красный день ее сбросили с лестницы.
   Я привела здесь  связную  историю,  тогда  как  Мануэла  рассказывала  ее
сбивчиво и без всякой  последовательности.  Она  очень  ослабла,  но  хотела
рассказать все, как на исповеди. Она хотела исповедаться и причаститься, и я
считала своим долгом исполнить ее просьбу. Я  знала  несколько  католических
семей по соседству -  они  помогут  мне  найти  священника,  который  сможет
облегчить ее последние часы.
   Конечно, пригласить в дом католического священника было для меня  связано
с определенным риском. Он может прийти тайно, но, в  крайнем  случае,  я  не
посчитаюсь с Джейком, чтобы доставить Мануэле последнее утешение.
   Из рассказа Мануэлы  я  узнала,  что  она  приходилась  Изабелле  сводной
сестрой, - ее мать была горничной в имении родителей Изабеллы. Когда Мануэла
подросла, ей тоже дали в  доме  место,  а  когда  Изабелла  приехала,  чтобы
обручиться с доном Фелипе, Мануэлу отправили на Тенериф.
   Когда отряд Джейка захватил гасиенду, ей удалось спрятаться от мародеров.
Она помогала при рождении Карлоса и очень его полюбила. Только в Англии, где
Карлос забыл, что он испанец, она переключилась на Роберто.
   Но главной персоной в ее истории был  Эдмундо.  Она  любила  его,  и  они
собирались пожениться. Ей очень понравился рубиновый  крест,  который  часто
носила Изабелла. Она даже один раз взяла его и надела, собираясь на свидание
с Эдмундо. За этот грех она жестоко поплатилась.
   Эдмундо тогда сказал: "Как бы я хотел подарить тебе такой же крест".
   Возможно, кто-то подслушал его слова. Во всяком случае, крест  пропал,  а
Эдмундо признался, что задушил Изабеллу, а затем сбросил ее с  лестницы.  Он
сделал это, по его собственным показаниям, из-за того, что украл крест,  был
пойман с поличным самой Изабеллой и ему грозила тюрьма.
   Мануэла примирилась с этой версией, так как знала, что Эдмундо любил ее и
что крест пропал. И вдруг она  увидела  на  мне  тот  самый  крест!  С  того
рокового  момента  она  решила,  что  мне  его  подарил   дон   Фелипе,   и,
следовательно, я знала, что Эдмундо не крал его,  а  признался  под  пыткой,
которую мало кто может вынести.
   Ей казалось совершенно очевидным, что Эдмундо убил  Изабеллу  по  приказу
хозяина. Слуга принадлежит своему господину,  и,  если  от  него  что-нибудь
потребуют,  он  должен  это  выполнять,  но  в  этом  случае,  действуя   по
принуждению, он не берет на душу грех.
   Когда Эдмундо арестовали, дон Фелипе обязан был помочь ему, но  он  этого
не сделал. Он не хотел, чтобы кто-либо знал, что Эдмундо  убил  Изабеллу  по
его приказу. Ситуация осложнялась еще и тем, что дон Фелипе  хотел  жениться
на мне, несмотря на упорные слухи, что я еретичка и ведьма. Поэтому-то он  и
пальцем не шевельнул, чтобы  спасти  Эдмундо,  он  боялся  навлечь  на  себя
подозрения.  Пропажа  рубинового  креста  послужила  удобным   поводом   для
обвинения Эдмундо в убийстве - такова была версия дона Фернандо, хотя  крест
все это время находился у Фелипе, а бедный Эдмундо, у  которого  под  пыткой
вырвали признание, был приговорен к смерти.
   Увидев этот крест на мне, Мануэла решила, что он находился у меня все эти
годы. Ей не приходило в голову, что Джейк украл его,  как  и  другие  ценные
вещи, во время налета на гасиенду, и с тех пор крест был его собственностью,
а мне он достался совсем недавно.
   Она всегда ненавидела меня  и  считала  главной  виновницей  случившегося
несчастья. Если бы не я, то ничего бы не  случилось.  Поэтому,  с  ее  точки
зрения, именно я несла ответственность за гибель Изабеллы. Некто  иной,  как
она, сделала фигурку Изабеллы и положила  в  мой  ящик,  она  же  все  время
настраивала Пилар против меня. А для Пилар эта фигурка  свидетельствовала  о
том, что я ведьма.
   А потом, увидев,  что  у  меня  возникли  подозрения,  она  их  намеренно
усиливала. Она хотела, чтобы я подозревала своего мужа в том, что  он  хочет
меня убить. Она специально  положила  фигурку,  изображающую  меня,  в  вещи
Джейка, чтобы я ее нашла. Она мстила мне долго и  упорно.  Куда  торопиться?
Короче говоря, пока я  не  надела  этот  злополучный  крест,  ей  доставляло
удовольствие просто пакостить мне.
   Увидев крест, она уже не сомневалась в  моей  и  Фелипе  виновности.  Она
грустно размышляла о неудавшейся жизни, о так никогда и не родившихся  их  с
Эдмундо детях. Ее страстная натура требовала мести.
   Тогда она приняла  решение,  что  заставит  меня  страдать  так  же,  как
страдала Изабелла. Она  хотела  справедливости,  а  не  просто  убить  меня.
Изабелла сошла с ума -  пусть  так  же  произойдет  и  со  мной.  Она  долго
страдала, такая же участь должна была постигнуть и  меня.  В  конце  концов,
меня должны были найти под лестницей, как Изабеллу.
   Она жила ради мести. Ничто  другое  не  могло  бы  возместить  ей  потерю
Эдмундо.
   Она добавляла отраву в таких дозах,  которые  не  убивают,  но  разрушают
здоровье; она заперла меня в  хижине,  а  потом  открыла  ее,  повесив  ключ
внутри. И, облачившись привидением, пугала меня. Она задумала свести меня  с
ума, а когда мои  близкие  начнут  сомневаться  в  моем  душевном  здоровье,
заманить на верх лестницы, предварительно одурманив, и столкнуть вниз. Потом
люди бы говорили: "Она была одержима дьяволом. Помните, как странно она себя
вела?"
   - Моя бедная Мануэла! - плакала я, уверяя, что  до  недавнего  времени  в
глаза не видела этого креста. Теперь-то я вспоминала, что какое-то украшение
упоминалось при казни Эдмундо, но  я  не  связывала  это  с  подарком  моего
второго мужа.
   "О, Джейк, - думала я, - ты украл этот крест на  гасиенде.  Ты  брал  все
ценное, что попадалось под  руку.  А  ты,  Фелипе..,  ты  виновен  в  гибели
Изабеллы не меньше, чем если бы сам задушил ее и сбросил с лестницы".
   Мне стало легче  от  того,  что  Мануэла  перед  смертью  узнала  о  моей
непричастности к гибели Изабеллы.
   - Берегите Роберто, - сказала она. - Я любила его.., всей душой.
   Я заверила ее, что, конечно, позабочусь о нем, ведь это мой сын.
   Я поехала к соседям, которые прятали священников, гонимых при Эдуарде.
   В это время у них жил только  один.  Его  привезли  из  убежища,  где  он
скрывался от нежданных визитеров. Священник в одежде грума поехал вместе  со
мной в Лайон-корт.
   Я понимала, что совершаю дерзкий поступок. Если Джейк уже вернулся домой,
невозможно представить себе, что будет.
   Я поделилась своими опасениями со священником, и он ответил, что к  риску
привык и не может отказать умирающей женщине в последнем утешении на бренной
Земле.
   Я провела его в комнату умирающей, и он стоял, держа перед ней  распятие,
пока она не скончалась.
   Я все простила ей, и она умирала спокойно. Она была рада, что  не  смогла
меня убить и предстанет перед Создателем не отягощенная преступлением.
   Она умерла, держась за распятие.
   Я снова ожила. Прежние страхи казались теперь глупостью. Ну в самом деле,
зачем Джейку меня убивать? А если бы он решился на это, то использовал бы не
изощренные методы, а  просто  заколол  шпагой.  Я  шутила,  смеялась.  Жизнь
прекрасна, когда ничто ей не угрожает. Да,  Джейк  мне  изменяет,  но  он  и
раньше не был верным супругом. Я всегда об этом знала. Я уже  вырастила  под
своей крышей двух его сыновей. Пенн оказался третьим. Сыновья  удовлетворяли
его отцовские чувства.
   Жизненные силы вернулись ко мне, я снова могла бороться.
   Придется рассказать Линнет о случившемся. Когда-нибудь она узнает историю
всей моей жизни. Я расскажу ей также,  как  моя  мать  рассказала  мне  свою
странную историю, когда я была в возрасте Линнет. Все домочадцы поняли,  что
потеряла рассудок вовсе не госпожа, а  Мануэла,  которая  отравляла  пищу  и
пыталась столкнуть меня с лестницы. Им  совсем  не  нужно  знать  мотивы  ее
поступков. Достаточно убедить их, что в нее вселились бесы.
   Мануэлу похоронили на Львином участке кладбища и  положили  розмарины  на
свежую могилу.
   Я никогда ее не забуду.

БЕГЛЕЦ

   Какое-то время я не интересовалась событиями, происходившими  во  внешнем
мире, так как была поглощена собственными проблемами. А между тем кругом все
обсуждали  так  называемый  Бабингтонский  заговор,   который,   по   словам
законопослушных подданных Ее Величества  Елизаветы,  был  раскрыт  с  Божьей
помощью. Молодой человек по имени Энтони Бабингтон в юности служил  пажом  у
Марии Стюарт, а возмужав, влюбился в нее, что неудивительно. Он  примкнул  к
группе католиков, и соединенными усилиями  они  разработали  тайный  план  с
целью  возведения  на  трон  королевы  Шотландии  и  возрождения  в   Англии
католичества. Этот план получил благословение Испании и самого папы.
   Конспираторы встречались в тавернах в  окрестностях  Сен-Жиля  и  в  доме
Бабинггона, что в  Барбикане,  и  там  вынашивали  свои  замыслы.  Елизавету
предстояло убить, а Марию освободить из заточения и возвести на престол.  По
всей стране следовало поднять массовое  католическое  движение  в  поддержку
заговора. Папа римский дал свою санкцию, а Филипп Испанский обещал помочь  в
случае необходимости силами Великой Армады.
   Для связи с Шотландской королевой,  томящейся  в  заточении,  заговорщики
использовали весьма остроумный  метод.  Письма  замуровывали  в  специальные
трубки, а те, в свою очередь, помещали в бочки с пивом, которые доставлялись
в апартаменты королевы. Прочитав письмо, королева должна была вложить  ответ
в ту же самую тубу, которая в пустой бочке возвращалась  к  пивовару.  Такая
связь работала бы безукоризненно, не окажись пивовар слугой двух господ - он
исправно получал жалование как от королевы,  так  и  от  Вальсингама.  Таким
образом,  Государственный  секретарь  Елизаветы  держал  в  руках  все  нити
Бабингтонского заговора.
   Он не спешил с арестами, так как хотел вытащить сеть с  возможно  большим
уловом, а главным его  желанием  было  сфабриковать  обоснованное  обвинение
королевы Шотландии в государственной измене, чтобы у Елизаветы не оставалось
другой альтернативы, кроме как отправить ее на виселицу.
   Потом по всей стране начались аресты, и  люди  в  тревоге  говорили,  что
главной целью является королева Шотландии, а этот мнимый заговор  нужен  был
для того, чтобы положить конец всем заговорам.
   Эти разговоры всегда приводили меня в состояние сильного напряжения.
   Я постоянно думала, не вовлечен ли Роберто в этот заговор.
   Мы узнали имена арестованных. Роберто среди них не было,  но  я  боялась,
что его арестуют со дня на день.
   Джейк приехал домой в сильном возбуждении: по его словам, в любой  момент
Испания может напасть на нас. История с покушением на мою  жизнь  и  гибелью
Мануэлы привела его в  замешательство.  Мне  было  приятно  видеть,  что  он
беспокоится обо мне.
   - И тут испанка! - воскликнул он. - Я бы никогда  не  пустил  испанцев  в
свой дом. - Он взял меня за плечи и посмотрел в глаза.
   - А ты надеялся избавиться от меня? - пошутила я. Он засмеялся:
   - Что верно, то верно. Но я чувствовал, что тебя никому не одолеть.
   - Кроме тебя, конечно.
   - О да, безусловно. Кроме меня. - Он со смехом прижал меня к себе.
   - Одно время я думала, что ты замыслил освободиться от меня и взять  себе
молодую жену.
   Он притворно кивнул, как бы обдумывая эту идею.
   - Например, Ромелию. Одного сына она  уже  родила  тебе.  Она  достаточно
молода, чтобы родить еще.
   - По-моему, ты искушаешь меня.
   - Ни в коем случае. Таким мужчинам, как ты, искушение не  требуется.  Они
берут то, что хотят, нимало не заботясь о последствиях.
   - Такова жизнь, Кэт.
   - Да? Приводить бастардов в дом законной жены?
   - Я тебе никого не привел. Ты привела ко мне двоих, а Пенн родился здесь.
Я ведь позволил тебе привести твоего.
   Он попал в мое слабое место - Роберто. Джейк со  смехом  обхватил  руками
мое горло:
   - Сейчас нужно чуточку надавить.
   - Ну, давай, зачем медлить?
   - Затем, что хоть ты и скандалистка и принесла мне только дочерей, я пока
что не намерен сменить тебя на другую.
   Тут он поцеловал меня с необычайной нежностью, от которой я растрогалась,
и потрепал мои  волосы.  Этим  жестом  он  выражал  любовь,  так  он  иногда
обращался с сыновьями.
   - Знаешь, Кэт, я в нетерпении, - говорил он,  -  поэтому  раздражаюсь  по
пустякам. Я здесь зря теряю время.., в ожидании..,  проклятых  испанцев!  Мы
готовы  во  всеоружии  встретить   их,   Бог   свидетель.   Это   будет   не
сегодня-завтра. Что же они медлят? А теперь еще этот предатель Бабингтон. Он
умрет как предатель, и я  надеюсь,  очень  скоро.  Он  замышлял  убить  нашу
королеву и посадить на трон эту шотландскую шлюху. Хватит, скоро  ее  голова
слетит с плеч. А всех этих предателей, которые с ней заодно, я  бы  повесил,
утопил и четвертовал.
   "О, Роберто! - думала я. - Где ты, Роберто?"
   - Они поймали всех заговорщиков? - спросила я.
   - Кто знает. Думаю, не всех. Но доберутся и до них. Все у Вальсингама  на
крючке. Он им дает пока погулять  на  свободе,  чтобы  потом  взять  всех  и
раздавить. Всех до одного... Это - предатели  Англии,  друзья  нашего  врага
Испании! Эту проклятую страну хорошо бы вообще стереть с лица земли.
   Этими речами он сам себя довел до белого каления "О, Роберто! - думала я.
- Где ты?"

***

   Я знала, что он придет. У меня было предчувствие, ясновидение. Он  придет
ночью и постучится ко  мне,  как  сделал  в  прошлый  раз.  Я  в  постоянном
напряжении ждала его. В силу материнского  инстинкта  я  тогда  очень  чутко
спала и сразу проснулась, когда комок земли чуть слышно стукнулся в окно.
   Боясь разбудить Джейка, я тихонько вылезла из постели.
   Я не сомневалась, что  это  пришел  Роберто.  Как  он  мог  оставаться  в
Лондоне, при дворе, в такое время, когда Бабингтон схвачен, и,  если  бы  не
Вальсингам и его безупречная система сыска, вполне вероятно, что королеву бы
уже убили, а на трон взошла католичка.
   Если Роберто был в списке, найденном при обыске в  доме  Трокмортона,  то
агенты Вальсингама уже взяли его под наблюдение. Если даже он непричастен  к
Бабингтонскому Заговору, а  по-видимому,  так  оно  и  есть,  то  ему  можно
предъявить другой.
   Я осторожно подошла к окну и посмотрела вниз,  я  ясно  увидела  его  при
лунном свете. Он смотрел на мое окно.
   Я оглянулась на Джейка, который, слава Богу, крепко спал, у  него  всегда
был хороший сон, и знаками объяснила Роберто, куда идти. В ответ он указал в
направлении хижины, я кивнула и обернулась к постели. Это означало для него,
что Джейк находится со мной.
   После этого я вернулась в постель, чувствуя сильный озноб.
   Хижина стала не таким безопасным местом,  как  прежде.  Мое  происшествие
привлекло к ней внимание. Джейк  говорил,  что  надо  бы  перестроить  ее  в
нормальный дом для прислуги.
   Густой кустарник вокруг развалюхи разросся и все еще до некоторой степени
скрывал ее от посторонних глаз. Мне нужно  было  как  можно  скорее  сходить
туда.
   Я совсем потеряла голову.
   Карлос, который, подобно Джейку, не отлучался  далеко  от  Плимута  из-за
возросшей угрозы со стороны Армады, заскочил к нам повидаться с  Джейком.  Я
искала удобного момента, чтобы незаметно отнести в хибарку еды. Но следовало
соблюдать осторожность, и я осталась. Так я узнала о предсмертных страданиях
двух несчастных.
   Карлос, с чужих слов, рассказал о казни Бабингтона  и  Балларда,  второго
главаря заговорщиков. Виселица была установлена в поле на окраине Холборна у
дороги на Сен-Жиль. Балларда казнили первым. Его сначала повесили, а  потом,
еще живого, обезглавили. Это  происходило  на  глазах  Бабингтона,  которого
постигла та же участь.
   - Так погибнут все предатели! - вскричал Джейк.
   Я почувствовала тошноту.
   Джейк как-то странно смотрел на меня.

***

   При первой возможности я взяла на кухне кое-какую еду и пошла в хижину.
   Я обняла сына и крепко прижала к себе.
   - О, Роберто, скажи, что случилось.
   - Когда взяли Бабингтона, я понял, что в Лондоне оставаться  небезопасно,
и сбежал.
   - Ты был среди заговорщиков?
   - Нет.., не с Бабингтоном. А если и был...
   - Я поняла одно - никому из участников этого заговора  не  оставаться  на
свободе.
   - Дело в том, что Вальсингаму необходимо иметь под рукой как можно больше
фактов. Внезапно исчезли некоторые мои друзья. Я понял, что они  арестованы.
Если Бабингтонский заговор не приведет королеву Шотландии  на  виселицу,  то
они обнаружат еще некоторые заговоры. Они  настроены  очень  решительно.  Ни
католикам, ни людям, причастным когда-то к заговорщикам, никому не уберечься
от них. Они охотятся за нами, мама.
   - И за тобой охотятся?
   - Приходили в мой дом. К счастью, друзья меня  предупредили.  Если  бы  я
вернулся туда, меня бы взяли. Теперь меня ищут.
   - Капитан здесь.
   - Знаю, видел его судно.
   - Роберто, мы должны быть очень осторожны.
   - Мануэла поможет.
   - Мануэла умерла.
   Я вкратце рассказала ему, как и почему она пыталась меня убить.  Его  это
потрясло.
   - Мама, как жизнь жестока! Кажется,  эта  взаимная  ненависть  Испании  и
Англии управляет самим существованием каждого из нас.
   - Это - трагедия нашего времени. Уже много лет тянутся религиозные распри
между католиками и протестантами. Эта вражда омрачила жизнь моей матери,  не
обойдя и меня. Я привела священника к умирающей Мануэле.  Надеюсь,  про  это
никто не знает.
   Он поцеловал мою руку:
   - Мама, я люблю тебя. Всю жизнь я надеюсь только  на  тебя,  только  тебе
доверяю.
   - Ты можешь и сейчас положиться на меня, сынок, ведь я -  мать.  Мне  нет
дела до религиозных распрей. Любовь - высшая ценность жизни, и ничего важнее
в мире нет.
   - Ты позволишь мне остаться здесь?
   - Не надолго, Роберто. Эта лачуга теперь не такое безопасное  место,  как
прежде. С тех пор, как меня здесь заперли, домочадцы  обращают  внимание  на
нее, а  раньше-то  никто  и  не  замечал.  Так  что  придется  тебя  куда-то
переправить.
   - Я вот о чем подумал, мама: если бы я смог добраться до Испании, то  там
разыскал бы родственников. Семья отца знает о моем существовании, значит,  у
меня должно быть там пристанище, не  так  ли?  Разве  отец  не  оставил  мне
наследства?
   - Оставил, но это было так давно. Теперь там, наверное, другие владельцы.
   - Но ведь я из их рода. Они должны меня принять.
   - Роберто, как мы можем переправить тебя в Испанию?
   - Я должен выбраться из Англии. Меня разыскивают, Вальсингам не даст  мне
уйти. Со мной расправятся, как с Бабингтоном...
   В его глазах застыл ужас, как будто отразился тот страшный  клочок  земли
около Холборна с виселицей:
   Биллард и Бабингтон, подвергнутые мучительной пытке.
   "Нет, - думала я,  -  только  не  Роберто!  Это  мой  маленький  мальчик,
которого я качала на руках, который так радовал Фелипе и соединил нас.  Нет!
Никогда!"
   Как жесток мир, в котором люди могут так обращаться  друг  с  другом!  Но
только не с моим сыном! Я пойду на все  и  не  допущу,  чтобы  его  постигла
участь тех несчастных.
   Я должна его спасти. Нужно найти какой-то  способ,  как  вывезти  его  из
страны. Кто может помочь? Карлос? Жако? Джейк? Да, интересно, что я  сказала
бы ему? У нас скрывается Роберто. Он соучастник заговора, нужно  помочь  ему
бежать. Что при этом сделает человек, ненавидящий испанцев? В  лучше  случае
заколет его своей шпагой, а в худшем - сдаст властям, и тогда он обречен  на
мученическую смерть.
   Я сказала:
   - Я должна подумать. Нужно найти какой-то выход Одно  ясно:  тебе  нельзя
здесь оставаться надолго. Я постараюсь найти другое убежище.
   - Мама, тебе нельзя в это впутываться. Они называют предателями всех, кто
помогает католикам.
   - Пусть назовут, как хотят - я должна  защитить  своего  сына.  Теперь  я
уйду, а ты закрой дверь и никому, кроме меня, не открывай. Я  принесла  тебе
еду. Ты плохо выглядишь, а нужно сохранить силы.
   -