несдержанности, он никогда не считается с возможными последствиями своих
слов.
   Элла Лонгридж не могла не вызывать симпатии, и мысль о том, что  она  моя
ближайшая соседка, подняла мое настроение, поскольку в последнее время я все
острее стала сознавать свое одиночество.
   Она прошла к очагу и достала оттуда пирожки - румяные и очень  аппетитные
на вид.
   - Мы отведаем их прямо с пылу с жару, а если вы не против,  я  угощу  вас
домашним элем.
   Она разлила эль из бочонка в оловянные кружки и  поставила  их  на  стол,
затем выложила на блюдо горячие пирожки.
   - Не каждый день мне доводится принимать гостей, - сказала она.
   - Мы очень близкие соседи.
   - По прямой между нами  не  более  полутора  миль,  а  наша  ферма  почти
граничит с землями Фар-Фламстеда.
   - А вы уже давно здесь живете? - спросила я, отхлебывая превосходный эль.
   - Всю жизнь. В Лондоне у нас есть резиденция,  которой  Люк  пользовался,
когда был  членом  парламента.  Он  надеется,  что  нынешнее  положение  дел
изменится, и вместе с друзьями старается этому помочь. Но мы-то  выросли  на
земле, всегда занимались выращиванием скота, и временами  мне  кажется,  что
ему бы лучше не вмешиваться  в  политику.  Сейчас  это  может  стать  просто
опасным.
   - Мы в Корнуолле были очень далеки от всего этого.
   - Люк считает, что буря, которая вскоре разразится, накроет  всю  страну,
вплоть до самых дальних ее уголков.
   Я вздрогнула.
   -  Я  ненавижу  конфликты.  Моя  мать  говорит,  что  наша  семья  сильно
пострадала от них в свое время.
   - Я думаю, что так можно сказать обо всех семьях. Но  страна,  по  словам
Люка, сейчас находится в  состоянии,  достойном  сожаления.  Слишком  многие
склонны наслаждаться тем, что они называют радостями жизни. Им следовало  бы
жить попроще.
   - Как вы, - подсказала я. - Пирожки очень хороши.
   - Почти все я готовлю сама. У нас в доме  всего  две  служанки.  Конечно,
есть еще люди, работающие на ферме. Если вам интересно, я потом  покажу  все
наше хозяйство. У  нас  есть  пивоварня  -  там  сварен  и  этот  эль,  есть
маслодельня, лесопилка,  скотные  дворы,  и  кроме  того,  отдельная  кухня,
поскольку приходится кормить много народу.
   - Вы много трудитесь, миссис Лонгридж.
   - Я от работы получаю удовольствие, потому что это дело по мне.
   Она довольно подробно расспросила меня о нашей семье, о причинах, которые
привели меня в Лондон, и о моем браке. Я  была  довольна  тем,  что  у  меня
наконец нашелся собеседник.
   После того как мы хорошенько  подкрепились,  она  показала  мне  дом.  Мы
поднялись по деревянной лестнице наверх, где  находилось  множество  комнат,
часть из них - проходные. Все комнаты  были  с  тяжелыми  дубовыми  балками,
небольшими окнами в свинцовых  переплетах,  очень  чистенькие,  хотя  весьма
скромно обставленные.
   Я сказала, что мне пора домой, что прислуга, наверное,  обеспокоена  моим
долгим отсутствием, и мне надо вернуться хотя бы к обеду.
   Элла ответила, что не смеет  меня  задерживать,  но  если  я  захочу  еще
когда-нибудь заехать в гости, она будет очень рада. В здешней округе  у  нее
почти нет друзей, так как политические взгляды  Люка  настроили  большинство
соседей против него.
   Я уже была готова забраться  в  седло,  когда  во  двор  въехал  сам  Люк
Лонгридж. Увидев меня, он был изумлен и, как и его  сестра,  сразу  же  меня
узнал.
   - Итак, сегодня у нас гостья, - сказал он, спешившись и поклонившись.
   - Это был незапланированный визит. Миссис Толуорти ездила верхом и решила
взглянуть на ферму, а я, узнав ее, пригласила зайти в гости.
   - Очень рад видеть вас, - сказал Люк. Я сразу заметила,  что  он  одет  в
очень простые темного цвета камзол и штаны, а его волосы  Подстрижены  очень
коротко - совсем не по моде.
   - Я как раз собиралась уезжать, потому что мне  не  хочется,  чтобы  дома
беспокоились.
   - Вы приехали сюда одна?
   - Да! Это ведь совсем близко, а брать с собой грума я не хотела.
   - А ваш муж?
   - Он уехал и вернется только через несколько недель.
   - Тогда позвольте проводить вас.
   Я не могла отказать ему в этом. Более того, он был  мне  интересен,  и  я
считала, что должна быть любезной с  ним,  поскольку  мне  с  самого  начала
казалось, что Ричард сам спровоцировал его на ссору во время бала.
   Он сел в седло, и мы отправились в путь.
   Я сказала, что и не подозревала о том, что мы - близкие соседи.
   - Мы всю жизнь соседи.
   Я решила, что не стоит делать вид, будто  я  не  помню  об  их  ссоре,  и
сказала:
   - Я очень рада, что вам не пришлось драться на дуэли с моим мужем.
   - Вызов был брошен им  в  горячке  спора.  Я  и  не  собирался  допускать
кровопролитие по такому незначительному поводу. Мне  кажется,  что  Толуорти
позже тоже понял это и правильно оценил ситуацию.
   - Люди бывают пристрастны в вопросах, которые считают  важными.  Мой  муж
служит в королевской армии, и он, естественно, верен Его Величеству.
   - Это само собой разумеется. Другое  дело,  что  страна  может  оказаться
важнее, чем король.
   - Мне всегда казалось, что это одно и то же - король и страна.
   - Так должно быть. Я надеюсь, что генерал  Толуорти  не  будет  недоволен
тем, что вы нас посетили.
   - Я в этом уверена.
   - Когда он вернется, вы должны сообщить ему,  что  моя  сестра  принимала
вас, а я проводил вас домой.
   - Конечно, я ему расскажу.
   - Очень может быть, что он станет возражать против  таких  добрососедских
отношений.
   - Я думаю, он обрадуется тому, что у меня здесь появились друзья, ведь он
нередко будет покидать дом.
   - Посмотрим. В любом случае моя сестра всегда будет рада вашему обществу.
   - А я - ее. У меня было очень интересное утро. Показался Фар-Фламстед,  и
Люк сказал, что теперь он спокоен и может возвращаться.
   Он поклонился, но я знала, что он будет стоять здесь и ждать, пока  я  не
въеду в ворота.

***

   Вскоре я начала подозревать, что  забеременела.  Конечно,  уверенности  у
меня не было; возможно, я так сильно этого желала, что  просто  внушила  это
себе. Я начала засиживаться в комнате Замка, мечтая о ребенке и думая, что в
будущем году в это самое время нас будет  уже  двое  -  если,  конечно,  мои
предположения верны.
   Я стала довольно рассеянной, и это, конечно, вскоре заметили  окружающие.
Я видела, что миссис Черри начала  внимательно  присматриваться  ко  мне,  а
однажды, войдя в кухню, я застала ее шепчущейся о  чем-то  с  Мэг  и  Грейс.
Поскольку при моем появлении они тут же умолкли, я решила, что они обсуждали
меня,  тем  более,  что  хотя  миссис  Черри  сохраняла   свой   невозмутимо
добродушный вид, обе ее собеседницы выглядели скорее растерянными.
   Мэг, причесывая меня, осведомилась, хорошо ли я себя чувствую.
   - Конечно, - ответила я, - а почему  ты  об  этом  спрашиваешь?  Я  плохо
выгляжу?
   - О нет, госпожа, вы выглядите прекрасно.., но совсем по-другому.
   - Это как по-другому? - прямо спросила я. Она была в замешательстве.
   - Ну, мы просто подумали,  госпожа..,  может,  это  и  нехорошо,  но  мы,
понимаете, все время живем вместе, как в семье, ну и кое-что замечаем...
   - Слушай, Мэг, - сказала я, - мне непонятно, что ты имеешь в виду.
   Она стояла смущенная, опустив голову, но так как я  стала  настаивать  на
том, чтобы она объяснила, о чем речь, ей пришлось сказать:
   - Ну, я о том, что здорово было бы, если бы в доме появился  ребенок.  Мы
все были бы страшно рады.
   Я почувствовала, что густо краснею.
   - Но с чего вы решили...
   - Да это Грейс, госпожа...
   - Грейс?
   - Понимаете, она этому обучилась у нашей матери и  сама  тоже  собиралась
стать. Она и сейчас, если есть нужда.., ну, понимаете, по окрестностям. Если
кому-то нужно. У нее к этому способности.
   - Слушай, Мэг, - сказала я, - вот теперь я уже совсем не понимаю,  о  чем
ты толкуешь.
   - Наша мать была повитухой, госпожа, и она научила Грейс всему, что  сама
знала. Грейс тоже занялась бы тем же самым, только вот мы переехали сюда,  и
ей пришлось заниматься совсем другим. Но свой хлеб она честно  отрабатывает,
я думаю, вы тоже согласитесь...
   - Соглашусь, соглашусь. Так что там с Грейс?
   - Ну, у Грейс есть, что называется,  чутье  насчет  всего,  что  касается
младенцев, госпожа, и она говорит,  что  вы,  как  говорится,  в  интересном
положении, если вы простите мою дерзость.
   - А откуда она знает?
   -  Ну,  она  говорит,  что  люди  всегда  меняются,  когда  с  ними   это
происходит.., неважно, какого они происхождения, и она говорит,  что  готова
биться об заклад.
   - Возможно, Грейс права. Во всяком случае, я надеюсь, что это так и есть.
   Мэг довольно улыбнулась.
   Через несколько дней я стала думать, что Грейс не обмануло ее чутье.
   Июль подходил к концу. Поля пшеницы на ферме Лонгриджей уже изменили свой
цвет, став золотисто-коричневыми, а ячмень,  овес  и  корнеплоды  расцветили
землю сотней оттенков - желтым,  белым,  синим,  зеленым,  багряным...  Меня
нельзя назвать  поэтической  натурой,  но  даже  я  чувствовала,  что  земля
облеклась в одежды, символизирующие плодородие.
   Как мне хотелось ребенка! Мысленно я беседовала с матерью и Берсабой,  но
написать им о своих подозрениях боялась, опасаясь ошибки.
   И, конечно, я поддалась искушению поговорить со всеведущей Грейс.
   - Грейс, - сказала я, - я почти уверена.
   - О, госпожа, я совершенно уверена, - ответила она.
   - Я так взволнована.
   - Принести в этот мир новую крошечную жизнь - это  самое  волнующее,  что
только можно представить, госпожа.
   - Да, похоже, что так.
   - А вы не сомневайтесь, госпожа. Она подошла ко мне вплотную и  взглянула
мне в лицо, а потом положила руки мне на плечи.
   - Я бы сказала, что у вас около двух месяцев, госпожа.  Некоторые  просто
созданы для этого. У вас роды будут легкими, это  я  обещаю.  Фигура  у  вас
очень подходящая. Тонкая талия и широкие бедра  -  как  песочные  часы,  для
родов лучше не придумаешь.
   - Ты меня успокаиваешь...
   - О, я свое дело знаю. Тут, в лонгриджских окрестностях, нет  ребенка  от
восьми и младше, кому я не помогала бы родиться на  этот  свет.  А  те,  кто
постарше, так им моя мать помогала. На меня вы можете положиться. Я  от  вас
ни на минутку не отойду.
   - Ну, сейчас еще рано об этом говорить.
   - А вы не сомневайтесь, госпожа. Ребеночек-то  уже  есть,  тут  нечего  и
думать. Моя мать была лучшей повитухой во всей округе, и  она  научила  меня
всему, что умела. Самые знатные леди никого другого, кроме ее, и  видеть  не
хотели. Она всегда знала, когда приехать,  -  за  день,  за  два  до  срока.
Никаких там приездов в последнюю минуту, если, конечно, была возможность.  А
то до ее приезда, бывает, такого наделают... Она еще за неделю готовилась...
   Грейс вдруг умолкла, и я тут же спросила:
   - Так, значит, она помогала и первой жене генерала?
   - В том, что бедняжка умерла, нет вины моей матери. Она заранее  сказала,
что роды будут непростые. Госпожа была очень уж слаба, и мать знала, что  ей
не выкарабкаться, но все, что могла, она для нее сделала. Только  без  толку
это. Будь ты лучшей в мире повитухой, против  судьбы  не  попрешь.  Но  она,
конечно, совсем не то была, что вы. Вы-то сильная, здоровая. Про нее  нечего
даже вспоминать...
   - Я все-таки хотела бы узнать о ней побольше, Грейс.
   Она поджала губы.
   - Я думаю, вам нечего на пустом месте огород городить, госпожа. Вам нужно
сейчас думать про своего будущего ребенка. Я знаю, что в  апреле  вы  будете
держать на руках малютку и называть его верхом совершенства.
   Я улыбнулась. Судя по всему, она уже примеряла к себе роль няньки.
   Настроение мое улучшилось.  Было  очень  приятно  сознавать,  что,  когда
придет мой час, мною займется самая лучшая в мире повитуха.
   Прибыл гонец с письмом от Ричарда. Его опасения относительно  беспорядков
на севере не подтвердились,  и  ситуацию  удалось  взять  под  контроль.  Он
собирался прибыть домой до конца этого месяца.
   Я решила, что уже можно написать  ему  о  моих  предположениях,  которые,
наверное, обрадуют его:

   "...У меня,  конечно,  нет  уверенности,  но  это,  видимо,  так.  Грейс,
превосходная повитуха, которую мать обучила всему, что знала сама, прекрасно
разбирающаяся во всех этих делах, абсолютно уверена и даже начала обращаться
со мной как с бесценным изделием из фарфора. Ко времени  вашего  возвращения
можно будет говорить об этом с полной уверенностью, но уже и сейчас я  очень
счастлива, поскольку сама чувствую, что это произошло.
   В  Тристан  Прайори  я  еще  ничего  не  написала.  Моя  мать,   конечно,
обрадуется, но начнет беспокоиться. Думаю, мне ничего на свете так сильно не
хочется, как встречи с мамой и сестрой".

   Через неделю пришло письмо от Ричарда. Видимо, он немедленно по получении
вестей от меня сел писать ответ.
   Он писал:

   "Моя дорогая жена!
   Ваше письмо принесло мне огромную радость. Я прошу вас бережно относиться
к своему здоровью. Я постараюсь приехать домой как можно скорей - видимо,  к
концу месяца. Надеюсь, что  в  этот  раз  останусь  с  вами  надолго,  если,
конечно, не возникнут какие-нибудь непредвиденные обстоятельства.  В  данный
момент это выглядит маловероятным. Если бы ваша мать и  сестра  собрались  к
нам с визитом, я был бы очень рад. Мне не  хотелось  бы,  чтобы  вы,  сейчас
отправились к ним в гости: с каждой  неделей  вам  следует  быть  все  более
осторожной. Будьте уверены, что я постоянно думаю о вас, за исключением  тех
случаев, когда занят военными делами. Вы знаете глубину моих чувств к вам.
   Ваш муж, Ричард Толуорти".

   Прочитав письмо, я улыбнулась. Назвать его страстным признанием  в  любви
было трудновато, но  оно  было  искренним,  и  каждое  его  слово  выглядело
правдивым. Ничего иного я и не ожидала.

***

   Однажды ночью я мучалась бессонницей.  Я  лежала  в  огромной  кровати  и
размышляла о том, как Ричард приедет домой, как мы с ним будем говорить, как
вместе будем обсуждать будущее нашего ребенка. Жизнь показала мне  еще  одно
свое измерение. Должно быть, мысль о том, что я становлюсь матерью, изменила
меня. Я стала старше, умней. Я обязана  была  измениться.  Теперь  для  меня
начнется новая жизнь. Интересно, справлюсь ли я с ее требованиями?
   Мать, конечно, обрадуется, но и немножко  встревожится.  Сама  она  целых
пять лет ждала ребенка, моего брата Фенимора и,  несомненно,  порадуется  за
меня, поскольку не каждая молодая супруга могла бы понести так  быстро,  как
я.
   Лежа в кровати, я шепотом беседовала с Берсабой,  придумывая  ее  ответы.
Мне до сих пор казалось непостижимым,  что  наши  жизни  вдруг  разошлись  в
разные стороны после того, как многие годы мы провели бок о бок.
   И вот, когда я так  лежала  и  размышляла,  в  ночной  тишине  послышался
какой-то странный звук. Я не совсем была уверена,  но  мне  показалось,  что
зазвучал смех.., странный, зловещий смех, который никак нельзя было  назвать
радостным. Я села в кровати и глянула в сторону  окна.  Мелькнул  и  тут  же
пропал свет. Затем это повторилось.
   Я поняла, где это происходит. Замок!
   Я вскочила с кровати, быстро набросила на плечи халат, подошла к  окну  и
стала пристально вглядываться в кромешную тьму. Вновь послышался смех, потом
раздался пронзительный крик. Странно, очень странно...
   В маленьком замке кто-то был.
   Из этого окна я  могла  увидеть  только  башенки,  но  ведь  существовала
комната, из которой открывался гораздо лучший вид.
   Я зажгла свечу, поднялась по винтовой лестнице и вошла в комнату Замка. В
рассеянном свете луны она выглядела  жутковато.  Встав  у  окна,  я  подняла
свечу. Теперь в оконном стекле мне было видно только отражение  собственного
лица. Пришлось поставить свечу на стол и вновь вернуться к окну. Я забралась
на приоконную скамью и вновь начала вглядываться  во  тьму,  где  находились
башни замка.
   И тогда опять появился свет. Он  загорался  и  гас.  Это  выглядело  так,
словно башенные зубцы периодически закрывали какой-то фонарь.
   Я открыла окно и высунулась наружу, пытаясь получше разглядеть  замок,  а
потом вдруг поняла, что вижу чье-то лицо. Оно появилось на зубчатой стене  -
одно лицо без тела, лицо, которое было обращено прямо ко мне.
   Я  почувствовала,  как  кровь   застывает   в   моих   жилах,   насколько
нечеловеческим выглядело это лицо, несколько долгих секунд смотревшее именно
на меня. Потом лицо исчезло, тут же погас и свет.
   Я видела это лицо раньше. Я знала, что оно принадлежит мужчине,  которого
я заметила в зарослях у стены замка. Я узнала и волосы, и густые брови, хотя
не смогла разглядеть отметину на лице.
   - Джон Земляника, - прошептала я.
   И в этот момент мои волосы встали дыбом, я почувствовала, что  в  комнате
вместе со мной находится еще кто-то. Я поняла, что здесь присутствует  нечто
жуткое, сверхъестественное, и поэтому боялась повернуться. Теперь  я  знала,
что  такое  быть  парализованной  страхом  -  я  на  самом  деле  не   могла
шевельнуться и только дрожала от ужаса.
   Кто-то был у меня за спиной. Кто-то приближался ко мне. Я вспомнила,  как
Ричард не хотел, чтобы я входила в эту комнату.
   Я все-таки заставила себя резко обернуться.
   Рядом со мной стояла миссис Черри. Выглядела она иначе, чем днем,  волосы
ее были расчесаны на прямой пробор  и  спадали  на  плечи,  она  куталась  в
накидку из ворсистой ткани.
   - Миссис Черри! - воскликнула я.
   - Госпожа, что вы здесь делаете? Вы же схватите ужасную простуду..,  ведь
окно открыто!
   - Я думала, что...
   - Я уверена, что у вас был ночной кошмар. Но с чего вы вздумали подняться
сюда? Я услышала ваши шаги на лестнице. Сплю я чутко и решила, что  это  Мэг
разгуливает во сне. За ней приходится присматривать. Ну, я  поднялась  сюда,
смотрю, а здесь - вы, госпожа.., и в таком виде.
   - Миссис Черри, что-то случилось...
   - Давайте, госпожа, я сначала отведу вас  назад  в  кровать.  Вы  же  вся
дрожите от холода. Ничего себе, хорошенькое дельце! Генерал не простит  нам,
если с вами что-нибудь случится. Пойдемте-ка. В комнате стоит такой холод. Я
должна как можно скорее уложить вас в постель.
   - В замке кто-то есть, - сказала я.
   - Чепуха. Никто туда не может забраться. Там все заперто. Это  приказание
генерала. Он сказал, что там опасно и строго-настрого  запретил  кому-нибудь
из нас ходить туда.
   - Я видела там свет. И.., чье-то лицо.
   - Ну, госпожа, это дурные сны. Добрая порция успокоительного настоя - вот
все, что вам сейчас нужно. Я прямо сейчас вам его и принесу.
   - Да нет же, мне все это не привиделось.  Я  не  могла  заснуть  и  вдруг
услышала шум.., что-то вроде смеха, а потом увидела там свет,  поэтому  я  и
поднялась сюда, чтобы получше все разглядеть, и тут появилось это лицо...
   - Это, конечно, игра света.
   - Нет, я не ошиблась... Я думаю,  это  был..,  тот  человек,  которого  я
видела среди деревьев.
   - Джон Земляника!
   - Родимого пятна я не заметила. Просто  видела  очертания  головы  и  эти
волосы.
   - О нет, госпожа.  Этого  просто  не  может  быть.  Пойдемте-ка  вниз.  Я
все-таки должна вас уложить в постель. На вашем месте я  не  разгуливала  бы
здесь по ночам. Некоторые лестницы не вполне надежны, а  в  вашем  положении
падать никак нельзя - может случиться большое несчастье. Не раз так  бывало,
что какое-нибудь дурацкое  падение  -  и  конец  всем  надеждам.  Давайте-ка
пойдем. Я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу вас в тепленькой постельке.
А потом я принесу вам горячий кирпич, завернутый в мягкую фланель, и один из
лучших успокоительных настоев. А завтра утром вы проснетесь свеженькая,  как
огурчик, и даже думать забудете про ночные кошмары.
   Я поняла, что убеждать ее нет  смысла,  и  пошла  вслед  за  ней  в  свою
комнату. По крайней мере, в ее присутствии я почувствовала себя поспокойней.
Не знаю, что я ожидала увидеть, отворачива