ов,  что
тогда?
   - Он все равно умрет, но установить причину не удастся никому.
   - Это само  по  себе  способно  насторожить.  Скажите,  вы  проверяли
эффективность и надежность вещества?
   - Я похоронил четырех служанок.
   - Как быстро наступала смерть?
   - Через несколько дней. За исключением одного случая, мадам. Девушка,
страдавшая язвой, скончалась мгновенно.
   - Значит, вы твердо считаете, что можно положиться на это средство?
   - Абсолютно, мадам.
   - Оно кажется похожим на вашу Аква Тафана.
   - Верно, мадам. Но это вещество не оставляет следов.
   - Расскажите мне, как вы получили его. Вы знаете, что меня интересуют
такие вещи.
   - Это сложный процесс, мадам. Он чем-то сходен с  процессом  создания
нашего "жабьего яда".
   - Мышьяк - один из  наиболее  опасных  ядов,  не  разрушающий  органы
человека. В случае посмертного вскрытия...
   - Но это новое вещество не содержит мышьяка. Оно похоже на "жабий яд"
только на первых стадиях приготовления.  Я  даю  мышьяк  жабам  и  через
некоторое время после их смерти экстрагирую телесные соки. Они  содержат
мышьяк  и  трупные  яды.  Затем  я  отделяю  мышьяк.  Это  еще  не  все.
Подробности процесса утомят вас, он сложен и долог.
   Катрин засмеялась.
   -  Храните  ваши  секреты,  господин  Рене.  Я  понимаю  вас.  Почему
результатами ваших экспериментов должны пользоваться другие?
   - Если вы пройдете в мою лабораторию, Ваше Величество, я  покажу  вам
готовое вещество.
   Катрин встала и проследовала за Рене по нескольким темным коридорам в
подвал.
   В большой печи горел огонь; дым уходил наружу через трубу,  вделанную
в стену. На лавках лежали скелеты животных, на  стенах  были  нарисованы
кабалистические  знаки.  Катрин  хорошо   знала   орудия   производства,
служившие таким людям, как Рене и Руджери. Она с интересом  смотрела  на
бутылочки,   содержавшие   разноцветные   жидкости,   и   коробочки    с
таинственными порошками.
   Рене взял сосуд с ярко-зеленым раствором и показал его Катрин.
   - Это, мадам, -  самый  ценный  и  смертоносный  яд  из  всех,  какие
существуют на земле. Им можно пропитать какой-нибудь предмет - перчатку,
воротник, украшение, изделие вберет в себя жидкость  и  почти  мгновенно
высохнет. Яд останется в ткани до тех пор, пока температура предмета  не
повысится. Тепло человеческого тела вытянет яд из предмета в виде паров,
которые проникнут в организм через кожные поры.
   Катрин кивнула. Услышанное не слишком  изумило  ее.  Соотечественники
королевы-матери были самыми искусными отравителями в мире. Они ревностно
берегли свои секреты, говорили, что кое-кто из них уносил  эти  тайны  в
могилу, не желая делиться ими ни с кем. Катрин была  готова  поверить  в
любые свойства нового яда. За годы, проведенные на родине,  она  узнала,
что итальянские алхимики  способны  изготовлять  яды,  действие  которых
могло показаться невероятным людям из других частей света.
   - Это хорошо, что вы так уверены в своем изобретении, господин  Рене,
- сказала она, - потому что смерть  высокопоставленного  лица  порождает
подозрения. Если состоится вскрытие и яд будет обнаружен,  кто-то  может
вспомнить, что я посещала вашу лавку.
   - Верно, мадам. Но я верю в мою продукцию. Я испытал вещество.  Более
того, я готов отдать жизнь, чтобы послужить Вашему Величеству.
   Катрин улыбнулась.
   - Я не забуду о вас, господин Рене. Если та дама придет  сюда  купить
перчатки, воротник или украшение, вы сможете, пока она находится  здесь,
обработать ядом то, что она выберет... и отдать это ей?
   - Смогу, мадам.
   - Самое простое - это перчатки.  Теперь  послушайте.  Она  прилет  за
перчатками. Вы покажете ей лучшие образцы; когда она сделает  выбор,  вы
обработаете эту пару. Чтобы она надела их  немедленно,  вы  поможете  ей
испачкать те,  в  которых  она  явится  сюда.  Вы,  несомненно,  найдете
подходящий способ. Пусть она оставит их вам для чистки. Она должна  уйти
от вас в новых перчатках. Я не хочу, чтобы они попали в чужие руки.
   - Все произойдет, как вы желаете, мадам.
   - Хорошо.  Я  хотела  бы  получить  немного  этого  яда...  для  моей
коллекции.
   -  Мадам,  это  опасно.  Вещество   еще   находится   в   форме,   не
предназначенной для хранения. Когда я доработаю его, я передам вам  весь
мой запас.
   Катрин еле заметно улыбнулась. Она понимала Рене. Он не хотел  терять
свою монополию на столь ценное изобретение.
   Надев платок, она вышла на улицу. Пока что все складывалось удачно.
 
*** 
 
   Королева Наваррская заболела. Она лежала в своей  комнате.  Жанна  не
могла понять причину внезапной слабости, охватившей  ее.  Она  прекрасно
провела день, выбирая туалеты, необходимые для  бракосочетания.  Она  не
слишком  сильно  интересовалась  нарядами,  но  не   хотела   показаться
элегантным парижанам безвкусно одетой женщиной.
   Она купила круглый плоеный воротник и перчатки.  Катрин  посоветовала
ей, куда следует сходить, она проводила ее в  некоторые  места.  Наконец
Жанна попала к  перчаточнику  и  парфюмеру,  лавка  которого  находилась
напротив Лувра. Там она  приобрела  восхитительную  пару  перчаток  того
фасона, который был в моде при дворе. Она надела их сразу же, потому что
с ее старыми произошел незначительный инцидент, и вернулась во дворец.
   И тут она испытала странную слабость, ее затошнило.  Сильная  боль  в
груди вынудила Жанну лечь на кровать. Она не  смогла  пойти  на  банкет;
ночью ее охватил жар; ей было трудно шевелить конечностями, к  утру  они
совсем утратили подвижность. Она задыхалась,  боль  в  груди  усилилась,
стала невыносимой.
   Ее покои во дворце  Конде  заполнились  встревоженными  гугенотами  -
мужчинами и женщинами. У постели Жанны находились лучшие  врачи  страны,
но они не могли понять странную природу болезни. Катрин  прислала  своих
докторов. "Умоляю вас, - сказала  королева-мать  -  не  жалейте  усилий,
чтобы спасти жизнь  королевы  Наварры.  Будет  ужасно,  если  она  умрет
сейчас, когда подготовка к бракосочетанию  идет  полным  ходом  в  столь
дружественной обстановке".
   Жанна попросила привести к ней Колиньи. Ее сознание затуманилось,  но
она чувствовала, что должна многое сказать ему. Она знала, что Колиньи и
делу гугенотов угрожает серьезная опасность. Она  помнила,  что  ее  сын
подслушал нечто важное в галерее Байонна, но подробности  ускользали  из
ее слабеющей памяти.
   Она знала, что умирает.
   - Ваши молитвы не помогут мне. Я покоряюсь  священной  воле  Господа,
принимая любую беду как наказание Любящего Отца. Я  никогда  не  боялась
смерти. Я сожалею лишь о том, что вынуждена оставить моих  детей  одних.
Они еще юны и не способны защититься от многих опасностей.
   Жанна попросила их перестать плакать.
   - Стоит ли делать это? - спросила она. - Вы видели, какими горестными
были мои последние годы. Господь сжалился надо  мной;  теперь  он  зовет
меня к себе, к радостям неземной жизни.
   Она хотела, чтобы смерть поскорее избавила ее от телесных  страданий.
Но она думала о детях: о сыне  Генрихе,  нуждавшемся  в  руководстве,  о
дорогой Катрин, которая была так мала. Что станется с ними?
   Катрин должна вернуться в Беарн. Жанна настаивала на этом.
   - Пожалуйста,  пожалуйста,  -  кричала  она  в  те  мгновения,  когда
сознание полностью возвращалось к ней, - отправьте  мою  маленькую  дочь
домой... подальше от этого развратного двора.
   Она заговорила о скором браке сына; Катрин, стоявшая  у  ее  кровати,
сказала:
   - Отдохните, моя дорогая наваррская сестра. Не  тревожьтесь  о  ваших
детях. Я стану для них матерью. Женитьба вашего Генриха сделает его моим
сыном... я - крестная мать вашей дочери.
   Катрин  коснулась  губами  влажного  лба  своего  врага.  Она  всегда
ненавидела эту женщину. Теперь Жанна умирала. Королева Наваррская всегда
боролась против Катрин; теперь несчастная обессилевшая женщина  умирала,
теряя все свои земные владения и желания.
   Королева-мать торжествовала.
   Принцесса Марго смотрела на печальную картину; комната мало  походила
на покои, где умирала королева. Здесь не было  лампад,  священников,  не
совершались католические обряды, соответствующие случаю.
   Девушка поглядела на  лица  присутствующих;  она  перевела  взгляд  с
умирающей королевы на женщину с полным бледным лицом и  большими  ничего
не выражающими глазами; тонкая белая рука Катрин  периодически  вытирала
слезы.
   Марго вздрогнула. Смерть ужасна, но девушка боялась  ее  меньше,  чем
женщины в черном, державшейся  с  таким  спокойствием  и  величественной
скорбью.
 
*** 
 
   - Королевы Наварры умерла! - шептали на улицах.
   - Говорят, она заходила к Рене... перчаточнику королевы-матери. Люди,
посещавшие ранее Рене... теряли здоровье, их зубы становились  хрупкими,
как стекло, быстро крошились... их кожа дряхлела... а затем они умирали.
   - Королеву Наварры отравили!
   Большинство парижан исповедовали католицизм  и  поэтому  должны  были
видеть в королеве Наваррской врага; однако людям не хотелось думать, что
ее заманили в их город, чтобы умертвить.
   - Это дело рук той женщины! - бормотали на рынке, улицах, набережных.
- Итальянка взялась за  старое.  Ведь  королева  Наваррская  была  у  ее
личного перчаточника.
   Парижане обратили свои полные ужаса глаза в сторону окон  Лувра;  они
шептались; презрительно плевали;  особенно  часто  они  произносили  имя
"Итальянка" - Катрин де Медичи. "Итальянка! Итальянка!" -  шептали  они.
Итальянцы прославились как искусные отравители; слово "итальянец"  стало
синонимом слова "отравитель".
   Де Гизы поспешили ко двору.
   Королева  Наварры  умерла.  Одним  врагом  стало  меньше.   Возможно,
королева-мать, проявляя расположение к гугенотам,  вела  свою  очередную
коварную игру.
   Марго наблюдала за тем,  как  Гизы  въехали  во  двор;  возглавлявший
кавалькаду Генрих за время своего отсутствия похорошел еще сильнее.
   Она устала сопротивляться. Скоро ее отдадут этому наваррскому дикарю.
Она представила, как он ласкает ее своими грубыми  руками,  и  тоска  по
Генриху де Гизу стала невыносимой.
   Она встретила его как  бы  случайно  в  одном  из  тускло  освещенных
коридоров возле ее покоев.
   Он остановился и посмотрел на девушку. Она попыталась отвернуться, но
он быстро шагнул вперед и схватил ее; Марго внезапно  вспомнила  жар  их
поцелуев.
   - Марго, - прошептал он нежным голосом, дрогнувшим от волнения.
   - Генрих... меня выдают замуж... за Наваррца.
   - Знаю, моя любимая, моя дорогая.
   - Я не соглашусь, - всхлипнула она. - Я ненавижу его.
   Он попытался утешить Марго.
   - Моя дорогая, я так скучал по тебе! Желал тебя! Зачем мы мучаем друг
друга?
   Она покачала головой.
   - Глупая гордость... - продолжил он. - Мы боремся с нашими чувствами.
Марго, давай брать от жизни то, что можно. Что осталось нам.
   Их обоих охватили воспоминания. Он принялся ласкать ее  тело,  полное
желания.
   - У меня никогда не было такой девушки, как ты, Марго.
   - А у меня есть только ты.
   - Ты помнишь ту маленькую комнату, где мы были вдвоем? Мы  отправимся
туда... сегодня ночью. Будем встречаться там ежедневно.
   - До свадьбы еще несколько месяцев, - сказала  Марго.  -  Кто  знает,
возможно, она не состоится вообще. Вдруг вспыхнет восстание, ты  станешь
королем и женишься на мне... как мы планировали.  Ты  будешь  всемогущим
монархом, и ничто не сможет помешать нам.
   Он закрыл ей рот своими губами. У луврских стен имелись уши.
   - Сегодня ночью? - повторил Генрих.
   - В полночь.
   - Я буду ждать... с нетерпением.
   - Я тоже.
   - А теперь иди, моя дорогая. Нас не должны видеть.  Мы  будем  умнее,
чем прежде.
   Еще один долгий поцелуй, одно страстное объятие, и Гиз  отправился  в
свои покои. Счастливейшая женщина Франции, которая совсем  недавно  была
так грустна, радостно зашагала к себе.
 
*** 
 
   В Лувре возникло напряжение. Катрин внезапно  поняла,  какой  властью
над ее сыном Карлом обладал Колиньи. Она забыла о  том,  что  он,  столь
податливый в ее руках, легко поддастся влиянию других людей.
   Карл, окруженный придворными, обратился к матери. Его глаза сверкали,
рот подергивался.
   - Смерть королевы Наваррской обросла недобрыми слухами. Говорят,  что
она стала жертвой  преступления.  Я  приказываю  произвести  вскрытие  и
установить причину смерти.
   Катрин почувствовала,  что  она  холодеет.  Глаза  сына  были  злыми.
Внезапно испугавшись, она поняла, что он, как и  шепчущиеся  женщины  на
улице, считает ее убийцей Жанны Наваррской. Это само  по  себе  не  было
неожиданным; однако невероятно то,  что  он,  разделяя  эти  подозрения,
потребовал  произвести  вскрытие.  Неужели  он  хотел   обвинить   мать,
единственного человека, который, как она  считала,  умел  управлять  им?
Катрин перехитрили, и сделал это великий, добрый Гаспар де  Колиньи.  Он
тихо подкрался со своей религией и праведностью и завладел слабой  душой
короля. Колиньи хотел  вскрытия,  и  король  уступил  ему  вопреки  воле
матери.
   Она посмотрела на несчастное слабое лицо с налившимися кровью глазами
и губами, покрытыми пеной. Ее голос прозвучал холодно, бесстрастно.  Она
полностью доверяла Рене; все будет хорошо, если он обещал это.
   - Мой сын, если ты хочешь, чтобы  вскрытие  состоялось,  пусть  будет
по-твоему. На мой взгляд, королева умерла естественной смертью. Она была
слаба здоровьем, много страдала; тяжелое путешествие ко двору и  усилия,
связанные с подготовкой бракосочетания, исчерпали ее силы.
   - Тем не менее, - закричал король, - я  приказываю  обследовать  тело
королевы Наварры.
   Ему исполнился  двадцать  один  год,  он  стал  мужчиной.  Ее  ошибка
заключалась  в  том,  что  она  до  сих  пор  считала  его  мальчиком  с
неустойчивой психикой.
 
*** 
 
   Доктора уединились: среди них находились личные врачи Катрин,  короля
и Жанны. Результат обследования должны были объявить с минуты на минуту.
Если Рене сплоховал, подумала Катрин, он погибнет; останется лишь  слух,
связанный с именем королевы-матери. Ее уже ненавидели. Какое ей до этого
дело? Пусть они ненавидят ее сколько угодно, это не помешает ей  править
Францией.
   Жанна мертва. Филипа Испанский улыбнется, если он на это способен,  в
свою бороду. Элизабет Английская встревожится, услышав новость.  Колиньи
был подавлен горем. Сын Жанны, Генрих, еще не  знал  о  случившемся,  но
скоро ему придется приехать ко двору. Он попадет в руки королевы-матери,
которая возьмет его под свое крыло, будет опекать и направлять юношу как
собственного сына.
   Ей нечего бояться - только людских подозрений и  ненависти.  Она  уже
вкусила их; никто не осмелится причинить вред королеве-матери.
 
*** 
 
   Любовники, объятые блаженной усталостью,  лежали  в  темной  комнате.
Марго всплакнула.
   - Это от счастья, - сказала она. - Я долго скучала  по  тебе,  желала
тебя. Никто не мог занять твоего места.
   - Как счастливы мы могли быть, ты и я!  Никогда  не  прощу  тех,  кто
разлучил нас, - сердито заявил Генрих.
   - Моя мать внушает мне страх, Генрих.
   - Я имел в виду твоего брата. Именно он разлучил нас. Если бы не  он,
мы бы со временем поженились. Я говорю не о  короле,  а  о  твоем  брате
Генрихе. Он боится меня. Когда-нибудь я прикончу  его...  или  он  убьет
меня. Я отомщу ему за то, что он сделал с нами, а адмиралу Колиньи -  за
смерть моего отца.
   - Не говори о ненависти, когда у нас есть любовь, - сказала Марго.  -
Мы снова вместе; давай радоваться этому. Забудем об остальном. Не  будем
думать о твоей мести моему брату и Колиньи, о моем  браке  с  Наваррцем.
Поживем в счастье, пока оно возможно.
   Она снова бросилась в его объятия, и он почувствовал, что она дрожит.
Он попытался успокоить Марго, но она сказала:
   - Генрих, я не могу выбросить из головы мысли о матери.  Ты  думаешь,
что она отравила королеву Наварры?
   Он не ответил ей; они надолго замолчали. Но через некоторое время они
забыли о королеве Наварры, будущем браке Марго и мести. Они  снова  были
вместе после долгой разлуки.
 
*** 
 
   По улицам Парижа шагала дородная женщина с  платком  на  голове.  Она
подошла к группе людей, стоявших на рынке. Она знала, что они говорят  о
королеве-матери.
   - Значит, это было воспаление легких, - сказала одна женщина.
   - Так говорят...
   - Вы считаете, что врачи могли ошибиться? -  сказала  Катрин,  закрыв
лицо платком.
   - Откуда нам знать, какие дьявольские козни строит итальянка?
   Катрин засмеялась.
   - Вы думаете, она способна вызвать воспаление легких у своего врага?
   Люди тоже рассмеялись.
   - Она - колдунья. Ведьма. Эти итальянцы слишком хорошо разбираются  в
ядах, они применяют вещества, которые не оставляют следов. Нам  не  надо
было впускать их в нашу страну.
   Катрин пошла дальше и вскоре  присоединилась  к  компании  спорщиков.
Кто-то сказал:
   - Королеву отравили. Запомните мои слова - все подстроила  итальянка.
Королева Наварры  отправилась  к  перчаточнику...  личному  перчаточнику
итальянки. Доктора могут говорить все, что угодно. Возможно, они боятся.
Раскрыв  правду,  они  могут  сами  заболеть   какой-нибудь   загадочной
болезнью, неведомой их коллегам.
   Отвернувшись, Катрин задумчиво пошла дальше. Ситуация напоминала  ту,
что возникла после смерти дофина Франциска,  умершего  после  того,  как
виночерпий - итальянец - поднес ему воды.
   Она чувствовала  себя  неуютно.  За  королем  надо  следить.  Колиньи
оказывает  на  него  слишком  сильное  влияние.  Ей  необходимо  всерьез
задуматься  насчет  господина   Колиньи.   Несомненно,   что   управлять
слабохарактерным королем должен один человек.
   Она была сильной. Она преодолеет все  трудности.  Катрин  подумала  о
себе сегодняшней, сравнила себя  с  женщиной,  которой  она  была  после
смерти мужа. Ей было чему учиться, и она усвоила  многие  уроки.  Сейчас
она  находилась  в  расцвете  сил,  обладала  властью  возвышать   своих
фаворитов и уничтожать людей, стоявших на ее пути. Она  быстро  училась,
как пользоваться этой властью.
   Королева-мать  затянула  поплотнее  платок  и   медленно,   задумчиво
направилась обратно в Лувр.
 
 
    Виктория ХОЛТ 
 
    ТРИЛОГИЯ О ЕКАТЕРИНЕ МЕДИЧИ III 
    КОРОЛЕВА-РАСПУТНИЦА 
    OCR & SpellCheck Zmiy: zmiy@inbox.ru. Перевод А.Е.Герасимова 
 
 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Имя Виктории Холт стало популярным буквально в считанные  дни,  когда
одна  за  другой  появились  книги  этой  известной  во  многих  странах
английской  писательницы,  издававшей  также  романы  под   псевдонимами
Филиппа Карр, Джейн Плейди.
   "Мадам Змея". "Отравительница" и "Королева-распутница"  (трилогия)  -
романы не столько  исторические,  сколько  любовные.  Хотя  запоминаются
точностью деталей, характеров, описанием быта и семейных  отношений.  И,
конечно, образом главной героини Катрин,  Екатерины  Медичи,  итальянки,
ставшей французской королевой, страстно жаждущей любви  короля  Генриха,
власти и... смерти соперницы Дианы де Пуатье.
   Исторический   роман-трилогия   ("Мадам   Змея",    "Отравительница",
"Королева-распутница") - один из самих  интересных  среди  принадлежащих
перу замечательной английской писательницы Викторин  Холт,  и  его  жанр
можно определить как любовно-приключенческий.
   Неуемная  жажда  власти,   стремление   править   страной,   руководя
действиями своих детей,  коварство  королевы-матери,  Екатерины  Медичи,
стали причиной многих загадочных и страшных преступлений во  Франции  во
второй половине XVI века.
 
ГЛАВА ПЕРВАЯ 
 
   Обнесенный толстой каменной стеной Париж изнемогал от  летнего  зноя.
Но уже несколько недель путники, прибывавшие из дальних уголков  страны,
входили в столицу через городские  ворота.  Знать  шла  в  сопровождении
свиты, к которой в пути  пристраивались  нищие,  разбойники  и  бродяги.
Казалось,   будто   вся   Франция    желает