до сжала губы. Я не собиралась выдавать наших слуг.
   - Расскажи, что ты слышала, - потребовала бабушка.
   Я молчала.
   - Ребекка, пожалуйста, расскажи мне, - попросила бабушка.
   - Когда его жена умерла, все решили, что это он убил ее, так как  ему
надоело быть женатым.., именно поэтому он тогда и проиграл на выборах. А
уже потом выяснилось, что это было самоубийство.
   - Все правильно,  -  подтвердила  бабушка.  -  Люди  всегда  пытаются
очернить других, особенно если эти люди - выдающиеся личности. Это форма
зависти.
   - Но она действительно умерла.
   - Да.
   - Лучше бы мама не выходила за него замуж.
   - Ребекка, не выноси суждений о нем до более близкого знакомства.
   - Я и так знаю его.
   - Нет, не знаешь. По-настоящему мы не знаем даже  самых  близких  нам
людей. Бенедикт любит твою мать, в этом я уверена, а она любит его.  Она
так долго жила в одиночестве. Не надо мешать им.
   - Мешать?
   - Да. Ты можешь это сделать. Если твоя  мама  решит,  что  ты  будешь
чувствовать себя несчастной, она откажется от брака.
   - По-моему, она не обращает внимания ни на кого и ни  на  что,  кроме
него.
   - Сейчас она не может думать  почти  ни  о  чем,  кроме  своей  новой
счастливой  жизни.  Не  проявляй  враждебности  к  Бенедикту.   Дай   ей
порадоваться. Ты тоже будешь довольна.., со временем. Но если ты начнешь
лелеять предубеждение против него, то ничего не получится. Вот  увидишь,
все будет примерно так же, как было раньше. Да, тебе  предстоит  жить  в
другом доме. Но что такое дом? Всего лишь место, в котором живут люди. А
кроме того, ты будешь ездить в Корнуолл, к дедушке и ко мне.  Там  будет
Патрик...
   - Патрик уезжает учиться.
   - Но ведь у него будут каникулы. Не думаешь ли ты, что он  перестанет
видеться со  своими  дедушкой  и  бабушкой  лишь  оттого,  что  поступит
учиться?
   - Он очень богат, этот...
   - Бенедикт. Да, теперь  он  богат.  Ты  не  собираешься  его  в  этом
обвинять, а? Кстати, ситуация у тебя отнюдь не исключительная. Множество
молодых людей переживают, когда их родители вторично вступают в брак. Ты
не должна предполагать, что он будет каким-то злодеем. По-моему,  плохая
репутация у приемных родителей сложилась со времен Золушки.
   Но ты слишком разумная девочка  для  того,  чтобы  поддаваться  таким
настроениям.
   Я почувствовала, что мне стало немного легче. Мне всегда  было  уютно
рядом с дедушкой и бабушкой. Я успокаивала себя:  "Они  будут  рядом.  В
случае чего я уеду к ним".
   Бабушка пожала мне руку.
   - Давай-ка, расскажи мне, что тебя беспокоит, - сказала она.
   - Я.., я не знаю, как обращаться к нему.
   Она остановилась и взглянула на меня, а потом вдруг расхохоталась.  К
своему изумлению, я присоединилась к ней. Наконец, бабушка взяла себя  в
руки и приняла серьезный вид.
   - Да, это ужасно важный вопрос! - сказала она. -  Действительно,  как
же тебе называть его? Приемный  папа?  Так  не  пойдет.  Приемный  отец?
Отчим.., или просто отец?
   - Так я не могу называть его, - отрезала я; - У меня был отец, но  он
погиб.
   Должно быть, она заметила жестокую складку моих губ.
   - Что ж, пусть будет дядя Бенедикт.
   - Он мне не дядя.
   - Ну, кое-какие семейные связи  между  вами  существуют,  пусть  даже
очень отдаленные, поэтому с чистой совестью  можешь  называть  его  дядя
Бенедикт, Или дядя Лэнсдон. Так вот что тебя беспокоило больше всего!
   Она понимала, что  дело  не  только  в  этом,  но  тем  не  менее  мы
развеселились.
   Я знала, что разговор с бабушкой не мог принести  мне  ничего,  кроме
пользы.
 
*** 
 
   Постепенно мое настроение поднималось. Я убедила себя в том, что, как
бы ни развивались события, у меня остаются  бабушка  с  дедушкой.  Кроме
того, и  атмосфера  в  доме  разрядилась,  потому  что  слуги  перестали
беспокоиться за свое будущее. Все они переезжали в Мэйнорли, а поскольку
новый дом был гораздо больше  прежнего,  то  штат  прислуги  должен  был
пополниться.
   Это означало, что резко  поднимется  статус  супругов  Эмери.  Миссис
Эмери станет кем-то  вроде  домоправительницы,  а  ее  муж  -  настоящим
мажордомом. Тревога обернулась для  них  радостью,  и  мне  не  хотелось
портить настроение окружающим.
   Затем  я  услышала  еще  один  разговор.   Я   постоянно   ко   всему
прислушивалась -  отчасти  потому,  что  была  расстроена.  Принимая  во
внимание мой возраст, от меня скрывали многие  факты.  В  этом  не  было
ничего нового но раньше я не обращала на это внимания.
   На этот раз Джейн и миссис Эмери обсуждали предстоящую  свадьбу,  что
меня не удивило, так как эта тема была у всех на устах.
   Я поднималась по лестнице, застеленной толстым  ковром,  и  шаги  мои
были неслышны, а дверь в гостиную миссис Эмери приоткрылась. Они  вместе
с Джейн перебирали содержимое буфета, готовясь к переезду в Мэйнорли,  -
занятие, которому в той или иной форме  мы  все  отдавали  сейчас  часть
своего времени.
   Конечно,  подслушивать  нехорошо,  это  я  знала,  но  в  сложившихся
обстоятельствах было бы просто глупо упустить такую возможность.
   Я намеревалась  выяснить  все  о  человеке,  за  которого  собиралась
выходить замуж моя мать. Это было крайне важно и для меня,  и  для  нее.
Найдя себе такое оправдание, я совершенно бесстыдно остановилась у двери
и стала подслушивать, ожидая откровений.
   - Я не удивляюсь, - говорила Джейн. - То есть не удивляюсь тому,  как
она поступает. Богом клянусь, что она влюблена в него, как  девчонка.  А
что, миссис Эмери, вам придется признать, что в нем что-то такое есть.
   - Да, ничего не скажешь, есть в  нем  что-то,  -  согласилась  миссис
Эмери.
   - Я хочу сказать, он настоящий мужчина, - пояснила Джейн.
   - Для тебя все мужчины настоящие.
   - Думаю, когда-нибудь он станет премьер-министром.
   - Ну, это еще когда будет. Пока что он даже не в парламенте.  Поживем
- увидим. Люди много чего помнят, а если  кто  забыл  -  так  есть  кому
напомнить.
   - Вы хотите  сказать  про  его  первую  жену?  Ну,  так  с  этим  все
утряслось. Она это сделала сама.
   - Да, но женился-то он на ней ради денег. Она была  не  из  тех,  про
кого скажешь "все при ней".., если ты понимаешь,  что  я  имею  в  виду.
Маленько простовата она была.  Для  чего  бы  такому  мужчине,  как  он,
жениться на подобной девушке? Так вот, все дело было в золотом руднике.
   - В золотом руднике? - прошептала Джейн.
   - А откуда, ты думаешь, взялись все его денежки?
   Понимаешь, на землях  ее  отца  было  золото,  а  этот  мистер  Умник
пронюхал про него. Что ему было делать?
   Сына у того не было, все отходило дочери. Ну, вот  он  и  женился  на
ней, наложил лапу на золото.., и как раз этот золотой  рудник  и  сделал
его таким богатеем.
   - Может, он в нее влюбился.
   - Похоже, влюбился-то он в золото.
   - Ну, на нашей-то миссис он женится не из-за денег. У него  у  самого
их полно.
   - Да, тут другое дело. Просто из этого видно...
   - Что видно?
   - Видно, что он за человек. Он всегда своего добьется. Не успеешь  ты
и глазом моргнуть', как он окажется в этой самой палате общин, а уж  как
попадет туда - ничто его не остановит.
   - Но вы, похоже, довольны этим, миссис Эмери.
   - А я всегда хотела жить в  доме,  где  занимаются  серьезным  делом.
Мистер Эмери думает то же самое.
   Я тебе кое-что скажу: жить в этом новом доме будет повеселей, попомни
мои слова. Ой, что-то мы разболтались! Хватит, голубушка. О таких  вещах
в доме болтать не стоит.
   Они замолчали, и я тихонько пробралась к себе.
   Все это мне не понравилось. Он женился на  женщине  из-за  золота  ее
отца, которая потом умерла при таинственных обстоятельствах.
   Возможно, он  и  обладал,  как  сказала  Джейн,  всеми  достоинствами
настоящего мужчины, но мне это не нравилось.
   Дела шли все живей.  Приближались  дополнительные  выборы.  Моя  мать
отправилась в Мэйнорли, и Гоейс Хьюм временно оставила работу в  миссии,
чтобы помочь ей. Она умела работать и когда-то уже помогала Бенедикту.
   Я слышала кое-что и об этом, так  как  Грейс  была  близкой  подругой
первой жены Бенедикта. Между тем пресса по этому поводу помалкивала. Мне
удавалось подслушать лишь обрывки разговоров между слугами.
   Моя мать, невеста кандидата в члены парламента, пользовалась  большим
успехом.
   Дядя Питер сказал:
   - Нет ничего лучше, чем внести в избирательную кампанию романтическую
нотку.
   Я ощущала себя одинокой и никому не нужной.
   Казалось, что мама уже покинула меня. Все были очень заняты. Никто не
желал говорить ни о чем, кроме выборов, а мисс Браун посвятила несколько
уроков премьер-министрам Англии. Я была по  горло  сыта  сэром  Робертом
Пилем с его Пилерсами и лордом Пальмерстоном с его политикой канонерок.
   - Если ты собираешься стать членом семьи политика, то тебе необходимо
знать кое-что о лидерах страны, - лукаво сказала мисс Браун.
   Все были уверены в том, что мистер Бенедикт Лэнсдон выиграет  выборы,
хотя этот округ находился в руках тори уже более  сотни  лет.  Говорили,
что Лэнсдон неутомимо трудится в Мэйнорли, каждый вечер  выступая  перед
избирателями. Часто его сопровождала моя мать.
   - Она так естественно  в  это  вписывается,  -  заметил  дядя  Питер,
съездивший в Мэйнорли, чтобы  понаблюдать,  как  проходит  избирательная
кампания. - Она - идеальная жена для политика.., вторая Елена.
   Жены являются очень важной частью политической кухни.
   Похоже, для них  не  существовало  ничего,  кроме  этого.  Я  и  сама
удивлялась своему настроению. Я желала ему поражения и упрекала себя  за
это. Это очень огорчило бы всех людей, которых я любила, а больше всех -
мою маму. Убеждая себя, что небольшой провал пойдет ему на пользу,  я  в
глубине души понимала, что ненавижу его, потому что он  разрушил  мирную
устоявшуюся жизнь, заняв такое заметное место в сердце моей матери.
   К огромной радости всего  семейства,  Лэнсдон  победил.  Я  с  самого
начала чувствовала, что так и будет.
   Он сделал первый важный шаг.  Теперь  он  был  членом  парламента  от
Мэйнорли. В прессе поднялась шумиха, поскольку ему удалось  отбить  этот
округ у тори.
   Я  начала  читать  в  газетах   статьи   о   нем.   Авторы   пытались
проанализировать  причину  его  победы.  Он  был  знающим,   остроумным,
уравновешенным человеком и обладал талантом оратора. Все признавали, что
он провел удачную предвыборную кампанию, продемонстрировав все  качества
идеального депутата парламента. У него были  связи  с  Мартином  Хьюмом,
членом кабинета в администрации тори, то есть с человеком,  находившимся
по другую сторону баррикады. Это стало триумфом  либералов.  Сам  мистер
Гладстон выразил свое удовлетворение.
   Бенедикту повезло, что его оппонентом был новичок в этих местах, в то
время как сам он в свое время уже вел здесь кампанию. Тогда  он  упустил
победу, потому что скандал, связанный со смертью его жены, случившейся в
самый ответственный момент, позволил пройти в парламент его сопернику.
   Что ж, теперь он победил и Мэйнорли можно было поздравить с избранием
нового депутата, обещавшего проявить в  своей  деятельности  не  меньшие
энергию и энтузиазм, чем во время предвыборной кампании.
   Дядя Питер был в восторге. Он страшно гордился своим внуком. В  семье
царило праздничное настроение, а больше всех радовалась моя мать.
   - Теперь, - сказала она, - нам придется  поселиться  в  этом  доме  в
Мэйнорли. Ах, Бекка, правда, это чудесно?
   Я в этом сомневалась.
 
*** 
 
   Прошло Рождество, и приближалась весна. Подходил день свадьбы.
   Я изо всех сил пыталась  избавиться  от  своих  дурных  предчувствий.
Несколько раз я заговаривала с мамой  о  Бенедикте.  Она  с  готовностью
отвечала, но я не услышала того, что хотела услышать.
   В прошлом она часто рассказывала мне о тех временах, когда  вместе  с
моим отцом и родителями Патрика жила в городке  золотоискателей.  Я  так
много слышала о нем, что ясно могла представить себе этот городок: место
разработок, лавку, где продавалось все, что угодно,  хижины,  в  которых
они жили, праздники,  которые  устраивались,  когда  кто-нибудь  находил
золото. Я представляла взволнованные лица, освещенные пламенем  костров,
на которых жарили  отбивные;  я  почти  ощущала  эту  неукротимую  жажду
золота.
   Мне  всегда  казалось,  что  мой  отец  отличался  от   остальных   -
добродушный искатель приключений, пересекший половину земного шара  ради
того, чтобы сколотить  состояние.  По  рассказам  мамы,  он  всегда  был
веселым и беспечным, верил в то, что счастье вот-вот повернется  к  нему
лицом. Я так ясно представляла его и гордилась; мне было отчаянно  жаль,
что  я  никогда  не  видела  его.  Героическая  смерть  отца   прекрасно
вписывалась в нарисованную мною идеальную картину. Почему он не  остался
в живых? Тогда мама не смогла бы выйти замуж за Бенедикта Лэнсдона.
   Я отчаянно надеялась на то, что произойдет что-нибудь, препятствующее
этому браку, но шли дни, и день свадьбы неумолимо приближался.
   Бенедикту Лэнсдону удалось отыскать продающийся старинный дом.  Нужно
было немало потрудиться над его реставрацией, но моя мать с  готовностью
согласилась участвовать в этом. Дом был построен в самом начале XV  века
и частично перестроен во времена Генриха VIII -  по  крайней  мере,  два
нижних этажа. Однако верх оставался чисто средневековым.
   Если бы это был не дом Бенедикта, меня все это  очень  заинтересовало
бы, потому что выглядел  дом  довольно  внушительно,  почти  как  Кадор.
Вокруг него  высилась  мощная  стена  из  красного  кирпича.  Мне  очень
понравился запущенный сад, потому что в нем так легко  спрятаться.  Мама
была просто в восторге, впрочем, сейчас  ей  нравилось  все,  что  имело
отношение к ее новой жизни. Я старалась оставаться  в  стороне,  но  это
было невозможно. Меня совершенно заворожил Мэйнор Грейндж (так назывался
дом), и я втянулась в дискуссию по поводу черепицы и решетки,  поскольку
крыша  прохудилась  и  нужно  было  подыскать  материалы  для   ремонта,
старинные, но в то же время качественные, а это оказалось нелегко.
   В доме была картинная галерея, и мать начала подбирать для нее  новые
полотна. Несколько  картин  ей  подарила  тетя  Амарилис,  а  бабушка  с
дедушкой разрешили взять из Кадора то, что ей нравилось. Я разделяла  бы
ее энтузиазм, если бы Бенедикт не был неотъемлемой частью всего этого.
   Над галереей находились мансарды - просторные помещения с  наклонными
потолками, предназначенные для прислуги. Мистер и миссис Эмери осмотрели
предложенные им комнаты и остались очень довольны.
   - Вам нужно переехать еще до свадьбы, -  распорядилась  моя  мама,  -
чтобы к нашему приезду все было готово. Наверное, где-нибудь за неделю.
   Миссис Эмери посчитала это решение весьма разумным.
   - Нужно будет расширить штат прислуги, -  продолжала  мать.  -  Но  с
этими делами нельзя допускать спешки.
   Миссис Эмери согласилась и с этим, раздуваясь от .гордости при  мысли
о том, что на нее возлагается управление столь крупным хозяйством.
   Решили, что мебель, которую мама пожелает сохранить, будет отправлена
в новый дом примерно за неделю до свадьбы. Наш  дом  будет  после  этого
предложен к продаже, а мы на время, оставшееся до  свадьбы,  переедем  в
дом дяди Питера. Там же остановятся и  приехавшие  на  свадьбу  родители
моей матери.
   Конечно, радостно было сознавать, что  в  новом  доме  разместятся  и
супруги Эмери, и Джейн, и Энн.
   Эмери  немедленно  начали  подбирать  прислугу.   Они   в   одночасье
изменились, став  важными  персонами.  Миссис  Эмери  обожала  ходить  в
платьях из черной бумазеи, которые при ходьбе шелестели; теперь к  этому
добавились бусы и серьги из черного  гагата,  ставшие,  видимо,  особыми
знаками отличия. Изменилось и ее поведение:  она  приобрела  властный  и
неприступный вид. Немногим отставал от  нее  и  мистер  Эмери:  он  стал
носить пиджак и полосатые брюки. Ведь быть дворецким  мистера  Бенедикта
Лэнсдона, члена парламента, совсем  иное  дело,  чем  быть  подручным  в
скромном доме миссис Мэндвилл.
   Мама весело посмеивалась над поведением  наших  слуг,  и  я  смеялась
вместе с ней. В эти моменты мы были близки как никогда.
   Существовал еще один дом, который должен был стать  нашей  лондонской
резиденцией, - высокий, красивый, в георгианском стиле, расположенный на
площади напротив садовой ограды. Он напоминал тот, в котором  жили  дядя
Питер с тетей Амарилис, но у Бенедикта Лэнсдона он был, естественно, еще
роскошнее. Там имелся просторный холл с широкой  лестницей  -  идеальное
место для того, чтобы принять гостей  перед  тем,  как  проводить  их  в
просторную гостиную на втором этаже, где  член  парламента,  несомненно,
будет часто устраивать приемы. Гостиная  была  обставлена  с  изысканной
простотой, в красно-белых тонах, кое-где с позолотой.  Мне  было  трудно
представить, что  когда-нибудь  я  почувствую  себя  здесь  как  дома  и
перестану с тоской вспоминать свою старую  комнатку,  хотя  она  и  была
вполовину меньше той, которую мне. выделили здесь.  Комната  мисс  Браун
была почти такой же большой, как моя.  На  том  же  этаже  располагалась
комната для занятий, совсем не похожая на  крохотную  клетушку,  где  мы
занимались раньше.
   Мисс Браун была также довольна сменой обстановки, как и  слуги,  хотя
выражала свои чувства не столь явно. Меня  мучил  вопрос:  смогла  бы  я
разделить их радость, если бы этот новый образ жизни  не  был  связан  с
Бенедиктом Лэнсдоном?
   Срок близился. Прислуга  уже  переехала  в  Мэйнорли,  мы  с  матерью
поселились у дяди Питера и тети Амарилис. Подготовка шла  полным  ходом.
Никто ни о чем, кроме свадьбы, не говорил.
   Приехали  дедушка  с  бабушкой.  Мне  разрешили   присутствовать   за
обеденным столом. Дядя  Питер  всегда  утверждал,  что  дети,  достигнув
определенного возраста, должны тесно общаться со взрослыми и слушать  их
разговоры - это вызывает в детях чувство доверия.
   Следует признаться, дядя Питер весьма интересовал меня. Он всегда был
любезен со всеми и давал мне почувствовать, что, несмотря  на  мой  юный
возраст, я имею некую самостоятельную  ценность.  От  него  нельзя  было
услышать что-нибудь вроде: "Это не для детских ушей". Он часто обращался
прямо ко мне, а иногда  во  время  застольного  разговора  наши  взгляды
встречались и  создавалось  ощущение,  будто  мы  участвуем  в  каком-то
маленьком   совместном   заговоре.   Больше   всего   меня   притягивала
своеобразная аура греховности, окружавшая его. Кое-что я о нем  слышала,
но подробностей не знала. Это ставило дядю Питера особняком  -  какой-то
скандал в прошлом, с которым  он  сумел  справиться  и  из  которого,  в
конечном итоге, вышел победителем. Тайны всегда привлекательны. Я не раз
пыталась выяснить, что  именно  с  ним  произошло,  но  никто  не  желал
рассказывать мне об этом.
   Странно, что он очень напоминал мне  Бенедикта.  У  меня  было  такое
чувство, что в возрасте Бенедикта он вел себя точно так же. Оба они были
замешаны в каких-то скандалах, и оба вышли из этой ситуации  без  особых
потерь. В них была какая-то несокрушимость.
   Я ненавидела Бенедикта. Наконец-то мне пришлось признать это.  И  все
потому, что я боялась его. А вот дяди Питера мне не надо было опасаться,
и потому я любила его.
   Несомненно, дядя Питер радовался этому браку и горячо одобрял его. Он
был уверен в том, что Бенедикт преуспеет в политике. Дядя и  сам  всегда
увлекался политикой и в свое время собирался  сделать  карьеру,  но  тот
самый давнишний скандал, в чем бы он ни состоял,  положил  этой  карьере
конец. Тогда дядя стал проводить политику через своего зятя Мэтью Хьюма.
   Я слышала брошенную кем-то фразу: "Мэтью - марионетка  в  руках  дяди
Питера". Меня не удивило бы, если бы так и  оказалось.  Теперь  традицию
предстояло продолжить Бенедикту, но в одном я была  совершенно  уверена:
Бенедикт никогда не