к, как в прошлый раз.
   - Наверное, уже подходит время, - ответил дедушка.
   - Нет, дело не только в этом.
   Я забеспокоилась.
   - Бабушка, - спросила я, - с мамой все в порядке?
   Она помедлила с ответом на мгновение дольше, чем следовало бы.
   - О да, - сказала она наконец. - Все будет хорошо. - Но в  ее  голосе
не было убежденности. - Я просто думаю... - начала она и замолчала.
   - Что ты думаешь? - спросила я.
   - Ах, ничего, - ответила она, оборвав разговор.
   Позже я поняла, что она имела в виду. Они с  дедушкой  хотели,  чтобы
мама отправилась вместе с ними в Корнуолл и рожала там. Я не думала, что
мама согласится на это, ведь в  этом  случае  ей  пришлось  бы  оставить
Бенедикта. Впрочем, сейчас между ними были  уже  не  те  отношения.  Это
наследство провело между ними черту. Я знала, что мама пытается  убедить
его бросить это дело, а он противится ей.
   Дедушка имел с ним продолжительную беседу, а  бабушка  поговорила  со
мной.
   - Я думаю, было бы очень неплохо, если бы ты и  мама  вместе  с  нами
поехали в Корнуолл. Нужно решать поскорей,  пока  твоя  мать  еще  может
путешествовать. Через несколько недель все будет гораздо труднее.
   - Мама не захочет уезжать, потому что он не сможет поехать с ней.
   - Ты имеешь в виду своего отчима? Да, не сможет, но  зато  он  вполне
сможет иногда приезжать на уикэнды. Это не слишком  далеко,  а  разъезды
для него - привычное дело.
   - Ах, бабушка, хорошо бы, она согласилась.
   Бабушка сжала мою руку.
   - Мы обязаны попытаться убедить ее. Видишь ли, до того, как умер дядя
Питер, все было совсем иначе.
   С тех пор многое изменилось. Мы думали, что о маме  позаботится  тетя
Амарилис, но та, бедняжка, сама в ужасном состоянии. Я знаю, твой  отчим
постарается окружить ее заботой, но, по-моему, в  такие  моменты  нужно,
чтобы вокруг были самые близкие. Если бы она поехала к нам, то и ты была
бы возле нее.
   - Да, конечно, - согласилась я.
   Я поговорила об этом с мамой.
   - Бабушка хочет, чтобы ты переехала в Корнуолл.
   - Она чересчур беспокоится.
   - Но ведь ты ее дочь.
   Мама улыбнулась.
   - Корнуолл... Временами я думаю об этом, Бекка.
   Бывает, что я чувствую себя очень усталой и мне хочется к моей  маме.
Наверное, это слишком детское чувство?
   Я дотронулась до ее руки.
   - Мне кажется, любому человеку иногда необходимо побыть возле матери.
   - Ты совершенно права.  Я  всегда  окажусь  рядом,  когда  ты  будешь
нуждаться во мне. Если что-то начнет беспокоить тебя, ты ведь расскажешь
мне, правда?
   Я заколебалась с ответом, и мама не стала настаивать.  Наверняка  она
знала о моей глубокой неприязни к отчиму, но, возможно, не  считала  это
чем-то" особенным: такое случалось тысячи раз, когда чьи-то матери вновь
выходили замуж.
   Мне хотелось бы узнать от  нее,  насколько  глубокой  стала  трещина,
пролегшая между ней и ее мужем.
   Временами мне казалось, что ее вообще не существует и  что  мама  все
также влюблена в него, что ее любовь останется неколебимой, как бы он ни
поступал. А что чувствовал он? Откуда мне было  знать?  Я  была  слишком
мала и неопытна, чтобы разбираться в таких ситуациях.
   Шли долгие дискуссии по поводу  возможности  поездки  моей  матери  в
Корнуолл.  Я  чувствовала,  что  она  колеблется.  Наконец  она   решила
поговорить со мной более откровенно.
   - Ты предпочла бы поехать туда, правда, Бекка?
   Я призналась, что так оно и есть.
   - Бедная Бекка! В последнее время  ты  ощущаешь  себя  не  слишком-то
счастливой, да? Ты почувствовала, что отношения между  нами  изменились.
Сначала я уехала в свадебное путешествие, а ведь раньше  мы  никогда  не
расставались. Потом я увлеклась политической деятельностью  -  Это  было
необходимо, - сказала я.
   Она кивнула.
   - Но тебе это не нравилось. Я знаю, как ты любишь бабушку с  дедушкой
и как ты относишься к своему отцу. Ты сотворила из него кумира. Не стоит
делать из людей кумиров, Бекка.
   Что она имела в виду? Может быть, она наконец-то поняла, что ее кумир
Бенедикт стоит на глиняных ногах? Вместе с наследством  дяди  Питера  он
унаследовал его темные делишки и не желал оставить их, хотя она  умоляла
его сделать это.
   Как же сильно повлияла на всех нас смерть дяди Питера! Лондонский дом
тети Амарилис перестал быть уютным теплым гнездом, мы  больше  не  могли
пользоваться советами дяди Питера; возникла трещина в  отношениях  между
моей матерью и ее новым мужем.
   Мама продолжала говорить:
   - Теперь я не могу приносить пользу в  политической  деятельности,  и
это затянется еще на некоторое  время  На  днях  мне  пришлось  отменить
важную встречу, потому что я вдруг почувствовала, что не выдержу  этого.
Наверное, для всех будет лучше, если  я  на  некоторое  время  сойду  со
сцены, а уехав в Корнуолл, я буду меньшим бременем для  всех,  чем  если
останусь здесь.
   - А как будут довольны бабушка и дедушка!
   - Господи, благослови их! Я постараюсь не надоедать старикам.
   - Надоедать! Да ты будешь только радовать их.
   Я весело запрыгала по комнате, и мама, глядя на меня, рассмеялась.
   - Когда мы выезжаем? - спросила я.
 
*** 
 
   Даже после  этого  я  боялась,  что  Бенедикт  выдвинет  какие-нибудь
возражения. Было ясно, что эта идея ему не  нравится  Он  был  нежным  и
любящим супругом, и мне показалось, что мама вновь в нерешительности.
   Бабушка с дедушкой вели с ним длительные переговоры.  Нужно  сказать,
моя бабушка умела убеждать и была волевой  женщиной.  Она  заявила,  что
желает в данных обстоятельствах заботиться о своей дочери.
   Все очень просто. Мы вместе с ней отправляемся  в  Корнуолл;  детскую
там подготовят. Доктор Уилмингхем является другом семьи, он в свое время
принимал Анжелет. Лучшая в Корнуолле акушерка живет поблизости. Ее можно
доставить в любой момент. Бенедикт  должен  понять,  что  тетя  Амарилис
теперь не  в  состоянии  оказать  помощь,  а  дяди  Питера,  к  которому
обращались  в  экстренных  случаях,  больше  нет.  Он,  Бенедикт,  может
приезжать в любое  время.  Никаких  предупреждений  или  приглашений  не
требуется. Ему нужно только сесть в поезд и приехать. Корнуолл, конечно,
не лондонское предместье, но железнодорожное сообщение очень удобное.  В
уик-энды он будет посвободней, чем в рабочие дни, но приезжать он может,
когда угодно.
   Наконец он согласился с разумностью  этого  решения,  и  мы  с  мамой
начали готовиться к отъезду в Корнуолл.
 
*** 
 
   Давно я не чувствовала себя такой  счастливой.  Как  будто  бы  этого
брака вовсе и не было. Видимо, это ясно читалось на моем лице.
   Бенедикт стоял на платформе и махал нам рукой на прощанье. Он казался
очень одиноким, и до самого последнего момента, пока вокзал  не  скрылся
из глаз, меня не покидали опасения, что мама в  последний  момент  может
передумать.
   Расставание опечалило ее, и я  еще  раз  убедилась  в  том,  что  они
действительно сильно привязаны друг к другу.
   Я взяла ее ладонь и прижалась к ней щекой.  Мама  поцеловала  меня  и
сказала:
   - Время пролетит быстро.
   - Я уверена, нам не придется долго дожидаться Бенедикта, - утешила ее
бабушка.
   Еще лучше я почувствовала себя, когда мы пересекли Теймар. На станции
нас ждал конюх, и вскоре мы уже ехали по извилистым проселкам,  а  потом
показался Кадор, вид которого всегда переполнял мои чувства.
   Но на этот раз я была  взволнована  как  никогда,  поскольку  судьба,
сжалившись надо мной, вернула мне мать, хотя бы на время.
   Я подсчитывала недели, в течение которых мы будем  вместе.  Мы  будем
вместе ухаживать за ребенком.
   Нужно почувствовать себя несчастной, чтобы оценить настоящее счастье,
и за время этого путешествия я убедилась в том, что никогда в  жизни  не
была так счастлива, как сейчас.
   С каким  удовольствием  мы  здесь  устраивались!  Это  выглядело  как
возвращение домой. У мамы поднялось настроение. Она любила Кадор, потому
что в детстве это был ее родной  дом  и  она  с  родителями  была  очень
близка.  Если  что-то  могло  заставить  ее  перестать  грустить   из-за
расставания с Бенедиктом, так это Кадор.
   Мы приехали в начале апреля,  когда  здесь  особенно  красиво.  Весна
приходила в Корнуолл раньше, чем в Лондон. Весеннее настроение  носилось
в воздухе.  Я  ощущала  запах  моря  и  прислушивалась  к  мягкому  шуму
накатывающихся волн. Как это было приятно!
   Бабушка с дедушкой  разделяли  мою  радость,  ведь  их  любимая  дочь
находилась под крышей родного дома.
   Первым, делом моя бабушка вызвала  миссис  Полгенни,  которая  тотчас
пришла. Мне показалось, что она выглядит постарше, чем когда я видела ее
в последний раз, но, пожалуй, еще более благочестивой.
   Перспектива появления нового младенца обрадовала ее.
   - Чудно будет, когда у вас в Кадоре появится малыш, миссис Хансон,  -
сказала она. - Кажется, только вчера я принимала мисс Анжелет.
   - Да, ребенок моей дочери расположится в ее старой  детской.  Мы  так
рады, что она здесь. Я этим в Лондоне так и  сказала,  миссис  Полгенни,
что у них там лучшей акушерки, чем у нас, не найти.
   - Очень любезно с вашей стороны, миссис Хансон.
   Что ж, Господь сподобил меня на такую работу - вводить детишек в этот
мир. Я на это дело так смотрю.
   Мы с бабушкой переглянулись и улыбнулись друг другу.
   - Что ж, мне надо бы взглянуть на  мисс  Анжелет..,  если  это  будет
удобно.
   - Конечно, - сказала бабушка. - Я сейчас же провожу вас в ее комнату.
   Бабушка ушла вместе с ней, но вскоре присоединилась ко мне.
   - Она продолжает петь песнь Господню в стране язычников,  -  заметила
бабушка.
   -  Наверное,   очень   приятно   быть   столь   уверенной   в   своей
непогрешимости, - сказала я. - Любопытно, многие ли разделяют ее мнение?
   - О, миссис Полгенни не интересует чужое мнение. Мне  кажется,  я  не
знаю другого человека, который был бы столь доволен собой.
   - Интересно, как ее зовут? Я имею в виду имя.
   - Как-то раз я его слышала. Что-то совершенно неподходящее. Виолетта,
по-моему. Ничего менее похожего на фиалку невозможно представить.
   - Кажется, Святой Виолетты не было?
   - Думаю, не было, но теперь будет, по крайней мере, по мнению  миссис
Полгенни. Тем не менее она и в самом деле очень  хорошая  акушерка,  так
что придется мириться с ее чудачествами.
   Появилась миссис Полгенни. Она была чем-то озабочена. Бабушка тут  же
спросила:
   - Ну как, все в порядке?
   - О да.
   Миссис  Полгенни  бросила  взгляд  на  меня,  и  бабушка  кивнула.  Я
понимала, что это значит: миссис Полгенни собиралась говорить что-то, не
предназначенное для моих ушей.
   Я вышла из комнаты, но не собиралась уходить.
   Речь шла о моей  маме,  и  я  намеревалась  узнать,  что  происходит,
поскольку вид миссис Полгенни встревожил меня. Выходя, я оставила  дверь
слегка приоткрытой и остановилась в коридоре, внимательно прислушиваясь.
   - Она выглядит истощенной, миссис Хансон.
   - У нее за плечами длительное путешествие из Лондона.
   - М-да, - сказала миссис Полгенни. - Надо бы ей было приехать раньше.
Она должна хорошенько отдохнуть.
   - Именно  поэтому  она  здесь.  Надеюсь,  ничего  серьезного,  миссис
Полгенни?
   - Нет.., нет... - Она говорила как-то неуверенно, потом продолжила:
   - Похоже, у нас на недельку-другую больше, чем вам казалось.
   - В самом деле?
   - Думаю, что так. Но, как бы то ни было, теперь  она  здесь.  Хорошо,
что она не стала тянуть с этой поездкой. Вы уж  не  бойтесь,  мы  о  ней
позаботимся.
   Теперь она в хороших руках. С Божьей помощью все уладится.
   - Да, конечно, миссис Полгенни.
   Как только миссис Полгенни ушла, я отправилась к бабушке.
   - С мамой действительно все в порядке? - спросила я.
   - Да. Миссис Полгенни считает, что ей,  нужно  хорошенько  отдохнуть.
Естественно, путешествие утомило ее. Теперь она быстро поправится.
   - Мне показалось, что миссис Полгенни выглядела встревоженной.
   - Нет, вовсе нет. Просто  она  хочет,  чтобы  мы  поняли,  какой  она
незаменимый человек. Такая уж у нее манера.
   Мы рассмеялись и поднялись в комнату мамы.
   - Святая миссис Полгенни считает, что тебе нужно побольше отдыхать, -
сказала ей бабушка.
   Мама откинулась на подушку и улыбнулась.
   - С удовольствием подчиняюсь, - сказала она. - Я и впрямь устала.
   Бабушка нагнулась и поцеловала ее.
   - Я так счастлива, что ты вернулась домой, - сказала она.
 
*** 
 
   Мы сидели за обеденным столом.  Мама,  явно  посвежевшая,  в  длинном
розовом платье,  выглядела  превосходно.  Мисс  Браун  обедала  в  своей
комнате. Вообще, с едой были кое-какие сложности. Бабушка с дедушкой  не
хотели, чтобы она ела в одиночестве, а она, конечно, не желала  садиться
за стол с прислугой.
   В Мэйнорли и в лондонском доме было по-другому: там мы с  мисс  Браун
обычно ели вместе, но здесь семейный круг  воспринимали  в  более  узком
смысле  слова.  Мисс  Браун  часто  ссылалась  на  то,  что  ей  следует
поработать  и  потому  она  предпочитает  поесть  у  себя.  Думаю,   она
действительно иногда предпочитала есть одна. Во всяком  случае,  в  этот
вечер все обстояло именно так.
   В общем, за столом сидели бабушка, дедушка, мама и я.
   - Полагаю, что Джек и Мэрией завтра приедут  повидаться  с  тобой,  -
сказала бабушка. - Они очень рады, что ты приехала. Мэриен  сможет  тебе
во многом помочь, она такая практичная. И к тому же у нас под рукой есть
миссис Полгенни. - Бабушка бросила взгляд на меня, - Как жаль, что здесь
нет Патрика.
   -Бедный мальчик! Из-за этой школы он  почти  не  приезжает  сюда.  Он
сильно вырос.
   - Расскажи нам лучше, что здесь происходит, - предложила мама.
   - О, ничего особенного. Знаешь,  в  такой  глухомани  жизнь  идет  по
наезженной колее - У вас ведь здесь жили французские беженцы.
   Они все еще в Хай-Торе?
   - Нет. Они купили собственный дом,  хотя,  возможно,  и  жалеют,  что
уехали отсюда. Теперь у них дом возле Чизлхерста.  Они  гордятся  своими
связями в аристократическом обществе.
   - О  да,  -  вспомнила  мама,  -  ведь  туда  удалились  император  с
императрицей, не так ли?
   - Да, несчастные изгнанники. Говорят, там у них прекрасный дом. Когда
император  умер,  Бурдоны  решили,  что  им  следует   поехать   утешать
императрицу.
   Кажется, она держит там что-то вроде маленького королевского двора.
   - Я слышала  о  смерти  императора,  -  сказала  мама.  -  В  январе,
по-моему?
   Бабушка кивнула.
   - А что там с дочерью миссис Полгенни? - спросила я.
   - Ли теперь живет с тетушкой. Вроде бы где-то в Сент-Иве.
   - Тетушка! Что за тетушка? Сестра миссис Полгенни?
   - Видимо, да.
   - Я и не знала, что у нее есть родственники, - сказала я, - Я думала,
что она  спустилась  прямо  с  небес,  чтобы  попытаться  спасти  людей,
погрязших во грехах.
   Все рассмеялись, а бабушка сказала:
   - Признаться, я плохо представляю ее ребенком,  который  растет,  как
обычные детишки.
   - Очень может быть, что в те времена она была нормальной,  -  сказала
мама, - а потом вдруг осознала,  что  на  нее  возложена  миссия..,  как
Святой Павел на пути в Дамаск.
   - Я уверена, миссис Полгенни одобрила бы это  сравнение,  -  заметила
бабушка.
   - А Ли отремонтировала гобелены в Хай-Торе? - спросила я.
   - Да. Она жила там  несколько  недель..,  думаю,  около  месяца.  Это
изменило ее. Раз или два я ее видела. Она выглядела  такой  довольной  и
счастливой.
   Бедняжка! Должно быть, она  чувствовала  себя  великолепно  вдали  от
матери.
   - Почему благочестивые люди так часто доставляют другим неудобства? -
удивилась я.
   - Сомневаюсь в том, что они столь благочестив. как  сами  считают,  -
ответила бабушка, - и в том, что остальные так уж плохи, как  утверждают
эти благочестивые.
   - Главное, не позволять подобным людям вмешиваться в  свою  жизнь,  -
добавил дедушка.
   - Это не так-то легко, если ты приходишься дочерью этому человеку,  -
возразила моя мать и вздохнула:
   - Бедная Ли!
   - Что ж, я довольна уже тем, что  ей  удалось  порадоваться  жизни  в
Хай-Торе, - сказала я. - А теперь, значит, она уехала к тетушке. Похоже,
страсть к путешествиям входит у нее в привычку.
   - Меня удивляет, что миссис Полгенни разрешила это, - заметила мама.
   - Но ведь тогда тоже  удалось  убедить  ее  отпустить  девушку,  хотя
поначалу она решительно возражала.
   - Ли становится взрослой, - сказала мама. - Возможно, у нее появилась
не только склонность к путешествиям, но и другие собственные желания.
   Мы продолжали говорить о жизни в Полдери. Мама расспрашивала о людях,
которых знала с детства.
   Как чудесно было сидеть в кругу близких людей!
   Для меня это был самый счастливый день с тех пор, как я услышала, что
мама собирается замуж за Бенедикта Лэнсдона.
 
*** 
 
   Дни летели быстро. Мама протестовала  против  вынужденного  безделья.
Вызвали  доктора  Уилмингхема,  который  признал  ее  состояние   вполне
удовлетворительным. Будучи старым другом семьи, он остался на ленч.  Его
взгляды на миссис Полгенни совпадали с мнением моей бабушки.
   - Временами она может даже раздражать, - сказал он, - но трудно найти
лучшую акушерку. Это действительно акушерка от Бога. Побольше бы  таких,
как она.
   Я часто ходила вместе с мамой на короткие прогулки.
   - Свежий  воздух  и  движение  пойдут  на  пользу,  -  сказал  доктор
Уилмингхем, - если с этим не переусердствовать.
   Обычно мы гуляли по  саду,  но  матери  иной  раз  хотелось  пройтись
подальше. Она очень любила прогулки к пруду Святого Бранока.  Это  место
действовало на нее как-то завораживающе. Она  столько  раз  рассказывала
мне о том, как прочесывали этот пруд в поисках моего  тела,  что  я  уже
знала эту историю наизусть.
   Такие места почти не меняются. Вероятно, и много лет назад здесь были
плакучие ивы, склоняющиеся к воде, и топкая  почва  возле  берега.  Мама
любила присаживаться на один из выпирающих из земли камней и смотреть на
поверхность воды, уносясь мысленно куда-то далеко.
   Время от времени нам доводилось замечать Дженни Стаббс, иногда поющую
своим странным, не от  мира  сего  голосом,  жутковато  звучавшим  возле
пруда.
   Она обычно обращалась к нам так:
   - Добрый день вам, миссис Анжелет и мисс Ребекка.
   Мама очень любезно отвечала на приветствие.
   Похоже, Дженни питала к ней слабость. Меня она почти не  замечала,  и
это казалось странным: ведь именно  меня  она  в  свое  время  похитила,
считая, что я - ее ребенок.
   - Добрый день, Дженни. Чудесная сегодня погода, правда?
   Иногда Дженни останавливалась и  покачивала  головой.  Она  удивленно
рассматривала  мою  мать.  Сейчас  признаки   беременности   стали   уже
совершенно очевидными.
   Однажды Дженни вдруг сказала:
   - Вижу, вы кого-то ждете, мисс Анжелет.
   - Да, Дженни.
   Дженни пожала плечами и захихикала. Потом она ткнула себя  пальцем  в
грудь.
   - Я тоже, мисс Анжелет. У меня будет маленькая девочка...
   - Конечно, Дженни, - сказала мать.
   Дженни улыбнулась и пошла к своему дому, напевая на ходу.
   Несколько раз приезжал Бенедикт. Мы никогда не знали, в какой  момент
его ждать. Являлся он неожиданно, омрачая  мое  настроение,  потому  что
тогда мне казалось, что я опять  теряю  маму.  Он  был  из  тех  мужчин,
которые словно заполняют собой все  пространство.  За  обеденным  столом
именно он руководил разговором. Речь шла о  текущих  событиях  партийной
жизни и о том, когда ожидаются следующие выборы.
   Было такое чувство, что мистер Глад стон и  мистер  Дизраэли  незримо
присутствуют за нашим столом.
   Во время своих визитов Бенедикт постоянно  находился  вместе  с  моей
мамой, и я чувствовала себя ненужной.
   Однажды я услышала, как он сказал:
   - Это тянется слишком долго. Я жалею, что отпустил тебя так далеко.
   Она тихо, счастливо рассмеялась и ответила:
   - Теперь уже недолго, милый. А потом я вернусь домой с  малышом.  Это
будет просто восхитительно!