авду, чем
питаться слухами. Особенно потому, что это может сильно повлиять  на  их
будущее.
   Миссис Пенлок кивнула:
   - Не обращайте никакого внимания на эту злодейку, мисс Кадорсон.
   - К несчастью, миссис Пенлок, я должна думать об этом.., пока  ее  не
изобличили во лжи.
   - Ее изобличат, не сомневайтесь в этом.
   Я горячо молилась, чтобы так оно и было.
 
*** 
 
   Я не могла себя ничем занять. Когда  я  ходила  по  дому,  я  думала:
"Может быть, у меня нет на него  никаких  прав?  Может  быть,  я  должна
покинуть его?"
   На следующий день я отправилась в контору адвоката, где меня встретил
погрустневший мистер Тамблин.
   - Входите, мисс Кадорсон. - И потом прошептал:
   - Она здесь.., а также мистер Хансон. Я представлю вас немедленно.
   Рольф взял мои руки и, крепко сжав их, посмотрел в лицо.
   - Доброе утро, Аннора, - сказал он, а на его лице  я  прочитала,  как
расстроен и печален он был из-за происходящего.
   Мне стало гораздо легче в его присутствии.
   А потом я увидела ее. "О нет, - подумала  я,  -  Она  не  может  быть
дочерью моего отца".
   Женщина была высокая и пышнотелая, с крупными чертами лица,  большими
голубыми  глазами  и  пышными  волосами  рыжеватого   оттенка.   В   ней
чувствовалась агрессивная напористость. "Нет, нет, - опять подумала я. -
У него никогда не было такой дочери".
   - Это мисс... Мария Кадорсон, - представил мистер Тамблин. - А это..,
мисс Аннора Кадорсон.
   Она коротко засмеялась:
   - Да, вероятно, мы сестры.., или полусестры, если хотите.
   Я не ответила, не могла с этим согласиться.
   Мистер Тамблин продолжил:
   - Я уже  сообщил  мисс  Анноре  Кадорсон  о  ваших  притязаниях.  Она
считает, что это невероятно, поскольку хорошо знает своего отца.
   - А я никогда не знала его, - обратилась она  Ко  мне.  -  Он  уехал,
когда я была совсем маленькой. Он  бросил  мою  мать  и  предоставил  ей
воспитывать меня самостоятельно.
   - Мой отец был человеком, который всегда выполнял свои обязательства!
- воскликнула я.
   - Да, вероятно, это был единственный случай, когда он о них забыл.
   Мистер Тамблин кашлянул и вмешался:
   - Адвокат мисс Марии Кадорсон будет с минуты на минуту. Он принесет с
собой брачное свидетельство, о  существовании  которого  было  заявлено.
Мало что можно сказать, пока документ не изучен и пока не будет доказана
его подлинность.
   Женщина посмотрела на меня, и выражение ее лица смягчилось:
   - Не думай, что я не догадываюсь о  твоих  чувствах.  Это  для  тебя,
вероятно, ужасная новость. Я знаю, что это за дом и что это за владения.
Моя мать  часто  мне  о  них  рассказывала.  Вы  знаете,  мой  отец,  не
переставая, говорил о них, хотя  тогда  и  не  знал,  что  станет  здесь
хозяином. Он ушел из дома к цыганам.
   Они не ладили с братом, который всегда относился к отцу неприязненно.
Но все переменилось, когда имение .стало его  собственностью.  Он  отбыл
свой срок и стал свободным человеком.  Он  смог  вернуться  в  Англию  и
вступить в наследование, но не хотел брать с собой меня  и  мою  мать..,
поэтому он просто исчез.
   - Здесь какая-то ошибка. Мой отец никогда бы так не поступил.
   - О, он так и сделал. Моя мать  осталась  брошенная,  с  ребенком  на
руках. Она вернулась к своему отцу: это было ее спасением. Но  ее  место
здесь, в Кадоре, о котором она так много  слышала.  Она  часто  говорила
мне, что  у  нее  такое  чувство,  будто  она  побывала  там.  Он  много
рассказывал об этом доме: о бывшей подземной тюрьме, где г сейчас хранят
пищу, потому что там было холодно; о кухнях с огромными  вертелами  и  о
прачечных.   Мать   упоминала   о   столовой,   украшенной    шпалерами,
изображавшими войны Алой  и  Белой  розы,  о  великом  восстании...  Эти
рассказы произвели на мою мать большое  впечатление,  и  мне  захотелось
побольше узнать об этих событиях. Трудно поверить, что она  никогда  тут
не была. По ее словам, мой отец был прекрасным рассказчиком.
   Я слушала ее ошеломленно: она точно описывала Кадор.
   - Что поразило меня больше всего, - продолжала она, - так это то, что
они называли "смотровыми щелями". Я не могу дождаться, чтобы увидеть  их
своими глазами. Я сгораю от желания посмотреть через эти щели  вниз,  на
церковь и холл. Я хочу прогуляться по стене и посмотреть оттуда на море,
но я уверена, что смотровые щели понравятся мне больше всего.
   Я подумала: "Она знает дом. Она знает его  в  подробностях.  Как  это
возможно, если не..."
   Она заметила, какой эффект произвели на меня ее  слова,  и  ее  глаза
злорадно сверкнули.
   Она продолжала:
   - Мама пыталась плести кружева. Она говорила,  что  плетеные  кружева
были в столовой на стульях.
   Она называла их "кружевами королевы Анны", - Она улыбнулась.  -  Мама
часто говорила, что отец  мог  бы  показать  ей  то,  о  чем  так  много
рассказывал.
   Мистер Тамблин смотрел с беспокойством.  Я  видела,  что  Рольф  тоже
смущен, потому что она дает точное описание Кадоре, а узнать об этом она
могла только от человека, который его хорошо знал.
   Стало немного легче, когда пришел адвокат Марии.
   Она представила его как мистера Триллинга. Он приехал вместе с ней из
Сиднея, Он тоже узнал обо всем из газет, без сомнения.  В  то  время  об
этой истории говорил весь Сидней: человек, который был  выслан  на  семь
лет, отбыл наказание, а затем вернулся, чтобы найти  свою  смерть.  Этот
случай не мог не привлечь всеобщего внимания.  Мистер  Триллинг  сказал,
что нет никакого сомнения в том, что мисс Мария Кадорсон говорит правду,
и брачное свидетельство это подтвердит.
   Самый  драматический   момент   настал   тогда,   когда   он   достал
свидетельство. Мистер Тамблин порывисто схватил его,  и  они  с  Рольфом
стали изучать бумагу.
   Я увидела замешательство на их лицах.
   - Кажется, это подлинный документ, - произнес мистер Тамблин.
   Рольф посмотрел на меня с глубоким состраданием, что подтвердило  мои
худшие опасения.
   - Конечно, - добавил мистер Тамблин,  -  документ  предстоит  изучить
более тщательно.
   - Могу я тоже посмотреть? - спросила я.
   Документ оказался у меня  в  руках.  Я  уставилась  на  имена:  Джейк
Кадорсон и Хильда Стилмэн. Стилмэн...
   Имя звучало очень знакомо.
   - Она была твоей матерью? -  донеслись  до  меня  звуки  собственного
голоса. - Хильда Стилмэн?
   - Да,  моего  дедушку  звали  Том  Стилмэн.  У  него  было  приличное
состояние.  Его  имение  называлось  Стилмэнс-Грик...  Оно  названо  его
именем, потому что вокруг не было ни одной живой души, когда он  приехал
туда.
   - Где оно находится? - спросил мистер Тамблин.
   - К югу от Брисбена, почти на самой границе Нового  Южного  Уэльса  и
Квинсленда.
   Все закружилось у меня перед глазами. Я  вспомнила  тот  день,  когда
разбирала вещи родителей и  нашла  маленькую  записную  книжку,  которую
когда-то   сама   подарила   отцу.   Я   отчетливо   вспомнила   запись:
"Стилмэнс-Грик, на границе Нового Южного Уэльса и Квинсленда".
   У отца был этот  адрес.  Он  спрашивал  Грегори  Доннелли,  как  туда
добраться. Хильда Стилмэн вернулась к  своему  отцу,  оставшись  одна...
Именно там и выросла Мария... Мой  отец  знал  о  ее  местонахождении  и
собирался поехать туда. Что это значило?
   Только одно:  он  знал  о  Стилмэнс-Грик,  о  доме  девушки,  которая
заявляет, что является его дочерью.
   Что  он  собирался  сделать?  Возместить  ей  каким-то  образом  свое
отсутствие? Или  просто  хотел  увидеть  свою  дочь?  Неужели  это  была
истинная причина того, что он так хотел поехать в Австралию?
   Мария говорила о Кадоре, как будто была здесь  и  все  видела  своими
глазами. Ответом на это может быть только одно: она сказала правду.  Она
- законная дочь моего отца, а я - незаконная. Я не имею никаких прав  на
Кадор. Я не только потеряла своих родителей и брата, но  мне  предстояло
лишиться и дома.
 
ОТКРЫТИЕ 
 
   Тех месяцев мне никогда не забыть: это было самое  тяжелое  испытание
из всех, которые мне выпали. Здравый смысл свидетельствовал,  что  Мария
говорит правду, но все мои чувства протестовали против этого.
   Мой отец никогда бы не поступил так с  ней  и  ее  матерью.  Я  могла
понять, что даже если он, действительно,  женился  на  той  женщине,  то
понимал, что совершил роковую ошибку и перспектива возвращения с  ней  в
Англию приводила его в замешательство. Она не была создана для  жизни  в
Кадоре. Может быть, он и хотел  расстаться  с  ней,  но  никогда  бы  не
поступил так, как это было представлено.
   Дело вынесли на суд. Мистер Тамблин сказал, что это необходимо: я  не
должна просто так  уступить  свое  состояние  женщине,  которая  явилась
неизвестно откуда и предъявила на него свои права. Именно суд должен был
разобраться в этом деле и вынести свое решение.
   Все дни Рольф находился рядом со мной.  Он  был  совершенно  потрясен
развитием событий. Мне  хотелось  обратиться  к  нему,  сказать,  как  я
несчастна.  Но  между  нами  существовал  барьер.  Рольф  помогал   мне,
советовал, отдавал мне  свои  знания,  свое  сострадание,  но  близости,
которая возникла между нами когда-то, больше не было.
   Он согласился с мистером Тамблином в том, что дело должно слушаться в
суде. Мне же была ненавистна эта мысль.
   Эта  женщина  прекрасно  рассказывала  свою  историю.  Казалось,  все
совпадает в мелочах. Ее мать встретила моего отца  -  так  начинался  ее
рассказ - в отеле Сиднея, где та работала буфетчицей. Они сблизились.
   Он отбыл срок своего наказания и приобрел  небольшой  участок  земли,
который находился в нескольких сотнях милях к северу от  Сиднея.  У  них
родилась дочь - Мария. Потом пришло известие о наследстве,  которое  ему
досталось. Он скрыл это от своей жены,  но  сказал  ей,  что  собирается
продать имение  человеку,  которого  звали  Томас  Доннелли.  Потом  они
вернулись в Сидней, где,  как  она  думала,  они  будут  жить,  пока  не
приобретут другой участок земли. Но отец оставил ее в Сиднее,  и  больше
они  не  встречались  Он  не  оставил  ей  ничего,  ни  единого   гроша.
Единственное решение для нее - это вернуться к  отцу,  в  Стилмэнс-Грик.
Там  Мария  и  выросла,  и,  если  бы  кто-то   попытался   назвать   ее
незаконнорожденной, у нее был документ, который это опровергал.
   Когда газеты заговорили о сэре Джейке Кадорсоне, сообщив историю  его
прошлого, Мария поняла, что это  был  ее  отец,  который  покинул  их  с
матерью столько лет назад. Она узнала о существовании имения в Корнуолле
и посоветовалась со своими друзьями. Они посоветовали  ей  получить  то,
что принадлежит ей по праву. Именно этого она и добивалась.
   Брачное свидетельство тщательно исследовали, и было вынесено решение,
что это - подлинный документ.
   Ее адвокат напомнил  суду  о  том,  что  Джейк  Кадорсон  был  всегда
легкомысленный в отношении женщин.
   Известно, что у него есть незаконная дочь, которая родилась в Кенте в
тот самый год,  когда  он  был  выслан  в  Австралию.  Об  этом  ребенке
заботились другие, а это ни в малейшей степени не  волновало,  насколько
она обеспечена.
   Наш адвокат заметил, что он не знал о ее  существовании,  и  в  любом
случае тогда он ничего не мог для нее сделать.
   Скоро я стала понимать происходящее. Казалось, все вооружились против
моего отца. Рассказ Марии прекрасно совпадал  со  всем,  что  произошло.
Вспомнили, что преступление моего отца  состояло  в  том,  что  он  убил
человека,  который,  по  его  словам,  пытался  изнасиловать   цыганскую
девушку.
   Все поносили его. Этого я не могла вынести.  Чтобы  доказать  правоту
этой женщины, нужно было представить моего отца  циничным  охотником  за
женскими юбками.
   Я с самого начала поняла, что мы проиграем дело.
   Рассказ Марии был очень правдоподобен, и мне приходилось  согласиться
с тем, что если бы я не знала своего отца и смотрела на дело со стороны,
я бы, скорее всего, поверила ей. И ей удалось доказать, что она  -  дочь
Джейка Кадорсона и является полноправной наследницей Кадора.
   После вынесения приговора она подошла ко мне:
   - Я не хочу торопить тебя. Могу себе представить, каково тебе сейчас.
Ты, наверное, захочешь забрать кое-какие вещи? Можешь  оставаться,  пока
не подыщешь себе что-нибудь.
   - Я уеду в Лондон, - ответила я ей. - Я хочу уехать отсюда.
   В доме царила мрачная атмосфера, слуги были обеспокоены. Им совсем не
нравилось, что у них теперь будет новая хозяйка. Раньше я  не  понимала,
насколько они мне преданы.
   Приехали дядя Питер и тетя Амарилис, чтобы увезти меня  в  Лондон,  и
через несколько дней мы уехали.
   Я не имела ни малейшего представления о том,  что  будет  дальше.  По
временам во мне вспыхивал неистовый гнев,  потом  он  сменялся  апатией.
Меня приводила в отчаяние репутация, которую создали моему отцу Я знала,
что он провел бурную молодость, знала, что он был отцом Тамариск, и она,
действительно, родилась в результате случайной встречи, но он никогда бы
не бросил собственную жену и ребенка Он никогда бы не устроил  шутовское
представление из женитьбы на моей матери. Пусть даже  все  свидетельства
были против него, в глубине души я знала, что это не так.
   Тетя Амарилис была очень печальна. Еще  раз  ей  представился  случай
усомниться в том, что жизнь устроена  так  уж  хорошо.  Дядя  Питер  был
задумчив.
   Я знала, что он думает о том, как оспорить приговор.
   Конечно, он  никогда  не  принял  бы  поражения,  но  я  заметила  по
некоторым признакам, что  он,  как  и  большинство,  считал  моего  отца
виновным во всем.
   "Помоги мне Бог, - молилась я. - Если бы мы не поехали  в  Австралию,
ничего бы не произошло".
 
*** 
 
   Елена встретила меня тепло, как и Питеркин с Френсис, которые  с  тех
пор, как поженились, были полностью поглощены своей работой. Елена  тоже
изменилась. Теперь она приняла на себя роль хозяйки и утратила всю  свою
прежнюю  застенчивость.  Она  была  снова  беременна  и  поэтому   очень
счастлива. Книгу Мэтью опубликовал и она привлекла  внимание,  какого  и
ожидал  дядя  Питер.  Мэтью  собирался  выставить  свою  кандидатуру  на
выборах, которые должны были состояться в скором времени.
   - Из-за этого мы все страшно заняты, - ,говорила Елена. -  Начинается
широкая кампания, отец  предоставляет  деньги.  Он  считает,  что  Мэтью
наверняка добьется места в парламенте, ведь после выпуска книги он  стал
известен.
   Она с состраданием отнеслась ко мне:
   - Мы каждый день следили за ходом дела. Мама  хотела  сразу  привезти
тебя сюда, но ты, конечно, должна была присутствовать там. Отец считает,
что  это  дело  должно  было  рассматриваться  в   Лондоне,   а   не   в
провинциальном суде. Он думает о том, как устроить второе слушание.
   Она с беспокойством посмотрела на меня, и я покачала головой:
   - Суд уже вынес приговор, и его не изменят. А я не выдержу этого  еще
раз.
   - Но, Аннора, неужели ты веришь, что это правда?
   - Я никогда в это не поверю, - убежденно сказала я.
   Хотя она успокаивала меня, но я почувствовала, что она поверила,  как
и другие, в виновность моего отца.
   - Каковы твои планы? - спросила Елена.
   Я искренне ответила:
   - Не знаю.
   - Наш дом всегда был твоим домом. Я думаю, что  Тамариск  и  Джонатан
будут рады видеть тебя в Эверсли.
   - Я должна подумать, Елена. Пока не знаю, что буду делать.
   Дядя Питер тоже обсуждал со мной мое будущее.
   Он был реалистичен и четок, как всегда. Он считал страшным несчастьем
потеряю Кадора. Это задело его очень глубоко. Когда же  я  заговорила  о
том, какую репутацию суд создал моему отцу, он только пожал плечами:
   - Сейчас ему уже все равно.
   - Но, дядя Питер, вы ведь не можете поверить?..
   Он нахмурился:
   - Я могу поверить в то,  что  он  должен  был  понять,  что  совершил
большую ошибку, женившись на той женщине. Но, насколько я его  знаю,  он
не мог оставить ее ни с чем. Это было не  в  его  характере:  убегать  и
прятаться. А то, что он женился в Австралии, - это  вполне  возможно.  Я
думаю, что он жил там естественной жизнью, а  женщин  он  всегда  любил.
Могу себе представить, как это случилось. Но, моя дорогая Аннора, как мы
можем знать наверняка? Мы тратим время на догадки. Давай лучше  подумаем
о твоем будущем. У тебя есть какие-то планы?
   Я покачала головой:
   - Конечно, я пытаюсь разобраться во всем этом серьезнее. Я думаю, что
судили легковесно и пришли к слишком скорому заключению. Мне бы хотелось
послать в Австралию  человека,  чтобы  он  на  месте  выяснил  некоторые
подробности.
   - У нее было свидетельство. Даты и все  остальное  совпадают,  именно
это решило исход дела в ее пользу.
   - Это очень чисто сработано, если только сработано на самом деле.  Но
всегда есть какая-то зацепка. - Он посмотрел на  меня,  прищурившись.  -
Ошибка в том, что дело слушалось в Корнуолле. Это нужно было устроить  в
Лондоне, и у тебя должны были быть хорошие  защитники.  Такое  состояние
было поставлено на карту!
   - Дядя Питер, я должна забыть обо всем.
   - Хорошо, что ты собираешься делать теперь? Ты не без средств, у тебя
есть кое-какие деньги от матери, она не сможет их получить. Она  требует
Кадор и деньги твоего отца, но, я думаю, более опытный адвокат упирал бы
на то, что ты всю жизнь прожила как его дочь и кое на что  претендовала.
Ей слишком легко досталась победа и все состояние, до последней нитки, -
Я взяла то, что принадлежит  непосредственно  мне:  несколько  предметов
мебели,  кое-какие  картины  и  еще  несколько  вещей.  Мистер   Тамблин
обеспечит их сохранность. Есть еще домик  Крофта.  Он  принадлежит  моей
матери. Я полагаю, он останется мне.
   - Значит, небольшая собственность имеется?
   - Правда, он нуждается в ремонте.
   - Нужно поручить Тамблину, чтобы он это устроил.
   - Я не хочу думать...
   - Я подумаю об этом за тебя.  Пусть  маленькая,  но  все-таки  это  -
собственность. Может быть, ты захочешь воспользоваться им, а  если  нет,
его всегда можно продать.
   - Вы все учитываете, дядя Питер.
   - Мне  кажется,  тебе  следует  чем-нибудь  заняться,  Аннора.  Найти
какую-то цель в жизни. Ты видишь, как переменилась Елена?
   - Да, это просто чудо.
   - Ты должна начать все сначала, воспрять духом.
   Дорогое дитя, ты переживаешь тяжелое время, удар за ударом...
   - И один связан с другим, верно?
   - В жизни так всегда и бывает. Очень жаль, что ты не вышла  замуж  за
того молодого человека.
   Я молчала.
   - Если бы ты так сделала, - продолжал он, -  это  бы  смягчило  удар.
Мэйнор - растущее и процветающее имение. Я помню, как твой отец  говорил
мне когда-то, что через некоторое время оно будет соперничать с Кадором.
   - Вы всегда думаете только о материальной стороне, дядя Питер.
   - Моя дорогая, об этом никогда не надо забывать.
   От этого зависят удобства жизни, а они смягчают удары судьбы. Если бы
ты вышла за него замуж, у тебя был бы дом. - Его глаза заблестели. -  Ты
смогла бы найти утешение в соперничестве со своей соседкой.
   Что эта женщина понимает в деле?
   - У нее будет Боб Картер, чтобы за всем следить.
   - Очень многое зависит от хозяина. Это было бы как раз то,  что  тебе
нужно, какая-то изюминка в  жизни.  Изюминка  -  вот,  что  тебе  нужно,
Аннора.
   - Вы бы сумели насладиться жизнью и в моем положении. Вы бы выжали из
нее все, что могли.
   - И ты,  конечно,  думаешь,  какими-нибудь  не  слишком  щепетильными
средствами.
   - Возможно.
   - Ты не веришь мне, ведь так? Ты ничего  не  забываешь.  Ты  все  еще
думаешь о том, как я поступил с Джозефом Крессуэлом. Это была не слишком
подходящая кандидатура, по моему мнению. Он не сделал бы ничего хорошего
на том посту. Что он может знать о преступлениях Лондона? Зато я знаю  и
поступаю правильно. О, ты, конечно, со мной не согласишься.
   Это удивительно, Аннора, что я столько успел рассказать тебе о  своих
делах. Но посмотри на то добро, которое  я  делаю  сейчас.  Они  там,