, что предметом ухаживаний Милтона Хемминга была я.
     Должна признаться, мне было приятно оказаться центром такого романтического приключения. Это придавало каждому дню какую-то изюминку.
     Как и предсказывал Милтон, возле Мыса Доброй Надежды мы снова попали в шторм, и тут-то мисс Картрайт приняла решение. Правда, призналась, что несколько беспокоится за меня, поскольку Фелисити ведь будет под опекой мужа, а вот мне придется совершить путешествие в Англию одной.
     Милтон Хемминг заверил ее, что когда придет время мне возвращаться домой, он позаботится о том, чтобы я ехала в обществе его друзей, которые наверняка будут возвращаться в Англию. Ей и впрямь нечего было бояться, и заверения Милтона вкупе со штормовой погодой помогли мисс Картрайт принять решение.
     Если это можно устроить, она вернется домой, поскольку в ее нынешнем состоянии на роль дуэньи она все равно не годится, а становится лишь обузой.
     Милтон Хемминг объявил, что как только мы причалим, он сразу же начнет подготовку к ее отъезду на родину.

***

     Наше пребывание в Кейптауне было посвящено отъезду мисс Картрайт. Нам постоянно приходилось уверять ее, что мы будем в целости и сохранности и без нее.
     В Сиднее нас должен был встретить Уильям Грэнвилл. Я останусь с Фелисити до свадьбы, а потом мистер Хемминг поможет мне с отъездом домой, представит меня капитану судна и кое-кому из своих многочисленных друзей, которые наверняка будут отплывать, ибо он знал многих людей, которые часто путешествовали.
     У него все получится прекрасно.
     Милтон позаботился обо всем. Мисс Картрайт должна была провести неделю в одном из лучших отелей. Он представил ее своим друзьям, собиравшимся в Англию. Они будут все вместе, так что бояться нечего.
     Что касается подопечных мисс Картрайт, она могла вполне быть уверена, что мистер Хемминг сделает для них все то же, что и для нее.
     Меня поразило, что мисс Картрайт с такой готовностью вверяла нас человеку, которого несколько месяцев назад даже в глаза не видела. Я отнесла это за счет силы его личности. Сила и властность - вот точные слова. Милтон просто излучал силу, и пока она была направлена на добрые дела, это было очень утешительно. Однако я иногда раздумывала - а что будет испытывать человек, столкнувшийся с этой силой?
     Я чувствовала, что мне надо еще многое узнать об этом человеке.

***

     Три дня в Кейптауне пролетели быстро. У нас было очень немного времени, чтобы посмотреть достопримечательности, наверное, одного из красивейших мест, какое нам предстояло посетить. Я никогда не забуду вида Столовой горы со скатертью, как ее здесь называют. Она устремлялась к небу, а плато, покрытое облаками, действительно выглядело как скатерть. Погода стояла теплая, но не слишком жаркая, цветы были очень яркими, а пейзаж - волшебным. Расставаясь с нами, мисс Картрайт очень нервничала. Я подумала, что в последнюю минуту она изменит решение и вернется на корабль. Мисс Картрайт все твердила о том, что пренебрегла своими обязанностями, и я знала, что ее совесть отчаянно сражается со страхом перед морем. Совесть потерпела поражение: отплывая из Кейптауна, мы оставили мисс Картрайт на берегу.
     У меня создалось впечатление, что Милтон Хемминг был доволен отсутствием мисс Картрайт. На самом деле мне иногда приходила в голову мысль о том, что он ловкими маневрами спровадил ее. Но зачем?
     У него должны были быть на то причины. Он был из тех, кто ничего без причины не делает. И кроме того, он слишком занимал мои мысли. Я думала: "Он немного зарвавшийся, довольно высокомерный и, бесспорно, храбрый".
     На Фелисити Милтон тоже произвел впечатление. Я заметила, что в его присутствии она немного нервничала. На нее он тоже оказывал воздействие.
     Теперь, когда мисс Картрайт покинула нас, самым разумным для меня было перебраться в каюту Фелисити, оставив мою спутницу-австралийку в одиночестве.
     Так я и сделала. Проживание в одной каюте сблизило нас, и постепенно наши отношения изменились.
     Мы часто лежали на своих койках: Фелисити - наверху, я - внизу - и разговаривали, пока не засыпали. Я обнаружила, что некоторая сонливость и мягкое покачивание корабля больше располагают к доверительной беседе, чем сидение днем на палубе.
     В конце концов, Фелисити рассказала мне о своих страхах.
     - Мне бы хотелось, чтобы это путешествие все длилось и длилось, - поделилась со мной она.
     - Ах, так, стало быть, оно тебе нравится?
     - Да... после того, как я привыкла к морю. Первая половина была ужасной. Мне просто хотелось умереть.
     - Как бедной мисс Картрайт.
     - Я была так поражена, что она уехала. Никогда бы не подумала, что она может так поступить. Тетушка всегда так строго следила за мной.
     - По-моему, это Милтон Хемминг ее уговорил.
     - Она была им совершенно очарована. Эннэлис, что ты о нем думаешь?
     - Ой, я не хочу выносить поспешных суждений.
     - Но какие-то мысли у тебя должны быть.
     - Ну, я нахожу его интересным... в какой-то степени даже вдохновляющим. Довольно забавно встретить такого человека... на короткое время... на корабле. Приедем в Сидней, попрощаемся с ним, и через несколько месяцев будем вспоминать: "Как звали того мужчину, с которым мы познакомились на корабле?"
     - Ты сама в это не веришь. Он ведь пообещал тетушке позаботиться о том, чтобы в целости и сохранности отправить тебя домой.
     - Ну, хорошо, не через несколько месяцев... через несколько лет.
     - Не думаю, что я вообще когда-нибудь его забуду. Особенно после того, как он отделался от тетушки.
     - Отделался?
     - Да... он ведь хотел, чтобы она уехала, правда?
     - С какой стати?
     - Дуэньи иногда ограничивают поле деятельности. Я рассмеялась:
     - Поскольку она большую часть времени не выходила из каюты, возможности что-то ограничивать были у нее невелики.
     - Само по себе присутствие тетушки уже было ограничением. А теперь нас двое молодых женщин, и мы совсем одни.
     - Фелисити, ты ведь не боишься?
     Моя подруга с минуту помолчала, и я продолжала:
     - Ты боишься, правда? Почему бы тебе не рассказать мне?
     - Мне бы хотелось вернуться назад с тетушкой.
     - Фелисити! Но ты же едешь к любимому человеку. Она снова промолчала, и я опять продолжила:
     - Я догадывалась, что тебя что-то тревожит. Ты не хочешь поговорить об этом?
     - Все произошло слишком быстро.
     - Тебя, как говорят, просто сбили с ног.
     - Да, наверное, мне хотелось, чтобы что-нибудь произошло, потому что...
     - Почему?
     - Да так, ничего... Уильям приехал. Мы познакомились, когда мы с тетей пришли к соседям пить чай. Он говорил со мной и явно был заинтересован. Позже я часто с ним виделась, и он предложил мне выйти за него замуж. Казалось, так будет лучше всего...
     - А теперь ты не уверена.
     - Я думаю, что не очень хорошо его знаю. Кроме того, я буду за столько миль от дома. Это все равно что ехать к чужим.
     Я молчала, стараясь отыскать правильные слова, чтобы утешить девушку. И думала о том, что говорил Милтон Хемминг о пристрастии ее будущего мужа к бутылке. Бедняжка Фелисити! Она была слишком слаба, слишком беспомощна, чтобы справиться с ситуацией, в которую поставила себя сама.
     - Я сама во всем виновата, - продолжала Фелисити. - Это не поможет. А если этого еще и можно было избежать, то это только ухудшает положение. Так мне и надо...
     - Да, - согласилась я. - Это не помогает. Но ты просто воображаешь себе самое худшее. Скорее всего, когда ты приедешь туда, тебе там очень понравится. Твой будущий муж, должно быть, влюбился в тебя, раз предложил выйти замуж... и тебе он, наверное, нравился.
     - Думаю, все было немного по-другому. Он приехал искать жену. И для этой цели подошли бы многие. Просто так случилось, что он встретил меня.
     - Такова жизнь. В том-то и дело, что оказываешься в определенном месте и в определенное время. Так мы и встречаем свою судьбу.
     - Ты не понимаешь. Я была польщена тем, что на меня обратили внимание. Мне было приятно, что кто-то захотел на мне жениться. Теперь я вижу, какой была глупой. Видишь ли, есть другой человек. Я люблю его. И всегда любила.
     - А он?
     - Он влюблен в другую женщину... не в меня.
     - Ох, Фелисити, мне так жаль.
     - Тетушка думала, что я выйду за него замуж. Все так считали, но когда он влюбился в другую, это был конец. С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, я думала... Мы были друзьями, я хочу сказать, наши семьи, большими друзьями. Мы часто виделись... и когда он полюбил другую... это было так явно... и я просто почувствовала себя одинокой, потерянной, мне было так больно. И когда Уильям спросил: "Вы выйдете за меня замуж и уедете со мной в Австралию?", я решила, что это хороший выход из положения... а потом я поняла, что это значит.
     - Теперь я многое понимаю, Фелисити, - отозвалась я. - Я знала, что тебе что-то не дает покоя.
     - А скоро я окажусь там... совсем одна.
     - У тебя будет муж.
     - Этого... я и боюсь.
     Я попыталась успокоить ее.
     - Мне кажется, накануне свадьбы многие невесты испытывают то же самое.
     - Правда?
     - Уверена в этом.
     - Я рада, что ты поехала со мной, Эннэлис.
     - Ты же знаешь, почему я хотела поехать.
     - Да, из-за брата.
     Мы немного помолчали.
     Потом я спросила:
     - Фелисити, ты спишь?
     - Нет.
     - Все будет хорошо, - пообещала я. Фелисити не отозвалась.

***

     Пока мы пересекали Индийский океан, стояла жара, и нашим постоянным спутником был Милтон Хемминг.
     - Не забудьте, я ведь обещал мисс Картрайт хорошенько смотреть за вами, - сказал он. - Сейчас она уже почти дома, бедняжка. Я рад, что смог облегчить ее страдания.
     - Вы очень старательно о ней заботились, - заметила я.
     - А я вообще очень гуманный человек, - отозвался Милтон.
     - И уж, конечно, не скромник.
     - Я презираю скромность. Она почти всегда напускная, как вы знаете. Я же предпочитаю говорить прямо. И если я о себе низкого мнения, то, полагаю, и другие будут обо мне думать так же.
     - Что касается вас, так это из-за того, что вы считаете будто вы всегда правы. Так что если бы вы были скромным - а это почти невозможно себе представить - для этого была бы причина. А поскольку это тоже невозможно, вы никогда не сможете быть скромным.
     - Звучит несколько путано, однако, полагаю, ваши обоснования правильны, мисс Эннэлис. Когда мы доберемся до Сиднея, а это будет очень скоро, я хочу, чтобы вы приехали ко мне погостить на Карибу.
     - О, но я собираюсь некоторое время пожить у Фелисити.
     - Вы же знаете, что я пообещал достопочтенной мисс Картрайт приглядывать за вами. Я должен забронировать вам билет на обратный рейс и позаботиться о том, чтобы вы путешествовали в подходящей компании.
     - Однако о Карибе речи не было.
     - Я хочу показать вам плантацию. Почему вы так сдержанны? Снежная королева, вот вы кто. По-моему, я знаю способ растопить лед, поскольку королевы тоже женщины, и если лишить их знаков королевского достоинства, они превращаются в самых обыкновенных людей.
     - Меня удивляет, что я кажусь вам такой ледяной. Я-то считала, что веду себя вполне дружелюбно.
     - Да, вы выразили благодарность за то, что я сделал для мисс Картрайт. Иногда, подлавливая вас на палубе или в другом месте, мне кажется, я замечаю некий проблеск теплоты в ваших глазах... словно они рады меня видеть.
     - Я нахожу вас занятным.
     - Да неужели? Хотите, скажу, какой я нахожу вас?
     - Я уверена, что вы это скажете независимо от того, дам я разрешение или нет.
     - И опять вы правы. Я нахожу вас обворожительной. Я промолчала, а Милтон наклонился ко мне, взял мою руку и поцеловал.
     - Я хочу, чтобы вы приехали на Карибу и немножко погостили у меня, - сказал он. - Я не собираюсь терять вас. Я решительно настроен на это.
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Я хочу сказать, что совершенно покорен вами. Меня все в вас восхищает. То, как вы выглядите, как говорите... даже ваша холодность по отношению ко мне - все меня очаровывает. Это самое волнующее и чудесное путешествие, какое я когда-либо совершал - а я проделал их много. А почему? Ответ ясен. Благодаря мисс Эннэлис Мэллори.
     - Наверное, я должна сообщить вам, что подумываю о том, чтобы выйти замуж за одного человека в Англии.
     - Эти раздумья придется прекратить. Я не смогла сдержать смех.
     - Вы невероятно самонадеянная личность.
     - Это вас во мне и восхищает.
     - Кто сказал, что я вами восхищаюсь?
     - Вы сами. Сотнями способов. Слова не всегда обязательны. Вы и я - вместе. Так это и должно быть. Я отвезу вас на плантацию. И мы прекрасно проведем время. Бог с ним, с этим мужчиной в Англии. Какая же это любовь? Если бы он любил вас, то ни за что не позволил бы отправиться в другой конец света без него. А где он? Вот я бы ни за что не выпустил вас из виду.
     - Вы очень пылки, мистер Хемминг. Полагаю, на вашем острове вас ждет жена, а то, что сейчас происходит, - всего лишь прелюдия к тщательно спланированному обольщению.
     - У меня нет жены... пока. Однако я намереваюсь исправить это положение.
     - Это что, предложение руки и сердца?
     - А как вы думаете, что еще я могу предложить даме с вашим воспитанием и характером?
     - Вы ведете себя нелепо.
     - Этот корабль сведет меня с ума. Повсюду люди. Я хочу остаться с вами наедине. А здесь пойти некуда. Я хочу показать вам, что значит быть по-настоящему любимой.
     - Я уже сказала, что прекрасно знаю, что значит быть любимой по-настоящему. Меня всю жизнь окружали любящие люди. Более того, я уже сообщила вам, что нашла взаимопонимание с одним очень дорогим мне человеком на родине. По возвращении я собираюсь выйти за него замуж.
     - Я этому не верю. Я пожала плечами.
     - Верите или нет - от этого ничего не меняется.
     - Знаете, я все равно вас не отпущу. Я не тот человек, чтобы, встретив единственную женщину в мире, на которой хотел бы жениться, позволить ей ускользнуть.
     - Вы очень властный человек и привыкли поступать по-своему. В этом я не сомневаюсь. Однако сейчас тот случай, когда по-вашему не будет. Ввиду того, что я только что сказала, будет лучше, если мы с вами будем меньше видеться.
     Милтон рассмеялся:
     - Временами вы просто безупречная английская мисс. Мне это нравится. Но на самом деле это не вы.
     Он неожиданно повернулся ко мне, заключил в объятия и страстно поцеловал. Меня так прежде никогда не целовали. Я пыталась оттолкнуть его и сразу ощутила, насколько он силен. У меня перехватило дыхание, я разозлилась, и в то же время меня охватило возбуждение.
     Наконец, Милтон отпустил меня.
     - Вот так, - заявил он. - Как жаль, что мы не можем остаться где-нибудь одни.
     - Вы что, не можете понять, что на свете есть люди, решительно настроенные сопротивляться тому, что вы считаете своими неотразимыми чарами?
     - Я слишком недалек, чтобы понять это, - заявил Милтон.
     Я поймала себя на том, что смеюсь вместе с ним. Я знала, что должна рассердиться, и попыталась изобразить гнев.
     Признаться честно, мне все это доставляло большое удовольствие. Мне не могло не льстить то, что Милтон обратил именно на меня свое внимание. Чутье подсказывало мне, что у него, должно быть, было множество любовных приключений, и я не могла или не должна была обманывать себя, думая, что он считает меня другой, нежели его прежние победы. А сейчас он несомненно применял давно испытанный метод.
     Но хоть я и не верила в его искренность, меня влекло к нему так, как не влекло прежде ни к одному мужчине. Это было чисто физическое влечение, какого я никогда не испытывала к Реймонду. Несмотря на то, что полностью отдавала себе отчет в том, что как человек Реймонд лучше Милтона.
     Я возмутилась:
     - Надеюсь, это больше не повторится.
     - Значит, вы плохо меня знаете, если так думаете, но вы на самом деле не на это надеетесь. Возможно, в действительности вы рассчитываете, что это повторится.
     - Мистер Хемминг, я вынуждена просить вас прекратить этот вздор.
     - Как церемонно звучит.
     - Я и хочу быть церемонной.
     - Должен признаться, в этом есть своя прелесть. Когда вы, наконец, признаетесь себе в своих истинных чувствах, я услышу: "Я люблю вас, мистер Хемминг".
     - Этого вы никогда не услышите.
     - "Никогда" - это не самое разумное слово. Часто людям приходится менять свое мнение. Так будет и с вами.
     - Вы, должно быть, большой оптимист, раз так считаете.
     - Вы очень резки со мной. Но это мне и нравится.
     - Странные у вас вкусы.
     - У меня самые лучшие вкусы в мире. Я выбрал женщину - настоящую королеву, Снегурочку, которую я растоплю и обнаружу подо льдом идеальную страстную женщину - единственную в мире, достойную стать мне парой.
     Я снова расхохоталась.
     - Вы действительно считаете меня занятным, - заметил Милтон. - По крайней мере, это уже кое-что.
     - Если бы вы не были занятны, я сочла бы ваше поведение в высшей степени безобразным.
     - Нет, любовь моя, вы так не считаете. На самом деле оно вам очень по вкусу.
     Я увидела Фелисити, направлявшуюся к нам. Милтон вздохнул.
     - Волшебные минуты подошли к концу. Ничего, будут другие.

***

     Все изменилось. Я не могла не думать о нем. Разумеется, его поведение выходило за рамки приличий. Разумная женщина не поверила бы ни единому его слову. Это ведь был, что называется, "корабельный роман".
     Это ничего не значило. Или Милтон считал, что я из тех женщин, кто может позволить себе пылкую любовную интрижку на несколько недель, а потом распрощаться, когда мы прибудем в порт?
     Однако он говорил о женитьбе. И я не могла не думать о том, чтобы выйти за него замуж и уехать на плантацию. Возвращаться в Англию раз в году. Регулярно ездить в Сидней. Но не это было главным. Я думала о нем... крупном мужчине с подавляющей индивидуальностью, о том, как он говорил, как ухитрился околдовать мисс Картрайт. Другого слова здесь просто нельзя было подобрать. Она покорно согласилась, чтобы ее отправили домой, и оставила племянницу на попечение чужого человека - Милтона.
     Сделать такое могло только какое-нибудь заклятие. Но Милтон это сделал.
     А теперь иногда у меня было такое чувство, словно он наложил заклятие на меня. Я часто лежала на койке, притворяясь, что сплю, чтобы Фелисити не прерывала моих мечтаний - а они были в основном о Милтоне Хемминге. О том, как он обнимал и целовал меня, и это заставляло меня задумываться о том, каково было бы заниматься с таким человеком любовью.
     Я старалась думать о Реймонде - таком спокойном, мягком, чистом. В этом же человеке не было ничего подобного. Он был полной противоположностью Реймонду. И, думая о Милтоне Хемминге, я проявляла неверность по отношению к Реймонду. Однако я ничего не могла с собой поделать. Он постоянно врывался в мои мысли.
     Скоро мы должны были прибыть в Сидней. Попрощаюсь ли я с Милтоном навсегда? Эта интерлюдия на корабле была лишь коротким происшествием и реальная жизнь казалась такой далекой. Вот и все. Милтон был сильной личностью, у него был властный вид, и с самого начала он выделил меня своим вниманием, что мне польстило, ибо я, в конце концов, была всего-навсего женщиной. Мне было приятно его внимание, приятно было думать, что я привлекательна. Это было вполне понятно. Так что... я должна перестать думать о нем и вспомнить о цели своей поездки, которую Реймонд так любезно помог мне устроить.
     Реймонд! Я должна всегда помнить о Реймонде. И должна выполнить то, за чем приехала. Перевернуть все кругом, чтобы узнать, что случилось с Филипом, и, получив ответ, вернуться к Реймонду. Наше путешествие быстро близилось к концу. Через два дня мы должны были прибыть в Сидней. Фелисити теперь страшно разнервничалась. Она попросила меня:
     - Обещай, что побудешь со мной немножко.
     Я хотела напомнить ей о цели моего путешествия - узнать, что сталось с моим братом, однако в минуту слабост