есно, и я была рада подолгу слушать ее. Я провела немало часов на кухне
в обществе миссис Коуч. Мою маму радовало, что  мы  стали  друзьями,  потому
что, без всяких сомнений, кухарка в этом доме имела власть.
   Миссис Коуч очень любила поговорить о Семье и о том, как все  было  в  те
старые времена.
   - Настоящее умение содержать дом - это искусство, - начинала она, как  бы
отмечая, что сейчас что-то делалось не так  и  это  "не  так"  ей  не  очень
нравится. Но потом она отходила от этой линии и продолжала:
   - Здесь жили Хозяин и Хозяйка и их две дочери.  Но  Хозяин  был  игроком,
всегда был.., а перед тем таким же был его отец.  Так  вот  они  и  спустили
потихоньку все свое состояние.
   - И им пришлось продать дом, - подсказала я. Она наклонилась  поближе  ко
мне:
   - Причем, за бесценок, -  прошипела  миссис  Коуч.  -  Мистер  Сильвестер
Мильнер - настоящий делец.  Он  купил  дом,  когда  у  Семьи  не  оставалось
никакого другого выхода, как только продать его.
   - А что дальше произошло с Семьей?
   - Хозяин умер. Считалось, что от пережитого  шока.  Хозяйка  вернулась  в
свой родной дом. Одна из юных леди уехала с матерью. Другая, как я  слышала,
заняла место гувернантки.  Это  ужасно.  Она,  у  которой  была  собственная
гувернантка,  когда  она  росла,  конечно  же  рассчитывала,  что  и  у   ее
собственных детей тоже будет гувернантка...
   Я про себя подумала, чем мне придется заняться, когда я подрасту.  Может,
и мне придется стать гувернанткой. Это была не самая радостная мысль.
   - Он спросил меня, останусь ли я на своем месте, я  согласилась.  Я  ведь
свое дело всегда хорошо вела. Не много, однако, я понимала...
   - А что происходит, когда он здесь? - спросила я.
   - Мистер Мильнер? Ну, например, он  приглашает  на  обед  друзей.  И  они
заходят в сокровищницу как ни в чем не бывало. Беседуют. О делах, о чем  еще
беседовать деловым людям! Но все это совсем не то,  чего  ожидали  мы,  я  и
мистер Каттервик.
   Я тут же поинтересовалась:
   - А что вам мешает уйти отсюда и найти дом, в котором живет Семья, причем
никто из ее членов не проигрывает состояние.
   - Ну нет, я решила жить здесь, потому что я привыкла жить именно здесь! К
тому же, дело облегчается тем, что.., хвала Богу, он же не все время здесь.
   - О чем вы подумали, когда впервые увидели его? - спросила я.
   - О чем? Да о том, что он отличается...
   - Отличается от кого?
   - Да практически от любого, о ком бы вы ни  подумали.  А  потом  все  эти
сокровища и его род занятий.  Что-то  там  не  так,  мне  кажется.  Странный
бизнес. И странные люди, которые его окружают. Мы  с  мистером  Каттервиком,
впрочем, привыкли к этой публике...
   - Он когда-нибудь разговаривает с вами? Она склонила голову набок и затем
изрекла:
   - Он единственный, кто никогда не приходил на кухню и не давал меню,  как
это принято в нормальном доме.
   - А когда он приедет на этот раз, миссис Коуч?
   - Он не из тех, кто информирует заранее.
   - Возможно, он хочет приехать  неожиданно  и  увидеть,  чем  вы  все  тут
занимаетесь.
   - Я не стала бы думать о нем так плохо.
   Вот так мы и беседовали, и я все время  старалась  увести  ее  от  Семьи,
переключая разговор на нынешнего владельца усадьбы.
   В  день  Рождества  сначала  подали  утку,  за  ней  последовал   пудинг,
торжественно доставленный на стол самим  мистером  Каттервиком.  Пудинг  был
объят мистическими огненными языками горящего бренди, за которыми с любовным
восторгом наблюдала миссис Коуч. На почетных местах на одном и другом концах
стола сидела мама и мистер Каттервик. А вокруг стола собрались все  слуги  с
семьями.
   В куске пудинга мне досталась шестипенсовая монетка, а стало быть, и  три
желания, которые должны были исполниться. Одно перевешивало. Я очень  желала
себе увидеть  мистера  Мильнера  до  того  момента,  когда  мне  надо  будет
возвращаться в  школу;  вторым  желанием  было  побывать  в  сокровищнице  и
третьим, чтобы мама и я продолжали бы жить в усадьбе Роланд.
   Я поймала себя на  мысли,  что  если  бы  папа  был  здесь,  то  нынешнее
Рождество было бы самым лучшим во все времена, но, естественно, я  понимала,
что, будь он жив, нас здесь не было бы.
   После  торжественного  обеда  каждый  должен  был  что-то   "изобразить".
Миновала сия чаша маму и  мистера  Каттервика,  которых  спасло  их  высокое
положение, и миссис Коуч, от которой тоже не решились требовать чего-нибудь,
учитывая ее параметры. Были исполнены песни, кто-то декламировал,  некоторые
решились на несколько танцевальных па, один из садовников играл  в  дуэте  с
сыном на скрипке. Я продекламировала "Гибель Вечерней звезды",  миссис  Коуч
вторила мне шепотом. Я читала так великолепно, что у нее в  глазах  блестели
слезы.
   Мама попросила меня подняться наверх и принести ее  шаль.  Как  только  я
вышла из шумной комнаты и закрыла дверь, за которой остались свет и веселье,
у меня появилось чувство, что тихий дом сомкнулся вокруг меня.  Я  поднялась
по лестнице и вдруг явственно ощутила, как меня окутывает  сверхъестественно
холодное нечто. Предчувствие чего-то охватило меня. Та теплая  людская,  где
продолжался  праздник,  казалась  мне  целым  миром,  от  которого  я  ушла.
Поддавшись необъяснимой панике, я взлетела по оставшимся ступеням,  отыскала
в комнате мамы шаль и собралась бежать назад. Я стояла  у  окна  и  пыталась
что-либо рассмотреть  через  него.  Свеча,  которую  я  захватила  с  собой,
позволяла мне  видеть  только  собственное  лицо,  отраженное  в  стекле.  Я
слышала, как ветер шелестел ветвями, и знала, что совсем недалеко стоял лес,
где, как говорила легенда, за своими обидчиками охотились тени пострадавших.
   Естественно, я хотела поскорее  возвратиться  в  теплую  уютную  комнату,
полную людей, и, тем не менее, что-то непреодолимо заставляло меня медлить.
   Я почему-то подумала о всегда закрытой  сокровищнице.  Согласитесь,  есть
что-то во всегда запертых комнатах, они интригуют и притягивают.  Я  помнила
свой разговор с миссис Коуч.
   - Видимо, там есть какие-то роскошные  вещи,  в  той  комнате,  если  она
всегда заперта, - заметила я.
   - Да, они должны быть там.
   - Кстати, это почти как  у  Синей  Бороды.  Его  жена  проявила  излишнее
любопытство. А мистер Сильвестер был женат?
   - О, он довольно странный джентльмен. Он ничем не хочет  делиться.  Здесь
сейчас жены нет.
   - Если только она не заперта в секретной комнате. Может быть, она и  есть
его сокровище.
   Это предположение заставило миссис Коуч рассмеяться.
   - Жены имеют обыкновение есть, - констатировала она. - И разве не я  была
бы первой, кто узнал бы, что кого-то надо кормить.
   И вот то превозмогающее любые преграды  любопытство,  сдерживать  которое
требовал от меня отец, все  же  победило.  И  я  решила  каким-либо  образом
заглянуть внутрь сокровищницы.
   Я знала, где она была расположена - как-то мне мама рассказала об этом.
   Апартаменты мистера Мильнера расположены на третьем этаже.  Они  занимают
весь этаж.
   Я нашла повод подняться на этот этаж однажды по полудню. Я трогала  ручки
всех дверей, они открывались, и я заглядывала внутрь  -  спальня,  гостиная,
библиотека. Но одна дверь была заперта.
   И вот сейчас, сжимая мамину шаль, совершенно уверенная в том, что на этой
части лестницы царят темнота и тишина, я заставила себя подняться на  третий
этаж.
   Я держала свечу высоко. Моя колеблющаяся тень на стене выглядела  странно
и угрожающе.
   "Возвращайся, - твердил мне внутренний голос. - У  тебя  нет  права  быть
здесь". Но что-то более сильное заставляло меня идти, и я шла  прямо  к  той
двери, которая всегда была заперта. Я нажала на ручку. Сердце мое  билось  в
бешеном ритме. Я ожидала, что дверь откроется,  я  буду  поймана  и  втянута
вовнутрь... Я не знала, что будет потом.  К  моему  величайшему  облегчению,
дверь по-прежнему была заперта. Потверже обхватив свечу, я устремилась вниз.
   Господи, какое это было счастье, открыть дверь в людскую,  услышать,  как
мистер  Джефферс  поет  балладу  "Тора",  заметно  фальшивя,  увидеть  маму,
которая, приложив пальцы к губам, показывала мне, чтобы  я  дождалась  конца
песни. Я стояла и спрашивала себя: что же я ожидала найти?
   - Тебя долго не было, Джейн, - сказала мама. - Ты что, не нашла шали?
   Эти памятные мне каникулы  подошли  к  концу,  ознаменованному  событием,
которое тогда мне показалось драматическим.
   20 января мне предстояло  возвратиться  в  школу,  и  моя  мама  деловито
нашивала метки на мои вещи и собирала чемодан. Она и  Джефферс  должны  были
отвезти меня на вокзал, к тому же она собиралась ехать со мной на поезде  до
самого Лондона. Мистер Джефферс  сказал,  что  это  напоминает  ему  прежние
времена - молодую леди везут в школу, кстати,  в  ту  же  -  Клантона.  Было
совершенно очевидно, что он  сомневается  в  праве  заурядной  молодой  леди
посещать такое привилегированное заведение -  ведь  она  всего-навсего  дочь
экономки, но, как и миссис Коуч, он был готов принять тот факт, что  времена
изменились.
   Мне было ужасно жаль, что мое пребывание  в  усадьбе  Роланд  подходит  к
концу. Я уже чувствовала себя частичкой этого дома. Было две вещи, которых я
желала и надеялась, что, может быть,  свершится  чудо  и  они  станут  явью:
во-первых, я хотела заглянуть внутрь сокровищницы, чтобы убедиться, что  там
самым  драгоценным  являются  орнаменты,  а  во-вторых,   мне   нужна   была
возможность хоть разок глянуть на мистера Сильвестера Мильнера.
   Одной из теорий моей мамы была  следующая:  если  ты  хочешь  чего-нибудь
очень сильно и веришь, что это желание исполнится, то так и  будет,  но  при
условии, что ты сделаешь все возможное, чтобы оно исполнилось.
   - Судьба  и  решительность,  -  любила  говорить  она,  оба  эти  фактора
одинаково важны для успеха.
   Чтобы увидеть усадьбу Роланд еще раз, мне придется ждать летних  каникул,
потому что школа была слишком далеко,  чтобы  уложиться  с  дорогой  туда  и
обратно в несколько пасхальных дней. А ведь мне так и не удалось увидеть  ни
мистера Сильвестера Мильнера, ни заглянуть в его хранилище сокровищ.
   Примерно за пять дней до даты моего отъезда у всех было предчувствие, что
мистер  Сильвестер  Мильнер  вскоре  вернется.  А  перед  ним  должен  будет
появиться Линг  Фу.  Наиболее  прискорбным  было  то,  что  ожидали  мистера
Мильнера через пару дней после моего отъезда в школу. Так или  иначе,  но  я
должна буду увидеть хотя бы его таинственного слугу.
   Я была весьма разочарована, увидев маленького человека,  появившегося  из
двуколки, - я наблюдала за его приездом через окно. Он  посмотрел  вверх  на
дом так, как будто он знал, что за ним наблюдают, и я отпрыгнула от окна.
   Он, конечно, не мог меня видеть, но у меня было то чувство вины,  которое
испытывают подслушивающие и подсматривающие. Я успела  в  целом  рассмотреть
его восточные черты и желтый цвет лица. Меня разочаровало  то,  что  он  был
одет по-европейски и у него не было косички.
   Оказавшись дома, он переоделся, теперь на нем были  лоснящиеся  шерстяные
брюки и свободно висящая кофта вроде туники; тапочки у него были с загнутыми
носами и серебряными украшениями. Теперь он имел более восточный вид.
   - Шлепает, шлепает, шлепает по дому, - жаловалась миссис  Коуч.  -  И  ты
никогда не знаешь толком, где  он  есть.  Ну  почему  не  взять  нормального
английского слугу? Объясни мне, почему нет?
   Он подогревал мое любопытство, потому что практически не попадался мне на
глаза. За два дня до отъезда, глядя в окно своей комнаты,  я  заметила,  что
занавеси в сокровищнице были плотно задернуты. Это  означало,  что  он  там,
внутри.
   Я не могла противостоять желанию узнать тайну. Я ведь могла подняться  на
третий этаж. Я должна была найти какое-то объяснение своему пребыванию  там,
если буду замечена. Скажем, я хотела полюбоваться  окрестностями  с  высоты.
Сработало  бы  это?  Мне  слишком  не  терпелось,  чтобы  тратить  время  на
обдумывание более подходящего объяснения.
   Украдкой я стала подниматься по лестнице. Дом хранил удивительную тишину,
которая была особенно заметна после первого этажа. Наверху я  направилась  к
апартаментам мистера Сильвестера Мильнера. Мама распорядилась убрать их так,
чтобы они были готовы к его неожиданному приезду. Она сама натерла  полы,  и
запах пасты еще стоял в воздухе, причем она настояла, чтобы был выбран самый
лучший состав, который только может быть использован - смесь пчелиного воска
со скипидаром. А вот и сокровищница... И дверь не была заперта.
   Мое  сердце  начало  биться  все  быстрее.  Я  задержалась  на  пороге  и
огляделась. Здесь не было никого. И я шагнула в комнату. Она была  наполнена
очаровательными статуэтками. Были большие, были поменьше, были маленькие.  Я
увидела прекрасно расписанные вазы и несколько изображений Будды,  часть  из
них  была  исполнена  из  дорогого  желто-зеленого  минерала.  Я  восхищенно
вглядывалась в их странные лица, на  некоторых  было  доброе  выражение,  на
других - зловещее.
   Я сделала еще несколько шагов внутрь комнаты. Я  действительно  попала  в
сокровищницу мистера Сильвестера Мильнера.
   Была и еще одна маленькая комната, являвшаяся продолжением этой. Там была
раковина и лежали различные моющие средства. Как раз  когда  я  разглядывала
все это добро, раздались шаги. Кто-то шел вдоль коридора. Если я  постараюсь
выбраться из комнаты, то не смогу остаться незамеченной. Поэтому я шагнула в
маленькое помещение и затаила дух.
   С ужасом я услышала, как дверь первой комнаты закрылась и раздался мягкий
деликатный звук, который означал, что ключ повернулся в замке.
   Я смотрела на дверь с унынием, и вдруг  до  меня  дошло,  что  произошло.
Конечно, по-другому быть и не могло. Это была  комната,  полная  драгоценных
вещей, никому, за исключением Линг Фу,  заходить  сюда  не  дозволялось.  Я,
которая находилась здесь, в доме, из милосердия, как  могло  бы  кому-нибудь
показаться, посмела нарушить запрет и за этот грех была заперта.
   Я подошла к окну. Оно было зарешечено.  Наверное,  чтобы  охранять  покой
сокровищ, подумалось мне. Возможно, мне удастся привлечь чье-либо  внимание.
Я  очень  надеялась,  что  это  будет  мама.  Я  чувствовала,  каково  будет
встретиться с непроницаемым взглядом Линг Фу и сказать ему, что я сунула нос
в эту комнату когда он отсутствовал.
   Я вообразила, как он вышел всего на несколько секунд в другую  комнату  и
ровно в эти секунды судьба привела меня сюда.
   Я огляделась. Вид комнаты подтверждал, что мистер Сильвестер Мильнер  был
купцом и это были его закрома. Здесь не было никакой огромной тайны, которую
я себе воображала. Я ничего не знала об этих вещах, окружавших сейчас  меня.
Оценивать их такому дилетанту, каким была я, было бы  бессмысленно,  но  они
произвели на меня большое впечатление своей  красотой.  Наверняка,  все  они
были ценными, но тем не менее я ощутила  и  разочарование,  не  сбылись  мои
надежды проникнуть в  мрачные  тайны,  которые  дали  бы  ключ  к  пониманию
характера мистера Сильвестера Мильнера. Все было так, как мне и говорили,  -
это был склад принадлежавших ему драгоценностей, но именно потому,  что  они
были такими ценными, он не хотел, чтобы их  видело  много  людей.  И  именно
поэтому он доверил их одному Линг Фу, который, будучи китайцем, скорее всего
разбирался в их подлинной стоимости.
   Таковы оказались последствия моего неумеренного любопытства - я попала  в
довольно трудное положение. Как мне выбраться из этой  комнаты,  не  выдавая
секрета моего не очень-то приличного поведения?  Если  мама  обнаружит  меня
здесь, она будет очень сердита, но она хоть будет понимать,  что  сюда  меня
привело. Она знает, как необузданно мое любопытство. Мама  просто  вытолкнет
меня отсюда и предупредит, что это никогда не должно повториться. Но как мне
привлечь ее внимание? Я подошла к  окну.  Решетки  заставляли  ощущать  себя
пленницей. Я еще раз потрогала дверь. Затем снова  осмотрела  комнату,  чтоб
вдохновиться, и,  действительно,  я  почти  забыла  о  своих  проблемах  под
влиянием прелести красивых вещей,  которые  меня  окружали.  Вот,  например,
женская фигура, вырезанная в бивне слона. Она была так стройна и  грациозна,
так прекрасна, что внушала какой-то благоговейный испуг.  Я  подошла,  чтобы
рассмотреть  ее  получше,  ее  черты  были  четкими,  как  на   гравюре,   и
выразительными.
   У меня было чувство, что она наблюдает за мной. На  меня  не  производила
особого впечатления целая бригада тучных Будд с выпученными  глазами.  Среди
них был один огромный, скорее всего бронзовый. Он не был толстым и  восседал
на цветке лотоса; у него были недобрые глаза,  и  каждый  раз,  взглянув  на
него, я ощущала, что он наблюдает за мной.
   Мне надо выбраться отсюда. Может быть, все,  что  меня  окружало,  -  это
только куски камня, бронзы и слоновой кости, но  их  объединяло  одно  общее
свойство - они вызывали чувство отчужденности, как, впрочем, и все остальное
в этом доме.
   Не хотелось бы мне оставаться в этой комнате, когда наступит  темнота!  У
меня было глупое чувство, что к ночи все эти  пока  неодушевленные  предметы
оживут; и, наверное, это  привнесенное  их  хозяином  мистером  Сильвестером
Мильнером свойство и составляло основную особенность этого странного дома.
   Как же выбраться? Я опять оказалась у окна. Может быть,  хоть  кто-нибудь
выйдет в сад. О, пусть это будет моя мама, молила я Бога. Но даже  если  это
будет одна из служанок, я постараюсь привлечь ее внимание. Вряд ли это будет
миссис Коуч, которая вообще редко выходит из дома. Кто бы это ни был, я буду
благодарна за его появление и смиренно признаюсь в  содеянном  под  влиянием
любопытства.
   Я подошла к двери, минуя бронзового Будду  с  его  дьявольскими  глазами.
Казалось, что он насмешливо улыбается, следя за  мной.  Я  повернула  ручку.
Потрясла дверь. Я стучала в нее и звала кого-нибудь в приступе паники: "Меня
здесь заперли". Ответа не было.
   Я вдруг вспомнила свое детство. Сколько раз мне твердили: "Любопытство до
добра не доведет". Мне казалось, что я слышу голос мамы, рассказывающей  мне
о горькой участи Меддлсома Мэтти, который поднял  крышку  кипящего  чайника,
чтобы увидеть, что там внутри.
   Я не правильно поступила, придя сюда. Я знала,  что  это  запрещено.  Мой
поступок, как  сказала  бы  мама,  был  неблагодарностью  за  оказанное  мне
гостеприимство. Мне разрешили пожить в этом доме, а  я  повела  себя  просто
нахально. Я была ничуть не лучше Меддлсома Мэтти и того любопытного кота  из
сказки, которого любопытство погубило.
   Оба они пострадали от того же, отчего страдаю сейчас я, - от  непомерного
любопытства.
   Я старалась теперь вести  себя  тихо.  Еще  раз  посмотрела  на  красоту,
которая меня окружала. Мое внимание привлекла коллекция каких-то  палочек  в
коробочке из  благородного  камня.  Мне  показалось,  что  палочки  были  из
слоновой кости. Я потрогала их. Их было сорок  девять;  мне  было  интересно
понять их предназначение.
   Я пошла в маленькую смежную комнату и обследовала  ее.  Я  открыла  дверь
шкафчика и обнаружила там щетки,  опахала  для  смахивания  пыли  и  длинный
халат, который, видимо, Линг Фу  надевал,  производя  уборку.  Здесь  стояло
кресло, я уселась в него.
   Снизу я услышала цоканье лошадиных подков и тут же подбежала к окну.  Это
была двуколка, которую Джефферс вывел из  сарая  -  наверное,  он  готовился
куда-то поехать. Я возвратилась в кресло и стала думать о том,  как  бы  мне
вырваться из этой комнаты.
   Я не боялась, что меня  здесь  поймают.  Мне  просто  хотелось  выбраться
отсюда. Я закричала так громко, насколько мне хватило голоса. Никто  мне  не
ответил. Стены были толстые, а сюда, на третий этаж, редко кто заходил.
   Я потихоньку стала приходить в отчаяние, тем более, что сумерки,  которые
в  эти  короткие