нцузы и немцы. Но  настоящего,
систематического образования у меня, конечно, не было.  Мать  очень  хотела,
чтобы я поехала учиться в старую, хорошо  известную  школу  в  самом  сердце
Суссекса, где когда-то училась она сама. И настояла на своем.
   Постаревшая уже директриса, знакомая матери, по-прежнему руководила  этим
учебным заведением. Думаю, что и все остальное здесь осталось таким же,  как
и в далекие дни маминой юности. Проучившись семестр или  два,  я  постепенно
смирилась со своей участью. Отчасти потому, что подружилась с очень приятной
девочкой по имени Эстер Макбейн, и, конечно, потому, что Рождество, Пасху  и
летние каникулы я проводила дома. Моя непритязательность и покладистый  нрав
помогли мне полюбить Англию, а периодические поездки  на  Капри  -  пережить
разлуку с родными.
   После смерти матери все изменилось. Я узнала о том, что  мое  образование
оплачивалось  благодаря  продаже  тех   драгоценностей,   которые   когда-то
принадлежали ей. Мать  хотела,  чтобы  после  школы  я  продолжила  учебу  и
поступила в университет. Но драгоценности были проданы за меньшую сумму, чем
та, на которую она рассчитывала. Да и плата за обучение  в  школе  оказалась
выше, чем она первоначально предполагала. Все же после смерти мамы я еще два
года продолжала учиться в суссекской школе, ведь таково было ее предсмертное
желание.
   Все это тяжелое для меня время дружба  с  Эстер  Макбейн  скрашивала  мое
существование. Эстер хорошо понимала мое состояние, ведь она была сиротой  и
воспитывалось у тетки. Чтобы хоть как-то отвлечь нас от тяжелых переживаний,
на летние каникулы отец всегда приглашал Эстер к нам на  Капри.  Лето  после
окончания школы мы тоже провели вместе. Мы много рассуждали о жизни, строили
планы на будущее. Моя подруга  всерьез  намеревалась  посвятить  свою  жизнь
искусству. Что же касается меня, то я просто не могла бросить отца одного  и
вынуждена была занять в студии место матери.
   Мне вспомнилось письмо, которое я  получила  от  Эстер  вскоре  после  ее
отъезда домой, и я невольно улыбнулась.  Сам  факт,  что  она  прислала  мне
письмо, уже был неординарным событием: моя подруга всегда терпеть  не  могла
писать письма. Эстер сообщала, что по дороге в Шотландию она познакомилась с
одним мужчиной. Он занимался в Родезии разведением табака и  ехал  домой,  в
отпуск. Письмо было исполнено восторгов и намеков на возможное романтическое
приключение. Несколько месяцев спустя я  получила  еще  одно  письмо.  Эстер
сообщала, что выходит замуж переезжает в Родезию.
   Моя подруга была очень счастлива. Конечно, я по-своему  очень  радовалась
за нее, хотя и понимала, что это конец нашей дружбы. Теперь мы могли  только
переписываться, а на это у Эстер не будет ни времени,  ни  особого  желания.
Еще одно письмо от нее, последнее, я все-таки получила. В  нем  моя  подруга
писала, что благополучно добралась до места и что у нее  все  прекрасно.  Но
замужество сделало ее совсем другим человеком. Даже по тону письма я поняла,
что Эстер уже не та длинноногая девочка с ниспадающими  на  плечи  волосами,
которую я знала и которая мечтала посвятить свою жизнь искусству...
   Лицо Рока Пендоррика, склонившегося ко мне, вернуло  меня  к  реальности.
Его глаза были полны участия.
   - Похоже, я своими вопросами вызвал печальные для тебя воспоминания?
   - Просто я вспомнила свою мать.  Понимающе  кивнув  головой,  он  спросил
после короткой паузы:
   - А ты не хочешь вернуться в Англию, к родственникам матери.., или отца?
   - К родственникам? - тонким от изумления голосом спросила я.
   - Разве твоя мать никогда не рассказывала тебе о своем доме в Англии?
   Этот вопрос чрезвычайно удивил меня.
   - Нет, она никогда не говорила об этом.
   - Видимо, воспоминания были слишком болезненны для нее?
   - Я никогда не задумывалась об этом. Но должна признать, что мои родители
действительно ничего не говорили о своей жизни до свадьбы. По-моему, прошлое
просто ничего не значило для них, и они считали свою жизнь  друг  без  друга
чем-то второстепенным.
   - Должно быть, твои родители были очень счастливы в браке?
   - Да.
   Мы помолчали. Затем Рок тихо произнес:
   - У тебя необычное имя. Фейвэл...
   - Не более необычное, чем твое. Я всегда полагала, что так зовут какую-то
сказочную птицу.
   - Да, Рок - это огромная и сильная птица, которая может поднять в  воздух
даже слона.
   Его голос звучал самоуверенно, и, не удержавшись, я ехидно заметила:
   - Думаю, ты все же не так силен, как эта птица, и вряд ли сможешь поднять
слона. Рок - это что, какое-то прозвище?
   - Нет, так меня зовут с рождения. А полное имя - Петрок.
   - Все равно звучит как-то необычно.
   - Только не у меня на родине. Так в течение многих  веков  в  моей  семье
называют мальчиков. Рок -  это  просто  современная  интерпретация.  Как  ты
считаешь, мне подходит это имя?
   - Да, - ответила я. - Очень.
   Нагнувшись  ко  мне,  он  неожиданно  поцеловал  меня  в   кончик   носа.
Окончательно смутившись, я торопливо вскочила на ноги.
   - Думаю, мне уже пора домой, - пробормотала я.
   Наша дружба становилась все  крепче,  и  это  обстоятельство  чрезвычайно
радовало меня. До конца не осознавая степени своей  неопытности,  я  всерьез
полагала, что способна справиться с любой ситуацией. При  этом  я  забывала,
что мой так называемый опыт ограничивался частной  школой  в  Англии,  нашей
студией на острове и моим общением с отцом, который по-прежнему считал  меня
маленьким ребенком. Я воображаю себя  светской  женщиной,  не  понимая,  что
светская женщина никогда бы  не  влюбилась  в  первого  попавшегося  мужчину
только потому, что он был не похож на тех, с кем ей приходилось общаться  до
сих пор.
   Да, своим природным обаянием Рок Пендоррик  действительно  мог  очаровать
кою угодно, когда хотел этого.  И  я  не  могла  не  почувствовать,  что  он
старается понравиться мне.
   Он приходил к нам в студию каждый день. Как-то раз, взяв в руки статуэтку
юной Венеры и ласково поглаживая ее, он заявил:
   - Знаешь, в один прекрасный день она станет моей.
   - Вряд ли. Отец никогда не продаст эту работу.
   - И все же я не теряю надежды.
   Глядя в его почти черные глаза, я почему-то не сомневалась  в  этом.  Рок
действительно был из тех, кто берет от жизни все. Да и кто посмеет  отказать
ему? Статуэтка привлекала его только потому, что ее нельзя  было  купить,  а
Петрок Пендоррик не привык к отказам.
   Он купил бронзовую Венеру.
   - Не думай, - сказал он  мне  тогда,  -  что  теперь  я  оставлю  попытки
заполучить ту, другую Венеру. Вот увидишь, она тоже станет моей.
   Его глаза жадно заблестели. И тут я поняла, что именно он имел в виду.
   Мы много времени проводили  вместе.  Досконально  облазили  весь  остров,
обычно выбирая самые безлюдные места. Рок нанял двух неаполитанских рыбаков,
которые катали нас по морю. Мы удобно располагались в лодке и, опустив  руки
в прозрачную голубую воду, слушали полные страсти неаполитанские  песни.  Их
пели для нас, снисходительно поглядывая в нашу сторону, как обычно итальянцы
глядят на любовников, Умберто и  Джузеппе  (так  звали  рыбаков).  Это  были
чудесные дни!
   Несмотря на нетипичную внешность, в Роке, должно быть, было что-то сугубо
британское, поскольку итальянцы тут же распознали  в  нем  англичанина.  Эта
способность узнавать национальность человека  по  его  внешности  и  манерам
всегда вызывала  у  меня  восхищение.  Мою  национальную  принадлежность  по
внешности определить довольно трудно, хотя всякому ясно, что я  не  уроженка
Капри. У меня русые волосы, но с самого рождения одна  из  прядей  -  белая,
отчего они кажутся еще светлее, чем есть на самом  деле.  Мои  глаза  цветом
напоминают морскую воду. Подобно ей, они способны менять свой  оттенок  -  в
зависимости от цвета одежды: иногда они кажутся зелеными,  иногда  -  совсем
голубыми. У меня короткий, слегка вздернутый нос,  большой  рот  и  хорошие,
ровные зубы. В общем, я далеко не красавица, но моя  внешность  меня  вполне
устраивала.
   Все это время меня мучила неопределенность наших  с  Роком  отношений.  Я
была счастлива находиться рядом с ним и, порой забывая обо всем на  свете  и
не желая  задумываться  о  будущем,  просто  наслаждалась  этими  волшебными
минутами. Но, оставаясь наедине с самой собой, например по ночам, с  горечью
думала о том, что будет со мной после его отъезда.
   В эти самые первые дни нашего знакомства я узнала, что такое беспокойство
о любимом человеке. Не предполагая при этом, что  позднее  моя  жизнь  будет
просто переполнена им...
   Он всегда был весел, но, казалось, за его веселостью скрываются  какие-то
раздумья. Вообще в нем было нечто непонятное мне, даже  загадочное,  и  этой
своей загадочностью он  еще  больше  заинтриговывал  меня.  Подай  Рок  хоть
малейший знак - и я отправилась бы за ним хоть на край света. Но  я  никогда
не была до конца уверена в его отношении ко мне,  и  это  придавало  каждому
проведенному вместе с ним мгновению особую, неповторимую прелесть.
   Однажды мы поднялись к развалинам виллы императора Тиберия. В  этот  день
открывающийся отсюда вид был особенно красив. И хотя я была здесь далеко  не
впервые и прекрасно знала окрестности, в присутствии Рока все  вокруг  вдруг
приобрело какое-то новое очарование.
   - Разве может что-нибудь сравниться с этой красотой? - спросила я.
   На мгновение Рок задумался и затем сказал:
   - Моя родина кажется мне не менее прекрасной.
   - А где это?
   - В Корнуолле. Наше море ничуть не  хуже  этою.  Мне  даже  кажется,  оно
красивее, так как вода в нем постоянно меняет свой цвет. Тебе  не  надоедает
это вечно синее, как сапфир, море? Наше море бывает и таким, но после шторма
оно зеленое, а на рассвете - розовое. Я видел,  как  оно  яростно  бьется  о
скалы, и я наблюдал его спокойным и гладким, словно шелк. Уверяю  тебя,  моя
родина поистине прекрасна, и у нас тоже есть своя история, ничуть  не  менее
увлекательная, чем история Рима.
   - Я никогда в жизни не была в Корнуолле. Неожиданно резко развернувшись в
мою сторону, он крепко заключил меня в свои объятия и,  прижавшись  щекой  к
моей щеке, сказал:
   - Ты скоро увидишь Корноулл!
   Так среди развалин древней постройки, рядом  с  позеленевшей  от  времени
статуей Мадонны началась моя новая жизнь.  Она  показалась  мне  удивительно
прекрасной.
   Рассмеявшись, Рок поднял меня на руки.
   - Нас могут увидеть.
   - Для тебя так важно, что скажут люди? - с  этими  словами,  однако.  Рок
бережно опустил меня на землю. К моему  великому  огорчению,  больше  он  не
сказал о Корнуолле ни слова.

***

   Отец внимательно относился к нашей дружбе. Он  всегда  радовался  приходу
Рока Пендоррика. Порой, когда мы возвращались с прогулок, он встречал нас  у
дверей студии, с видом конспиратора загадочно поглядывая на  нас.  Папа  был
весьма бесхитростным человеком, и очень скоро я поняла, что в голове у  него
зреет какой-то касающийся меня и Рока план. Неужели он и впрямь  решил,  что
Пендоррик сделает мне предложение? Может,  у  того  действительно  серьезные
намерения и мой отец догадался об этом? А если  я  все-таки  выйду  за  него
замуж, то как быть со студией?  Отец  просто  не  справится  без  меня.  Что
случится с ним, если я действительно уеду в Англию?
   Я была в полном смятении. С одной стороны, мне очень хотелось выйти замуж
за Рока Пендоррика, а с другой -  я  не  была  уверена  в  его  чувствах  по
отношению к себе. Кроме того, я просто не могла оставить своего отца одного.
Но ведь когда я училась в школе, он два года  оставался  один,  напомнила  я
себе. И сама же себя опровергла: посмотри, к чему это привело...
   Наши отношения с Роком все еще оставались неопределенными. Он ни  разу  и
словом не обмолвился о женитьбе.
   Отец часто приглашал его поужинать с нами. Рок всегда охотно принимал эти
приглашения с тем условием, что вино он купит сам. Я готовила  омлет,  рыбу,
иногда даже мясо и йоркширский пудинг. Мы питались довольно хорошо, ведь, ко
всему прочему,  мать  научила  меня  еще  и  готовить.  У  нас  дома  всегда
подавалось что-нибудь из национальной английской кухни.
   Казалось, Року нравилось бывать у нас, и он подолгу засиживался в студии,
ведя с отцом разговоры за бокалом вина. Он рассказывал о себе, о своем  доме
в Корнуолле и, в свою очередь, задавал вопросы отцу. Так он быстро  узнал  о
нашей жизни, о тех трудностях, с которыми нам  приходилось  сталкиваться,  о
том, как мы всегда старались побольше заработать во время туристского сезона
с тем, чтобы продержаться потом, когда наплыв туристов спадет.  Я  заметила,
что единственная тема, которой отец тщательно старался избегать, -  это  его
жизнь до женитьбы. После нескольких неудачных попыток разговорить  его.  Рок
отступился и больше не задавал вопросов, что само по себе уже было  довольно
странным,  учитывая  то  упорство,  с  которым  он  обычно   продвигался   к
поставленной цели.
   Помню, как однажды, придя домой, я застала их за игрой в  карты.  У  отца
был вид заядлого игрока. Когда я видела его таким,  мне  всегда  становилось
страшно. Его напряженные, полные азарта  глаза  буквально  полыхали  голубым
огнем. Щеки даже слегка порозовели от волнения. Увлеченный  игрой,  он  едва
повернул голову в мою сторону. Несмотря на то, что Рок, поднявшись с  места,
приветливо поздоровался со мной, он,  судя  по  всему,  тоже  был  полностью
поглощен игрой. Так значит, он тоже игрок, подумала я.
   - Не волнуйся, Фейвэл не помешает нам, - заверил отец гостя.
   Глядя Року прямо в глаза, я холодно спросила:
   - Надеюсь, ставки не слишком высоки?
   - Не забивай свою прелестную головку подобными проблемами, моя дорогая, -
возбужденным голосом пробормотал отец.
   - Просто мистер Фарингтон хочет выманить у меня из кармана пару лир,  вот
и все, - заметил Рок, и его глаза весело блеснули.
   - Я приготовлю вам что-нибудь поесть. С этими словами  я  отправилась  на
кухню. Я никак не могла успокоиться и решила объяснить Року, что  финансовое
положение моего отца не позволяет ему играть в карты. Но когда чуть  позднее
мы сели за стол, папа просто сиял от счастья, из чего я сделала  вывод,  что
сегодня удача в игре сопутствовала ему.
   На следующий день, спустившись на  пляж,  я  специально  завела  с  Роком
разговор на эту тему.
   - Пожалуйста, больше никогда не играй с моим отцом.  У  него  просто  нет
средств, чтобы просаживать их в карты.
   - Но мистер Фарингтон получает от игры огромное удовольствие, -  возразил
он.
   - В этой жизни многие получают удовольствие от того, что им  вредно.  Рок
захохотал.
   - Знаешь, а ты сварлива, как старая бездетная тетушка.
   - Да  пойми  ты,  мы  не  настолько  богаты,  чтобы  рисковать  деньгами,
заработанными с таким трудом.
   - Не беспокойся, Фейвэл, - его ладонь накрыла мою.
   - Обещай, что больше никогда не будешь играть с отцом на деньги!
   - А если он сам попросит меня об этом? Могу я тогда сказать, что все дело
в его упрямой дочери, которая просто запрещает нам играть?
   - Можешь придумать что-нибудь и получше.
   - Но ведь это будет не правдой, - с притворной невинностью возразил он.
   Я нетерпеливо передернула плечами.
   - Ты вполне можешь найти себе  других  партнеров.  Вовсе  не  обязательно
садиться за игральный стол именно с моим отцом.
   Немного подумав, Рок сказал:
   - Просто мне нравится царящая в вашем доме  атмосфера.  -  Мы  лежали  на
горячем песке. Он нежно развернул меня  лицом  к  себе  и,  глядя  в  глаза,
добавил:
   - А еще мне нравятся те сокровища, которыми обладает твой отец.
   Я поняла, что Рок имеет в виду прежде всего меня, была на седьмом небе от
счастья и в то же время опасалась хоть чем-то выдать  свои  чувства.  Быстро
поднявшись с места, я направилась к морю. Рок последовал за мной.
   - Фейвэл, разве ты сама не знаешь, - положив мне на  плечо  руку,  сказал
он, - что я готов на все, только бы сделать тебя счастливой?
   Глядя  на  него,  я  улыбнулась  ему  в  ответ.  Да,  сейчас  его   глаза
действительно были полны любви.
   Мы много плавали, а затем снова и снова валялись на песке. Мы были веселы
и  беззаботны.  В  эти  чудесные  часы  я  чувствовала  себя   по-настоящему
счастливой...
   А два дня спустя, вернувшись с рынка, я снова  застала  их  за  карточным
столом. Они уже закончили игру. По расстроенному лицу отца я поняла, что  на
сей раз он проиграл. Рок, напротив, был чрезвычайно весел.
   Мои щеки буквально запылали от злости. Сердито взглянув на гостя,  я  без
единого  слова  отправилась  на  кухню,  чтобы  отнести   корзинку.   Устало
плюхнувшись на стул, я неожиданно поняла, что вот-вот разревусь. Рок  провел
меня, как последнюю дурочку, а значит, я больше не могу  ему  доверять.  Мне
хотелось спрятаться в какое-нибудь укромное местечко и дать волю  слезам.  Я
была просто не состоянии  видеть  этого  человека.  Неожиданно  позади  меня
раздался его голос:
   - Могу я чем-нибудь помочь тебе?
   Я обернулась. К счастью, слезы все еще не хлынули потоком. Они  стояли  в
моих глазах, лишь придавая им особый блеск. Так что Рок не догадается о том,
как мне плохо сейчас. Я резко ответила:
   - Спасибо, я справлюсь сама.
   С этими словами я снова повернулась к столу. Рок продолжал стоять за моей
спиной. Обхватив меня за плечи,  он  неожиданно  рассмеялся  и,  нагнувшись,
прошептал мне на ухо:
   - Я не нарушил данного тебе обещания, Фейвэл. Мы играли не на деньги.
   Вырвавшись из его объятий, я принялась бесцельно рыться в одном из ящиков
стола.
   - Чушь, - возразила я. - Без ставок вы бы  просто  не  сели  играть.  Вас
увлекает не сама игра, а ставки, которые при этом делаются. Ведь  каждый  из
вас просто убежден, что на этот раз ему повезет и  он  непременно  выиграет.
По-моему, это глупо до абсурда. Ведь один обязательно проиграет.
   - Да пойми ты, я действительно сдержал данное тебе слово.
   - Пожалуйста, не трудись объяснять, я пока еще не слепая.
   - Да, конечно, мы снова играли. И ты была абсолютно  права,  сказав,  что
без ставок игра теряет всякий смысл. Кто, по-твоему, выиграл на этот раз?
   - Извини, я должна приготовить что-нибудь поесть.
   - Посмотри, я выиграл вот это... -  Он  извлек  из  кармана  керамическую
статуэтку Венеры и, снова засмеявшись, продолжил:
   - Я же говорил, что намерен любым способом заполучить ее. К счастью,  она
досталась мне в честной борьбе. Так что, видишь, я сдержал свое обещание. Мы
играли с твоим отцом, но не на деньги. И я выиграл это чудо.
   - Пожалуйста, достань ножи и вилки, - уже другим тоном попросила я.
   Спрятав статуэтку обратно в карман, он ухмыльнулся:
   - С превеликим удовольствием.

***

   На следующий день Рок сделал мне предложение. По довольно крутой тропе мы
взобрались к Брачному гроту, который я  всегда  считала  одним  из  наименее
интересных мест на острове. Голубой, Зеленый,  Желтый  и  Красный  гроты,  а
также Грот Всех Святых привлекали меня значительно больше. Но Рок настаивал,
чтобы в это утро мы отправились именно туда.
   - Что ж, место вполне подходящее... - заметил он, когда мы наконец были у
цели. Я обернулась к нему, он крепко сжал мою руку.
   - Подходящее? Для чего? - недоуменно спросила я.
   - Не хитри, ты все прекрасно знаешь. Даже сейчас,  когда  он  смотрел  на
меня с неподдельной нежностью, я не была до конца уверена в его чувствах.
   - Брачный грот, - едва слышно подсказал Рок.
   - Насколько мне известно, этот грот посвящен Митре, - боясь  выдать  свое
волнение, пробормотала я.
   - Ерунда, - ответил он. - Именно здесь Тиберий  соединял  брачными  узами
юношей и девушек. Так говорится в путеводителе.
   - Это не доказано точно, и некоторые ученые опровергают эту версию.
   - Хорошо, сдаюсь. В таком случае, отныне этот грот  будет  знаменит  тем,
что именно здесь Петрок Пендоррик  сделал  предложение  Фейвэл  Фарингтон  и
она...