. Я вас буду оплакивать.
     -- А   тебя   мы   бы   и  не  взяли,  --  сказал  Дурынде
Синдбадмореход. --  У  тебя  слишком  длинный  язык.  И  тайны,
которые мы сейчас увидим, не для твоих глаз.
     При  слове  "тайны"  Дурында  конечно  же решила лететь на
остров Содейда, но Синдбад поймал ее за хвост,  велел  матросам
держать ее и не пускать на берег.
     Что те и сделали, несмотря на вопли и возмущение Дурынды.
     Остров был совершенно пустынен. Только камни, песок, сухая
трава, а на камнях греются песчаного цвета ящерицы.
     Синдбад уверенно пошел по тропинке, которая вела в гору.
     -- А вы точно знаете, где джинны? -- спросила Алиса.
     -- Разумеется, -- сказал Синдбад-мореход. -- Кто же, кроме
меня,  решился  бы  отвезти  джиннов  на опасный и недосягаемый
остров Содейда? Правда, джинны думают, что  этот  остров  лежит
далеко  в  океане.  Я  их  специально  всех  напоил  вином, они
прохрапели всю дорогу и  поверили  мне,  что  мы  плыли  больше
недели.
     -- А зачем вам эта хитрость? -- спросила Алиса.
     -- Как зачем? Они же мне дали целый сундук золота за такое
опасное путешествие. А кто бы дал мне сундук, если бы знал, что
до острова всего час пути?
     Остров  был  невелик.  Минут через десять они оказались на
небольшой площадке, с трех сторон закрытой  отвесными  скалами.
Из  скалы  бил  тонкий  ключ.  Вода  в  нем  оказалась  свежей,
искристой и газированной, как нарзан.  В  скале  Алиса  увидела
небольшую железную дверь.
     -- Вот  и  пещера,  в которой спрятались джинны, -- сказал
Синдбад. -- Не боишься?
     -- Поздно отступать, -- решительно сказала Алиса.  --  Чем
скорей мы туда зайдем, тем скорей мы вернемся домой. Вы знаете,
как открыть дверь?
     -- Какое-то    слово    надо    сказать,    --   задумался
Синдбадмореход. --  Как  сейчас  помню  --  очень  таинственное
слово. И дверь откроется.
     -- Забыли? -- испугалась Алиса.
     -- Ох, забыл, -- сказал хитрый мореход.
     -- Тогда я сама скажу, -- сказала Алиса. -- Я помню.
     -- Ну, скажи! -- согласился Синдбад.
     -- Сезам,  откройся!  --  воскликнула  Алиса.  Но дверь не
открылась.
     -- Разве я неправильно сказала? -- спросила Алиса.
     -- Правильно, -- ответил Синдбад. -- Я даже удивился,  как
это ты знаешь такое секретное и тайное слово. Неужели его будут
помнить столько лет?
     -- Все  будут  помнить,  --  сказала  Алиса. -- И все ваши
путешествия и подвиги тоже будут помнить.
     -- Очень приятно, -- сказал Синдбад-мореход. -- Я рад.
     Он подошел к двери, повернул ручку и отворил ее.
     -- Понимаешь, Алиса, -- сказал он, отходя на шага сторону,
чтобы Алиса  могла  войти  внутрь.  --  В  жизни  мало  сказать
волшебное  слово.  Надо еще что-нибудь сделать. Если ты сказала
"сезам", не мешает потом повернуть  ручку.  Алиса  уже  немного
разобралась в странном характере Синдбада.
     -- Простите,  --  сказала  она.  -- А если бы я не сказала
"Сезам, откройся!", вы бы смогли открыть дверь?
     -- Конечно, смог бы, -- рассмеялся Синдбад. --  Но  пускай
все  думают,  что  не смог бы. И джиннам спокойнее, и мне славы
больше.

     20. В пещере джиннов

     В пещере было темно. Синдбад достал взятый с собой факел и
зажег его. Факел осветил низкий свод пещеры, сундуки  и  ящики,
бочки и бутылки.
     -- Все в порядке, -- сказал Синдбад. -- Никто без нас сюда
не заходил.
     -- Много добра вы сюда перевезли, -- заметила Алиса.
     -- Чуть   корабль   не   потопил,   джинны   ведь  страшно
бережливые, -- сказал Синдбад. -- Давай их будить.  Ох,  и  шум
подымется! Сам побаиваюсь.
     Синдбад  прошел  в  дальний  угол пещеры. Там в нише Алиса
увидела целую  армию  глиняных  и  медных  кувшинов,  заткнутых
пробками   и   залитых   воском.   Синдбад  наклонился  и  стал
рассматривать бутылки.
     -- Я ищу ибн-Хасана, -- сказал он. -- Ибн-Хасан  --  самый
тихий из джиннов. Он, по крайней мере, не превратит нас сразу в
пыль. Вот и он!
     Синдбад  поднял  с  пола одну из глиняных бутылей, показал
Алисе.
     -- Вот тут, -- сказал он,  --  скрывается  один  из  самых
могущественных  джиннов  древности,  Хасан-ибн-Хасан. Не правда
ли, удивительно? Такой большой -- и в бутылке?
     -- Удивительно,  --   согласилась   Алиса.   --   Но   еще
удивительнее, что их столько. Как на склады. Никогда не думала,
что на свете может быть столько джиннов.
     -- Наше счастье, что они в основном лентяи и хвастуны.
     Сказав  так,  Синдбад  отважно  вцепился  зубами в пробку,
вытащил ее из бутылки, бутылку быстро поставил на пол, отскочил
назад. И вовремя.
     Столб черного дыма  вырвался  из  бутылки,  поднимаясь  до
потолка. Алиса закашлялась.
     Дым  начал  клубиться  и  постепенно  превратился в фигуру
джинна ростом в пять  метров,  с  громадными  клыками,  длинным
носом  и  клочкастой  бородой.  Джин  был  почти голым, в одних
трусах.
     -- Кто  меня  побеспокоил?  --  возопил   джинн   страшным
голосом.  -Кто  посмел меня разбудить и открыть бутылку? Кого я
сейчас растерзаю?
     -- Это я, Синдбад, -- сказал  мореход.  --  Не  надо  меня
терзать. Я твой старый приятель.
     Дым  уже  рассеялся,  и  джинн,  близоруко прищурив глаза,
разглядел Синдбада.
     -- Садись, -- сказал Синдбад. -- Твоя голова  так  высоко,
что нам трудно с тобой разговаривать.
     Бормоча   непонятные   проклятия,   джинн   сел  на  .пол,
осмотрелся вокруг, подсчитал сундуки, загибая пальцы,  а  когда
убедился,  что все добро в целости, обратил свой взгляд к Алисе
с козленком и спросил: -- А это еще что такое? -Это мои друзья,
-- сказал Синдбад. -- Хоть твои дети! -- возмутился  джинн.  --
Ты  не  имел  никакого  права  приводить  их  в  наше секретное
убежище.
     -- И не привел  бы,  если  бы  не  крайняя  необходимость,
-сказал Синдбад.
     Джинн немного подумал, покачал головой, и вдруг его злое и
грубое лицо озарилось радостной улыбкой. -- Я понял! -- зарычал
он. --   Ледниковый  период  уже  кончился,  и  ты  пришел  нас
освободить, чтобы мы могли властвовать над миром.
     -- Нет, -- сказал Синдбад, --  ледниковый  период  еще  не
начинался.
     -- Что  же  тогда привело тебя сюда? -- удивился джинн. --
Ты меня удивляешь. Может быть, превратить тебя в песок?
     -- Нет, -- спокойно  ответил  Синдбад.  --  Ничего  такого
делать  не  стоит.  Если  ты  превратишь нас в песок, то некому
будет закрыть пробкой твою  бутылку.  И  ты  замерзнешь,  когда
начнется ледниковый период.
     -- О,  горе!  -- воскликнул джинн. -- О, предательство! Ну
говори тогда, чего ты хочешь, низкий сын человеческой  женщины,
пенитель  грязных луж, торговец благополучием своих благородных
друзей!
     -- Вот   это   уже   нормальный   разговор,   --    сказал
Синдбадмореход.    --    Погляди    на    этого   козлика,   о,
Хасан-ибн-Хасан. -- Еще недавно он был уважаемым человеком,  но
вот  ему  подсунули  водицы из Козлиного Копытца, и он вынужден
провести остаток своих дней в таком виде. Разве это не ужасно?
     -- А какое  нам  с  тобой  дело  до  чужих  несчастий?  --
удивился джинн. -- Разве в наших джинновых обычаях делать добро
людям?  Разве  он  был  королем?  Или  волшебником? Или хотя бы
богатым купцом?
     -- Он был знаменитым ученым  в  своих  землях,  --  сказал
Синдбад.  --  Пускай  идет в свои земли и там лечится. Но совет
волшебников  всей  Земли,  который  сейчас  заседает  в   замке
волшебника  Ооха,  решил,  что  такое  средство  есть  только у
джиннов.
     -- И ты из-за этого пустяка прервал мой сон! -- джинн  был
страшно  разгневан. Он даже подскочил так, что ударился головой
о  каменный  потолок,  набил  себе  шишку,  отчего  еще  больше
расстроился.
     -- Значит, ты не сможешь нам помочь? -- спросил Синдбад.
     -- Не  хочу,  --  сказал  джинн.  -- Пускай я останусь без
бутылки и замерзну в ледниковый период,  но  ни  за  что  я  не
опущусь до того, чтобы помогать людям.
     -- Прости тогда, благородный и всесильный Хасан-ибн-Хасан.
Значит,  мы  ошиблись. Я догадался, что у тебя вовсе нет такого
средства,  чтобы  возвращать  заколдованным  людям  их  прежний
облик. Прости, мы пошли.
     -- Не хочу помогать! -- ревел джинн. -- Не хочу и не буду!
Не буду!
     И  джинн  начал  расти, но тут его голова снова ткнулась в
потолок пещеры. Джинн взвыл от боли, а Синдбад-мореход спокойно
поднялся и сказал: -- Алиса, козлик, пошли,  нам  здесь  делать
нечего.  Алиса  и  козлик  вышли  вслед за Синдбадом из пещеры.
Алиса готова была заплакать. Так все погубить! Синдбад оказался
плохим дипломатом!  С  джинном  надо"  было  говорить  вежливо,
попросить его... ведь он не просто ктонибудь, а джинн...
     Алиса даже открыла рот, чтобы все это объяснить Синдбаду и
уговорить  его  вернуться  и  попросить  у  джинна прощения, но
Синдбад строго посмотрел на нее и  прижал  палец  к  губам.  Он
спокойно  шагал  вниз по тропинке. Алиса и козлик, понурившись,
брели следом.
     -- Стойте! -- раздался сзади  громовой  голос  джинна.  --
Стойте, жалкие создания! Вернитесь!
     -- Вот  видишь,  --  улыбнулся  Синдбад-мореход,  --  а ты
боялась. Я же знаю, как иметь дело с этими бандитами.
     Джинн встретил их у входа в пещеру.  --  Я  передумал,  --
сказал он. -- Что-то с севера тянет холодом. Идите за мной.
     Джинн  прошел в дальний конец пещеры, где стояли бутылки с
остальными джиннами, и остановился, разглядывая их и  рассуждая
вслух:
     -- Где  же  аптечка!  Кто ее положил рядом с собой? Ахмед?
Нет, он с собой вино взял. Хусейн? Нет, он любит уют,  ему  эти
склянки  ни  к  чему... Ага, вспомнил. Джинн поежился и крикнул
Синдбаду:
     -- Прикрой  дверь.  Дует.  Ни  в  чем   нельзя   на   тебя
положиться.
     Синдбад  прикрыл дверь, а джинн вытащил пробку из одной из
бутылок и, как только оттуда пошел черный дым, наклонился к ней
и крикнул:
     -- Не спеши, Мустафа, не вылезай, ледниковый период еще не
кончился! Это я, Хасан-ибн-Хасан! Из бутылки донесся бас:
     -- Так чего меня будишь?
     -- Мустафа, я только на минутку. У  меня  зуб  разболелся.
Дайка мне нашу волшебную аптечку.
     И  тут  Алиса  с  удивлением увидела, как из тонкого горла
бутылки выплыла на воздух золотая шкатулка, которую держали две
громадные руки.
     Хасан-ибн-Хасан подхватил шкатулку, не обращая внимания на
бас, который несся из бутылки:
     -- Мог бы сам себе зуб заговорить!  Я  тебе  покажу  после
ледникового периода, как меня беспокоить!
     -- Удивительно сварливый народ, -- сказал Синдбад-мореход.
     Джинн   Хасан-ибн-Хасан   тем  временем  открыл  шкатулку,
которая оказалась уставленной бутылочками, долго копался в них,
нюхал, глядел на свет и наконец сказал:
     -- Вот она!
     Он открыл бутылочку, капнул из нее несколько капель  прямо
на  пол  и  сказал:  -- Лижи! Скорей, пока не выдохлось. Козлик
колебался. Алиса поняла, что он не привык лизать капли с пола и
потому она крикнула:
     -- Скорей же, Иван Иванович!
     И Синдбад закричал:
     -- Скорей же, тебе говорят!
     Тогда козлик подбежал к лужице на полу и слизал ее.
     -- Все, -- сказал джинн. -- Дело  сделано.  Теперь  быстро
закупоривайте меня.
     Он  вернулся к открытой бутылке с Мустафой. Оттуда все еще
торчали громадные руки и слышалось ворчание. Он отдал шкатулку.
Руки исчезли, исчезла и шкатулка. Джинн заткнул бутылку пробкой
и  шагнул  к  своей  бутыли.  Тут  же   он   начал   клубиться,
превращаться в черный дым. Алиса обернулась к козлику. Ничего с
ним не произошло.
     -- Не  закрывайте его! -- крикнула она Синдбаду-мо реходу.
-- Вдруг он ошибся!
     Черный столб дыма втянулся в  бутыль,  Синдбад  подошел  к
ней, держа в руке пробку, но не спешил закрывать, все глядел на
козлика.
     -- Скорей же! Я замерзаю! -- раздался крик из бутыли.
     -- Минуточку,  --  ответил Синдбад. Алиса тоже смотрела на
козлика. И вдруг козлик начал расти вверх,  в  глазах  у  Алисы
помутилось,  она  зажмурилась,  а  когда  открыла  глаза вновь,
увидела, что в пещере рядом с ней стоит высокий человек в сером
костюме с серьезным и очень приятным лицом.
     -- Спасибо, -- сказал Иван Иванович.
     -- Спасибо, -- передал его слова Синдбад джинну и  заткнул
бутылку пробкой.
     Потом поставил бутыль на место.

     21. Возвращение к Шехерезаде

     Обратное  путешествие  до  дворца  Шехерезады  прошло  без
всяких  приключений.  Только  птица  Дурында  никак  не   могла
успокоиться.
     -- Чудеса!  -- кричала она. -- Мистика! Так не бывает! Как
мог такой большой человек уместиться в таком маленьком козлике!
Это хорошо не кончится!
     Счастливый Иван Иванович держал Алису за руку и смотрел на
нее благодарными глазами. Синдбад тоже был рад, что все  хорошо
кончилось.   --  Молодец  твоя  подруга,  --  сказал  он  Ивану
Ивановичу. -- Шехерезада никогда бы  из-за  меня  не  пошла  на
такие жертвы.
     -- Погоди,   еще   не   все  потеряно.  Станешь  козликом,
посмотрим, -- улыбнулся Иван Иванович.
     -- Да ты что! -- воскликнул Синдбад. -- Ты с ума сошел!
     -- Извини, -- сказал Иван Иванович. -- С тобой  такого  не
случится,  потому  что  я  сам  во всем виноват. Так довериться
проходимцу Кусандре! Еще раз спасибо тебе, Алиса.
     Алисе тоже было приятно, что все хорошо кончилось,  и  она
вдруг поняла, что страшно устала. Она положила голову на колени
Ивану Ивановичу, заснула и проспала до тех пор, пока корабль не
добрался  до аравийского берега. Она не почувствовала, как Иван
Иванович перенес ее в лодку, а потом во дворец. У дверей дворца
их встретила Шехерезада. При виде Ивана Ивановича, который  нес
на руках Алису, она вскинула руки и закричала:
     -- Как замечательно! Мы победили! Несите девочку на диван!
     Иван   Иванович  отнес  Алису  на  диван  и,  поблагодарив
Шехерезаду за помощь, сказал:
     -- Нам нужно скорей лететь обратно. Алисе пора домой.
     -- Сейчас полетите, -- ответила Шехерезада, -- но вы же не
можете  обидеть  одинокую  девушку,  отказываясь  от   вкусного
горячего чая.
     Эти  слова  Шехерезады  донеслись до Алисы будто издалека,
сквозь шум моря, пение ветра, шуршание листвы. Вроде бы  она  и
не  спала,  все слышала, все понимала, даже понимала, что голос
Шехерезады изменился, стал совсем шелковым, нежным, вкрадчивым,
особенно когда она обращалась к Ивану Ивановичу.
     -- Ах, выпейте чаю, -- говорила Шехерезада, -- не  желаете
ли шербету, мой драгоценный рыцарь? Вам, наверное, надоело быть
в  чужой  шкуре! Где вы так чудесно загорели, у вас такое умное
лицо... Ах, возьмите еще чаю.
     Потом Алиса  услышала  тяжелый  вздох  и  догадалась,  что
вздохнул  Синдбад-мореход,  который думал, что Шехерезада будет
благодарна ему за то, что он помог вернуть козлику человеческое
обличье, может,  даже  поцелует  его  еще  раз,  но  Шехерезада
буквально  не  замечала-  морехода.  Профессор  Иван  Иванович,
высокий, культурный, воспитанный и загорелый, полностью поразил
ее воображение.
     Алиса проспала бы еще дольше, хоть и  понимала,  что  пора
возвращаться  домой,  если бы не услышала, как кто-то сказал ей
на ухо внятным шепотом:
     -- Пора домой, Алиса. Ковер-самолет ждет у подъезда.
     -- Сейчас, -- ответила Алиса сквозь сон. --  Я  встаю.  --
Скорей,  Алиса,  солнце садится. Облака густеют. Будет дождь. С
ледников тянет холодом.
     Тогда Алиса открыла глаза и увидела рядом  печальное  лицо
Синдбада-морехода.
     Ей стало стыдно, что она спит в такой важный момент.
     -- Увези его, -- сказал Синдбад-мореход. -- Может, он и не
понимает,   что   в  него  готова  влюбиться  первая  красавица
Аравийских земель, но я уже жалею, что  помогал  вам  в  пещере
джиннов.
     Тогда  Алиса  все поняла, села на диване и сказала строгим
голосом:
     -- Иван Иванович, вы думаете возвращаться?  Иван  Иванович
сделал  над собой усилие и оторвал взор от прекрасных бархатных
глаз Шехерезады.
     Он поднялся с подушек, улыбнулся виновато и сказал:
     -- Мы вам очень благодарны за все, что вы для нас сделали.
Но нам пора лететь.
     -- Зачем! -- воскликнула Шехерезада. -- Разве вам плохо  в
моем  дворце, рыцарь Иван! Может, вам мешают другие люди? Тогда
я их всех тут же выгоню. И этого надоедливого Синдбада,  и  эту
девочку Алису.
     -- Ничего   подобного,  --  сказал  Иван  Иванович.  --  Я
возвращаюсь с моей подругой Алисой. А Синдбад останется  здесь,
с вами.
     -- Ни в коем случае! -- закричала Щехерезада и побежала за
директором  заповедника  сказок, который пошел к выходу. -- Что
вы будете делать в будущем?
     -- Мне надо возвращаться в заповедник.
     -- Хорошо, -- сказала тогда Шехерезада. -- Я поеду  вместе
с  вами.  Неужели  в  громадном  заповеднике сказок не найдется
местечка для  сказочной  Шехерезады,  которая  так  изумительно
умеет рассказывать сказки?
     -- Не  умеешь, -- мрачно сказал Синдбад-мореход. -- А мы с
Ваней тебя не возьмем, -- сказала Шехерезада, повисая  на  руке
Ивана Ивановича. -- Мы сейчас же поедем.
     -- Я  боюсь,  что  вы  скоро  раскаетесь,  --  сказал Иван
Иванович. -- У нас жизнь тихая, заповедная, гномы и русалки...
     -- С тобой, мой прекрасный рыцарь, мне не будет скучно.
     Синдбад-мореход заскрежетал зубами, и его  загорелая  рука
опустилась на рукоять кинжала.
     Хоть   Иван   Иванович   и   был  замучен  своими  тяжкими
приключениями, он  не  потерял  присутствия  духа  перед  лицом
прекрасной  Шехерезады.  Но  не  надо  думать, что он испугался
гнева Синдбада-морехода. Он сказал просто  и  искренне,  потому
что был очень правдивым человеком:
     -- Дорогая  Шехерезада,  я признаю вашу сказочную красоту.
Но  я  не  могу  полюбить  такую  красавицу,  на  которую  надо
беспрерывно любоваться. А в моем замке стоит хрустальный гроб с
самой  обыкновенной  Спящей  красавицей,  которая как красавица
значительно уступает вам. Но я все равно давно  уже  влюблен  в
нее,  хотя долгое время не решался открыть крышку гроба. Видите
ли,  мне  казалось,  что  это  неправильно,  раз   я   директор
заповедника.  Я думал, это называется испол