***

   Луиза ждала, не входя  в  его  апартаменты.  Отношение  к  ней  неуловимо
изменилось;  и  нашлось  много  таких  людей,  которые  ей  напомнили,  что,
поскольку она не жена короля, ей нечего  делать  в  покоях  умирающего.  Она
наклонялась над ним, когда он был  без  сознания  и  не  мог  ее  узнать,  и
непреодолимый ужас охватывал Луизу.
   "Что теперь со мной будет?" - спрашивала она себя в отчаянии.
   Она была богата; она вернется во Францию, в свое  герцогство  Обиньи.  Но
король Франции не будет больше чествовать ее,  утратив  необходимость  в  ее
услугах. Он не преминет напомнить ей,  что  она  не  выполнила  одно  важное
поручение, ради которого ее послали в Англию. Карлу  выплачивались  огромные
суммы денег, чтобы он в подходящее время объявил себя католиком.  Теперь  же
он умирает, а этого не  сделал  Но  он  должен  это  сделать!  Луиза  должна
вернуться во Францию победительницей! И тогда она сможет  сказать  Людовику:
"Я приехала, чтобы сделать это и, хотя это событие  было  отложено  до  того
момента, когда он оказался на смертном одре, я все же выполнила то, для чего
отправлялась..."
   Она подумала о Карле,  находящемся  в  полубессознательном  состоянии,  в
агонии, ставшей еще более мучительной из-за  действий  врачей.  Может  быть,
сейчас как раз и есть подходящее время - время, когда он не совсем понимает,
что делает.
   Это должно быть сделано.  Только  таким  образом  Луиза  может  сослужить
службу королю, в чью страну она должна вскоре вернуться.
   Она послала за Барийоном.
   - Господин посол, - сказала она, - я собираюсь  открыть  секрет,  который
может стоить мне головы. В глубине души король  является  католиком.  А  нет
никого, кто бы мог позаботиться о его нужде. Я не могу, не нарушая приличий,
войти в его комнату, так как там постоянно находится королева. Отправляйтесь
к герцогу Йоркскому и скажите ему об этом. Осталось немного  времени,  чтобы
спасти душу его брата.
   Барийон понял. Он восхищенно кивнул ей. В интересах Франции  было,  чтобы
король умер католиком.
   По счастливому  стечению  обстоятельств,  когда  епископ  Кен  подошел  к
постели короля, чтобы позаботиться о причастии перед смертью в  соответствии
с обрядом англиканской церкви, Карл устало отвернулся. За последние  дни  он
подвергался  слишком  многим  процедурам.  Он  никогда  не  был   ревностным
прихожанином, и не такой он человек, чтобы меняться  на  смертном  одре.  Он
прожил жизнь, как считал нужным, он не раз заявлял, что  настоящими  грехами
являются злоба и равнодушие, и он по мере сил старался избегать этих грехов.
Он говорил, что  Бог,  в  его  представлении,  не  захочет,  чтобы  дворянин
отказывался от удовольствий. Он так и поступал, и  не  такой  он  был  трус,
чтобы в последний момент бежать спасаться.
   Герцог Йоркский вошел к нему в спальню. Он опустился у постели на  колени
и зашептал ему в ухо.
   - Ради спасения своей души. Карл, вы должны умереть католиком.  Герцогиня
Портсмутская сказала мне о вашей тайной вере. Она никогда себе  не  простит,
если вы будете лишены вечного спасения...
   При упоминании имени Луизы Карл попытался повернуть тускнеющие  глаза  на
брата и улыбка тронула его губы. Потом он сказал едва внятно:
   - Иаков.., не делай ничего, что может повредить тебе.
   - Я сделаю это, - были слова Иакова, - хотя бы это и стоило мне жизни.  Я
приведу к вам священника.
   В комнату, где лежал умирающий, тайно  доставили  алтарь,  вместе  с  ним
пришел священник, отец Хаддлстон; этот человек помогал  спасти  Карла  после
поражения под Вустером, а Карл спас его во время террора  против  католиков.
Несмотря на свое затуманенное лекарствами сознание, Карл его узнал.
   - Сир, - сказал Иаков, - вот человек, которому вы спасли жизнь и  который
пришел спасти вашу ДУШУ.
   - Я рад ему, - ответил Карл.
   Хаддлстон встал на колени перед постелью.
   - Желаете ли вы, ваше величество, получить последнее причастие по  обряду
католической церкви?
   Затуманившиеся  глаза  смотрели  прямо  перед  собой.  Карл   ничего   не
осозновал, все его существо было поглощено невыносимой болью. Он считал, что
рядом с ним находится  Луиза.  Луиза,  задающая  вопросы  от  имени  короля,
которому она на самом деле служит.
   - Всем сердцем, - ответил он устало.
   - Желаете ли вы умереть в этом вероисповедании?
   Карл кивнул. И повторил все, что хотел от него Хаддлстон.
   Его губы шевелились.
   - Милосердия, пресветлый Иисус, милосердия.
   Соборование  было  совершено.  Карл  почти  не  различал  крест,  который
Хаддлстон держал у него перед глазами. Сознание возвращалось к нему лишь  на
короткие мгновения, пока он снова не впадал в обморочное состояние от боли и
изнеможения, вызванного, кроме всего прочего, и теми пытками, через  которые
его заставили пройти врачи.
   Когда ушел священник, все ждавшие у дверей" ринулись в комнату.

***

   Из своего дома на Пел Мел Нелл смотрела на улицу. Она видела людей, молча
стоящих вокруг. Лондон изменился. Там, на улицах, стало тихо и безрадостно.
   Ей не верилось, что она никогда снова его не увидит. Она  вспомнила,  как
увидела Карла в первый раз во время его возвращения из изгнания -  высокого,
стройного и улыбающегося,  самого  очаровательного  мужчину  на  свете.  Она
вспомнила, как видела его в последний раз,  когда  он  взял  ее  за  руку  и
пообещал сделать герцогиней, чтобы все узнали, как он ее любит и почитает.
   А теперь.., никогда не увидеть его больше! Она не может представить  себе
жизнь без него.
   Она сидела, не двигаясь, а слезы медленно стекали по ее щекам. "Я никогда
не буду снова счастлива", - думала она.
   Вошел ее сын и бросился к ней в объятия. Он рыдал и не мог  остановиться.
Он все узнал. Да разве такие вещи скроешь от детей?..
   Она крепко прижала его к себе, ибо в эти минуты отчаянного горя у нее  не
было сил взглянуть в лицо, которое было так похоже на лицо его отца.
   Она не думала о будущем. Какое теперь значение имеет  будущее?  Жизнь  ее
опустела, потому что ее король и ее любовь ушли из этой жизни.

***

   Карл лежал неподвижно, не жалуясь. Он понимал, что умирает и что те,  кто
собрался у него в покоях, пришли проститься с ним навсегда.
   Они преклонили колена, собравшись вокруг его постели, а он благословил их
всех по очереди - своих обожаемых детей. Он вглядывался в юные лица,  но  не
находил одного из них, так как забыл, что его старший сын все еще  находился
в изгнании.
   Он подозвал к себе брата.
   - Иаков, - начал он. - Иаков.., я ухожу...  Теперь  уже  скоро.  Простите
меня, если я не всегда был добр. Это было поневоле. Иаков..,  пусть  счастье
никогда не покидает вас. Позаботьтесь о Луизе. Позаботьтесь  о  моих  бедных
детях. И, Иаков, не дайте бедной Нелл умереть с голоду...
   После этого он снова откинулся на подушки, сознание его  удерживало  всех
плачущих вокруг его  постели.  Картины  из  прошлого  замелькали  перед  его
глазами. Он подумал, что все тело у него болит от длительной и бешеной  езды
верхом в Боскобел и Уайтлейдиз. И еще он подумал, что  судороги  сводят  все
тело из-за того, что он долго прятался, сидя в неловком  положении  в  дупле
дуба, пока круглоголовые, как их прозвали за  их  странные  головные  уборы,
искали его внизу.
   Но вскоре он совсем ясно понял, что лежит в своей постели и эта  знакомая
комната вот-вот перестанет быть комнатой его.
   - Отодвиньте занавески, - попросил он, - чтобы я еще раз  увидел  дневной
свет.
   Занавески отодвинули, и он пристально посмотрел в окно. Он прислушался  к
звукам  пробуждающегося  города  и  снова   погрузился   в   бессознательное
состояние.
   Он дышал с таким трудом, что его вдохи  странным  образом  смешивались  с
тиканьем часов, Его собачки начали скулить. Потом, перед самым  полднем,  он
закинул голову на подушки, и жизнь оставила его.
   Брюс, очень его любивший, сказал, заливаясь слезами:
   - Он скончался.., мой добрый и милосердный  господин,  самый  хороший  из
всех государей, которые  когда-либо  царствовали  в  нашем  государстве.  Он
скончался в мире и славе, и да успокоит Господь Бог душу его.



   Виктория ХОЛТ
   ТЕНЬ РЫСИ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


Анонс

    Главная  героиня  романа.  Нора,  девушка,  умеющая  постоять  за  себя,
оказавшись в Австралии, знакомится с  незаурядным  человеком,  которого  все
называют Линксом - Рысью. В свое время Линкс  был  несправедливо  осужден  и
сослан в Австралию на каторгу. Линкс обуреваем жаждой мести, ставшей главной
целью его жизни.
   Коварство и любовь, месть и  доброта  переплетены  в  этом  увлекательном
романе, действие которого происходит в конце XIX века.

НОРА

Глава 1

   Уже стоя на палубе "Кэррон Стар", отчаливающего от пристани, я все еще не
верила, что в самом деле покидаю  Англию.  Мне  было  семнадцать  лет,  и  я
отправлялась на край света, в неизвестность  с  человеком,  о  существовании
которого месяц назад даже не подозревала.
   Провожающие махали платками, кое-кто, улыбаясь, тайком утирал слезу. Меня
же в этот день не провожал никто.

***

   Мне был всего год, когда ушла моя мать. Что за беда? Жизнь с таким отцом,
как Томас Тамасин, была сплошным праздником. Нам  было  так  хорошо  вдвоем,
зачем еще кто-то третий!
   За мной приглядывали сменявшие друг друга домоправительницы, от одной  из
которых я и услышала впервые слово "брошенная". Как-то, когда мне  было  лет
шесть, я сидела на кухне нашего дома  в  Лондоне  и,  высунувшись  из  окна,
разглядывала муравьев, деловито сновавших по дорожке.
   - Бедная крошка, - сказала домоправительница. - Чего ей не  хватает,  так
это матери.
   - А ему? - спросила пришедшая навестить ее приятельница.
   - О.., ему... - послышался смешок.
   - Она оставила его, правда?
   - Так говорят. Вертихвостка. Кажется, она актриса или что-то в этом роде.
   - О!.. Актриса?
   - В любом случае, дрянь. Сбежала, когда малютке Hope было не больше года.
У женщины, способной бросить ребенка в таком возрасте, по-моему,  не  все  в
порядке. А ему следовало бы жениться снова.
   - Ты ему так и сказала?
   - Не болтай глупостей!

***

   - Что такое "брошенная"? - спросила я отца, когда он вечером  возвратился
домой.
   - Оставленная. Та, от которой ушли.
   - Это ведь плохо, быть брошенной? Он согласился, что плохо.
   - Люди могут бросить только то, что не любят, - решила я, но не  сказала,
что знаю, о ком речь: это его, конечно бы, расстроило. Я всегда старалась не
огорчать отца, впрочем, как и он меня.
   Мы никогда не говорили о моей матери. У нас хватало  других  тем.  Прежде
всего - о нашем богатстве. Неважно,  как  мы  его  добудем,  главное  -  как
потратим. Чего только не  делал  отец,  чтоб  осчастливить  человечество,  а
вместе с ним и нас,  -  мастерил  пружинный  замок..,  который  не  запирал;
механические игрушки.., которыми невозможно было играть.  Он  даже  пробовал
выращивать на продажу овощи и  фрукты.  Но  и  это  не  принесло  ожидаемого
богатства. Зато отец все время что-то изобретал, выдумывал -  обычная  серая
жизнь его совершенно не устраивала.
   "Когда мой корабль вернется домой..." - заводил он, и  это  было  началом
нашей любимой игры. Отыскав  какое-нибудь  затерянное  место  на  карте,  мы
говорили: "Отправляемся туда". В какие только приключения  мы  не  попадали,
каких морских чудовищ  не  встречали  -  пострашнее,  чем  те,  каких  видал
Синдбад. Иногда отец записывал эти выдуманные истории и даже продал одну или
две в журнал. "Теперь мы разбогатеем", - заявил он. Но  на  это  нужно  было
время, а он собирался разбогатеть быстро...
   Отцу достались по наследству небольшие деньги, и он  отложил  их  на  мое
образование. Ему хотелось, чтобы я училась в лучших  школах,  а  мне  только
одного: быть рядом с ним.
   Вскоре после  того,  как  мне  исполнилось  пятнадцать  лет,  отец  решил
отправиться на поиски золота. Уж оно-то точно сделает нас богатыми.
   - Золото! - произносил он мечтательно. - Мы  станем  миллионерами.  Нора!
Тебе хотелось бы быть миллионершей?
   - Очень, но где мы найдем столько золота?
   - Не беспокойся, оно так и ждет, когда кто-то придет и подберет его.
   - Но почему тогда не каждый становится миллионером?
   - Хороший вопрос, и на него есть простой ответ.  Потому  что  не  у  всех
такой размах, как у нас. Решено. Мы отправляемся, чтобы завладеть им.
   - Но куда?
   - В Австралию. Его там повсюду находят.
   - А когда? Скоро?
   - Погоди, Нора, сначала я поеду туда один.  Это  не  место  для  девушки,
которой еще надо завершить свое образование.
   Его, наверное, напугало выражение страха и отчаяния на моем лице.
   - Ты  должна  научиться  разговаривать  и  вести  себя,  как  леди,  если
собираешься стать миллионершей.
   - Я так и делаю, если не вывести меня из терпения.
   - Хорошо, но, понимаешь, Нора, ты  еще  слишком  молода.  Останься  здесь
ненадолго. Я подыскал хорошую школу, они  приглядят  за  тобой,  пока  я  не
вернусь. Мы станем миллионерами и  начнем  интересную  жизнь.  Чем  бы  тебе
хотелось заниматься? Куда бы ты хотела  поехать?  Мы  вполне  можем  строить
планы. Считай, что богатство уже у нас в кармане.
   Он убедил меня, как убеждал всегда.
   - Это только на несколько месяцев, Нора. Потом  для  тебя  -  все  золото
мира.
   - Множество людей ищут это золото, - сказала я, - а что если уйдут  годы,
прежде чем ты найдешь что-нибудь?
   - Говорю тебе, Нора, я обладаю даром Мидаса превращать  все,  к  чему  ни
прикоснусь, в золото.
   - Я могу быть твоей домохозяйкой. Я буду готовить для  тебя,  убирать  за
тебя.
   - Что! И это моя дочь-миллионерша! Нет. Мы найдем, кто будет прислуживать
нам... И больше никаких разлук. Такой день придет.  И  все,  что  ты  должна
сделать, это пожить пока в Дейнсуорт Хауз.

***

   И вот он отплыл на край света, а я пошла в школу.  Там  было  тягостно  и
скучно. Я  хорошо  занималась,  избегала  неприятностей,  не  интересовалась
проказами школьниц. Я жила только  ожиданием  вестей.  Возможно,  это  будет
письмо: "Немедленно приезжай в Австралию". А вдруг меня вызовут в кабинет, и
там, в этой холодной, мрачной комнате  отец  подхватит  меня  на  руки  и  к
неудовольствию мисс Эмили или мисс Грейнджер радостно закричит:  "Упаковывай
вещи, Нора! Ты уезжаешь. Мы миллионеры!"
   Письма начали приходить уже с судна, на котором он отплыл. Чтобы развлечь
меня, отец описывал своих попутчиков. Я очень боялась, что пароход попадет в
какой-нибудь ужасный шторм, и успокоилась лишь тогда,  когда  узнала  о  его
благополучном прибытии.
   А потом для отца  начались  тяжелые  будни.  Хотя  письма  были  бодры  и
жизнерадостны, я понимала, сколько у него трудностей. Представляла,  как  он
идет, - с киркой, лотком, для промывки  породы,  походным  котелком.  Видела
поле, на котором он работает, где были вырублены деревья и разбиты  палатки.
Я воображала, как по вечерам старатели сидят вокруг  костра  и  рассказывают
друг другу о своих находках, но чаще - о своих надеждах. Отец, конечно же, в
центре внимания - его рассказы самые увлекательные. Я словно  воочию  видела
этих неряшливо одетых мужчин, сгорбленных оттого, что они часами гнули спины
над своими лотками, следя за тем, не блеснут ли в грязи драгоценные  золотые
песчинки. С их мрачных лиц не сходило жадное ожидание - эти  люди  искали  в
золотой пыли дорогу к счастью.
   Я чувствовала, что отцу нравится такая жизнь. А если бы я была рядом,  он
стал бы и вовсе счастлив. Конечно, мне надо было быть  там.  Я  бы  готовила
еду, ухаживала за этими бедолагами, словом,  стала  бы  маленькой  мамой  их
колонии.
   Минули месяцы, отец перебрался в другое место, но и там не нашел  ничего,
кроме горстки золотого песка. Не беда. Он был уверен, что теперь,  со  своим
опытом на новой площадке непременно обнаружит золото.
   Что же касается  меня,  то  я  по-прежнему  оставалась  чужой  для  своих
однокашниц. "Чудной Норой Тамасин, чей отец - золотоискатель  в  Австралии".
Это все, что им удалось выпытать у меня.
   Но вот тон письма изменился - отец повстречал Линкса, Рысь.
   "Этот Линкс, - самый необычный человек из тех, кого я когда-либо знал. Мы
сразу же потянулись друг к другу, я решил объединиться с ним. Он  здесь  уже
тридцать четыре года. Если бы ты увидела его, то поняла, почему все называют
этого мужчину Рысью. От его глаз не ускользает ничего. Голубые, но не  цвета
лазури, как тропическое море. О, нет! Они, как сталь  или  лед.  Я  не  знаю
никого, кто мог бы так подавлять только одним своим взглядом. Он здесь самая
знаменитая личность. Его имя Чарльз Херрик. Прежде был заключенным, а сейчас
- богач. Он стоит миллионы. Я займусь по-настоящему крупным бизнесом. Больше
никакой тяжелой работы. Теперь  мои  дела  пойдут  совсем  иначе,  и  это  -
благодаря Линксу".
   На меня письмо  произвело  большое  впечатление.  Я  даже  стала  немного
ревновать отца к этому Линксу - он так восхищался им.
   "Линкс собирается поставить поиски золота на широкую ногу, Нора, и я буду
принимать в этом участие. Он опытный человек, знает все,  что  только  можно
знать о золоте, и не потерпит неудачу. А кроме того, на него работают  сотни
людей. Кстати, я рассказывал Линксу о тебе. Он думает, что ты  сможешь  сюда
приехать, но не раньше, чем завершишь образование. Хотя прежде я  сам  заеду
домой".
   Я пыталась представить себе этого Линкса. Каторжник!  Интересно,  за  что
его осудили? Наверное, что-то политическое. Я почему-то была уверена, что он
не вор и не убийца. Мне так хотелось узнать о нем побольше.

***

   Потом  перестали  приходить  письма.  Я  не  сразу  встревожилась:  опять
какие-нибудь наводнения, происшествия или опоздания судов. Ну что ж, значит,
придет сразу несколько писем, как не раз уже случалось.
   Однако тянулись недели, а писем все не было. Ни одного.
   И вот однажды мисс Эмили вызвала меня к себе в кабинет. Это была холодная
комната, чья  благоговейная  тишина  нарушалась  только  тиканьем  часов  из
позолоченной бронзы, стоявших на каминной полке. Мисс Эмили сидела за  своим
столом. У нее было такое  лицо,  словно  то,  что  она  собиралась  сказать,
причинит ей большую боль, чем мне. Всем родителям мисс Эмили казалось  очень
доброй, и они с благодарностью вверяли ей своих детей: уж она-то защитит  их
от суровой мисс Грейнджер. На самом деле заправляла всем мисс Эмили,  лукаво
прикрываясь при этом именем своей сестры.
   - Вот уже два месяца, - начала она,  сцепив  пальцы  и  упершись  в  меня
строгим взглядом, - как мы ничего не знаем о вашем отце.
   - Я уверена, письмо от отца в пути. Мисс Эмили кашлянула.
   - Что-то очень долго оно идет.
   - Наверное, почта задерживается, мисс Эмили.
   - Именно так поначалу и сказала мисс Грейнджер. Но счета  школы  уже  три
месяца не оплачиваются. Мисс Грейнджер очень переживает, но не может  больше
ждать. Она не в состоянии и дальше даром кормить, одевать, обучать вас...  -
Мисс Эмили каждое слово  произносила  так,  видно  ей  это  стоило  огромных
усилий.
   - Может быть, - сказала я гордо, - мне лучше уйти?
   - Куда? Просить милостыню?
   Мисс Эмили уже не могла скрыть свое раздражение, но мне было все равно. Я
боялась лишь за отца:  только  что-то  очень  страшное  могло  помешать  его
письмам.
   - Как-нибудь обойдусь, - заявила я смело.
   - Вы не знаете жизни. Вам ведь только шестнадцать?
   - Семнадцать в следующем месяце, мисс Эмили.
   - Ладно... Мисс Грейнджер очень великодушна. Она  не  собирается  бросить
вас на произвол судьбы. У нее есть предложение. Разумеется, вы вольны  и  не
принять его. Если, конечно, у вас есть выбор.
   Мисс Эмили изобразила благостную улыбку и воздела глаза к потолку.
   - Вы можете остаться в нашей школе как одна  из  младших  наставниц,  это
отчасти окупит расходы на ваше содержание.
   Так я стала наставницей, но не это мучило меня. Ка