да избавиться от меня.
   - Как ты можешь так говорить? Просто я радуюсь тому,  что  ты  останешься
рядом с нами.
   - Но я не буду жить в Уайтледиз!
   - Мне кажется, ты любишь дом больше, чем нас. Так же, как...
   Нет, я хотела забыть о  том  незначительном  эпизоде.  Но  Стирлинг  тоже
проявил какой-то неестественный интерес к дому. Хотя, возможно, потому,  что
всю жизнь провел в Австралии и впервые увидел такой старинный особняк.
   - Ты не уедешь от нас далеко, - закончила я.
   - Он  очень  честолюбивый.  Сомневаюсь,  что  захочет  оставаться  только
провинциальным врачом. Он намерен переехать в Лондон, пройти специализацию и
стать одним из модных и престижных докторов!
   - Мне это не приходило в голову. Но даже если так, Лондон  не  на  другом
конце света, и мы сможем часто видеться.
   - У тебя так легко все получается.
   - А потом, вдруг он согласится остаться здесь навсегда. Чем он собирается
заниматься?
   - Его интересуют такие случаи,  как  у  твоей  матери.  Болезни  духа,  -
уточнила Люси.
   - Мне будет очень грустно, если ты уедешь,  но  раз  это  необходимо,  ты
должна это сделать.
   - Моя дорогая Минта. Предоставь мне самой решать свои проблемы.
   Я очень удивилась, когда осознала, как многого еще в  Люси  не  понимала.
Она была не только спокойной, педантичной и очень разумной,  но,  оказалось,
еще и романтичной. Совершенно очевидно, она  не  была  страстно  влюблена  в
доктора Хантера, но должна была понимать, что брак с  ним  предоставляет  ей
прекрасный шанс.

***

   Был туманный ноябрьский день. Стояло полное  затишье,  и,  казалось,  все
было пропитано промозглой туманной сыростью. Она незримо присутствовала даже
в доме.
   Все утро Люси работала по дому. Как она только везде успевала.  Слуги  не
возражали, за исключением, пожалуй, одной лишь миссис Гли, ревниво следившей
за тем, как вторгаются в ее сферы. Люси обычно составляла меню, через  Лиззи
посылала его маме, а потом спускалась на  кухню  и  заказывала  блюда.  Мама
никогда на меню не смотрела, но Люси настаивала, чтобы  ей  его  показывали.
Люси была прекрасной хозяйкой, и ей нужно было бы иметь свой дом.
   Почти все утро я провела в оранжерее. В саду  уже  доцветали  хризантемы,
астры, георгины и маргаритки.
   Я составляла букеты и думала о том, как это скучно - делать  каждый  день
одно и то же. Я  вдыхала  слабый  аромат  осени,  исходивший  от  цветов,  и
представляла себе, как через много-много  лет  по-прежнему  буду  составлять
букеты: сначала из первоцветов и нарциссов, потом - из летних  цветов,  а  в
декабре - из жимолости и падуба. И по-прежнему - в этой  оранжерее,  которая
когда-то  была  монастырской  темницей,  с  каменным  потолком  и  маленьким
окошком,  зарешеченным  тремя  железными  прутьями.  Сердце  мое  рвалось  к
переменам. Много позже я вспомнила пыл своих  устремлений  и  подумала,  как
странно, что именно в тот день жизнь моя так резко изменилась.
   Разглядывая  звездочки  маргариток,  я  видела  лишь  его  глаза,   черты
надменного лица. Глупо было продолжать вспоминать о незнакомце,  которого  я
встретила случайно и едва ли увижу вновь.
   Вошла горничная, чтобы унести цветы и расставить там, где  я  велела.  До
завтрака оставался еще  целый  час,  и  в  другое  время  я  бы  еще  успела
прогуляться по саду, но унылая, сырая  погода  к  этому  не  располагала.  Я
сидела в своей комнате, а моя память опять возвращала меня к тому дню, когда
ветер принес девичий шарф. Я подумала о маме, которая любила и была любима в
этом доме, и о том, что она могла бы быть совсем не похожа  на  ту  женщину,
какой ее знали все.
   Неужели и я когда-нибудь так же стану  брюзжать  из-за  того,  что  жизнь
прошла стороной?
   Приехал доктор Хантер, провел у мамы около получаса, а затем  предупредил
меня, что хотел бы побеседовать со мной и моим отцом. Мы  прошли  к  папе  в
кабинет.
   - Вы должны понять, - сказал доктор Хантер,  -  что  у  леди  Кэрдью  нет
никаких причин отказываться от нормальной жизни. Да, сейчас  она  совершенно
апатична, не выходит из своей комнаты и думает только о своей несуществующей
болезни сердца. Я склонен к мысли, что все мы слишком потакали ее капризам и
пришло время менять тактику.
   Я слушала доктора  Хантера  и  представляла  его  в  изящно  обставленных
апартаментах в аристократической части Лондона на Харли Стрит. Вот он  лечит
богатых пациентов, а потом идет  домой  к  Люси,  которая  будет  развлекать
именитых врачей блестящей беседой. Мне было приятно думать,  что  до  нашего
знакомства она была лишь обычной школьной  учительницей.  Любопытно,  почему
Люси все еще не дала ответ доктору Хантеру...
   - Мы проведем маленький эксперимент. Пожалуйста, меньше жалости.
   Доктор Хантер оживленно  развил  свою  теорию  -  он  собирался  изменить
методику лечения. Я была уверена: надолго он здесь не останется, да  и  Люси
тоже, если выйдет за него замуж. Если?.. Конечно же, выйдет!
   - Всего лишь легкий упрек, - продолжал он. -  Не  будьте  с  ней  слишком
резки вначале.
   Папа пригласил доктора к завтраку, но мистер Хантер был слишком занят. Он
допил свой херес и уехал.
   Мама спустилась в столовую, раздраженная больше, чем обычно.
   - Из-за этой погоды у меня все болит, - ворчала она. - Сырость  проникает
во все кости. Вы даже представить себе не можете, как мне плохо.
   Папа, которому не терпелось претворить в жизнь  советы  доктора  Хантера,
ответил:
   -  Мы  и  не  собираемся  напрягать  свое   воображение,   поскольку   ты
неоднократно и детально описывала свои недуги.
   Мама была потрясена! Как мог мой терпеливый и  добродушный  отец  посметь
так безжалостно упрекать ее?
   - Вы хотите сказать, что я для вас обуза.
   - Дорогая, ты меня не так поняла.
   - Нет, ты именно это имел в виду. Да, я больна, и тем, кому  Бог  даровал
хорошее здоровье, кажусь скучной и бесполезной. Какой ты жестокий!  Если  бы
ты знал, как я страдаю! Я почти хочу, чтобы ты почувствовал хоть сотую  долю
той боли, которую я испытываю - тогда, может  быть,  ты  проявил  бы  больше
милосердия. Но нет, я никому этого не пожелаю.  Вся  моя  жизнь  -  сплошная
боль. С тех пор как ты родилась, Минта, я страдаю...
   - Прости, мама, что это все из-за меня.
   - А, теперь и ты презираешь меня. Не думала, что ты будешь делать это так
открыто, хотя уже давно знаю, что надоела тебе. Если бы  только  мне  больше
повезло в жизни...
   Это была старая тема. Мой отец привстал со стула, лицо его покраснело,  а
в глазах застыла мука. Мама всегда намекала на то, что если бы судьба была к
ней благосклонна, она бы вышла замуж за человека по своему выбору, а  не  за
него.
   Я полностью была на стороне отца, а потому сказала:
   - Ну что ты, мама! Ты счастливо прожила с самым  замечательным  мужем  на
свете.
   Я замолчала, когда увидела, как она, дико оглянувшись вокруг,  уставилась
на что-то за спиной отца. Я знала, что она думала о том, другом, человеке, и
глядя на нее, можно было подумать, что он находится в комнате.
   - Самый замечательный муж на свете! - воскликнула она с издевкой.  -  Что
он сделал такого, чтобы его можно было так называть? Сидит в своем  кабинете
и делает вид, что работает. Спит он, а не работает!  Всю  свою  жизнь  готов
проспать! Как это на  него  похоже!  Книга,  его  знаменитая  книга!  Да  он
ничтожество, просто ничтожество! У меня могла быть совершенно другая жизнь.
   Люси вмешалась:
   - Леди Кэрдью, доктор Хантер сказал, что  вы  не  должны  расстраиваться.
Можно, я отведу вас в вашу комнату?
   Мысль  о  слабом  здоровье  несколько  успокоила  маму.   Она   почти   с
благодарностью повернулась к Люси, и та увела ее.
   Мы с папой смотрели ей вслед.  Мне  было  жаль  его:  у  него  был  такой
растерянный вид.
   - Похоже, метод доктора Хантера не сработал, - сказала я. - Ничего, папа.
Мы сделали, что смогли.
   Это  был  тяжелый  день.  Очевидно,  некоторые  из  слуг  слышали  мамину
истерику. Мой отец, казалось, как-то сник: у него был виноватый вид. Мы  все
подозревали, что он больше дремал за  своим  столом,  а  работу  в  основном
делала Люси, но никто не говорил ему об этом в лицо.
   Мама провела остаток дня в своей комнате, заявив, что  не  желает  никого
видеть. Лиззи сказала мне, что  она  много  плакала,  измучилась  и  немного
поспала днем.
   - Завтра ей будет лучше, мисс Минта, - успокоила меня Лиззи.
   Люси тоже была очень расстроена.
   - Ясно, что критика не помогает маме, - сказала я.
   - Твой отец - слишком мягкий человек. Почему бы ему не продолжить?
   - Он не сможет - для него это означает изменить свой характер.
   Вполне естественно, что Люси не могла согласиться, будто диагноз  доктора
Хантера оказался неверным. Она  повторила  слова  Лиззи:  "Завтра  ей  будет
лучше".
   Перед тем, как лечь спать,  я  пошла  наверх  в  мамину  спальню,  но  не
отважилась войти. Стоя у двери, я услышала ее голос:
   - Ты ужасный человек! Боже, я бы все отдала, чтобы вернуть те годы. Я  бы
знала, что мне делать, потому что ты мерзкий.., мерзкий.
   Я представляла себе папин добрый, недоуменный взгляд и  решила,  что  мне
туда лучше не входить. Вернулась в свою комнату и долго не могла  уснуть,  с
грустью думая о своих родителях и о тех  напрасно  прожитых  годах,  которые
могли бы быть такими счастливыми.
   Ничьей вины здесь не было. Я хотела, но  не  могла  пойти  к  ним,  чтобы
сказать это, умолять забыть прошлое и начать все сначала.
   Как же я жалею, что не сделала этого. Маму живой я больше не увидела...
   На следующее утро Лиззи пришла разбудить ее и нашла мертвой.

Глава 2

   Потом Лиззи призналась, что у нее в то утро было  странное  предчувствие,
она ждала звонка, чтобы принести чай и, не дождавшись, вошла в комнату.
   - Она лежала, - сказала Лиззи, - в необычной позе. А когда  я  подошла..,
о. Боже мой У Лиззи началась истерика, но  она  побежала  за  Люси,  а  Люси
поспешила ко мне. Я вдруг проснулась и увидела  их  обеих,  стоящих  у  моей
постели.
   Люси произнесла:
   - Минта, ты должна быть готова услышать то что я собираюсь сказать.
   Я вскочила с кровати.
   - Твоя мама, - продолжала Люси. - Случилось нечто страшное...
   - Она.., умерла?
   Люси кивнула головой. Я не узнавала ее  -  глаза  были  широко  раскрыты,
зрачки увеличились, рот кривился. Я чувствовала, что она с трудом сдерживает
себя. Лиззи начала рыдать.
   - После всех этих лет... Не может быть  Это  ошибка.  Это,  должно  быть,
обморок.
   - Я послала за мистером Хантером, - сказала Люси - А отец? - спросила я.
   - Он еще не знает. Я думала, лучше подождать доктора. Ваш отец ведь ничем
не может помочь.
   - Но он должен знать.
   - Я пошла в ее комнату, - бормотала Лиззи  -  Дело  в  том,  что  она  не
позвонила... - Она закрыла лицо руками и опять зарыдала.
   Я схватила халат:
   - Я пойду к ней. Люси покачала головой.
   - Не надо, - сказала она.
   - Но я должна. Я не верю, что она  умерла.  Только  вчера  доктор  Хантер
говорил...
   Я кинулась мимо Люси к выходу, но она вместе со мной направилась в мамину
комнату.
   - Не надо, Минта, - прошептала Люси. - Подожди., пусть сначала доктор.
   Она крепко держала меня за руку и осторожно повела  по  коридору  в  свою
комнату.
   Когда приехал доктор Хантер, отец уже встал. Люси  постаралась  успокоить
его и взяла на себя все хлопоты. Отец не противился, я тоже.
   Именно Люси пошла с доктором к маме в комнату.
   - Отведи отца в библиотеку и ждите нас там, - сказала она. - Позаботься о
нем. Для него это страшный удар.
   Казалось, прошла целая вечность, пока доктор и Люси не  присоединились  к
нам. На самом деле их не было пятнадцать минут.
   Доктор Хантер был потрясен; от его самоуверенности не осталось и следа. И
неудивительно! Еще вчера он сказал, что  все  мамины  болезни  вымышлены,  а
сегодня она умерла.
   - Это правда? - спросил отец ничего не выражающим голосом.
   - Она умерла ночью от сердечной недостаточности, - сказал доктор Хантер.
   - Значит, у нее, действительно, было слабое сердце, доктор?
   - Нет, - ответил он вызывающе. - Это может случиться с каждым  из  нас  в
любое время. В сердце у нее не было никаких органических изменений. Конечно,
тот образ жизни, который она вела, никак не способствовал крепкому здоровью.
И сердце внезапно остановилось.
   - Бедная мама, - сказала я.
   Мне было жаль доктора Хантера. Он выглядел таким расстроенным. Не  сводил
глаз с моего отца, ожидая  сочувствия.  Почему  сочувствия?  Потому  что  не
правильно  поставил  диагноз?  Потому  что  его   пациентка   оказалась   не
симулянткой, а действительно тяжело больным человеком?
   Люси пристально смотрела на него, но он избегал ее взгляда.
   - Это  большое  потрясение  для  всех  нас,  -  сказала  я  -  Вчера  она
чувствовала себя вполне нормально - Такие вещи случаются, - отозвался доктор
- Минта и ее отец очень расстроены. Это понятно, - сказала Люси. - Если  они
позволят, я отдам необходимые распоряжения.
   Отец с благодарностью посмотрел на нее, а доктор добавил:
   - Я думаю, так будет лучше для всех. Люси подала ему знак, и  они  вместе
вышли оставив нас с отцом в библиотеке. Он поднял на меня глаза - в  них  не
было горя, скорее потрясение. И еще.., облегчение.
   Позже мы поднялись к маме. Она лежала на кровати и ее глаза были закрыты.
Оборки белой ночной рубашки доходили ей до  подбородка.  Смерть  сделала  ее
лицо более умиротворенным, чем оно было при жизни.

***

   Мама лежала на церковном дворе,  где  в  течение  последних  пятисот  лет
хоронили всех членов нашей семьи. Потом  фамильный  склеп  был  торжественно
вскрыт, и состоялся скорбный ритуал погребения Ставни в доме были открыты, а
занавеси приспущены После похорон Лиззи больше недели  проболела,  но  потом
поднялась, похудевшая и подавленная.
   В Люси появилась некоторая отчужденность. Изменился и  отец,  как  он  ни
старался, невозможно было скрыть, что с  его  плеч  словно  свалился  тяжкий
груз.
   Но больше  всех  изменился  доктор  Хантер.  До  смерти  матери  это  был
общительный молодой человек, возможно, излишне честолюбивый и  самоуверенный
Но это неудивительно: он не хотел,  чтобы  люди  обращали  внимание  на  его
возраст. Перемены в нем были не слишком резкими, но заметными - особенно для
меня.
   Я думала, что поняла: мама была, действительно, больна, а он видел в  ней
лишь капризную  разочарованную  женщину.  Мне  было  ясно:  он  поставил  не
правильный  диагноз,  и  это  обстоятельство  значительно   поколебало   его
уверенность в себе. Кроме того, могли подвергнуться сомнению  его  передовые
теории, с помощью которых он хотел сделать себе карьеру. Мне было жаль его.
   Он редко заходил к нам. Никто из нас не нуждался в помощи врача,  пока  я
не позвала его осмотреть Лиззи, так как ее состояние вызывало  тревогу.  Это
произошло спустя неделю после похорон, и мы могли с ним побеседовать.
   - Вы неважно выглядите, доктор, - сказала я.
   - Хотите сказать: "Врачу, исцелися сам"?
   - Мне кажется, вы очень переживаете мамину смерть.
   И тут же пожалела, что вот так, сразу начала говорить на эту тему, потому
что его щека задергалась, и он резко откинул голову, словно марионетка.
   - Нет, нет! - возразил он. - Здесь не было ничего необычного  -  подобное
происходит с абсолютно здоровыми людьми. Сгусток крови в  мозге  или  сердце
может повлечь за собой внезапную смерть, иногда без  всяких  настораживающих
признаков. Леди Кэрдью нельзя было назвать  здоровой  женщиной,  хотя  явных
отклонений от нормы в ее организме не было. Я читал описание многих подобных
случаев и сам встречал несколько, когда работал в больнице. Нет, нет,  этого
нельзя было предусмотреть.
   Он говорил слишком быстро и слишком  убедительно  Если  все  это  правда,
почему у него такой виноватый вид?
   - И все равно, - сказала я, - вы, кажется, упрекаете себя?
   - Нисколько. Ее смерть было невозможно предугадать.
   - Я рада, что ошибаюсь. Мы знаем, вы очень внимательно относились к маме.
   Похоже, он немного успокоился, но, тем не менее,  избегал  нас,  так  как
никогда больше запросто не заезжал в  Уайтледиз  Отец  надолго  запирался  в
кабинете Люси говорила мне, что он расстроен гораздо сильнее, чем кажется, и
его  мучает  совесть  оттого,  что  он  впервые  разговаривал  с  женой  без
сочувствия.
   - Я пытаюсь заставить его всерьез заняться книгой, - сказала Люси. -  Это
пойдет ему на пользу.
   Все эти тяжелые дни Люси была просто чудо. Она спросила, можно  ли  Лиззи
стать ее личной горничной.
   - Не то, чтобы мне нужна была горничная, просто  на  какое-то  время  это
пойдет Лиззи на пользу. Она пережила страшный удар.
   Я ответила, что она может поступать по своему усмотрению.
   - Дорогая Минта, - сказала она, - теперь ты хозяйка Уайтледиз.
   Эта мысль еще не приходила мне в голову.
   Со дня маминой смерти Франклин был постоянно с нами Он  помогла  отцу  во
всех вопросах, которые Люси решить не могла.  Я  часто  думала,  что  бы  мы
делали без Люси и Франклина?
   Мы говорили о моей матери, о том, как она была несчастна, за  исключением
тех недолгих дней, когда в доме жил ее замечательный учитель рисования.  Мне
доставляло удовольствие говорить с Франклином о таких вещах,  потому  что  я
потешалась над его скучными теориями.
   - Лучше уж пережить всего одно яркое событие, - сказала я, - чем  влачить
скучное и размеренное существование, даже если  остаток  дней  своих  будешь
проклинать его.
   - Такой вывод в высшей степени неразумен.
   - Еще бы! Я просто  уверена,  твою  жизнь  -  правильную  и  безоблачную,
никогда не нарушит событие, которое расстроит тебя и приведет  в  восторг  -
Еще одно неверное заключение!
   - Но ты никогда не совершишь ошибку.
   - А разве совершать ошибки так уж увлекательно?
   - Если заранее знаешь, как все получится...
   - Но этого не знает никто. Ты не в ладах с логикой, Минта.
   И впервые со дня смерти матери я рассмеялась Я попыталась объяснить  ему,
что творится в нашем доме.
   - Как будто мамин дух не может успокоиться.
   - Это все твое воображение.
   - Да нет же. Все изменилось. Неужели ты этого не заметил? Хотя  вряд  ли.
Ты никогда не замечаешь таких вещей.
   - Разве я ненаблюдателен по отношению к тебе?
   -  Что  касается  психологии  -  нет.  Только  при  устройстве  дел  твои
способности на высоте.
   - Очень мило с твоей стороны заметить это.
   - Сарказм не идет тебе,  Франклин.  Он  тебе  не  свойствен.  Ты  слишком
добрый.  В  доме,  действительно,  есть  перемены.   Мой   отец   испытывает
облегчение..
   - Минта!
   - Но это правда, и она не должна шокировать.
   - Тебе надо быть более сдержанной.
   - Я же разговариваю с тобой, Франклин. Никому на свете я  бы  не  сказала
этого. Разве мы можем винить его? О покойном плохо не говорят. Но мама  вела
себя ужасно по отношению к отцу. Лиззи выглядит потерянной, хотя они с мамой
часто ссорились. В любую минуту ее могли уволить или она сама могла уйти.
   - Неудивительно, что Лиззи выглядит именно так - она лишилась хозяйки.
   - Бедному доктору Хантеру хуже  всех.  Я  уверена,  что  он  винит  себя.
Похоже, даже избегает заходить к нам.
   - Это вполне естественно, ведь здесь больше нет тяжелобольного.
   - Люси тоже изменилась.
   - Очень жаль. Кажется, она самое разумное существо во всем доме.
   - Она ушла в себя, стала отчужденной и неразговорчивой, видимо, волнуется
о докторе Хантере. Даже не объявила об их помолвке.
   - Почему?
   -  Доктор  очень  переживает  из-за  того,  что  поставил  не  правильный
диагноз...
   - А это кто сказал?
   - Но это и так ясно.
   - Не следует говорить такие вещи, даже мне. Речь идет о  профессиональном
достоинстве, а твои слова - это клевета.
   - Но, Франклин, ты не на судебном разбирательстве.
   - Нельзя быть столь  легкомысленной,  Минта.  Оставь  эту  романтику,  не
пытайся вымыслить драму та