у поохотиться.
   Но когда они подъехали к Рамбуйе, усталость  одолела  короля,  и  его
пришлось отнести в спальню. Там он загрустил. Покину  ли  я  Рамбуйе?  -
спрашивал себя Франциск.
   В постели его охватило беспокойство. Он пожелал,  чтобы  вокруг  него
собрались друзья - самые веселые и умные люди  двора.  Пусть  возле  его
ложа появятся Анна,  кардинал  Лоррен,  сын  Генрих,  Катрин,  де  Гизы,
Сент-Пол, Сент-Андре. Пусть играют музыканты.
   Когда все они пришли к Франциску, он взбодрился. Комната превратилась
в музыкальный салон.
   Но вскоре король ощутил усталость. Он шепнул Анне:
   - Я бы хотел, чтобы моя сестра Маргарита пришла ко мне.  Я  редко  ее
вижу.
   Голос Анны задрожал от сдерживаемых слез:
   - Королева Наваррская сама прикована болезнью к кровати.
   - Тогда не говори  ей  о  том,  что  я  хочу  ее  видеть,  иначе  она
поднимется. Моя любимая  сестра  Маргарита,  ты  слегла,  узнав  о  моем
нездоровье. Да поможет тебе Господь.
   - Дорогой, - сказала Анна, - позволь мне отпустить  людей,  чтобы  ты
попытался заснуть.
   Он улыбнулся и кивнул головой.
   Утром  Франциск  почувствовал  себя  лучше.  Он  объявил,  что  готов
отправиться на охоту.
   Анна умоляла его не делать  этого.  Катрин  поддержала  ее  вместе  с
другими членами Узкого Круга. Но Франциск не желал  ничего  слышать.  Он
радостно улыбался, глядя на красивые лица своих подруг.  Приласкал  одну
женщину, пошутил с другой. Сегодня он  должен  поохотиться.  Он  не  мог
объяснить свое желание. Он чувствовал, что Смерть ждет  его  за  дверью,
притаилась за шторами. Смерть поймала в свои  сети  английского  короля.
Она не должна поймать Франциска... пока.
   Его дух окреп. Бледный, с блеском в глазах, он сел в седло.  Франциск
велел Анне и Катрин ехать рядом с ним. Звуки  охотничьего  рожка  и  лай
собак - лучшая услада для его ушей, сказал король. Катрин  догадывалась,
что, сидя на лошади, он ощущал себя не стариком, а молодым Франциском.
   Его окружали преданные друзья. Они испытывали страх. Этим  мартовским
днем Смерть была самым быстрым охотником в лесах Рамбуйе. Женщины, глядя
на короля, понимали, что это последняя вылазка Узкого Круга.
   Вечером Франциск начал бредить. Он не умолкал ни на минуту. Казалось,
его кровать окружали призраки, вынырнувшие из прошлого: мать  Франциска,
Луиза Савойская, любимая сестра Маргарита Наваррская,  кроткие  королевы
Клаудия и Элеонора, любимейшие фаворитки - Франциска де Шатобриан,  Анна
д'Этамп, сыновья Франциск и Карл. Ему чудились стены мадридской  тюрьмы;
он снова ощущал вкус победы и поражения.
   Обретя сознание, он с лукавой улыбкой заговорил  о  просчетах  своего
правления.
   - Я вел непристойную жизнь, полную скандалов, мои друзья.  Я  искуплю
свои грехи, умерев достойно.
   Он внимательно прослушал молитвы.
   - Я должен увидеть моего сына, - сказал Франциск. - Приведите ко  мне
дофина.
   Смущенный Генрих приблизился к смертному одру отца,  любовь  которого
он пытался когда-то завоевать. Потерпев неудачу, он в свою очередь  стал
питать неприязнь к Франциску.
   Он опустился на колени возле кровати отца; Франциск улыбнулся,  забыв
сейчас обо всех их разногласиях.
   - Мой мальчик... мой единственный сын... дорогой Генрих.
   Генрих  пытался  найти  нужные  слова,  но  не  находил  их.   Слезы,
блестевшие в его глазах, вполне заменяли их. Франциск волновался.  Какой
совет он может дать сыну? Пусть Генрих избежит ошибок своего отца.
   - Генрих, дети должны перенимать у родителей  их  достоинства,  а  не
пороки, - сказал король.
   - Да, отец.
   - Французы, мой сын, - лучшая нация на земле. Ты должен обращаться  с
ними справедливо и мягко, потому что они пойдут ради  своего  короля  на
все. Я советую тебе по возможности снижать бремя налогов...
   Пот тек по щекам  короля.  Пелена  застилала  его  глаза.  Лицо  сына
расплылось,  потемнело.  Франциск  видел,  что  могло  расколоть  страну
пополам. Религиозные противоречия, зародившиеся во время его  правления,
обещали  принять  угрожающую  форму,  сулили  стране   кровопролитие   и
разорение.
   - Святая Дева, защити моего мальчика! - взмолился  он,  потеряв  нить
беседы. - Святая Дева,  пусть  его  советчики  проявят  заботу  о  благе
молодого короля и Франции.
   Он видел Диану... в роли наставницы его сына. Вспомнил игру в снежки,
начавшуюся безобидно и закончившуюся несчастьем. Это  было  символичным.
Противоборство женщин забавляло его. Мадам Диана против мадам  Анны.  Но
что вырастет из этого? Ужас и  кровопролитие.  Его  любимый  друг,  граф
д'Энген, стал первой жертвой гражданской войны,  в  которую  втягивалась
страна. Шкаф был лишь символом. Теперь Франциск понимал это.  Почему  он
не увидел этого раньше?
   - Генрих... сын мой... почему мы встретились  так  поздно?  Генрих...
остерегайся тех, кто окружает тебя. Есть люди, которые...
   Генрих приблизил свое ухо к устам отца.
   - Бойся... де Гизов. Они честолюбивы... и попытаются  отнять  у  тебя
корону. Де Гизы  -  враги  дома  Валуа.  Генрих...  ближе.  Не  позволяй
женщинам командовать тобой. Учись на ошибках твоего  отца.  Генрих,  мой
мальчик, сохрани моих министров.  Не  возвращай  Монморанси.  Он  сорвет
камзолы с тебя и твоих детей, отнимет последнюю рубашку у  простолюдина.
Генрих,  прояви  доброту  к  Анне.  Помни,  что  она  -  женщина.   Будь
великодушен к женщинам, но не позволяй им  управлять  тобой,  как  твоим
глупым отцом...
   Глаза короля остекленели, речь стала бессвязной.
   - Отец, - сказал Генрих, - благослови меня.
   Король успел обнять  сына;  после  этого  Франциск  навсегда  покинул
Рамбуйе и страну.
 
*** 
 
   В Беарне лежащая в постели  сестра  короля  была  охвачена  недобрыми
предчувствиями. Ее брат в опасности, он нуждается в ней, а она не с ним!
Маргарита встала с постели и собралась  ехать  в  Рамбуйе.  Перед  самым
отъездом она узнала скорбную весть.
   Укоряя себя за то, что она не была рядом с братом, Маргарита впала  в
меланхолию. Ее жизнь закончилась - Франциск был для Маргариты всем.  Она
уйдет в монастырь; только служение Богу облегчит ее горе. Мирская  жизнь
для нее завершилась. Любимый король умер. Значит, она тоже мертва.
   Анна,  удалившись  в  свои  покои,  ждала  мести  Дианы.  Это  вопрос
нескольких дней, решила мадам д'Этамп. Диана не станет медлить.
   Опечаленный  смертью  отца  Генрих,  однако,  испытывал   облегчение.
Никогда больше он не будет смущаться в присутствии Франциска.  Отношение
людей к наследнику престола уже  начало  меняться.  Они  клялись  ему  в
верности, спешили угадать его очередное желание.
   Внешне невозмутимая Диана ощущала глубокую радость. Наконец пришел ее
час. Она уже была не любовницей дофина, а первой дамой страны.
   В Сент-Жермене, куда новый король, завершив приготовления к похоронам
Франциска, прибыл из Рамбуйе, Катрин, сидя  в  своих  покоях,  думала  о
переменах, которые произойдут теперь в ее жизни.
   Катрин ждала появления на свет третьего ребенка,  но  она  могла  еще
какое-то время скрывать от мужа свою беременность.
   У нее были сын и  дочь;  скоро  родится  третий  ребенок;  она  стала
королевой  Франции.  Как  ликовал  бы  сейчас  Климент,  доживи  он   до
сегодняшнего дня!
   Катрин была в безопасности, сидя  на  французском  троне.  Она  имела
причины для радости; однако для полного счастья ей многого не хватало.
   Она надушилась, тщательно оделась и стала ждать.
   Но он не приходил.  Потеряв  надежду  увидеть  его  этой  ночью,  она
заперла дверь, сдвинула стол и ковер, посмотрела сквозь дыру вниз.
   Они лежали в объятиях друг друга, шептали слова нежности, говорили  о
своих чувствах.
   В этот день исполнилась ее самая честолюбивая  мечта,  однако  Катрин
мучила себя, подглядывая за своим мужем и  его  любовницей.  Амбиции  де
Медичи были удовлетворены; когда-нибудь она обретет реальную власть.  Ее
назначение - рожать принцев и принцесс.
   И все же, видя мужа и его возлюбленную, королева  Франции  не  смогла
сдержать горьких слез.
 
ДВЕ КОРОЛЕВЫ 
 
   Королева Франции! Как, однако, изменилось ее положение? На самом деле
на французский трон поднялась не она, Катрин де Медичи, а Диана. Повсюду
теперь можно было видеть инициалы короля, переплетенные с инициалами  не
его жены, как требовал этикет, а его любовницы: две латинские  буквы  D,
одна  из  которых  была   повернута   на   сто   восемьдесят   градусов,
перечеркнутые  горизонтальной  линией  от  буквы   Н.   Эта   монограмма
появлялась на кирпичной кладке, ее вышивали на  знаменах,  она  украшала
костюмы Генриха.
   Катрин продолжала улыбаться; никто не догадывался о  том,  что  в  ее
душе горело желание стереть,  перечеркнуть  этот  знак.  Она  вместе  со
своими доброжелателями  делала  вид,  будто  эта  монограмма  образована
буквой Н и двумя С, а не Д  -  французские  имена  "Генрих"  и  "Катрин"
начинаются с латинских букв Н и С. Это позволяло ей сохранять лицо.
   Она  появлялась  при  дворе,  не  выдавая  своих  страданий.  У   нее
образовался свой круг, строго соблюдавший определенный  этикет.  Дамы  и
джентльмены, окружавшие Катрин, побаивались ее. Она  являлась  загадкой.
Было трудно понять, как  ей  удается  сохранять  достоинство,  постоянно
подвергаясь унижению. Порой она казалась сухой, чопорной;  любой  промах
ее фрейлин сурово и немедленно наказывался; в других случаях  грубоватая
шутка  порождала  внезапный  громкий  смех  Катрин.   Королева   Франции
оставалась иностранкой; все помнили об этом. Ее не любили. Она знала это
и говорила себе, что ей все равно. Она мечтала о любви одного человека и
верила, что терпение поможет ей обрести желаемое. Терпение - бесконечное
терпение - залог успеха.
   Она могла ждать. Слава Богу, теперь она умела ждать.
   Она постаралась обрести новые интересы. Королева могла делать многое,
в чем было отказано дофине.  Франциск  рассказывал  ей  о  том,  как  он
перестроил свой замок. Он нашел  в  Катрин  внимательную,  восприимчивую
слушательницу и многому научил ее.  Катрин  особенно  восхищалась  одним
французским замком; она влюбилась в него с первого взгляда.  Когда  двор
приезжал туда, она давала волю  воображению,  придумывала,  как  бы  она
перестроила его, если бы он принадлежал ей. Замок  Шенонсо,  несомненно,
был восхитительным сооружением. Он опирался на мост, под  ним  протекала
река. Казалось, здание плывет по воде, точно  сказочный  замок;  деревья
создавали тень; внизу, в воде, качались кувшинки: заросли камыша и осоки
окружали белые стены.
   Франциск собирался сделать это свое владение еще более живописным. Но
Франциск умер.  Король  Генрих  был  занят  другими  делами.  Почему  бы
королеве не развлечь себя?
   Она получала удовольствие от своих замыслов.
   Катрин также пыталась разделять с Генрихом его интересы, терпеливо  и
осторожно уводя его от Дианы. Он любил музыку, и Катрин музицировала, не
жалея себя. Особенно ему нравились церковные гимны и песнопения.  Катрин
охотно разыскивала старые произведения и заказывала новые. Но Диана тоже
разбиралась в музыке; все, что она показывала Генриху, нравилось  ему  в
сотни раз больше любых других произведений.
   Катрин была превосходной  наездницей;  она  старалась  в  промежутках
между беременностями  участвовать  во  всех  охотничьих  вылазках.  Даже
Генрих восхищался ее смелостью и умением  ездить  на  лошади.  Диана  же
часто оставалась в замке; она встречала короля, когда тот возвращался  с
охоты.  Катрин  всегда  с  горечью  наблюдала,  с  какой   радостью   он
приветствует свою любовницу.
   Генрих по-прежнему приходил по ночам к  Катрин  -  ей  еще  удавалось
скрывать очередную беременность.
   Став королем, Генрих был вынужден считаться со  своим  новым  высоким
положением. Он отправлялся в покои любовницы тайно - будто весь двор  не
знал об их отношениях. Теперь Генрих находился  в  фокусе  общественного
внимания. Он просыпался на рассвете, и тотчас его приближенные развивали
бурную деятельность. Знать входила в его покои,  чтобы  поприветствовать
короля. Титулованные особы подавали ему рубашку. Его первой обязанностью
была утренняя молитва, которую он читал перед стоявшим в спальне алтарем
в присутствии свиты. Но даже в это  время  его  слух  услаждала  музыка,
исполняемая на цимбалах, клавикорде, рожке и лютне.
   После молитвы начинались дела; потом Генрих ел. Он не  был  гурманом;
говорили, что он потерял вкус к изысканной пище в испанской  тюрьме.  Он
никогда  не  придавал  значения  этому  искусству,  к  огорчению   своих
соотечественников, гордившихся тем, что французская кухня обретала славу
лучшей в мире. Однако равнодушие к еде не ухудшало его здоровье; он  был
сильным, выносливым. Обсудив  текущие  проблемы  со  своими  министрами,
остаток дня он посвящал спорту. Обычно он уезжал на охоту, которая  была
его любимым видом спорта; также Генрих неплохо играл в  теннис.  Он  был
истинным спортсменом с головы до пят. Он требовал, чтобы во  время  игры
все забывали о том, что он -  король.  Его  товарищи  открыто  обсуждали
слабости Генриха. Когда игра заканчивалась, он принимал участие  в  этой
дискуссии. Мужчины не боялись одерживать победы над королем, который  не
таил зла за это и любил играть с противниками,  превосходившими  его  по
мастерству.
   Вечером устраивались пиршества и танцы. Приближенные шептали Генриху,
что его двор не должен уступать в блеске королю  Франциска.  Все  должны
знать, что французский  двор  остается  французским  двором  -  богатым,
роскошным, порой, при необходимости, высокомерным. Хотя, возможно, танцы
были слишком помпезными, этикет - чуть более строгим.
   Затем Генриха отводили в его покои. Бедный Генрих!  Он  раздевался  в
присутствии свиты, гофмейстер проверял, как приготовлена постель. Король
ложился в нее, и тогда ему  приносили  ключи  от  замка;  их  клали  под
подушку.
   Лишь после этого король оставался один. Теперь он мог  отправиться  в
покои своей любовницы. Жизнь  Генриха  была  более  тяжелой,  чем  жизнь
Франциска. Франциск мало  заботился  о  приличии.  При  желании  он  мог
распорядиться, чтобы в его спальню привели  десяток  женщин.  Но  Генрих
отправлялся к своей любовнице только после того, как свита покидала  его
покои.
   Как любила  его  Катрин  -  за  строгость,  величие,  скромность,  за
стремление делать добро! Королеву изумляло,  что  она  отдает  всю  свою
любовь человеку, столь мало походившему на нее.
   Этой ночью в  самом  начале  лета  он  пришел  в  ее  покои,  которые
соседствовали с его комнатами.  Какой  суровый  был  у  него  вид!  Лицо
Генриха выражало решимость исполнить свой долг! У них было  двое  детей.
Катрин лукаво улыбнулась - он не знал, что меньше чем через полгода  она
родит третьего. Днем ранее, стоя со своими приближенными,  она  едва  не
упала в обморок. Тогда  отчаянное  усилие  воли  позволило  ей  избежать
этого. Она не  собиралась  уступать  своему  недомоганию;  Катрин  умела
справляться с физической слабостью. Она должна была делать это, иначе по
двору начали бы распространяться слухи. Королева снова  в  положении!  И
тогда она на много месяцев лишится Генриха. Потеряет любовь  -  или  то,
что заменяло ее.
   Генрих был грустен - он  недавно  присутствовал  на  похоронах  отца;
смерть всегда действовала угнетающе на этого  чувствительного  человека.
Он решил  перезахоронить  тела  своих  братьев,  Франциска  и  Карла,  в
Сент-Дени, и совместить это мероприятие с погребением  отца.  Состоялась
пышная церемония; на расходы не скупились. Три гроба, каждый из  которых
был украшен скульптурным изображением покоящегося в нем  человека,  были
доставлены из Парижа к церкви Нотр-Дам де  Шамп.  Горожане  высыпали  на
улицы; они провожали взглядами кортеж.
   Многие сыновья, думала Катрин, смотря на мужа, радовались бы  сейчас,
говорили бы себе: "Мой отец мертв, мой старший брат мертв, поэтому  я  -
король".
   Но только не Генрих.
   Сидя у кровати, он рассказывал  о  похоронах.  Он  всегда  говорил  о
чем-то, перед тем как задуть свечи. Он обнаруживал постоянство  в  своих
привычках; он хотел, чтобы эти  визиты  проходили  непринужденно,  чтобы
Катрин не догадывалась о его желании поскорее уйти  от  нее.  Он  боялся
причинить ей душевную боль.
   Генрих ни словом, ни взглядом не выдавал того, что  он  ждет  от  нее
вести. Он был так любезен. Неудивительно, что она обожала его. Но,  увы,
ее было невозможно обмануть.
   Поговорив, он принимался нервно играть со  склянками  и  бутылочками,
стоявшими на туалетном столике. Потом Генрих ложился в постель. Позже он
снова возобновлял беседу. Эти интерлюдии длились всегда  одно  и  то  же
время. Катрин беззвучно смеялась сквозь слезы.
   Сколько маленьких Валуа появятся в детской, прежде чем он решит,  что
у них  уже  достаточно  детей?  Когда  осуществится  ее  мечта  -  Диана
состарится или умрет, и король будет приходить к королеве не только ради
исполнения долга.
   - Ты печален, Генрих, - сказала Катрин.
   Он улыбнулся - смущенно, по-мальчишески, непосредственно.
   - Я не могу забыть похороны, - сказал Генрих.
   - Они произвели на тебя сильное впечатление.
   - Мой отец... мертв. И два моих брата умерли в расцвете сил.
   Ей не хотелось говорить о его братьях. Неужели даже теперь,  думая  о
Франциске, он подозревал ее?
   - Твой брат Карл не был твоим другом, Генрих.
   - Ты права. Когда я смотрел  на  кортеж  и  оплакивал  моего  отца  и
братьев, рядом со мной были Сент-Андре  и  Вьевилль.  Они  заметили  мое
подавленное состояние, и Сент-Андре попросил Вьевилля рассказать  мне  о
том, что когда-то давно произошло в Ангулеме. Вьевилль  сделал  это.  Он
сказал: "Помните, сир, как по вине Шатемрэ, Дандена  и  Дампьера  бывший
дофин Франциск и вы свалились в Шаренту?" Я помнил этот эпизод и  сказал
ему об этом. И он поведал мне следующее; когда отцу сообщили о том,  что
я и мой брат утонули в реке, он был потрясен  этим  известием,  но  Карл
ликовал в своих покоях. Потом он  узнал  о  нашем  спасении,  и  у  него
начался жар. Опытные врачи объяснили  это  резкой  сменой  эмоций  -  от
радости к горю. Да, Карл не был моим другом.
   Катрин приподнялась на локте.
   - Генрих, - сказала она, - если  бы  он  остался  жив  и  женился  на
племяннице или дочери императора, он бы стал для тебя опасным врагом.
   - Верно.
   - Поэтому тебе не следует печалиться. Король Франциск умер, но он уже
был немолод и успел сполна насладиться  жизнью.  Франция  еще  не  имела
такого замечательного короля, каким являешься ты. Я  молю  Бога  о  том,
чтобы маленький Франциск оказался похожим  на  тебя,  когда  придет  его
время занять трон.
   - Ты - хорошая и верная жена, Катрин, - сказал король.
   Это сделало ее счастливой. Я завоюю его, сказала  себе  Катрин.  Надо
только двигаться постепенно, осторожно.
   Но как трудно ей было действовать осмотрительно, когда она находилась
рядом с Генрихом! С другими она была умной и хитрой. Муж пробуждал в ней
волнение, которое мешало Катрин быть сдержанной.
   Она  поддалась  соблазну  заговорить  о   мадам   д'Этамп,   поспешно
покинувшей двор. Ее судьба оставалась неопределенной.
   Катрин очень хотела, чтобы Анну оставили в покое. Нет, она не  любила
ее. Катрин любила лишь себя и Генриха. Но если  бы  ей  удалось  успешно
заступиться за Анну и Диана не смогла бы обрушить на мадам д'Этамп  свою
месть, это стало бы триумфом Катрин! "Ты - хорошая и верная  жена!"  Эти
слова опьянили ее, точно доброе французское вино...
   - Я думала о твоем отце, Генрих, и о несчастной женщине,  которую  он
любил. Он  просил  тебя  обойтись  с  ней  милостиво.  Ты  отнесешься  с
уважением к просьбе Франциска?
   Она тотчас поняла, что совершила ошибку.
   - Тебе не следует заступаться за нее, - сказал он. - Я знаю, что  она
была таким  же  моим  врагом,  как  и  Карл.  И  при  ее  содействии  он
договорился с Филиппом Испанским о том, что они