тан Прайори, мать и Берсаба так далеко.
   Ужин закончился, и я вернулась в спальню. На кровати была  разложена  моя
ночная рубашка. Я переоделась и подошла к окну.
   В небе висел месяц, ночь была ясная, и я вновь увидела башни миниатюрного
замка. В лунном освещении он казался почти сказочным, и если бы я не  видела
его днем, то, пожалуй, стала бы сомневаться в его реальности.
   В этот момент на мои плечи легли руки.
   Я резко обернулась. Сзади стоял Ричард.
   - Я, кажется, испугал вас, - сказал он.
   - Немножко. А  что  это  там  за  замок?  И  замок  ли  это?  Он  кажется
игрушечным.
   - Это "Каприз".
   - Что это значит?
   Он взял мою руку и встал рядом.
   - Это значит, что его построил мой предок - прадед.
   - Такой маленький замок?
   - Прадед решил, что это будет очень забавно выглядеть. Поначалу речь  шла
об обычном замке, но потом оказалось, что  строительство  обойдется  слишком
дорого, так что он решил обойтись вот таким миниатюрным  строением,  ибо  до
этого поклялся иметь замок. Назвали его "Капризом",  поскольку,  несомненно,
его постройка объяснялась капризом.
   - Нужно будет его осмотреть! - воскликнула я.
   - О нет! Вы видите, что он окружен высокой стеной? Это потому, что  он  в
опасном состоянии. Его ведь строили довольно  небрежно.  В  самое  ближайшее
время я позабочусь, чтобы его разрушили. А вам не следует подходить  близко.
Этого делать нельзя. Обещайте мне, что не пойдете туда.
   - Конечно, обещаю. Вы объяснили все так.., убедительно.
   - Мне вовсе не хочется, чтобы на эту беззащитную головку обрушилась груда
кирпичей.
   - Но мне очень жаль. Он выглядит.., привлекательным.
   - Вы не должны туда ходить. Я настаиваю на этом. Обещайте мне.
   - Я уже пообещала.
   - Не забывайте об этом.
   Его лицо стало таким же жестким, как в тот день, когда он  заставил  меня
отослать Мэб домой.
   - Становится холодно, - сказал он и повел меня к кровати.

***

   Меня разбудили  солнечные  лучи,  и  я  сразу  вспомнила,  где  нахожусь.
Протянув руку, я убедилась в том, что я здесь одна.
   Я села в кровати. Полог был наполовину  раскрыт.  Со  смешанным  чувством
страха  и  облегчения  я  подумала,  что  мне  удалось  пережить  эту  ночь.
Вспоминать о ней меня не тянуло, да и не с  кем  было  обсуждать  ее.  Может
быть,  я  поделилась  бы  своими  переживаниями   с   Берсабой.   Интересно,
забеременела ли я? Мне бы очень хотелось иметь ребенка.  Дети  относились  к
той стороне брака, которая привлекала меня. Сам факт, что  я  выразила  свою
мысль в такой форме, указывал на то, что существует и иная сторона брака, не
привлекающая меня.
   Я дернула за веревку колокольчика, давая знать Грейс, что  пора  принести
мне горячей воды. Умывшись, я надела платье для верховой езды  и  спустилась
вниз.
   Ричард сидел в столовой и завтракал. Я была так смущена,  что  стеснялась
смотреть на него. Он встал, обнял и поцеловал меня.
   - Доброе утро, милая, - сказал он, и у меня потеплело на душе.
   Я подумала, что, возможно, все-таки показала себя неплохо.
   - Я вижу, что вы одеты для конной прогулки, - сказал он.
   - У меня здесь есть только этот костюм и то платье,  которое  я  надевала
вчера вечером, - объяснила я.
   - Ваши вещи прибудут сегодня. Грейс или Мэг  распакуют  их.  Сегодня  для
начала я хочу провести вас по замку, а потом, если вы не устанете, мы  можем
отправиться и на верховую прогулку. Вас это устраивает?
   - Это будет просто чудесно!
   Я вновь была счастлива, уверяя  себя  в  том,  что  в  конце  концов  все
уладится.
   В течение дня я пришла к выводу, что беспокоилась понапрасну, что до ночи
еще далеко и что чувства Ричарда ко мне, видимо, еще не угасли.
   Он горел желанием показать мне все достоинства замка и преуспел  в  этом.
Несомненно, он любил  свой  дом.  Я  шла  за  ним  по  лестнице,  освещенной
небольшими фигурными окошками  под  потолком,  на  которые  он  обратил  мое
внимание, а затем он показал, как потолочные балки формируют спиральный свод
- весьма необычную, по его  словам,  конструкцию.  Он  любовно  похлопал  по
перилам из кирпича и сказал, что в постройку этого замка было вложено  много
усердного труда. Замок в Камберленде был задуман как крепость  и  в  течение
пяти последующих веков постепенно приспосабливался к повседневным нуждам,  в
то время как Фар-Фламстед с самого начала строился как удобное жилье.
   В галерее висели портреты его предков.
   - Некоторые из них я перевез сюда из старого замка, - сказал он, - По ним
видно, что в нашей семье всегда были сильны военные традиции.
   Затем мы прошли в домовую церковь со сводчатым потолком, деревянные балки
которого были украшены розами Тюдоров. Меня тут же охватил озноб, и пока  мы
шли по каменным плитам, мной постепенно  овладевали  дурные  предчувствия  и
одновременно чувство тоски по дому и по моим близким.
   Это ощущение было настолько сильным, что в какой-то момент я была  готова
бежать из этого дома, прыгнуть в седло и скакать что есть сил в юго-западном
направлении.
   - Что случилось? - встревожился Ричард.
   - Не знаю. Здесь так холодно.
   - Да. И слишком мрачно.
   - У меня такое чувство, что здесь что-то произошло.
   - Здесь, в алтаре, был убит священник. Во времена королевы Елизаветы одна
из женщин в нашем роду была  католичкой.  Она  прятала  здесь  католического
священника. Ее сын застал священника за служением мессы и убил его.
   - Как это ужасно... А он не появляется здесь, этот священник?
   - Он умер на месте.
   - Вы верите в  то,  что  люди,  погибшие  насильственной  смертью,  могут
появляться на месте преступления?
   - Я думаю, что это сказки. Стоит только представить себе,  сколько  людей
погибло насильственной смертью. Мир был бы просто заполнен привидениями!
   - Но, может быть, так и есть?
   - Ах, милая моя, это все фантазии. А церковь вам не  понравилась.  Сейчас
мы не держим домашнего священника, и я не думаю, что  король  примет  законы
против  католиков,  поскольку  его  жена  -  верная  последовательница  этой
религии.
   - Но к пуританам он не столь благосклонен.
   - Ну, это совсем другое дело.
   - Это тоже называется нетерпимостью.
   - Несомненно. А вы придаете этим вопросам большое значение?
   - Не слишком большое. Просто у нас в Корнуолле иногда устраивают охоту на
ведьм.
   - Такое происходит не только в Корнуолле, но и по всей стране,  и  длится
уже не первое столетие.
   - Но если существует колдовство и если  есть  люди,  желающие  заниматься
колдовством, то почему не разрешить им это занятие?
   - Потому что это  -  поклонение  сатане,  и  говорят,  что  ведьмы  часто
накликают смерть на своих недоброжелателей.
   - По-моему, среди них есть и добрые.., белые  ведьмы.  Они  хорошо  знают
целебные травы, лечат людей, но они погибают точно так же, как и злые.
   - Несправедливость существовала всегда.
   - Но ведь сторонники католической веры или пуритане никому своей верой не
вредят.
   - В определенном смысле это так, но, по моим наблюдениям, все  эти  секты
непременно желают навязать свою волю остальным, и вот из-за этого происходит
множество серьезных конфликтов.
   - Возможно, когда-нибудь люди придут к выводу, что следует позволить всем
верить так, как они считают нужным.
   - Я вижу, что вы идеалистка. А кроме того, я вижу, что вам пора  покинуть
эту церковь. Давайте лучше пройдем в солярий . Это самая  теплая  комната  в
доме. Я представляю вас сидящей там в солнечный  день  с  иглой  в  руке  за
вышивкой гобелена, который вы потом повесите на стену, где он провисит века.
   - Мне тоже этого хочется.
   - Вы сами выберете сюжет. Каким он будет?
   - Только не война. Ее и так слишком много в мире. И мне это не нравится.
   - И вы вышли замуж за солдата!
   - Я думаю, вы из тех солдат, что бьются за правое дело.
   - А вы, я уверен, будете мне верной и любящей женой.
   - Я буду стараться, но вам придется набраться терпения. Я знаю,  что  мне
нужно еще многому научиться.., э.., относительно брака...
   - Милая моя, - сказал он, - нам обоим предстоит еще многому научиться.
   В солярии у меня поднялось настроение. Он был обращен  на  юг,  и  сквозь
громадное  полукруглое  окно  в  помещение  лилось  солнце.  Портьеры   были
темно-синего цвета  с  золотой  бахромой,  а  приоконные  сиденья  покрывали
подушки такого же оттенка. Очень красив был потолок с лепными украшениями  и
с росписью,  изображавшей  двух  херувимов,  летящих  на  облаке  и  несущих
фамильный герб. Эта  залитая  светом,  полная  ярких  цветов  комната  резко
контрастировала с холодной темной церковью.
   На одной из стен  висел  гобелен..,  и  опять  на  нем  была  запечатлена
батальная сцена, как оказалось на этот раз -  битва  при  Гастингсе.  Ричард
сообщил мне, что этот гобелен - предмет  семейной  гордости,  поскольку  все
предки прибыли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем.
   Из солярия мы прошли в Королевскую палату, названную так в честь  короля,
который однажды переночевал здесь. Специально для него тут был устроен камин
из кирпича. Ричард с гордостью обратил мое внимание на четырехскатный свод и
великолепно украшенные стены Сам  король  изволил  разрешить  поместить  над
дверью королевское орудие.
   - Вы полагаете, что он когда-нибудь снова приедет сюда? - спросила я.
   - Это не исключено.
   Я попыталась представить  себя  в  роли  хозяйки,  принимающей  короля  и
королеву, и не смогла.
   -  У  короля  безупречные  манеры,  -  сказал  Ричард  -   Он   настолько
очарователен, что у вас не возникло бы с ним никаких проблем. Но  сейчас  он
так занят государственными делами, что нам вряд ли стоит ждать его визита.
   Он повернулся ко мне, обнял и нежно поцеловал меня в лоб.
   - Вы напрасно сами себя расстраиваете, Анжелет, - сказал  он.  -  Вы  все
время боитесь  с  чем-то  не  справиться.  Позвольте  уверить  вас..,  через
некоторое время вы будете удивляться тому, что чего-то боялись.
   Я поняла: он хочет сказать, что все у нас с ним будет в полном порядке, и
сразу почувствовала себя такой же счастливой,  как  в  тот  день,  когда  он
сделал мне предложение и брак казался мне самым увлекательным приключением.
   В радостном настроении я продолжала осмотр дома. Мне было показано  такое
количество спален, что я просто сбилась со счету. Многие из них назывались в
соответствии с господствующим в  оформлении  цветом:  Алая  комната,  Синяя,
Золотая, Серебряная, Серая. , и так далее.  Помимо  этого  были:  комната  с
Панелями,  комната  Гобеленов  и  комната   Пажей,   в   которой   хранились
всевозможные изделия из фарфора.
   Ричард хотел пройти мимо одной из дверей, не открывая  ее,  и  я  тут  же
спросила, что там такое - О, это самая обыкновенная комната, - ответил он. -
В ней нет ничего особенного.
   Он открыл дверь, но мне показалось, что он сделал это с большой неохотой.
Именно поэтому мне страшно захотелось узнать, что же такое находится в  этой
комнате.
   Оказалось, что Ричард был прав. В этой комнате не было ничего особенного.
Там стояли стол, кресла и буфет с изящно изогнутыми боковыми стенками.
   - А как называется эта комната? - спросила я.
   - По-моему, ее называют комнатой Замка.
   - О, я понимаю почему. Отсюда очень хорошо виден "Каприз".
   Я подошла к окну и выглянула  в  него.  Ричард  остановился  рядом,  и  я
почувствовала, как он напряжен. Я поняла, что он не хотел показывать мне эту
комнату. На меня нахлынуло то же неприятное чувство, что и в церкви. Из окна
открывался прекрасный вид на замок. Действительно,  под  лучами  солнца  его
камни выглядели почти белыми. Замок был  окружен  очень  высокой  стеной,  и
вполне логично, что эта комната называлась  комнатой  Замка,  поскольку  она
была расположена так,  что  именно  отсюда  открывался  вид  на  миниатюрную
крепость.
   - Как жаль, что его окружает такая высокая стена, - вздохнула  я,  -  она
кажется не такой старой, как здание.
   - Вы очень наблюдательны. А как вы это определили?
   - Просто она выглядит новее. Когда ее построили? Он заколебался.
   - Э-э-м-м.., около десяти лет назад.
   - Так это вы ее построили?
   - Да. Я приказал ее построить.
   - Зачем?
   - Наверное, чтобы оградить "Каприз".
   - Не легче ли было просто снести его.., тем более, что он такой ветхий  и
вам не нравится?
   - Разве я сказал, что он мне не нравится?
   - Ну, я так поняла.., вы же назвали его "Каприз", и вообще...
   - Так его назвал не я. Это сделали другие задолго до моего рождения.
   - Я думаю, вам не хотелось разрушать то, что с таким  трудом  возвел  ваш
предок, и поэтому вы решили оградить замок  стеной,  чтобы  люди  не  смогли
посещать это опасное место.
   - Да, - коротко ответил он и решительно развернул меня спиной к окну.
   Он умел дать понять, что вопрос исчерпан, и я уже научилась  воспринимать
такие намеки. Мой муж  был  человеком,  который  привык  к  беспрекословному
подчинению.  Как  дисциплинированный  солдат,  я  считала   это   совершенно
естественным.
   Бегло осмотрев комнату, я сказала:
   - Она выглядит вполне обжитой.
   - Обжитой? Что вы имеете в виду? Этой комнатой очень редко пользуются.
   - Значит, я ошиблась. А что находится в этом буфете?
   - Я не знаю.
   - Может быть посмотрим?
   - О, у нас впереди еще столько интересного! Я хочу, чтобы мы поднялись на
крышу.
   - Крыша! Это звучит соблазнительно! Он  плотно  захлопнул  дверь  комнаты
Замка и повел меня вверх по винтовой лестнице. Воздух наверху был свежим, но
теплым. Я стояла и дышала полной грудью. Отсюда были  видны  сады,  поросшие
лесом холмы и где-то вдалеке - дом. Я  внимательно  разглядела  орнамент  на
башнях и поискала взглядом "Каприз", но с этой стороны здания  его  не  было
видно.
   По  пути  вниз  мы  вновь  попали  в  галерею,  и  я  задержалась,  чтобы
рассмотреть портреты. Там находился и прекрасный портрет самого  Ричарда,  а
рядом с ним - портрет молодой женщины. Даже не задавая вопросов,  я  поняла,
что это его первая жена, и мне не удалось скрыть свое любопытство. Она  была
красивой и очень молодой - моложе меня. Ее  чудесные  волосы  были  зачесаны
высоко вверх, поэтому лицо казалось маленьким, и на нем  выделялись  большие
синие глаза. Выражение ее  лица  заворожило  меня.  Оно  было  таким,  будто
девушка умоляла помочь ей, будто она чего-то боялась.
   Ричард сказал:
   - Да, это Магдален.
   - Магдален... - повторила я.
   - Моя первая жена.
   - Она умерла совсем молодой?
   - Девятнадцати лет.
   Меня охватило все то же, уже ставшее знакомым, неприятное чувство.  Я  не
могла не представлять ее вместе с  ним  и  знала,  что  это  ощущение  будет
возвращаться.
   - Она тяжело болела?
   - Она умерла при родах.
   - Значит, был и ребенок?
   - Случилась двойная трагедия.
   И вновь последовала не высказанная  вслух  команда:  хватит  говорить  об
этом.
   "Ну что ж, - подумала я, - это понятно".
   После  этого  мы  пошли  осматривать  внешние  строения,  и  меня  просто
восхитила конюшня. Осмотрев гумно, прачечную, винные погреба, я окончательно
уверилась в том, что стала хозяйкой богатого поместья.
   Я сказала:
   - Мне надо написать письма матери и сестре и рассказать им о своем  новом
доме.
   - Это необходимо сделать.
   - А когда сестра выздоровеет, они смогут приехать к нам в гости.
   - Обязательно, - уверенно подтвердил он, и я стала представлять  себе  их
визит.
   - С какой гордостью я буду показывать им все это! - воскликнула я.
   Очень довольный, он сжал мою руку. После  обеда  мы  оседлали  лошадей  и
отправились  на  прогулку,  так  как  он  хотел,  чтобы  я  познакомилась  с
окрестностями.  Имение  было  небольшим:  фамильные  земли  располагались  в
Камберленде, а Фар-Фламстед был всего лишь загородным домом солдата.  Земли:
огороды, сады, луга и еловая роща содержались в образцовом порядке.
   Вечером, как  и  накануне,  мы  вместе  поужинали.  Как  и  накануне,  мы
разделили ложе под бархатным пологом.

***

   Две недели  мы  провели  по  определенному  распорядку.  Каждое  утро  он
отправлялся в библиотеку поработать, а я была  предоставлена  самой  себе  и
прогуливалась по угодьям замка, составлявшим примерно  десять  акров.  Здесь
были розарий, пруд с рыбой, огород и сад с  целебными  травами.  Я  написала
подробные письма маме и Берсабе. Матери я детально  описала  растущие  здесь
цветы и то, как сказывается на них более прохладный и сухой местный  климат.
Писать Берсабе оказалось труднее. Я слишком часто представляла ее лежащей  в
постели,  где  ей  нужно  было  провести  еще  довольно  длительное   время,
восстанавливая силы, по выражению матери, и поэтому мне  казалось  неудобным
слишком подробно расписывать то счастье, которое я, несомненно,  переживала,
хотя вообще природа счастья  такова,  что  ощущение  счастья  бывает  обычно
мимолетным, а если оно и длится в течение всего дня, то это -  редкий  день.
То, что мне предстояло проводить ночи с мужем, меня уже не пугало, а  скорее
приводило в смущение. Об этой стороне супружеской жизни я никогда раньше  не
задумывалась, и мне постоянно казалось,  что  мужчина,  обнимающий  меня  по
ночам за красным пологом огромной кровати, - какой-то незнакомец, а  не  тот
благородный, достойный, полный самообладания человек, который  был  со  мной
днем.
   Я нежно любила его. Я никогда в этом не сомневалась, а то, что  временами
в своей дневной ипостаси он вдруг становился каким-то далеким, отстраненным,
делало его еще более загадочным и привлекательным. Я живо представляла,  как
объяснила бы это мать: "Ты вышла замуж очень молодой. Если бы я была рядом с
тобой, мы бы поговорили, и я объяснила бы  все,  что  тебе  предстоит.  Тебя
следовало подготовить. Но все произошло так быстро, так неожиданно, что тебе
пришлось немножко поплутать в потемках. Не бойся.
   Ты любишь его, а он любит тебя. Ты его слегка побаиваешься, поскольку  он
занимает высокий государственный пост. Ну что  ж,  это  хорошо,  когда  мужа
уважают..."
   Интересно, чувствовала ли она то же самое с моим отцом?
   Конечно, если бы рядом со мной была Берсаба, я могла бы поговорить с ней.
Но заставить себя изложить на бумаге самые потаенные мысли даже в  письме  к
ней я не могла.
   После  обеда,  когда  Ричард  заканчивал  работать,  мы  отправлялись  на
верховые прогулки. Ему нравилось показывать мне  окрестности.  Он  прекрасно
знал природу и особенно  любил  деревья.  Указывая  на  дерево  какой-нибудь
породы, он подробно рассказывал о нем; а вокруг  Фламстеда  росло  множество
самых разных  деревьев.  Прогулки  с  Ричардом  немного  смахивали  на  урок
ботаники. Например, он останавливался возле ручья, где росли ивы.
   - Видите, как они любят мокрую землю, - показывал он. -  Смотрите,  корни
почти погружены в воду. Это мужское дерево - у них с женским  разные  цветки
Вы, должно быть, видели, как весной на этих деревьях  распускаются  пушистые
серебристые почки. Так вот, у мужских деревьев кончики почек золотистые, а у
венских - зеленые. Когда они в  цвету,  их  ветви  словно  усеяны  комочками
светлой шерсти.
   Рассказывал он о шотландских соснах и тисах.
   - Посмотрите на этот тис. Он растет здесь уже более сотни лет. Не наводит
ли это вас на размышления? Представляете, как много он  видел?  Он  уже  рос
здесь, когда королева Елизавета вступила на престол - и даже  раньше,  когда
ее отец, Генрих VIII, разгонял монастыри и отказался подчиниться Риму.
   - В тисах есть что-то зловещее, - заметила я.
   - Ну, разве только то, что они ядовиты для скота - Нет, в них есть что-то
колдовское. Можно подумать, что они обладают неким тайным знанием.  Но  ведь
их ягоды не ядовиты? Птицы клюют их.
   - Милая славная Анжелет, вы всегда пытаетесь во всем найти частицу добра.
Надеюсь, вы такой и останетесь.
   Он долго рассказывал о тисах: они очень медленно растут  и  вполне  могут
прожить больше тысячи лет, у них  тоже  разнополые  цветки,