ал  бы,  что  глупо  поступать  таким  образом  в
присутствии продавца. Улыбнувшись мне, Жан-Паскаль продолжил:
   - Нет, они не собираются возвращаться сюда.
   Императрица  держала  в  Чизлхерсте  небольшой   двор,   к   которому
принадлежали и мои родители.  Императрица  очень  страдала  в  изгнании:
вначале - потеря мужа, а  потом  смерть  сына,  погибшего  на  зулусской
войне.
   После этого она не может чувствовать  себя  там  счастливой  и  хочет
переехать. Она отправится в Фарнборо, а мои родители будут  сопровождать
ее.
   - Значит, не в Корнуолл, - пробормотала я.
   - Нет, это слишком далеко.
   - Нас интересует, что будет с Хай-Тором, - сказала бабушка.
   Он вежливо улыбнулся нам:
   - Да, конечно, я уверен, что они продадут его.
   Мы с бабушкой обменялись радостными взглядами:
   - Когда его выставят на торги?
   - Если он вас интересует, вы  получите  возможность  купить  его  без
торгов.
   - Спасибо, - сказала бабушка. - Мы надеялись на это.
   - Что ж, разве мы не друзья?
   - Вероятно, мой муж и  Пенкарроны  захотят  предварительно  осмотреть
дом.
   - Естественно. Когда  Стеннинги  выедут,  мы  сможем  начать  деловые
переговоры.
   - Превосходно, - сказала бабушка. - Еще кофе?
   - Да, пожалуйста. Кофе превосходный.
   Я взяла у него пустую чашку. Он улыбнулся  мне,  и  в  его  глазах  я
увидела что-то непонятное:
   - И когда же свадьба?
   - Еще нескоро.., придется  подождать  еще  около  года,  пока  мистер
Картрайт закончит колледж.
   - И это будет самый счастливый день?
   - О да...
   - Я очень рад; что мой старый дом будет принадлежать вам.
   Когда он ушел, бабушка посмотрела на меня сияющими глазами.
   - Не думаю, что возникнут какие-нибудь трудности, - сказала она. - Мы
с дедушкой хотим преподнести вам этот дом в качестве свадебного подарка,
хотя это может вызвать споры, ведь Пенкарроны, насколько  мне  известно,
собираются сделать то же самое.
   - Как нам повезло! Мы понимаем это, бабушка. У многих ли  молодоженов
есть такие славные, щедрые дедушки и бабушки, которые борются  за  право
подарить самый чудесный в мире дом?
   - Мы все очень счастливы, - сказала бабушка, - потому  что  до  конца
наших дней вы будете жить возле нас.
 
*** 
 
   Теперь только и было разговоров, как о доме. В  следующую  субботу  к
нам на ленч были приглашены:
   Жан-Паскаль, Патрик  со  своими  дедушкой  и  бабушкой  и  Стеннинги,
которые много говорили о предстоящем отъезде.
   - Надеюсь, вы найдете подходящее местечко  в  Дорчестере,  -  сказала
Стеннингам бабушка. - Я слышала, что это красивый город.
   - Там мы тоже будем жить невдалеке от моря. В  Корнуолле  нам  жилось
счастливо, правда, Филипп?
   Мистер Стеннинг согласился с этим.
   Мы с Патриком постоянно обменивались взглядами.
   Теперь, когда вопрос с  домом  был  решен,  брак  казался  нам  более
реальным делом.
   После ленча, когда мы  перешли  в  гостиную  пить  кофе,  Жан-Паскаль
обратился ко мне и Патрику:
   - Не слишком удобно предлагать покупателям дом, в котором  еще  живут
люди. Мы приступим к делу, как только выедут Стеннинги.
   - Какая именно мебель принадлежит вашей семье? - спросила я.
   -  Несколько  весьма  громоздких  вещей.  Есть,  например,   чудесная
старинная кровать под балдахином, которую родители были не прочь увезти,
но ей уже не одна сотня лет, так что неизвестно, как  бы  она  выдержала
дорогу. Ее оставили, как и два тяжелых шкафа. В общем, немного. Приедете
- сами увидите.
   Когда они уедут, мы назначим день.
   - Это будет чудесно.
   После  отъезда  гостей  мы  продолжали  обсуждать  вопрос  с   домом.
Договорились, что наши дедушки и бабушки разделят расходы  на  четверых,
сделав нам совместный подарок.
   - Как нам повезло! - сказала я.
   - Не более, чем вы заслужили, милые, - сказал мистер Пенкаррон. -  Но
я хочу, чтобы все было сделано по правилам. Я с подозрением  отношусь  к
этим старым домам. Есть люди, которые считают, что  одно-два  привидения
возмещают текущую крышу и рушащиеся стены. Я так не думаю.
   - Возможно, некоторый ремонт потребуется, - согласился мой дедушка.
   - Нужно, чтобы кто-нибудь осмотрел дом.
   - Как только Стеннинги уедут, мы там все перетряхнем, -  сказала  моя
бабушка.
 
*** 
 
   В середине следующей  неделе  я  решила  немного  проехаться  верхом.
Выезжая с конюшни, я встретилась с Жан-Паскалем.
   - Привет, - сказал он. - Я знаю, что вы часто катаетесь в это  время,
и рассчитывал встретить вас.
   - Что-нибудь случилось? - встревоженно спросила я.
   - Ничего, кроме этой приятной встречи.
   - Я подумала, что у вас появились какие-то новости.
   - Собственно, я приехал сюда в надежде встретить вас.
   - Потому что...
   - Потому что это показалось мне неплохой мыслью. Послушайте, ведь  вы
отправляетесь на прогулку?
   Почему бы мне  не  составить  вам  компанию?  По  пути  мы  могли  бы
поговорить.
   - Значит, вы не просто так... Что-нибудь по поводу дома?
   - По поводу дома можно говорить много, не так ли? Но  есть  и  другие
темы для разговоров.
   - Например?
   - Я имею в виду просто разговоры. Мне  кажется,  гораздо  интереснее,
когда разговор складывается сам собой.
   - Что вы под этим подразумеваете?
   - Когда он протекает естественным путем.
   - И куда мы направимся?
   - Только не к Хай-Тору. Там, я полагаю, вы бываете  часто.  Рядом,  я
имею в виду. Миссис Стеннинг говорила, что видела вас.
   Мне стало немного неприятно, что мое наивное влечение к  этому  месту
не осталось незамеченным.
   - Я надеюсь, что все пройдет без осложнений, - сказала я.
   - Я и сам испытывал бы те же чувства, ведь это будет ваш новый дом.
   - Мистер Пенкаррон хотел  бы,  чтобы  на  него  взглянул  специалист.
Надеюсь, вы не возражаете?
   - Ни в коем случае. Я понимаю. Я многое понимаю.
   - Вероятно, вы очень мудры.
   Я пришпорила лошадь, и мы галопом пересекли поле, за которым открылся
вид на море.
   - Вы тоскуете по Франции? - спросила я.
   Он пожал плечами:
   - Время от времени я там бываю. Этого достаточно. Если бы можно  было
вернуться в ту самую, старую Францию.., быть может, я остался бы там. Но
не в нынешнюю. Эти коммунары, Гамбетта с его  республиканцами  разрушили
старую Францию. Но вам ни к чему слушать о  нашей  политике  и  о  наших
несчастьях.
   Теперь мой дом здесь.., как у многих. Франция для нас  -  здесь.  Это
скучная тема. Не стоит говорить об этом.
   - Я нахожу эту тему интересной,  как  и  нашу  собственную  политику.
Когда я бываю в Лондоне...
   - О да, вы оказываетесь в самом сердце политике.
   В доме вашего отчима и моей сестры. Но вам придется забыть  об  этом.
Вы собираетесь вести жизнь провинциалки. Вы сами сделали этот  выбор.  Я
хочу поговорить с вами. Давайте найдем уютный постоялый двор.
   Лошади отдохнут, а мы побеседуем за кружкой сидра.
   Как вы на это смотрите?
   - Что ж, давайте так и сделаем.  Я  уверена,  что  вы  можете  многое
рассказать о Хай-Торе.
   Он выбрал "Голову короля", которую незадолго до этого посетили  мы  с
Патриком.
   - По-моему, сидр здесь особенно удачен.
   Мы уселись в комнате, украшенной лошадиной сбруей, и нам подала  сидр
миловидная девушка, которая на  несколько  мгновений  привлекла  к  себе
внимание Жан-Паскаля.
   - Ха! Настоящая английская таверна.., непременная  часть  пейзажа,  -
сказал он.
   - И при этом весьма приятная.
   - Согласен. - Он поднял свою кружку. - Как и  многое  другое  в  этой
стране, а главное -  ее  женщины,  первая  из  которых  -  мисс  Ребекка
Мэндвилл.
   - Благодарю вас, - холодно сказала я. -  Стеннинги  уезжают  в  конце
недели, не так ли?
   Он улыбнулся мне:
   - Хай-Тор настолько заполнил ваши мысли, что не осталось места ни для
чего иного.
   - Вынуждена сознаться в этом.
   - Сейчас жизнь представляется вам в романтическом ореоле.
   - Откуда вы знаете?
   - Потому что я знаю, что такое быть молодым и влюбленным. Счастливчик
Патрик!
   - Мне кажется, мы оба счастливчики.
   - Я считаю счастливчиком его.
   Его глаза загорелись огнем. Я  подумала,  что  он  флиртует  с  любой
женщиной, несмотря на то, что она собирается выходить замуж.  Оказавшись
с ним наедине, я чувствовала  бы  себя  неловко.  Но  сейчас  я  была  в
безопасности,  потому  что  в  соседней  комнате  находились  хозяин   с
хозяйкой.
   Он поставил кружку на стол и наклонился ко мне:
   - Скажите, у вас не  было  любовника  до  этого  достойного  молодого
человека?
   Мои щеки вспыхнули:
   - Что вы имеете в виду?
   Он   развел   руками   и   пожал   плечами.   Как   большинство   его
соотечественников (то же самое я  замечала  у  его  сестры  Селесты),  в
разговоре он постоянно жестикулировал.
   - Я имею в виду, был ли Патрик  первым?  -  Он  вдруг  рассмеялся.  -
Сейчас вы собираетесь сказать, что я нахал.
   - Вы прочитали мои мысли.
   Я поднялась со стула, но он протянул руку и задержал меня:
   -  Прошу  вас,  сядьте,  пожалуйста.  Вы  очень  молоды,  мадемуазель
Ребекка, и именно по этой причине закрываете глаза  на  многие  вещи.  В
этом нет ничего хорошего. Вступая в брак, нужно многое узнать...
   - Я думала, что мы будем разговаривать о доме.
   В самом деле, я не хочу...
   - Понимаю. Вы не  хотите  смотреть  в  глаза  реальности.  Вы  хотите
рисовать идиллические картины, прикрывать ими  правду,  вводить  себя  в
заблуждение.
   Есть  люди,  которые  пребывают  в  таком  состоянии  всю  жизнь.  Вы
намереваетесь поступить так же?
   - Возможно, именно поэтому такие люди счастливы.
   - Счастливы? Можно ли быть по-настоящему счастливым,  закрывая  глаза
на правду?
   - Я не знаю, что вы пытаетесь мне внушить,  но  вряд  ли  есть  смысл
продолжать этот разговор.
   - Вы ведете себя несколько.., по-детски, не так ли?
   - В таком случае  вас  должно  утомлять  мое  общество,  и  мне  пора
распрощаться с вами. Вам нет необходимости уходить отсюда.  Возможно,  я
веду себя по-детски, но добраться домой самостоятельно я способна.
   - Когда вы сердитесь, то становитесь очень хорошенькой.
   Я тут же отвернулась.
   - Вы боитесь слушать меня, - упрекнул он.
   - Отчего бы мне бояться?
   - Оттого, что вы опасаетесь услышать правду.
   - Я не боюсь, уверяю вас, но нахожу ваши вопросы оскорбительными.
   - Относительно любовника? Прошу простить меня.
   Я знаю, что вы девственница и предпочитаете оставаться ею  вплоть  до
первой брачной ночи. Это, конечно, очаровательно. Я всего  лишь  намекал
на то, что некоторый добрачный опыт может оказаться полезным.
   - Не понимаю, почему вы находите возможным  говорить  со  мной  таким
образом?
   Он изменил тон, став чуть ли не смиренным.
   - Я веду себя глупо, - сказал он,  -  И  знаю,  почему.  Наверное,  я
немного завидую месье Патрику.
   Я постаралась придать своим словам некоторый сарказм:
   - Итак, мы вновь вернулись к хорошо знакомым методам. Вы жалуетесь на
то, что я стараюсь прикрыть жизненную правду романтизмом, а  я  отвечаю,
что не верю ни единому вашему  слову.  Вы  пользуетесь  теми  же  самыми
словами, выражая  те  же  самые  чувства,  обращаясь  к  любой  женщине,
встретившейся на вашем пути. Они ничего не значат. Мы  ведем  совершенно
бесполезный разговор.
   - Вы правы. Но в данном случае я говорю правду.
   - Значит, вы признаете, что частенько  лжете,  хотя  и  предпочитаете
правду, стремясь открыть ее всем?
   Жан-Паскаль вновь пожал плечами и развел руками:
   - Во Франции отец молодого  человека  сам  подбирает  ему  любовницу.
Обычно это уже немолодая, очаровательная, опытная женщина.  Она  обучает
его известным вещам, чтобы, женившись, он не был неловок. Вы понимаете?
   - Я слышала об этом, но мы живем не во Франции и у нас  иные  взгляды
на мораль.
   - Я сомневаюсь в том, что все англичане высокоморальны, а французы  -
насквозь растленны.
   - Неужели теперь мы будем выяснять национальный вопрос?
   - Ни в коем случае. Я  очень  многое  здесь  люблю,  но  иногда  ваши
соотечественники проявляют некоторое лицемерие, выставляя себя  образцом
добродетели. Я думаю,  некоторый  добрачный  опыт  никому  не  повредит,
поскольку, вступая в  брак,  мы  уже  умеем  улаживать  мелкие  кризисы,
неизбежно возникающие при самых удачных союзах. Во всяком  случае,  опыт
никогда не помешает.
   - Вы намекаете на то, что мне следует  попробовать  обогатиться  этим
опытом?
   - Я бы ни за что не решился предложить вам такое. Напротив, я приношу
искренние извинения за то, что вообще завел разговор на эту тему.
   - Я принимаю ваши извинения, и давайте оставим эту тему.
   - Позвольте, я налью вам?
   - Нет, спасибо. Теперь я поеду.  Мне  действительно  пора.  Дома  еще
полно дел.
   Он опустил голову:
   - Вначале я хочу удостовериться в том, что я действительно прощен.
   - Вы принесли извинения, и я приняла их.
   - Я вел себя очень глупо.
   - А я считала, что вы очень умны благодаря вашему  жизненному  опыту,
который, я уверена, исключительно богат.
   Жан-Паскаль обратил ко мне такой потерянный взгляд,  что  я  невольно
рассмеялась.
   - Так-то лучше! - воскликнул он, - Теперь я верю в то,  что  воистину
прощен. Видите ли, я всегда восхищался вами. Вашей свежестью,  красотой,
вашим отношением к жизни. Не думайте, что меня оставила равнодушным ваша
невинность, эта чистота...
   - Ах, пожалуйста, не заходите слишком далеко.
   Быть может, я нахожусь  в  неведении  относительно  многих  вещей,  в
которых вы столь многоопытны, но уж отличить лесть я вполне могу. А  вы,
расхваливая меня, явно хватили через край.
   -Значит, я все-таки веду себя глупо?
   - Я понимаю, что вас очень интересуют  женщины,  и  вы  ищете  случая
соблазнить первую попавшуюся из них. Некоторые могут  сказать,  что  это
естественно для молодого человека. Меня это не касается, за  исключением
тех случаев, когда такие оценивающие взгляды останавливаются на мне.
   Жан-Паскаль немного виновато улыбнулся.
   - Я справедливо наказан, - сказал он, - Я вижу, что и  в  самом  деле
был глуп.
   - Такое со всеми случается.
   - Значит, мы опять добрые друзья?
   - Разумеется. Только, прошу вас, больше не заговаривайте  со  мной  в
той же манере.
   Он решительно покачал головой;
   - А теперь выпьем еще по кружке за наше примирение?
   - Благодарю, мне уже достаточно.
   - Хотя бы глоток, иначе я не поверю в то, что вы меня простили.
   Принесли сидра, и мы подняли свои кружки.
   - Итак, мы, снова друзья, - произнес Жан-Паскаль. - Давайте поговорим
про Хай-Тор. Когда Стеннинги уедут, я покажу  вам  все,  что  только  вы
пожелаете увидеть.
   - Благодарю вас. Именно этого мы и хотим.
   Мы поговорили про Хай-Тор, а затем он  рассказал  мне  о  королевском
дворе в Чизлхерсте, о представителях французской аристократии, время  от
времени посещавших там императрицу. Он умел быть очень забавным и владел
даром подражания, что выглядело  особенно  любопытно,  когда  он  брался
передразнивать своих церемонных соотечественников.
   Я много смеялась, и он остался доволен. Я никак не могла понять,  что
заставило его так разговаривать со мной вначале. Тем не менее,  кажется,
я добилась того, что он осознал свою ошибку.
   В конце концов, день оказался неплохим.
 
*** 
 
   Стеннинги покинули Хай-Тор. В четверг утром Жан-Паскаль  прислал  мне
письмо.
   Он сообщал, что пригласил мистера Пенкаррона приехать в три часа  дня
для выяснения некоторых вопросов. Не хочу ли я заехать и  присоединиться
к ним.
   Я  передала  с  посыльным,  что  приеду  с   удовольствием.   Девочки
присутствовали при этом и пожелали выяснить, в чем дело.
   - Это от месье Бурдона, - сказала я.
   - Из Хай-Тора? - спросила Белинда.
   - Да.
   - Ты поедешь туда сегодня?
   - Да.
   - Я тоже хочу, - сказала Люси.
   - Возможно, как-нибудь в другой раз.  Если  мы  купим  этот  дом,  вы
станете часто бывать там. Будет очень  интересно  заниматься  делами  по
дому.
   - Здорово, - согласилась Люси.
   Мне хотелось поскорее отправиться туда, и после полудня я  выехала  в
Хай-Тор.
   Когда я приехала туда, нигде не было видно конюхов,  поэтому  я  сама
отвела лошадей на конюшню, подошла к дому и позвонила. Звон колокольчика
в пустом помещении казался особенно громким. Дверь открыл Жан-Паскаль.
   - Очень рад видеть вас, - сказал он.
   - Мистер Пенкаррон здесь?
   - Нет еще. Входите же.
   Мы прошли в холл.
   - Без мебели здесь гораздо просторнее, - сказала я.
   - Так вам будет легче прикинуть, куда ставить свою мебель.
   - А этот стол? - спросила я. - Вы увезете его или продадите?  Или  он
входит в стоимость дома?
   - Посмотрим. Здесь есть еще кое-какая мебель.
   Посмотрите и решите,  что  хотите  оставить.  Может  быть,  посмотрим
сейчас?
   - На какое время вы договорились с мистером Пенкарроном?
   - Он не знал точно. Он сказал, что все будет Зависеть  от  того,  как
сложатся дела в шахте. - Заметив  мой  озабоченный  взгляд,  Жан-Паскаль
подошел к двери и распахнул ее. - Я оставлю  ее  открытой,  так  что  он
сможет войти. Давайте поднимемся на второй этаж, и я покажу вам вазу.
   На лестничной площадке мы остановились, чтобы осмотреть вазу:
   - Весьма хороша, не правда ли?
   - Да, ваза чудесная.
   Мы прошли в галерею.
   - Вам придется собирать картины, - сказал он.
   - Я надеюсь, бабушка с дедушкой передадут нам что-нибудь из  семейных
портретов. Их в доме полным-полно.
   - Вы будете основателями новой династии.
   Я засмеялась. Он повел меня вверх по лестнице и открыл дверь какой-то
комнаты. На окнах висели портьеры, а в центре  комнаты  стояла  огромная
кровать с пологом на четырех столбиках.
   - Фамильная вещь Бурдонов, - сказал он.
   - Она великолепна.
   - Бархат на пологе несколько вытерся за все эти годы.
   - Вероятно, вы вывезете эту кровать?
   - Я уверен, что мать не захочет расстаться с ней.
   Он сел на кровать и схватил меня за руку так неожиданно  и  уверенно,
что, не успев понять, в чем дело, я очутилась рядом с ним. Должно  быть,
я выглядела встревоженной, потому что он спросил:
   - Вас что-то смущает?
   - Нет, - солгала я. - А что должно смущать?
   - Вы находитесь в этом доме наедине с мужчиной, у которого  репутация
грешника. Да он и сам не делает из этого тайны, правда?
   Я попыталась встать, но Жан-Паскаль удержал меня.
   - Иногда вы ведете себя как дурочка, Ребекка, - сказал он. - И все же
я обожаю вас.
   - В любой момент может явиться мистер Пенкаррон. Вам не кажется,  что
вы ведете себя странно?
   Однажды вы уже извинялись за свое бесцеремонное поведение и я приняла
ваши извинения.
   - Я не очень люблю извиняться.
   - Никто не  любит,  но  иногда  это  бывает  необходимо.  Прошу  вас,
прекратите ваши глупые выходки.
   В ответ он крепче сжал мои руки и притянул к себе.
   Склонившись надо мной, он поцеловал меня в губы.
   Теперь мне и в самом деле стало страшно. Я пыталась освободиться,  но
он был сильнее меня.
   - Пора прекратить быть столь невинным существом,  Ребекка,  -  сказал
он.
   - Вы.., вы - чудовище!
   -  Да,  несомненно,  а  как  же  иначе?  В  тот  раз,  когда  вы  так
рассердились, я говорил  совершенно  серьезно.  Настало  время  получить
урок.
   - Я не нуждаюсь в ваших уроках.
   -  Вот  в  этом  вы  ошибаетесь.  Вы  нуждаетесь  в  уроках  человека
обаятельного, практичного и понимающего, вроде Жан-Паскаля Бурдона.
   - Мне кажется, вы ведете себя нелепо.
   - Вам и должно так казаться.  Вы  слишком  скованы  условностями.  Не
цепляйтесь за них, Ребекка.
   Первый  раз  в  жизни  сделайте  то,  чего  вы  хотите..,   то,   что
подсказывает вам инстинкт.
   - Инстинкт подсказывает мне влепить вам пощечину.
   - Попробуйте, - предложил он, крепче сжимая мои руки.
   - Вы соображаете, что вы делаете?
   - Вы прекрасно понимаете, что я делаю.
   - Боюсь, что не понимаю.
   - В таком случае, вы мыслите не слишком четко.
   Я уже объяснил, в чем вы нуждаетесь. Вам  нужно