а от родственников, оставив им записку.
     Тетя Пэтти старалась не рассмеяться, и даже Вайолит улыбалась.
     - Ну, ничего себе! - сказала тетя Пэтти. - Она просто упаковала чемодан и приехала.
     - Всю эту дорогу одна, - сказала шокированная Вайолит.
     - Ей уже почти семнадцать, - напомнила я им.
     - Я знала дорогу, - сказала Тереза. - Сначала мне пришлось ехать в Лондон. Это была трудная часть. Но кондуктор мне очень помог.
     - А как же родственники? - спросила Вайолит. - Они с ума сойдут от беспокойства.
     - От облегчения, - сказала Тереза.
     - А ты просто оставила записку, - сказала я. Тереза кивнула.
     - Я немедленно им напишу, что ты благополучно приехала, и попрошу их позволить тебе остаться у нас до конца каникул, - сказала я.
     - Я не поеду обратно, если даже они скажут "нет", - твердо сказала Тереза. - Я даже думать не могу о том, чтобы вы все ели горячие булочки с крестиками без меня.
     Она повернулась к Вайолит.
     - Как они получились в этом году?
     - Не так хорошо, как в прошлом, - ответила Вайолит, как этого и следовало ожидать. - Некоторые крестики при выпечке отвалились.
     У Терезы был похоронный вид, и Вайолит продолжала:
     - Мы могли бы испечь еще партию. Я не знаю никаких законов, которые утверждали бы, что их можно есть только в страстную пятницу.
     - О, давайте так и сделаем, - сказала Тереза.
     Она была дома. Это было чудесно, и все мы были в восторге.
     В положенное время я получила от ее родственников письмо с благодарностью за проявленный к Терезе интерес. Они знали, как ей нравится проводить каникулы в моем доме, но они не хотели бы оказаться слишком навязчивыми, так что если я найду, что с меня Терезы довольно, я тотчас должна отослать ее обратно. Я просила их позволения для нее провести с нами летние каникулы, и оно было милостиво - и как я чувствовала, очень охотно - даровано.
     Когда я показала письмо Терезе, та была сама не своя от радости.
     Мы отправились в деревню, где ее почти все тепло приветствовали и упрекали за то, что она пропустила пасхальную службу.
     Она раскраснелась от удовольствия.
     Так что в конце концов каникулы оказались счастливыми. Но вскоре пришла пора возвращаться в школу - и мирным дням пришел конец.

VI. Серьга с рубином

     Сойдя с поезда, я узнала, что Эммет прибыл, чтобы отвезти нас в школу, но когда мы вышли в станционный двор, я увидела карету Веррингеров и его самого рядом с ней.
     Он выступил вперед, держа шляпу в руке.
     - Мисс Грант, какое удовольствие снова видеть вас.
     Я была захвачена врасплох, не ожидая встретить его так скоро, но должна признаться, что задумывалась, вернется ли он к тому времени, когда начнутся занятия.
     - Значит... вы вернулись, - сказала я и подумала, каким глупым должно ему показаться это замечание и что, конечно же, оно выдало мое замешательство.
     - У меня здесь карета, - сказал он. - Не откажите мне в удовольствии отвезти вас в Академию.
     - Вы очень добры, - ответила я. - Но Эммет здесь со школьной каретой, чтобы забрать нас.
     - Это ведь что-то вроде старой трясучки, не так ли? В моей будет удобнее.
     - У нас и с Эмметом все будет в порядке, благодарю.
     - Я этого не позволю. Эммет, вы можете взять багаж и, может быть, мисс э...
     Он смотрел на Терезу, которая вызывающе уставилась на него.
     - Я собирался сказать, что, может быть, вы окажете мне честь, воспользовавшись моей каретой, - продолжил он с намеком на насмешку в голосе.
     - Я поеду с мисс Грант, - сказала Тереза.
     - Отличная идея. Эммет, я забираю обеих дам.
     - Очень хорошо, сэр Джейсон, - сказал Эммет.
     Я была очень рассержена, но устраивать сцену было бы смешно. Однако я ощущала, что важно все, что приводит меня к контакту с ним. Я была в ярости на себя за то, что не отказала ему таким образом, чтобы отказ был вежливым и холодно формальным и в то же время показывал ему, что я не желаю быть ему ничем обязанной.
     - Отлично, - сказал он. - Вы обе можете сесть рядом со мной. Тут полно места, и это наилучший способ наслаждаться ландшафтом. Я буду получать удовольствие, демонстрируя вам своих гнедых. В сущности я даже горжусь ими.
     Вот так и вышло, что когда карета выворачивала из станционного двора на дорогу, мы сидели рядом с ним.
     Я сказала:
     - Надеюсь, ваш тур был приятен.
     - Что ж, надоедает быть вдали от дома. Ностальгия, я полагаю. Все время думаешь о том, что оставил. А вы и мисс э...
     - Херст, - сказала я.
     - Мисс Тереза, да, помню. Вы хорошо провели каникулы?
     - Очень хорошо, правда, Тереза?
     - Последнюю часть, - ответила Тереза.
     - О... только в конце?
     Тереза сказала:
     - Последняя часть была с мисс Грант, первая с моими родственниками. Это та часть, которая мне совсем не понравилась.
     - Могу представить, как приятно быть с мисс Грант. Я вам завидую.
     Я смотрела прямо вперед.
     - Будем надеяться, что в этой аллее нам не встретится другая карета, - сказала я.
     - А, вы помните. Если мы встретим...
     - Вы настоите на том, чтобы они отступили.
     - Ну конечно. Надеюсь, я смогу видеться с вами в этом семестре. Я слышал от мисс Хетерингтон, что у вас будет летний карнавал. Она захочет привлечь и нас в Холле, так же как и школьниц, поскольку карнавал посвящен Аббатству.
     "Нас? - подумала я. - Кто это мы? Он и Марсия Мартиндейл. Она теперь леди Веррингер?"
     - Я помню предпоследний, это было несколько лет назад. Он устраивался в память какой-то даты. Мы сохранили и куда-то спрятали костюмы. В последний раз были приглашены актеры, и они оставили монашеские рясы. Я должен сказать о них мисс Хетерингтон.
     - Это будет интересно, - холодно сказала я.
     - Опасность встречи с другой каретой миновала, - сказал он, искоса поглядывая на меня. - Вы можете облегченно вздохнуть. Я не поставлю вас в неловкое положение проявлением высокомерия и эгоизма.
     Внезапно он остановил коней.
     - Просто чтобы вы могли полюбоваться этим несколько минут, - сказал он. - Величественно выглядит, не так ли? Должно быть, шестьсот лет назад это выглядело совершенно так же. Отсюда вы ни за что не догадались бы, что это развалины, верно?
     - Я вижу школу, - сказала Тереза.
     - Но не развалины, слава Богу. Не знаю, что бы мы делали без нашей доброй мисс Хетерингтон, ее учениц и ее чудесных учительниц.
     - Казалось бы, для вас в Холле они не должны иметь большого значения.
     - О, имеют. Они придают жизни остроту. И подумайте только, как это полезно для моих подопечных. Где еще они могли бы получить столь замечательное образование? Где еще они получили бы это дыхание культуры? Пришлось бы отправлять их в какое-нибудь заведение за границей. Но ведь насколько удобнее быть недалеко от дома.
     - Ваши рассуждения доставили бы огромную радость мисс Хетерингтон.
     - Я их время от времени ей сообщаю, - он взглянул на меня. - Но я никогда так сильно этого не ощущал вплоть до последнего времени.
     - Смею предположить, эти сентиментальные мысли приходили, когда вы были вдали. Говорится ведь, что вдали сердце любит сильнее.
     - Признаюсь, отдаление сделало это с моим.
     - Может быть, поедем? Мисс Хетерингтон будет недоумевать, когда увидит, что Эммет возвращается без нас.
     - Думаете, он уже там?
     - Он поехал по короткой дороге, - сказала Тереза, - а вы, сэр Джейсон, по кружной.
     Мы продолжали путь и вскоре прибыли в школу.
     Мисс Хетерингтон вышла встретить нас. Она действительно выглядела несколько взволнованной.
     - О, вот и вы, мисс Грант. Меня несколько озадачило... И Тереза...
     - Я был на станции, - сказал Джейсон Веррингер, - увидел дам и подумал, что было бы невежливо не предложить подвезти их. И вот, благополучно доставив милых леди, я говорю au revour. Кстати, мисс Хетерингтон, у нас в Холле есть несколько костюмов монахов. Остатки с прошлого раза. Я велю кому-нибудь их просмотреть, или кто-нибудь из ваших людей может это сделать. Они могут вам пригодиться.
     - Спасибо. Я непременно воспользуюсь вашим добрым предложением, сэр Джейсон. Вы уверены, что не желаете войти?
     - Не теперь. Но попозже я зайду. До свидания, милые дамы.
     Галантным жестом он снял шляпу, и его кони поскакали прочь.
     - Тереза, - сказала мисс Хетерингтон, - вам лучше пойти в свою комнату. Я полагаю, вы встретили мисс Грант на станции?
     Тереза молчала, и я быстро сказала:
     - Я объясню, иди, Тереза.
     - Эммет отнес ваш багаж, - сказала Дейзи. - Пойдемте в кабинет.
     Я последовала за ней и, когда дверь была закрыта, рассказала ей о Терезе.
     - Она бросила их и приехала к нам сама! Не подумала бы, что у Терезы хватит на такое смелости.
     - В последнее время она очень повзрослела.
     - Очевидно, у родственников ей не нравилось. Я написала им, и все мирно уладилось. Они даже испытали облегчение. Полагаю, это было очевидно, и я получила их разрешение на то, чтобы она провела летние каникулы с нами.
     Дейзи кивнула.
     - Мы не отвечаем за то, что она вот так сама отправилась в путь, - сказала она. - Надеюсь, Тереза не чересчур привязывается к вам, Корделия. С этими впечатлительными девочками нужно быть осторожными.
     - В сущности, она больше была с Вайолит, чем со мной, я думаю. Это просто поразительно, как хорошо они ладят.
     Она кивнула. Затем сказала:
     - А сэр Джейсон... Я удивилась, увидев вас в его карете... И вы сидели рядом с ним.
     Я объяснила:
     - Все произошло, как он рассказал. Он был там и был очень настойчив. Я не могла отказаться от его предложения или мне пришлось бы стать невежливой и даже грубой.
     - Понимаю. Но будьте с ним поосторожнее. Он опасный человек.
     - Опасный... в каком смысле?
     - Я хочу сказать, что было бы неосторожно девушке в вашем положении с ним дружить.
     - Я и не собираюсь.
     - Надеюсь.
     - Женился он на миссис Мартиндейл, или это еще предстоит?
     - Свадьбы не было... пока. Было много разговоров с тех пор, как миссис Мартиндейл приехала в Грачиный Стан.
     - Она и сейчас там, не так ли?
     - О да. Она вернулась недели три назад. Он тоже. И люди ждут последующего развития событий. Общее мнение, что они поженятся. Неприятный слух, что он помог своей жене умереть, чтобы жениться на миссис Мартиндейл, упорно обсуждается. Я не люблю такого рода сплетни о ком-то столь близком к школе. Какая жалость, что все принадлежит ему и он проявляет к нам интерес. Я уверена, что все эти слухи - чепуха. Он может быть каким угодно волокитой, но он не из тех, кто способен убить собственную жену. Но если он женится и успокоится, боюсь, эти слухи не умрут. А пока лучше бы нам всем оставаться как можно более в стороне.
     - Согласна, - сказала я. - И я, несомненно, именно это и собираюсь делать.
     Дейзи удовлетворенно кивнула.
     - Это не так легко, - продолжала она, - ведь он наш арендодатель.
     Позже в согревательной я увидела Эйлин Экклз, и мне захотелось перемолвиться с ней словечком.
     - Добро пожаловать обратно на каторгу, - сказала она. - Хорошо провели каникулы?
     - Очень хорошо, спасибо. А вы?
     - Замечательно. Летних каникул придется ждать долго. Я всегда считала этот семестр самым трудным. Полагаю, это оттого, что жажда вырваться острее, чем когда бы то ни было.
     - О, прошу вас, - засмеялась я, - семестр еще даже не начался.
     - Я думаю, он будет мрачным. Только вспомните, у нас будет эта летняя гадость. Я была на прошлой, и вы не можете себе представить, пока сами от этого не пострадаете, какое это жуткое дело. Музыкальные интерлюдии, пение в большом нефе, повсюду ходят в белом - в рясах наших основателей... Дают небольшое представление... вероятно, пьесу: действие первое - строительство Аббатства; действие второе - Ликвидация; и действие третье - воскрешение Феникса в лице нашей собственной Академии для юных леди.
     - Во всяком случае, можно над этим посмеяться.
     - Конечно, дорогая моя Корделия. Приходится или смеяться, или плакать.
     - Думаю, что первого будет больше.
     - А после этого - великолепная свобода. Об этом надо думать в течение предстоящих недель тяжкого труда и конфликтов: свет в конце туннеля. Кстати, вернулись вы с помпой.
     - О, значит вы об этом знаете?
     - Моя дорогая Корделия, все знают. Вы сидели рядом с ним так, чтобы все видели. Это родина не только взбитых сливок и сидра, но еще скандалов и сплетен. Это два основных вида здешней промышленности.
     - Уверяю вас, скандалу нет оснований касаться меня.
     - Я рада. Мне не хотелось бы, чтобы вас пронзили кинжалом, а ваши останки погребли под развалинами алтаря... или, возможно, чтобы ваше тело однажды темной ночью бросили в рыбный пруд. Мне мадам Мартиндейл кажется вполне способной применить методы Борджиа или Медичи, если на нее найдет такое настроение.
     - Она, несомненно, выглядит несколько театрально.
     - И намерена достичь своей цели, то есть, моя дорогая Корделия, получить Холл и титул, который неотделим от Холла. За эти выгоды она согласна взять в придачу сэра Джейсона, и очень может случиться, что горе ждет любую соперницу.
     - Вы говорите такую чепуху, - сказала я, смеясь. - Уверяю вас, подвезти девушку в карете вовсе не значит сделать ей предложение о замужестве - или хотя бы намерения подобного рода.
     - Я, тем не менее, думаю, что вы ему приглянулись. Вы не лишены очарования.
     - О, спасибо! Вы говорили, что сплетни и скандал - продукт этих мест. Полагаю, что некоторые люди страдают от избытка воображения. Я этого Джейсона Веррингера видела очень мало, и то, что видела, не слишком мне нравится.
     - Так и держитесь, Корделия. Будьте мудрой девой.
     Я посмеялась вместе с ней. Все-таки хорошо было вернуться.

***

     Несмотря на заверения самой себя, что Джейсон Веррингер никоим образом меня не касается, в последующие дни я все больше убеждалась, что это не так. Если я выходила куда-нибудь, я высматривала его; однажды я увидела, как он выходит из Холла, повернулась и галопом ускакала как можно дальше от этого места. Я думаю, он заметил это, но поскольку шел пешком, у него не было возможности догнать меня... если у него было настроение догонять.
     Затем, когда я выезжала из школы в свободное время, я очень часто его встречала и поняла, что он подстраивает эти встречи. В моем положении было естественно, что мои верховые прогулки происходят в определенное время, и он быстро обнаружил, когда именно.
     Это тревожило, но одновременно и интриговало меня; и если быть абсолютно честной, я должна признать, что была далеко не равнодушна к нему, хотя стремилась к такому состоянию души.
     Он вмешивался не только в мое свободное время, но и в мои мысли. Когда упоминали его имя, что случалось довольно часто, поскольку нельзя было зайти в любую лавку и не услышать что-нибудь о нем или его делах, я делала вид, что мне не интересно, тогда как все время пыталась уловить как можно больше сведений.
     Я была очень неопытна в таких делах. Единственная встреча у меня была с Эдвардом Комптоном, и чем дальше я от нее отходила, тем больше она казалась мне похожей на сон. Возможно, будь я искушеннее, я была бы более встревожена. Дело в том, что я позволяла втянуть себя в сферу его притяжения, а он - человек, обладающий обширным знанием женщин - понимал мои чувства и был намерен их использовать.
     Я привлекала его с того момента, когда он увидел меня в карете с Эмметом, он не был тем, кто отказал бы себе в удовольствии преследования, когда его влекло к женщине.
     И вот он преследовал меня.
     Мое неприветливое отношение нисколько его не отвращало. Будь я мудрее, я знала бы, что это настраивает его еще решительнее.
     Для мужчины, который вот-вот должен был жениться на другой женщине, это было недопустимо. Я отказывалась это признать и говорила себе, что его отношение ко мне было точно таким же, как к любой молодой и относительно привлекательной женщине. Ничего особенного.
     Но разумеется это было не так.
     Однажды во время моей дневной поездки он галопом присоединился ко мне.
     - Какой приятный сюрприз, - с иронией сказал он, поскольку было ясно, что он меня поджидал. - Я уверен, что вы не станете возражать, если я поеду с вами.
     - На самом деле я предпочитаю ездить одна, тогда можно выбирать свой аллюр.
     - Я приспособлю свой к вашему. Какой чудесный день! Для меня особенно чудесный, смею сказать, поскольку я встретил вас.
     Я сказала, что на самом деле мне нужно скоро возвращаться в школу.
     - Очень много дел, - добавила я.
     - Какая жалость. Это все ваша летняя оргия?
     Я поневоле рассмеялась.
     - Не думаю, чтобы мисс Хетерингтон понравилось, услышь она, как вы это называете.
     - Я хочу, чтобы кто-нибудь просмотрел костюмы, которые у меня сохранились, чтобы выяснить, могут ли они каким-то образом быть использованы. Не заедете ли в Холл? Я хотел бы показать их вам.
     - Это область Мисс Барстон. Она шьет.
     - Их не нужно шить. Они уже сшиты.
     - Возможно, они нуждаются в обновлении или подгонке для того, кто будет в них выступать. Я скажу мисс Хетерингтон, что вы хотите, чтобы зашла мисс Барстон.
     - Я надеялся, что вы придете... и тому подобное.
     - Интересно, сколько способов носить цистерцианские рясы?
     - Вам конечно же. Поэтому я и хочу, чтобы вы зашли.
     - Вам на самом деле нужна мисс Барстон.
     - Мне не нужна мисс Барстон. Мне нужна мисс Грант.
     Я взглянула на него с холодным удивлением.
     - Да, - продолжал он. - Отчего вы так отчужденны? Вы меня боитесь?
     - Боюсь вас! С чего бы?
     - Ну, меня ведь представляют огромным людоедом, не так ли?
     - Разве? А я полагала, что вы - вдовец, который собирается снова жениться.
     Он рассмеялся.
     - О, так вот в чем дело! - сказал он. - Сказки, которые рассказывают о моей семье, весьма забавны. Поскольку я остался в одиночестве, весь груз ложится на меня. Когда-то мой брат разделял его со мной.
     - Ваша жизнь очень ярка, я полагаю. Вы, несомненно, даете соседям повод поговорить.
     - Значит, и я бываю полезен. Корделия, почему бы нам не быть... друзьями?
     - Нельзя просто принять решение быть другом. Дружба - это нечто такое, что должно вырасти.
     - Ну так дайте нашей шанс вырасти, хорошо? Мое сердце забилось быстрее, чем ему полагалось бы. Он, несомненно, очень мощно на меня воздействовал.
     - Все имеет свой шанс, - сказала я.
     - Даже я... с вами?
     Я пришпорила лошадь и пустилась галопом. Повернула и поскакала через поле.
     Он не отставал. Когда мы приблизились к дороге, мне пришлось остановить коня.
     - Головокружительно, - сказал он. Я согласилась.
     - Я должна возвращаться. Опаздывать нельзя. Через час у меня начинается урок, и мне надо успеть вернуться и переодеться.
     Он кивнул и поехал рядом со мной. Однако к школе подъезжать не стал. Я пыталась понять, в курсе ли он сплетен и, может быть, не хотел, чтобы это дошло до ушей Марсии Мартиндейл, или считал, что я буду недовольна, если он сделает это, и откажусь ездить с ним в следующий раз.
     Я пошла в школу, переоделась в блузку и юбку и поспешила на свой урок.
     Однако я не могла запретить себе думать о нем.

***

     Два дня спустя во время дневного перерыва я не поехала верхом, поскольку была уверена, что если сделаю это, встречу его снова, поэтому и решила погулять в развалинах Аббатства.
     Там царили мир и покой, однако одновременно я ощущала предостережение, как всегда, когда бывала в развалинах одна. Полагаю, из-за нависшей атмосферы древности, понимания, что когда-то это было процветающее поселение святых людей, занимавшихся своими делами... как вдруг обрушивается жестокий удар - и на месте всей этой красоты, покоя и святости остаются руины. Конечно, они все еще красивы. Это не могло быть разрушено полностью. Красота - радость вечная, даже когда вандалы делают все, что в их силах, чтобы разрушить ее. Но то, что осталось от Аббатства, п