ыло предостаточно: девушки выходили в свет, им подбирали жениха, и вот перед нами уже матрона в окружении малышей. Все это было тщательно спланировано и происходило без сучка без задоринки.
     Труднее приходилось тем, кому надо было самостоятельно заботиться о себе. Таким, как я, например.
     Были еще два-три досадных случая, когда я своим поведением вызывала недовольство кузины Агаты, но все это даже в подметки не годилось приключению на рынке или пожару во владениях Каррингтонов. Теперь, приезжая за город, мы активно занимались общественными делами. То мы навещали бедные семьи и носили им "деликатесы", по словам кузины Агаты. На самом деле это были просто отвергнутые ею в качестве угощения для своего стола блюда. То мы украшали церковь к первому осеннему празднику урожая. Это бывало уже незадолго до возвращения в Лондон. То посещали благотворительные базары, где всегда открывали собственный прилавок. Всюду мы играли роль помощников самой леди Баунтифул ; на "журфиксах" кузины Агаты мы бесконечно разносили прохладительные напитки и закуски. Обездоленных мы обшивали, в парке гуляли степенно - ни дать ни взять примерные юные девицы. Однако кое-что для меня в жизни, пусть незаметно, но изменилось. Нас с Эсмеральдой начали потихоньку разделять, и тем чаще, чем ближе становился день ее светского дебюта. С родителями она теперь отправлялась в театр, меня же не приглашали. На визиты теперь кузина Агата ездила вместе с дочерью, и меня они в свою "компанию" не брали. Портниха, которая уже много лет работала на всю семью и частенько просто селилась в доме, когда предстояли "серьезные" приемы, теперь обосновалась, кажется, надолго - она занималась новым гардеробом Эсмеральды. А вот в отношении моих нарядов все оставалось по-прежнему - одно платье было весеннее, одно - летнее, одно - зимнее, одно - осеннее. Обнова полагалась мне раз в году.
     Я предчувствовала приближение зловещих событий - совсем как в том сне.
     Эсмеральда ходила немного растерянная. Без меня ей никуда не хотелось ходить, я же сопровождала ее теперь только на прогулках в парке и на благотворительных мероприятиях.
     Каррингтонов в нашей жизни теперь стало чрезмерно много. Это были самые близкие друзья кузины Агаты. Имя леди Эмили упоминалось на дню раз двадцать.
     Филипп часто принимал участие в семейных мероприятиях, даже ходил в театр вместе с Эсмеральдой, кузиной Агатой и кузеном Уильямом. Тогда в театре Сент-Джеймса впервые в сезоне давали "Веер леди Уиндермир". Я слышала, что эта пьеса была полна остроумных ремарок, оригинального юмора. Боюсь, что Эсмеральда не смогла оценить всей прелести постановки.
     За их отъездом и возвращением я следила из окна. Вечером я перехватила Эсмеральду и велела все подробно рассказать. Она подробно изложила сюжет пьесы, а потом стала говорить о Филиппе, который, оказывается, весь спектакль безудержно хохотал. После театра они были на ужине и все было очень-очень мило, призналась Эсмеральда. Она выглядела даже хорошенькой в своем искристом голубом платье, в голубом бархатном плаще. Я просто мечтала о такой рдежде, но еще больше мечтала оказаться в театре и вдоволь посмеяться с Филиппом.
     На следующий день мы гуляли в парке вместе с нянькой Грейндж, которая все еще была при нас. Возможно, она останется в доме и после замужества Эсмеральды, чтобы нянчить ее детей. Кузина Агата считала, что старых нянек следует подольше держать в семье, всегда будет на кого положиться. К тому же во всех приличных домах именно так поступают.
     Теперь, когда мы повзрослели, Грейндж всегда держалась лишь "безукоризненных" мест в парке, строя при этом наблюдая за окружающими. Стоило какому-нибудь мужчине только приблизиться, она со всех ног неслась грудью вставать на нашу защиту. Меня это умиляло и смешило.
     На той прогулке мы встретили Филиппа. Он зашагал рядом с нами. Это не возбранялось, его персона не пугала няньку Грейндж. В конце концов, он был Каррингтон.
     Филипп с укором поинтересовался, почему вчера меня не было в театре.
     - Никто не приглашал меня, - ответила я.
     - Ты хочешь сказать, что... - Он запнулся, посмотрел на меня:
     - Нет! Не может быть!
     - Да вот может. Неужели ты не знаешь, что я всего лишь бедная родственница?
     - Ой, перестань, Эллен, - заныла Эсмеральда, - не могу слышать, когда ты так говоришь.
     - Можешь, моя дорогая, или нет, не важно, главное, что я говорю то, что есть на самом деле.
     - Когда мои родители пришлют вам ответное приглашение, я буду настаивать, чтобы ты была в театре непременно, - пообещал Филипп.
     - Это очень мило с твоей стороны, - сказала я, - но я не хочу бывать там, где мое присутствие нежелательно кому-либо.
     - Дура! - шутливо прошипел Филипп, толкнув меня при этом, совсем как в детстве. Я немного приободрилась: хоть Филипп не признает во мне несчастной сиротки.
     Скоро дом занялся приготовлением к большому балу. Раздвижные двери трех нижних гостиных предстояло снять, чтобы почти весь этаж превратить в просторный большой зал. Бал этот имел особое значение - ему предстояло стать светским дебютом Эсмеральды. По этому случаю ей шили потрясающее платье из голубого шелка и кружев. Портниха Тилли Парсонс предполагала, что на работу уйдет не меньше недели. "Боже правый, все эти сборки и рюши..." - бормотала она.
     Мне было позволено появиться на балу, поэтому тоже понадобилось выходное платье. Я мечтала о наряде из шифона глубокого синего цвета, который подчеркивал бы яркость моих глаз. Я так и представляла себя фланирующей по просторному залу, мечтала, что единодушно буду признана королевой бала. Эсмеральда есть Эсмеральда, она не обиделась бы. Всегда благожелательная и добродушная, она неуютно себя чувствовала, когда привлекала всеобщее внимание.
     Меня вызвала кузина Агата. Можно было догадаться, в чем дело. В конце концов, восемнадцать мне уже исполнилось, и угроза, висевшая надо мной все детство и отрочество, стало реальной.
     - О Эллен, ты можешь присесть.
     Я настороженно села.
     - Ты, конечно, понимаешь, что достигла возраста, когда тебя можно выпускать в мир. Должна признаться, что я делала все возможное, чтобы подыскать для тебя место, и вот наконец мои труды вознаграждены. Я нашла подходящий вариант.
     Мое сердце забилось тревожно.
     - Миссис Оман Лемминг... Достопочтенная миссис Оман Лемминг... через полгода в ее доме освобождается место гувернантки. Я уже имела с ней один разговор о тебе, но она хочет познакомиться с тобой лично, чтобы выяснить, насколько подходящей будет твоя кандидатура.
     - Миссис Оман Лемминг... - выдавила я.
     - Достопочтенная миссис Оман Лемминг, - поправила кузина, - она дочь лорда Пиллингзворта. Мы знакомы многие годы. Однако смущает меня то, что мы в ее доме частенько бываем. Это очень щекотливый вопрос. Тебе следует быть благоразумной и осмотрительной и ни в коем случае не появляться, если мы прибудем с визитом. Миссис Оман Лемминг проявила такую деликатность в связи с этим, ну, она наш старинный друг. Я просила ее навестить меня, чтобы выпить чаю, и она собирается сделать это на следующей неделе. У нас ей представится прекрасная возможность взглянуть на тебя. И я умоляю, Эллен, внимательнейшим образом отнесись к ее визиту. Если ты чем-нибудь не угодишь ей, то устроить тебя будет крайне сложно. Такие места на дороге не валяются.
     Я просто онемела. Если честно, я не думала, что все так просто и быстро кончится. Мой дурацкий оптимизм не позволял мне раньше верить в такое. Но вот, пожалуйста! Вот она, моя судьба. Через шесть месяцев - конец.
     Кузина Агата, которая безусловно ждала от меня бурной благодарности, наконец вздохнула и пожала плечами.
     - Не хочу, чтобы ты ходила в обносках, поэтому я обдумала вопрос о твоем выходном платье. Ткань я уже подобрала. Черный цвет очень практичен, и Тилли Парсонс сошьет тебе что-нибудь "вне моды", чтобы наряд этот послужил тебе не один год. Я не могу допустить, чтобы ты осталась совсем без гардероба.
     Я уже знала, что это будет за платье - для женщины без возраста. Такое, чтобы дожило до моих зрелых лет. Я расстроилась.
     А встретившись с достопочтенной миссис Оман Лемминг, я поняла, что подтверждаются мои худшие опасения.
     Она, как и кузина Агата, была женщиной крупной; в шляпе с перьями и в длинных узких лайковых перчатках. На ее мощной холмообразной груди сияла тяжелая золотая цепь, на блузке сверкала огромная брошь. По духу она также явно была близка кузине Агате, и сердце мое упало.
     - Это и есть моя воспитанница Эллен Келлевэй, - пропела кузина.
     Достопочтенная миссис Оман Лемминг подняла лорнет и принялась пристально изучать меня. Не думаю, что она пришла в восторг от увиденного.
     - Она очень молода, - наконец произнесла гостья, - но, возможно, это к недостаткам не относится.
     - Молодые ведь более податливы в руках, Лет-ти, - сказала кузина Агата, и меня прямо резануло несоответствие этого имени и такой дамы.
     - Ты права, Агата. А как она управляется с детьми?
     - Должна сознаться, что у нее небольшой опыт общения с ними, но зато росла и училась она наравне с Эсмеральдой.
     Достопочтенная миссис Оман Лемминг закачала головой, будто какая-то всевидящая жрица. Я успела заметить, что глаза ее слишком близко сидели от носа, что рот, пока она рассматривала меня, был сжат в тонкую жесткую линию. Внешне она мне сразу не понравилась, а уж мысль о том, что предстоит войти в ее дом, стать в какой-то степени предметом обихода, угнетала донельзя.
     Тут она вновь повернулась ко мне.
     - Итак, в доме четверо детей. Хестер, она старшая, ей четырнадцать лет, Клэрибель - одиннадцать, Джеймсу - восемь, Генри - четыре. Джеймс скоро будет отправлен в школу, в свое время последует за ним и Генри. В доме останутся девочки, и вашей обязанностыо - если я все же найму вас - будет обучать их.
     - Я уверена, - вступила кузина Агата, - ты не заметишь у Эллен недостатка в знаниях. Наша гувернантка уверяет, что для своего возраста она необыкновенно образована.
     Первый раз в жизни я услышала похвалу из уст кузины! Впрочем, это говорило о том, как страстно она мечтала избавиться от меня.
     Сговорились на том, что через пять месяцев, за месяц до отъезда прежней гувернантки, я буду принята в дом, чтобы заранее получить от нее необходимые инструкции и консультации. Не могу передать, как я была подавлена.

***

     В парке на прогулке мы опять столкнулись с Филиппом. Встречи эти стали уже привычными. Втроем мы шли вперед, обогнав няньку Грейндж.
     - Ты сегодня как хмурая туча, - сказал Филипп.
     Я вдруг почувствовала, как трудно мне говорить, так что первой начала Эсмеральда:
     - Это все проклятое гувернерство...
     - Что?.. - воскликнул Филипп.
     - О да, ты ведь ничего не знаешь. Мама подыскала для Эллен место. В доме достопочтенной миссис Оман Лемминг.
     - Место? - Филипп оцепенело смотрел на меня.
     - Ты ведь всегда прекрасно знал, что когда-нибудь мне придется выметаться отсюда. Пора зарабатывать на жизнь. И так я уже зажилась за чужой счет. Это пожизненное право только настоящих членов Семьи.
     - Ты... в гувернантки! - рассмеялся наконец Филипп.
     - Я вижу, тебе это понравилось, - резко сказала я.
     - Представляю, как ты будешь учить деток! Нет, я умру со смеху.
     - Что же, умирай. А вот мне что-то смеяться не хочется.
     - Эллен все-таки думает, может, что-нибудь еще подвернется, - сказала Эсмеральда, - и я на это надеюсь.
     - Может, и подвернется, - согласилась я. - Если уж быть мне гувернанткой, то я сама лучше найду себе работу, чем идти в дом к такой вот миссис Оман Лемминг, вот что я вам скажу.
     - Вдруг только хуже будет? - засомневалась Эсмеральда. - Ты помнишь старую мисс Хэррон и ее компаньонку?
     - Помню, только не уверена, что достопочтенная Оман Лемминг лучше.
     - Не переживай, - сказал Филипп, беря меня под руку, - я буду навещать тебя.
     - Ты такой добрый, Филипп, - тихо сказала Эсмеральда.
     - Да вы все забудете обо мне! - сердито воскликнула я.
     Филипп не ответил, но руку мою все не отпускал.

***

     Меня стало беспокоить то, с какой скоростью полетели дни. Обсудили мы с Тилли Парсонс мое выходное платье, если его можно назвать таким. Черное, из тяжелого бархата, с воротом, из-за которого я поцапалась с портнихой. Я хотела фасон с низко вырезанным воротом, а это совершенно не совпадало с указаниями кузины Агаты. В конце концов удалось уломать Тилли, чтобы она заузила талию и сделала вырез поглубже, но как же старило меня это платье! Права была кузина Агата, когда говорила, что такой наряд может прослужить лет двадцать и всегда будет выглядеть "модным".
     Нянька Грейндж грустила. Пришла пора ей расставаться со своими воспитанницами. Людям ее занятий всегда суждено переживать это. Приходишь в дом к малюткам, нянчишь их, пестуешь, а они вырастают, жаловалась она.
     - Ну, няня, - утешала я ее, - не могут же люди всю жизнь оставаться маленькими, чтобы только у тебя было любимое дело.
     - Да просто грустно, - отвечала она, - годы идут, Вот, правда, когда мисс Эсмеральда обзаведется детьми, они попадут в мои руки. А это время, насколько я понимаю, уже не за горами. Бедняжка мисс Эсмеральда, ей обязательно понадобится помощница.
     А вот Рози поделилась со мной слухами, которые! принес ее жених-кучер.
     - Ну, говорят, и у нас, и у них вовсю идут серьезные разговоры. Свадьбу они затевают. Все твердят, что молодежь нынче так торопится, так торопится... Мы с моим Хэрри обсмеялись. "Торопится"! Наша мисс Эсмеральда, например, даже не подозревает, что ей есть куда торопиться.
     - Ты хочешь сказать, что Эсмеральду хотят выдать замуж?
     - За Филиппа, - прошептала Рози. - Конечно, хозяйка предпочла бы в качестве жениха того, другого.
     - Ты говоришь о старшем брате?
     - Вот-вот. Об этом Ролло.
     - А почему бы им и не попытаться?
     Тут Рози поджала губы, всем своим видом давая понять, что знает о чем-то таком, что страстно желает сообщить мне, но не решается сразу. Я прикинула, что, пожалуй, понадобятся долгие уговоры, чтобы "расколоть" ее, однако в конце концов усилия мои были вознаграждены.
     - В общем, дело было около года назад... Все держится в страшном секрете - фамильная тайна. В обществе никто не знает.
     - Да о чем, Рози, о чем?
     - Свадьба. Тайком обвенчались. Разговоров было очень много, но все за закрытыми дверями. А я тебе скажу, двери в особняке на Парк-Лейн - лубовые да тяжелые.
     Я сочувственно покивала.
     - Но ты случайно узнала...
     - Да, кое-что просочилось. Они сбежали вместе, девицу он вроде как похитил и все такое... родственники остались крайне недовольны. Своих мистеру Ролло удалось уговорить, что, мол, теперь все в порядке. Вроде уладилось. Но ее ни разу не видели. Вот это-то и странно. Просто будто мистер Ролло с женой были за границей... Сначала это казалось забавным - никто не видел ее в доме. Но потом-то мы узнали, в чем дело...
     - Так что, Рози?
     - Неладно что-то с этой женитьбой. Страшную ошибку сделал мистер Ролло. А она где-то ведь живет, вот только в доме мужа не появляется.
     - Но они все еще муж и жена?
     - Конечно, а как же. Вот поэтому мисс Эсмеральде только молодой мистер Филипп и достанется.
     Я много думала об этом Ролло. Уверенность в его неординарности, в том, что обычная жизнь, не под стать ему, похоже, подтверждалась.
     Прошло еще около недели. Предстоящий поход в театр, который теперь устраивали Каррингтоны, радовал меня, ведь я оказалась в числе приглашенных. Филипп сдержал свое слово. А вот кузина Агата была просто вне себя.
     - Не понимаю, почему леди Эмили решила включить Эллен в список, - услышала я ее слова, - совсем это не ко времени, учитывая, что скоро ей придется уже не жить в нашей среде, а работать. Это может вызвать пересуды в обществе. Не знаю, может, даже стоит поговорить с леди Эмили...
     Как же она была ненавистна мне в эти минуты, больше, чем когда-либо. Будущее все сильнее страшило меня. Я старалась не думать об этом, но мое умение отбрасывать все неприятное и верить только в хорошее стало изменять мне.
     Пьеса тоже принадлежала Оскару Уайльду - "Незаметная женщина". Спектакль давал Хэймаркет-театр. Искусство мистера Тре восхитило меня, и в перерывах между действиями мы с Филиппом и мистером Карринтгоном живо обсуждали представление.
     Я заметила на себе крайне недовольные взгляды кузины Агаты, что совершенно меня не смутило. Я полностью предалась собственным восторгам. Рол-ло - таинственной личности - не было, а Эсмеральда, сидевшая по другую сторону от Филиппа, говорила очень мало.
     На следующий день, конечно же, состоялся разговор с кузиной Агатой.
     - Ты стала слишком уж разговорчивой, Эллен, - заявила она, - с этой привычкой тебе придется расстаться. Я думаю, мистеру Каррингтону было неловко.
     - Совсем непохоже, что ему было неловко, - возразила я, - он казался вполне довольным и проявлял немалый интерес к тому, что я говорила.
     - Эллен, милая, - сказала кузина Агата тоном, выражающим что угодно, только не умиление, - он джентльмен, нельзя даже подумать, что он проявит на людях раздражение или недовольство. Я уверена, что, не совсем благоразумно было со стороны леди Эмили включать тебя в список приглашенных - учитывая твое положение. Вынуждена вновь и вновь призвать тебя к скромности. В будущем это пригодится.
     Что бы она ни болтала, радость, полученную от театра, испортить она не могла. И мистер Каррингтон действительно приветствовал и мои высказывания, и наши с Филиппом споры. Что касается леди Эмили, женщины немного не от мира сего, то она, по-моему, не подозревала, что я жадно глотаю последние глотки свободы перед заключением в гувернантки.
     Теперь осталось ждать бала.
     Все три гостиных первого этажа превратили в просторный танцевальный зал. Из окон с одной стороны открывался вид на парк, с другой, через террасы вокруг дома, - на наш сад и городские строения. Вечнозеленые растения, тщательно и со вкусом аранжированные в вазах, украсили окна, обилие пышных цветов радовало глаз.
     В одной из комнат оборудовали буфет с закусками, расставили маленькие столики. Пригласили небольшой оркестр, из шести музыкантов, который должен был обеспечить музыку для танцев, а в конце бала - просто стать приятным звуковым фоном для закусывающей толпы. Денег на это мероприятие явно не жалели, еще бы - бал-дебют Эсмеральды! Пусть все, а особенно Каррингтоны, знают, если кто-то еще в неведении, что юная Эсмеральда неплохо устроена в жизни и что приданое будет серьезное.
     Я была захвачена восторгом предстоящего праздника, несмотря на то что туалет мой, конечно, был не ахти какой. Черный - цвет "не мой", платье было неуклюжим и тяжеловесным, да и вообще едва ли подходило под категорию бальных нарядов. А уж когда я увидела Эсмеральду в потрясающем сооружении цвета морской волны, с пеной белых кружев и оборок, я почувствовала настоящий укол зависти. Вот такое платье мне бы хотелось надеть! Но, конечно, разве оно было практичным? Разве послужило бы оно мне верой и правдой много лет, как мое бесформенное черное бархатное одеяние?
     В ночь накануне бала вновь увидела я тот сон: комната, камин, красный ковер... Вновь стояла я посредине, вновь слышала далекие приглушенные голоса... все как всегда. Только в этот раз звуки были ближе, цвета ярче, предощущение ужаса сильнее. И вдруг - новый штрих. Дверь! Дверь начала открываться. Невыразимый ужас сковал меня. Не в силах я была отвести от той двери глаза. Медленно, зловеще медленно она отворялась, и я знала, что за нею - моя погибель.
     Тут я проснулась - дрожащая, в холодном поту, пережив почти физическое ощущение неизбывного кошмара.
     Рывком я села на постели. Что за вздор пугаться каких-то снов, в которых видела-то... всего лишь комнату!
     Вдруг боковым зрением я увидела, что створка гардероба тихо открывается... темные очертания чьей-то фигуры зашевелились за ней. Вот она - кошмарная явь! Через мгновение,