- А он говорил с ней?
     - Этого Хэрри тоже не слышал. Они как глухонемые были. Да и много ли Хэрри их возил? Потом она вообще уехала, Хэрри больше ее не видел.
     - И все-таки, как она выглядела?
     - Да я сколько раз пытала Хэрри, но ты же знаешь мужчин, мисс Эллен. Разве они замечают что-нибудь? Хэрри ничего не понял, ничего не увидел. Сказал только, что какая-то она тихая, печальная была, будто серое привидение. Она всегда только в сером была одета.
     - Серое печальное привидение, - эхом откликнулась я.
     - Ну, принялась опять фантазировать, мисс Эллен. Ты что, позабыла, какая ты обычно была? Везде попевает, все знает, а чего не знает, так выясняет. Уж я-то тебя знаю.
     В комнату заглянула одна из горничных.
     - Ну, Бесс, - спросила Рози, - чего тебе?
     - Я только хотела сказать, что тебя разыскивала Дженет.
     - Скажи, я сейчас иду. А пока я занята с мисс Эллен.
     Девушка скрылась за дверью, а Рози бросила ей вслед.
     - Эта молодежь... подслушивает! И болтает потом, к сожалению, больше, чем следует.
     Я вдруг сообразила, что сама именно болтовней в данный момент и занимаюсь, совсем как прежде. А мне надлежало блюсти себя со всей строгостью, ведь носить мне вскоре фамилию Каррингтон. И я отрывисто сказала:
     - Что же, не смею тебя задерживать, Рози.

***

     Леди Эмили оказалась очень разговорчивой. К моему ему приятному удивлению, она прониклась ко мне искренним расположением, как только узнала о моей бедности. Настойчиво просила она меня бывать у них почаще, что я и делала. Леди Эмили была большая мастерица в плетении кружев, и наблюдать за ее ловкими пальцами, слушая ее немного сбивчивую речь, было истинным удовольствием. И она очень полюбила мое общество.
     - Я всегда мечтала о дочке, - как-то сказала она мне, - надеюсь, что у вас все же будут девочки. Мужчины, конечно, всегда хотят сыновей... и первенец должен быть мальчиком, я считаю, но девочки - они такие славные. Как бы я хотела иметь дочку... или двух.
     Из ее разговоров я узнала о семействе Каррингтонов очень много нового.
     Поместье в Сассексе досталось ей в наследство. Она была у родителей единственным ребенком, и Тренхэм хэм Тауэрс принадлежал их роду уже больше пятисяти лет.
     - Жалко, конечно, что не было у родителей сына... титул унаследовал мой кузен, видишь ли, так уж принято. Но имение перешло мне. Я так счастлива была. Тогда казалось... а у меня вот мальчики, два сына, а дочерей нет. Ну, не странно ли? Мои родители мечтали о сыне, а заимели только меня... я же хотела дочку, а получилось... два мальчика. Теперь ты мне станешь дочерью, Эллен. Я думаю, мы подружимся. Ты такая удивительная девочка, вы с Филиппом такие юные...
     - Может быть, вы думаете, мы даже слишком молоды для... - сказала я.
     - Мне было семнадцать, когда я выходила замуж. Партия была блестящей. Ведь мы были тогда так едны. Трентхэм просто разваливался по частям, Джосайя столько сделал... А то я обычно дрожала от холода в своей комнате. Такие холодные зимы. А вот теперь мы зимы проводим в этом доме, летом уезжаем туда. Это так приятно. И потом, конечно, наши слуги... самые честные и преданные люди работали у нас. Бедняги, частенько им нечем было платить. Крыша все время протекала... Все говорили о строительных материалах, о ремонте. Что за тема для бесед! Потом появился Джосайя. Конечно, та семья была совсем из другого мира... но богатая. Он же на десять лет меня старше. Трудно поверить, да? Каррингтоны преуспевали, высоко голову держали всегда. В них столько энергии. Постоянно дела, жизненно важные - для бизнеса, для страны и для самих себя, конечно. Они всегда полны сил, бодры, говорят, это сохраняет молодость. А я бодрой никогда не была. Вот только вышла замуж за Джосайю. Сразу все беды для Трентхэма кончились. Ни о каких строительных материалаx я больше в жизни не слышала. На Джосайю работали люди - каменщики, строители... Дом сразу принял другой вид... Все изменилось в тот день, когда я вышла замуж за Джосайю. Родители были в восторге от нашего брака, а уже через год Ролло родился. Как знать, может, в этот же день еще через год...
     - Надеюсь, что и я произведу на свет младенца, - добавила я.
     - Да-да! - воскликнула она. - Вы влюблены, это ведь так важно. Филипп тебя боготворит, и боготворил всегда. Он столько о тебе говорил...
     - Я думала, он мечтает об Эсмеральде.
     - Если честно, дорогая, я тоже так думала. И кузина твоя была в этом уверена. Но Джосайя говорит, что ты такая веселая, живая и, сказать по совести, гораздо красивее той девочки, так что мы счастливы, что вы с Филиппом нашли друг друга.
     В порыве нежности и признательности я поцеловала ей руку.
     - Ты очень милая девушка. Как бы я мечтала, чтобы Ролло нашел себе кого-нибудь вроде тебя. Ах, Ролло!..
     - Вы огорчены его судьбой? - осторожно поинтересовалась я.
     - Ну а как же, моя дорогая... при всех этих обстоятельствах... как иначе? Он во всем повторяет отца. В Сити ему суждено стать у власти... Да во всем, за что он ни возьмется... Но и жена ему нужна. Ах, дитя мое, какое несчастье, какое несчастье. Но, конечно, не стоит нам говорить об этом. Все это так печально, а нас с тобой ждут радостные события. Скажи, вы с Филиппом уже определили точную дату?
     - Филипп предлагает конец июня.
     - Прекрасное время года для свадьбы. И мы с Джосайей поженились в июне. Дивная была церемония... в Трентхэмской церкви, естественно. Вам тоже следует там венчаться... хотя, не знаю, может, в Лондоне удобнее? Впрочем, какое это имеет значение, когда люди любят друг друга? Лондон просто больше подходит, если твои родственники собираются устраивать пышное торжество.
     - Не знаю. У меня ведь нет своего дохода, вы же знаете, леди Эмили.
     - Тем лучше, - ответила она, - у меня тоже не было ничего. Все, что я имела, это ветхое, полуразрушенное имение. Кроме того, мужчинам нравится все брать на себя.
     Вот так мы говорили подолгу, и отношения наши становились все теплее и дружелюбнее. Похоже, что Филипп был ее любимцем, при всей материнской гордости за Ролло. Ролло был для нее слишком умен, по секрету призналась она, он идет по стопам отца. Вместе они не разлей вода.
     Часто к нам присоединялся Филипп, устраивался в кресле и поглядывал то на мать, то на меня, свою невесту. Несомненно, наша с ней взаимная привязанность радовала его.
     Однажды он позвал меня пойти на конюшню и посмотреть новую лошадь. Лицо одного из грумов сразу привлекло мое внимание - оно было мне знакомо. Филипп представил меня и принялся непринужденно болтать с грумом в манере, которая всегда привлекала людей к нему.
     - Это Хоули, - сказал Филипп, - он не так давно у нас.
     - Добрый день, мисс Келлевэй, - приветствовал меня Хоули.
     Я все недоумевала, где же могла видеть его.
     Когда мы ушли, я сказала:
     - Я уже где-то встречала его. Но где?
     - Мало ли, может, в доме видела. Я забыл, откуда он к нам пришел, хотя, если честно, он и не конюх вовсе. Ему нужна была работа, соглашался на любое место, так, по-моему, говорил отец. Человек он вроде достойный, была вакансия, его взяли... Я думаю, надо согласиться на тот особняк на площади. Это лучшее из того, что нам предлагали. Ты как?
     - Я бы все-таки еще раз взглянула на него, Филипп.
     - Да ладно тебе, Эллен; если мы сейчас не примем решение, найдется другой покупатель. И где мы тогда будем жить после свадьбы? Нам и так придется какое-то время пожить у отца, я ведь не уверен, что к июню можно успеть закончить с ремонтом.
     Холодок пробежал у меня по коже. Июнь. Так скоро! Стало не по себе.
     Уже ложась в постель, я вдруг вспомнила, откуда мне знакомо лицо того человека, Хоули.
     Я его видела однажды во время прогулки с Филиппом в Гайд-парке. Тогда мне показалось, что он следил за нами.

***

     Мы собирались к Каррингтонам на музыкальный вечер. Леди Эмили пригласила знаменитого итальянского музыканта, который даст небольшой концерт. Кузина Агата была крайне взбудоражена.
     - Половина Лондона там будет, - говорила она, - по крайней мере, те, кто представляют собой что-нибудь существенное, придут.
     - Я полагаю, - возразила я, - всякий представляет собой что-нибудь существенное в своем роде, к тому же, я сомневаюсь, что гостиная леди Эмили способна вместить более семидесяти человек.
     Я не могла противиться искушению быть, что называется, дерзкой. По-человечески, наверное, можно было объяснить мое стремление в какой-то степени использовать нынешнее положение невесты Каррингтона. Забавно было наблюдать, как рос мой авторитет в доме кузины не по дням, а по часам, особенно с той поры, как я стала часто бывать в особняке на Парк-Лейн. Впрочем, в этих визитах не было ничего необычного.
     Но для кузины Агаты все это стало откровением. Рози рассказывала мне, как кузина говорила мужу, что я, похоже, околдовала не только Филиппа - чего еще ждать от незрелого мальчишки, - но и леди Эмили с мистером Каррингтоном тоже. Конечно, леди Эмили всегда была немного не от мира сего, рассуждала кузина Агата, да и мистер Каррингтон, вероятно, слишком погружен в дела...
     Тилли днями и ночами кроила, приметывала, шила заряды и для меня, и для Эсмеральды, потому что, без сомнения, такие мероприятия должны были пройти для Эсмеральды с толком. И я в этом не сомневалась. Позже я сама собиралась устраивать приемы для нее, где она сможет выбрать себе подходящего жениха - доброго, мягкого, покладистого.
     - Вся эта суета должна была быть из-за тебя, - однажды сказала ей, на что Эсмеральда ответила:
     - Слава Богу, что это не так. Я бы и наполовину не подошла Филиппу так, как ты. Мистера Каррингтона я побаиваюсь. Он ведь такой умный, важный. А за словами леди Эмили я никогда не могла уследить.
     Большим облегчением было знать, что наша помолвка не разбила ей сердце. Мы много болтали о том, какова будет жизнь в загородном поместье. Эсмеральда обязательно приедет, мы устроим замечательные вечеринки, будем вместе ездить верхом, совсем как когда-то в детстве.
     - Я ужасно рада, что все так устроилось, Эллен, - призналась Эсмеральда. - Эта миссис Оман Лемминг просто страшная женщина. Бесси говорила, она безобразно обращается с прислугой, а уж гувернантку свою просто измучила. Та не выдержала, сбежала.
     - Мне чудом удалось избежать этого ужаса! - воскликнула я. - Точнее не чудом, а благодаря Филиппу.
     Подспудно я понимала, что уговариваю себя радоваться всему происходящему, тому, что все так легко решилось, однако глубокое смутное беспокойство оставалось.
     Наконец настал долгожданный музыкальный вечер у Каррингтонов. Мы стояли рядом с Филиппом, принимали поздравления. Появился даже фоторепортер из газеты.
     - Ну и тоска, - тихонько буркнул Филипп, - однако мамочку он уже щелкнул, она не решилась отказать.
     Пианист-итальянец блистательно исполнял произведения Шопена. Мечтательные романтические ме лодии вдруг взрывались волнующими, бурными звуками.
     - Мы обговариваем стоимость особняка, - говорил Филипп тем временем. - Ну, они и зануды, я тебе скажу, все эти нотариусы да поверенные. Ролло же настроен решить все как можно скорее.
     Я кивнула, не особенно вдумываясь в смысл его слов.
     - Мы отправимся с тобой в Европу. Что ты думаешь насчет Венеции или Рима? Здорово будет, а, Эллен?
     Я ответила, что это будет замечательно.
     - А в доме, наверное, к нашему возвращению закончат ремонт и отделку. Ролло берет на себя все хлопоты, раз уж оказался в Лондоне. У отца времени не будет на это. Они все считают, что я сам на такие дела не способен, и, похоже, они правы.
     - Это так любезно со стороны Ролло.
     - Ну, он этими вещами с удовольствием занимается.
     Концерт закончился, подали ужин. Все обсуждали музыку и игру пианиста, и Филипп, заметив в толпе старого приятеля, отошел поговорить с ним, на время оставив меня в одиночестве.
     - Я искал встречи с вами весь вечер, - услышала я за спиной незнакомый голос.
     Резко обернувшись, я увидела человека необычайно высокого роста. Совершенно ясно было, что прежде я его никогда не видела у Каррингтонов, иначе не забыла бы его. Необычными были не только его рост и размах плеч, привлекал он другим. Он будто светился силой. Глаза его были темны, посажены глубоко, но из-за тяжелых век смотрели пронзительно, хотя выражение их было определить трудно. Крупный нос придавал его облику оттенок высокомерия, линия рта могла одновременно показаться и суровой, и мягкой, я не могла определить точно. Одно знаю наверняка: в первые мгновения я поняла, что вижу самое выразительное лицо на свете.
     - Я вас прежде не видела, - сказала я.
     - Я прибыл, когда концерт уже начался. А ваши портреты видел в газетах. Должен признаться, ни один из них не соответствует действительности.
     - Это скорее любезно с вашей стороны, чем справедливо, - ответила я, - они меня даже приукрашивают.
     - Я вижу, вы столь же скромны, сколь и привлекательны. Прекрасное сочетание, но очень редкое.
     - Вы друг этой семьи?
     - Родственник.
     - Надеюсь, музыка понравилась вам?
     - Я получил огромное удовольствие, благодарю вас. Вы уже определили день свадьбы?
     - Точно - нет. Это будет в июне, но конкретный день пока неизвестен.
     - Я буду обязательно. Я твердо решил присутствовать на вашем бракосочетании.
     - Леди Эмили готовит уже список гостей.
     - Эллен, - вдруг откуда-то окликнул меня Филипп, - давай подойдем к старому сэру Бевису, вон он стоит.
     Мой собеседник поклонился и отошел.
     - Старик стал настоящим брюзгой, - сказал Филипп, - он и раньше ворчал, если около него не собиралась целая толпа. А кстати, кто этот высокий человек, с которым ты сейчас говорила?
     - Я не знаю. Сказал, что он ваш родственник.
     Филипп в недоумении пожал плечами.
     - Скорее, кто-нибудь из деловых партнеров отца или Ролло. Во всяком случае такой у него вид.
     - Ты так думаешь? А мне кажется, он много вре мени проводит на свежем воздухе, на солнце.
     - Может, финансовые дела привели его на Ближний Восток, откуда он и прибыл. Я-то имел в виду не цвет лица, а характерные манеры, властный взгляд. У них этого не отнимешь. Даже не знаю, каково мнн придется в бизнесе, совершенно очевидно, что этих качеств у меня и в помине нет.
     - Да они тоже не родились такими, - успокоилп я его, - это приходит со временем, и ты разовьешь в себе и властность, и уверенность.
     - Неужели ты действительно так считаешь? Да такие люди уже с пеленок могли называться чародеями от бизнеса. И все же я обошел их всех кое в чем. Я заполучил тебя.
     - О, Филипп, какие дивные слова. Ты, видно, ценишь меня дороже всякого наследства. Вот это любовь! Это вам не фондовая биржа!
     - Для относительно образованной молодой девицы ты иногда бываешь на редкость глупа, если тебе понадобилось пообщаться с финансовыми махинаторами из окружения Каррингтонов, чтобы прийти к такому элементарному умозаключению.
     Мы подошли к старому сэру Бевису, заговорили с ним; он поздравил нас обоих, хотя было ясно, что главным образом его поздравления относились ко мне. Как и многие, старик не мог понять, почему Каррингтоны вдруг решили взять в невестки девицу без гроша за душой. Единственным разумным объяснением могло быть то, что богатства этого семейства просто несметны, поэтому приданым больше, приданым меньше - разницы уже не имеет.
     Наконец мы оставили компанию сэра Бевиса; вдруг среди слуг в гостиной я заметила Хоули, того человека, которого когда-то видела в Гайд-парке, а потом на конюшнях Каррингтонов.
     Филипп заметил мой неспокойный интерес к нему и рассмеялся.
     - О-о, тот самый "незнакомец", точнее старина Хоули. Дом теперь без него не обходится. Мастер на все руки, куча талантов. Сейчас он то ли лакей, то ли камердинер.
     - Чей камердинер?
     - Общий. Старый камердинер отца недавно оставил работу, а этот Хоули дело, судя по всему, знает. Впрочем, у нас и прежде был один камердинер на всех. Отец и Ролло так часто уезжают из дома, что работы лакею не так уж много.
     - Может, в дальнейшем разъезжать по миру будешь больше всех ты, и мне вместе с тобой тоже удастся повидать белый свет?
     - Быть по-твоему, - весело ответил Филипп.
     И все-таки я счастлива, мелькнула мысль. Сама атмосфера в семье Каррингтонов отгоняла все дальше мои сомнения: не слишком ли хорошо и безоблачно складывается моя судьба, чтобы быть реальностью, а не сказкой? Хорошо, конечно, людям говорить, что любовь к деньгам - источник зла и бед на земле, однако я готова была теперь признать, что неплохо все-таки иметь достаточно средств для жизни, иначе как быть уверенной в своем будущем.
     Остаток вечера я высматривала среди гостей высокого незнакомца, который заговорил со мной после концерта, но его нигде не было. Уверена, что, будь он в гостиной, скрыться от глаз ему было бы сложно, он явно не из тех, кто теряется в толпе. Жалею, что у меня не хватило присутствия духа сразу спросить его имя.

***

     - Сдается мне, - сказала однажды Эсмеральда, - что один из слуг Каррингтонов вовсю ухаживает за Бесси.
     - Что же, - ответила я, - она вполне привлекательна для этого.
     - То Рози со своим кучером Хэрри, теперь вот Бесси и этот Хоули.
     - Хоули, ты сказала?
     - Да, именно так его зовут. Родственные связи между нами и Каррингтонами продолжают укрепляться.
     - Ну не об этом ли всегда мечтала твоя мать? - воскликнула я, а про себя подумала: "Хоули! Опять тот человек из парка, камердинер Каррингтонов", Филипп может смеяться надо мной сколько угодно, однако после той встречи в парке, когда мне показалось, что он следит за нами, я не могла выбросить этого человека из головы.
     Дни летели, май уже перевалил за половину. Каштаны в парке уже гордо распустили свои султаны, цветы грозили буйством красок, и быть бы мне радостной и безмятежной, если бы не пробуждалась я по утрам, будто с трудом вырвавшись из зловещего мира сновидений, где смутные предчувствия подтачивали мой покой.
     Заявка Каррингтонов на приобретение особняка на площади Финлей была принята к исполнению, документы оформлялись, сделка должна была вот-вот состояться. У нас с Филиппом по-прежнему оставались ключи. Свой ключ я пока не возвращала, так как непременно хотела хотя бы еще раз побывать в доме. И я уже приходила туда неоднократно, все пыталась примирить себя с этим местом. Бродя по пустым комнатам, я так и не могла уяснить источник неприязни к своему будущему жилищу.
     Однажды направляясь на площадь Финлей, я встретила там Бесси. У нее как раз был свободный день, вероятно, она прогуливалась в тех краях. Правда, Бесси могла знать, что я тоже отправлюсь туда, ведь разговаривая с ней накануне, я как раз достала из ящичка стола ключи от особняка.
     Она застенчиво посмотрела на меня.
     - Стало быть, это и будет ваш новый дом, мисс Эллен?
     - Да.
     - Очень красивое здание. Вы знаете, я так мечтаю, мы с Хоули будем вместе. Он говорит, что обязательно будем.
     - Уверена, что вы будете вместе, - горячо сказала я, - а Рози будет замужем за кучером Хэрри. Целая компания.
     - Вы наверное, часто сюда приходите, мисс Эллен. Я бы тоже так делала. Продумать мелочи, все мысленно расставить; я бы не смогла иначе.
     Бесси ушла, и я почувствовала себя свободнее.
     Спустя два дня, я снова отправилась в тот дом. Отпирая двери, я твердила себе: "Обставленный мебелью, он примет совершенно иной вид". Поднялась по лестнице. Надо привыкать к своему обиталищу. Уж не знаю, что так разбередило мое воображение. Было это предубеждение именно против этого дома или мною владели сомнения: что за жизнь ждет нас с Филиппом в этих стенах?
     Да и вообще хотела ли я быть женой Филиппа? Конечно, хотела. Но при этом понимала, что альтернативы-то нет. За последние недели я стала забывать, насколько жалким, унизительным было мое положение в доме кузины. Я перестала думать о миссис Оман Лемминг, которой нужна гувернантка. Что за будущее ожидало меня, пока Филипп