- Нам придется занимать его. Осмелюсь предположить, ему здесь будет немного одиноко. Мастере может подыскать ему приличное жилье в Большом Стэнтоне, потому что его отец хочет, чтобы он побыл здесь, изучил наши методы. Я уже разговаривал с Мастерсом, и он сказал, что у него в доме есть свободная комната, а миссис Мастере будет рада получить немного лишних денег, так что молодому человеку следует остановиться у него в доме. А немножко может пожить и у нас.
     Мастерс был управляющим мастерской - очень дельный человек, считавший, что ничто на свете не может сравниться по своей значительности с искусством изготовления карт.
     - Мастерса очень вдохновляет эта перспектива, -. продолжал между тем отец. - У Перренсенов прекрасная репутация. Они специалисты по морским картам. И Мастере горит желанием встретиться с молодым человеком, особенно, потому что тот только что вернулся из путешествия. Мы хотим позаботиться о том, чтобы обеспечить ему возможность изучи нить все, чем мы здесь занимаемся. А он, несомненно, введет нас в курс дела по поводу того, каковы успехи в его стране.
     - Вот чем хороши картографы, - сказала я. - Они все помогают друг другу. Похоже, здесь нет конкуренции, как в других профессиях.
     Отец засмеялся.
     - Жаль, что здесь нет твоего брата, - заметил он.
     Я кивнула. Прошло много времени с тех пор, как уехал Чарлз. Конечно, мы знали, что в экспедициях вроде той, что он предпринял, люди могут отсутствовать годами. Но действительно казалось, что со дня его отъезда прошло очень много времени.
     - Полагаю, он вернется домой неожиданно, - заметила мачеха. - Интересно, что он скажет, увидев, что я здесь обосновалась.
     - Он будет счастлив, я не сомневаюсь, - заверил ее отец. - У него много здравого смысла.
     - Надеюсь, он сделает много новых открытий, - вставила я. - Неведомые доселе места, великие земли, куда еще не ступала нога человека.
     - Энн Элис очень романтична, - сказал отец, улыбаясь мне, а затем - мачехе. - Будем надеяться, что Чарлз скоро будет с нами.
     - Надеюсь, - согласилась я. - Фредди невероятно интересуется картами. Вчера, когда мы были в Большом Стэнтоне, я отвела его в мастерскую. На Мастерса он произвел большое впечатление. Он все время повторял: "Хороший парнишка. Хороший парнишка". Я никогда не видела Фредди таким возбужденным.
     Отец был на седьмом небе от блаженства.
     - Он очень смышленый, - с гордостью пробормотала мачеха.
     - Это правда, - подтвердила я.
     - Энн Элис очень счастлива, что у нее появился маленький братик, - произнес отец.
     Я подняла глаза. Взгляд мачехи был устремлен на меня. Ее глаза блестели. Словно в них стояли слезы. Но с другой стороны, никогда нельзя знать наверное.
     Я почувствовала себя несколько смущенной и быстро сказала:
     - Ну, что ж, теперь нам надо заняться... Как его зовут? Этим... э-э... Магнусом.
     - Магнусом Перренсеном. Да, мы должны встретить его, как следует.
     Именно потому, что я увидела его, мне потребовалось сделать запись в дневнике. Я хочу снова почувствовать момент, когда он склонился над моей рукой, и его ярко-голубые глаза встретились с моими и задержали взгляд. Я сразу же ощутила невероятное волнение, какого никогда не испытывала раньше.
     Не могу поверить, что встретила его впервые только сегодня вечером. У меня такое чувство, что я знаю его уже давно. Жаль, что я не знаю достаточно о картах, чтобы принимать более активное участие в разговоре. Неважно. Я решила учиться, пока он здесь, ибо ясно, что его интерес к картам очень велик. Говоря о них, он весь сияет. И ведь он только что вернулся из картографической экспедиций по Тихому океану. Он со знанием дела рассуждает о картах и островах, и у меня возникает огромное желание увидеть эти места.
     В нем есть сила и живость, и я уверена - что бы он ни предпринял, он обязательно добьется своего.
     Магнус очень высок, одет, по нашим представлениям, очень скромно, однако под влиянием принца Уэльского и его дружков, по-моему, часами обсуждающих покрой сюртуков и способ ношения галстуков, мы все стали немного денди.
     Магнус Перренсен был одет в строгое серое платье, сюртук чуть светлее коротких панталон; чулки его были того же серого цвета, что и сюртук, а на черных туфлях - пряжки, однако совсем незамысловатые. На нем был парик, как и на других мужчинах, однако простой, перевязанный на затылке узкой черной лентой.
     Однако то, как он был одет, не имело значения, люди сразу отмечали его яркую личность.
     Он говорил по-английски свободно, с едва заметным акцентом, который меня очаровал.
     Отец задал ему массу вопросов об экспедиции, и Магнус сообщил нам, что его корабль потерпел крушение, и он уже думал, что никогда не увидит родины.
     - Как интересно! - воскликнула я. - Вы ведь могли утонуть!
     - Я долго плыл на плоту, - отозвался Магнус, - высматривая акул и размышляя, сколько еще смогу протянуть.
     - И что же дальше?
     - Я заметил землю и подплыл к острову. - Не знаю, может, мне показалось, но, по-моему, в его голосе звучало какое-то возбуждение, словно этот остров что-то для него значил.
     Я сказала:.
     - Остров? Какой остров? Я поищу его на карте.
     - Когда-нибудь я расскажу вам о нем, - ответил Магнус. Я была очень рада, потому что он намекая на то, что мы будем проводить время вместе.
     - И, в конце концов, вас подобрали, и вы нашли путь домой? - Вы, наверное, лишились своих карт во время крушения, - заметил отец. - Какой ужасный удар.
     - Да. Однако я отправлюсь туда снова.
     - Там так много опасностей, - печально произнес отец, и я поняла, что он думает о Чарлзе. Отец продолжал:
     - Надеюсь, вам будет удобно у Мастерса.
     - Не сомневаюсь в этом. Мистер Мастерс - такой знающий человек. Говорить с ним для меня - и радость, и честь.
     - Уверен, у вас с ним много общего.
     - И миссис Мастере - она так добра. Говорит, что я слишком худой и грозится подкормить меня.
     - Она добрая душа, - отозвался отец. - По-моему, иногда муж ее раздражает, поскольку его больше интересуют карты, чем ее стряпня.
     - Кухарка она превосходная.
     - И мы надеемся видеть вас здесь часто. Магнус улыбнулся мне.
     - Это приглашение я приму с восторгом.
     Когда он откланялся, я была в таком волнении. Мне захотелось тут же отправиться к себе и записать все в дневнике. Ведь писать об этом - все равно что пережить все заново, а у меня такое чувство, что этот вечер станет для меня важным. И мне захочется снова и снова возвращаться к нему.

3 МАЯ.

     Это был чудесный месяц. Я много времени проводила с Магнусом Перренсеном. Он целые дни в мастерской, однако я часто совершаю поездки в Большой Стэнтон - Фредди со мной - и мы заходим в мастерскую. Иногда я беру с собой корзину для завтрака, и мы все отправляемся на пикник на природу. В другие дни я сижу рядом с Магнусом в мастерской, и за разговором мы едим сэндвичи и пьем сидр. Я это называю - помочь Магнусу Перренсену чувствовать себя как дома.
     Он поразительно интересный рассказчик, и мы с Фредди слушаем его зачарованно. Магнус берет одну из наших карт, показывает на ней экзотические места и рассказывает о них. Он прослеживает путешествия по целым континентам, но больше всего его привлекает море. Недавно я сказала ему:
     - Покажите нам остров, куда вы добрались после крушения.
     С минуту Магнус молчал, потом взял меня за руку и сжал ее:
     - Когда-нибудь, - сказал он, - я все вам про него расскажу.
     Я была взволнована так же, как тогда, когда он впервые упомянул об острове. Я знала, что в нем есть нечто особенное и что Магнус хотел рассказать мне о нем... одной.
     В тот раз с нами был Фредди. Он находился в углу комнаты с Мастерсом, показывавшим ему инструмент, которым они пользовались.
     Я услышала, как Мастерс сказал:
     - Это граб-штихель. Посмотри, какое у него острое лезвие. Оно из стали. Это для того, чтобы резать. Посмотри на ручку. Что она тебе напоминает? Гриб? Верно. Теперь возьми вот это в ладонь, а пальцами обхвати гриб. Теперь нажимай лезвием на медь. Вот так. Надо, чтобы давление было ровным. Я улыбнулась:
     - Мастерс посвящает Фредди в искусство изготовления карт.
     - Фредди - способный ученик.
     Я поняла, что Магнус не может рассказать об острове прямо здесь. Он хотел, чтобы мы были одни. Как ни странно, хотя мы часто виделись, но почти никогда не оставались наедине. Если встречались в мастерской, то рядом были другие люди. Рядом всегда в роли нашей дуэньи был Фредди. А когда Магнус приходил с визитом в наш дом, там всегда находилось несколько человек.
     Однако с его появлением для меня все изменилось. Я встаю каждое утро с чувством ожидания. Я много думаю о нем. Мне нравится то, как приподняты по краям его брови. В нем есть иностранный налет, обладающий для меня могучей притягательностью. Мне нравится его легкий акцент, немного необычное построение фраз.
     Дело в том, что я влюблена в Магнуса Перренсена.
     А как он относится ко мне?
     Он заинтересован, очень заинтересован. Подозреваю, что его, так же, как и меня, бесит то, что мы никак не можем побыть наедине. Однако в один прекрасный день мы это преодолеем.
     Несколько дней назад мачеха сказала:
     - Мы не должны забывать о твоем дне рождения. По-моему, его надо как-то по-особому отметить. Тебе ведь исполняется восемнадцать. Я поговорю с твоим отцом.
     - По-моему, он должен знать, что мне скоро восемнадцать.
     - В таких делах он немного не от мира сего. А ты теперь должна больше развлекаться.
     Я пожала плечами. Целью развлечений было найти мне мужа. А я не хотела искать. По-моему, так или иначе, но это было бы в высшей степени недостойно. Однако теперь есть и другая причина. Я уже нашла единственного мужчину, которого люблю, и у меня есть основания полагать, что и он неравнодушен ко мне.
     Как бы там ни было, праздничный вечер состоится. Мачеха составляет список гостей. И делает приготовления на кухне.
     - Хорошо, что у тебя день рождения в мае, - заметила она. - Такой чудесный месяц! Если погода будет хорошей, мы сможем праздновать в саду - что-то вроде пикника на открытом воздухе.
     - Вам доставляет удовольствие организовывать праздник, дорогая, - снисходительно заметил отец. - Как хорошо, что вы здесь и можете все правильно устроить для Энн Элис.
     У меня будет особое платье для праздника. Призвали деревенскую портниху, и мачеха долго возилась с выкройками Мы остановились на розовом шелке, который, по ее словам, идет мне больше всего. Платье с открытыми плечами и короткими рукавчиками, отделанными рюшами и кружевом. У него широкий кружевной воротник; корсет облегающий, а юбка - очень широкая, с оборками, отделанными кружевом. Платье очень нарядное. Я просто в восторге, потому что когда я надеваю его и стою очень смирно, а наша портниха стоит передо мной на коленях, занимаясь булавками и нитками для наметки, я представляю себе, что стою перед Магнусом. По-моему, в этом платье я покажусь ему красивой.
     Я благодарна мачехе, так много сделавшей, чтобы платье было сшито. Думаю, она благодарна мне за заботу о Фредди.
     Неужели она начинает мне нравиться? Я пока не уверена. Когда человек влюблен, весь мир становится другим, и хочется любить всех окружающих.
     Нет... не всех.
     Сегодня у меня было потрясение, поэтому я и пишу в дневнике.
     Сегодня днем я была в саду. В доме было тихо.
     Отец отдыхал, как он делает часто днем после того, как у него начались, как мы говорим, "приступы". Я уверена, что они сильно ослабили его, хотя он и делает вид, что это не так.
     Мачеха уехала в Большой Стэнтон походить, как она сказала, по магазинам и взяла с собой Фредди. Она собиралась купить ему одежду. Из той, в которой Фредди приехал к нам, он уже вырос.
     Я любила сидеть в саду. Фасад дома выходит на деревню. Приятный вид, это правда, перед нами расстилается зеленая долина, старая церковь со шпилем, вздымающимся в небо и ряд старинных коттеджей. В центре Грина находится утиный пруд с деревянной скамейкой.
     Однако больше всего я любила вид, открывавшийся из задней части дома. Мне нравилась наша лужайка, а за ней - купы деревьев. Когда я сижу в саду, я обычно ухожу в небольшой огороженный стенами розарий и сажусь там на одну из плетеных скамеечек.
     Там я и сидела в этот раз, притворяясь, что читаю, а на самом деле думая о том, когда снова увижу Магнуса Перренсена. Я имею в виду - наедине. Сегодня он обедал с нами, и я была счастлива. Всегда есть надежда, что подвернется возможность поговорить о вещах, по-настоящему важных.
     - О, мисс Энн Элис... - Это была одна из горничных. - Пришел джентльмен.
     Я вскочила.
     В моих мыслях царил Магнус, и я по глупости решила, что это он, так что даже не спросила имени джентльмена. Я была потрясена, войдя в холл и увидев Десмонда Фидерстоуна.
     Я снова ощутила дурное предчувствие, так часто возникавшее у меня в его присутствии прежде.
     - Мисс Энн Элис. Как приятно.
     - О... мистер Фидерстоун... Мы давно вас не видели.
     - Я все это время скучал... отчаянно.
     - Стало быть, вы вернулись.
     - Увы, лишь с кратким визитом.
     - Вы должны... э-э... пройти в гостиную... Может быть, вы хотели бы выпить что-нибудь прохладительное.
     - Я приехал, чтобы увидеть вас, а остальное не важно.
     - Проходите. - Я провела его в небольшую комнату, выходившую в холл и служившую для приема посетителей. - Садитесь, прошу вас.
     Он положил шляпу на стол.
     - Я пойду скажу, чтобы вам что-нибудь принесли. Хотите чаю?
     - Это будет идеальное освежающее.
     - Я пойду скажу.
     - О... - запротестовал было мистер Фидерстоун. Он явно недоумевал, почему я не дерну шнур звонка, чтобы вызвать служанку. Однако у меня было много причин, чтобы не делать этого, и я вышла так поспешно, как только могла.
     Я поспешила в комнату к отцу. К счастью, он уже встал и сидел в кресле, подремывая. Я сказала:
     - Папа, у нас посетитель. Тот самый друг мачехи. По-моему, вам следует спуститься.
     - Разумеется. Разумеется. Да уж, с другом мачехи надо обращаться уважительно. Кто он?
     - Мистер Фидерстоун.
     - Ах, да. Конечно, я его помню.
     - Он в гостиной. Вы к нему спуститесь? Я распоряжусь насчет чая.
     Отец последовал за мной и ушел в гостиную. Когда я вернулась, Десмонд Фидерстоун оживленно беседовал с отцом.
     Мне показалось, он посмотрел на меня с упреком.
     Принесли чай. Разговор шел о погоде, и Десмонд Фидерстоун заботливо осведомился о здоровье отца. Тот сообщил, что чувствует себя хорошо, как никогда. По-моему, он слегка покривил душой, однако со времени женитьбы на мачехе он всегда настаивал, что чувствует себя прекрасно.
     - Я уже довольно давно вас не видел. Могу поклясться, что мисс Энн Элис выросла.
     - Ей ведь, знаете ли, скоро восемнадцать.
     - Неужели? Какой повод отпраздновать!
     Я почувствовала раздражение. Мне было неприятно, что они говорят обо мне так, словно меня здесь нет, словно я была ребенком, о котором говорят, как он вырос.
     - Да, - отозвался отец. - Мы, разумеется, будем отмечать это событие. Моя супруга в таком волнении, словно это ее собственный день рождения.
     - И когда же эта славная дата?
     - Через несколько дней. Точнее сказать, двадцать первого. Не знаю, сколько придет гостей. Список постоянно пополняется.
     - Могу я позволить себе смелость? Как старый друг семейства миссис Мэллори, могу я просить о приглашении?
     - Любому другу миссис Мэллори будут рады. Ты согласна, Энн Элис?
     Я была рада, что отец не стал дожидаться ответа, хотя Десмонд Фидерстоун выжидательно смотрел на меня. Отец продолжал:
     - Надеемся, что боги будут милосердны, и вечер выдастся теплый. Боюсь, что если мы останемся в доме, будет тесновато.
     - Не сомневаюсь, что боги будут добры по такому выдающемуся случаю, - отозвался Десмонд Фидерстоун.
     Я сидела и ужасно злилась. Стало быть, он явится на мой день рождения. У меня было неприятное чувство, что он все испортит.
     Я давно уже и думать о нем забыла, и вот - на тебе! - явился.
     Когда мачеха вернулась, я увидела, что Десмонд Фидерстоун застал ее врасплох так же, как и меня, и мне показалось, что она приветствовала его очень холодно.
     - Я снова оказался поблизости, - заявил Фидерстоун. - И знал, что вы ни за что не простите меня, если я не зайду.
     - Вы сюда надолго? - спросила мачеха, как мне показалось, для нее это было довольно бестактно.
     - Это зависит от дел.
     Отец сказал:
     - Мистер Фидерстоун обещал, что придет на день рождения.
     - О, - спокойно отозвалась мачеха.
     Я была рада, когда он ушел.
     Но почему-то у меня такое чувство, что все как-то изменилось.

21 МАЯ.

     Мой день рождения, и самый волнующий день, какой мне довелось пережить! Как чудесно, что все произошло именно в мой день рождения!
     День начинался довольно пасмурно, и мы очень беспокоились, что пойдет дождь. Слуги то и дело выбегали наружу посмотреть на небо.
     За день я раз двадцать смотрела на платье, висевшее в шкафу. Это самое красивое платье, какое было у меня в жизни. Я упросила мачеху позволить Фредди лечь спать где-нибудь на час попозже, и она согласилась, как мне показалось, с притворной неохотой. Она действительно любит Фредди, и наша привязанность к мальчику создала между нами некую связь, несмотря на все мое сопротивление.
     Устраивая вечер, мачеха была в своей стихии. Отец забавлялся, глядя на нее. Как же он изменился со времени женитьбы! По крайней мере, мачеха сделала его счастливым. Я уверена, что таким он никогда не был... даже при жизни моей матери.
     Прибыли гости. Я, отец, мачеха и Фредди, стоявший с нами, как маленький сын семейства, принимали их.
     И как я была счастлива, когда в обществе Мастерса приехал Магнус! Он выглядел так элегантно, подумала я. Как шла ему эта более строгая одежда. Я искренне терпеть  не могла все эти вычурные нововведения расфранченных денди.
     Погода была прекрасная. Даже луна вышла, сделав пейзаж еще более восхитительным, и общество вскоре рассыпалось по садам и лужайкам. Обед должны были подавать в холле и столовой, и все, кто хотел, могли взять тарелки и посидеть в саду.
     Только присутствие Десмонда Фидерстоуна все портило. И мне показалось, что он полон решимости остаться со мной наедине.
     Как счастлива я была, что Магнус был полон такой же решимости быть рядом со мной, и с моей помощью нам удалось отбить все попытки Десмонда Фидерстоуна и держаться вместе.
     Фредди отправился спать, когда ему велели. Он был очень тихим мальчиком и, как я догадалась, привык беспрекословно повиноваться всему, что ему говорили. Мне всегда становилось его жалко, и я часто раздумывала, что же за жизнь у него была с невесткой мачехи. Я никогда его об этом не спрашивала, потому что чувствовала, что мальчик очень страдает, когда его расспрашивают, и догадалась, что о той жизни он предпочел бы забыть.
     Разумеется, поскольку это был мой день рождения, и у меня были свои обязанности перед гостями. Мне пришлось танцевать с одним-двумя друзьями отца. Некоторые из них были картографами с хорошей репутацией, приехавшими издалека на праздник.
     Я могла говорить с ними о картах с большим знанием дела, чем прежде - и все благодаря Магнусу.
     Возможно, я была несколько рассеянна, постоянно думая о том, как сбегу и снова окажусь рядом с Магнусом. И когда мне это удалось, он ждал меня, так же горя желанием быть рядом со мной, как и я - быть с ним.
     А потом были те волшебные мгновения в розовом саду. Розы благоухали. Я всегда буду вспоминать этот вечер в розовом саду 21 мая 1792 года, потому что он таил в себе волшебство. Всю мою жизнь я буду его помнить.
     Мы сидели рядом на плетеных стульях у стены, лицом к чугунным кованым воротам, чтобы сразу же увидеть непрошенных гостей.
     Из дома доносились звуки скрипок, раздавался смех. Воздух был теплым и благоуханным.
     Магнус взял мои руки и поцелова