прочим,  уже  прошел  через  обряд  бракосочетания  с
хорошей и добродетельной леди.
   - Жизнь жестока, - заметил Джонатан.  -  Думаю,  мы  уже  выехали  из
Лондона.  Поедем  к  реке.  Я  знаю  гостиницу,  где  мы  сможем  хорошо
перекусить, и, поскольку многие уехали в город на  свадьбу,  народу  там
будет немного.
   Действительно, по мере удаления от города становилось все спокойнее.
   - Куда ты меня везешь? - спросила я.
   - В "Собаку и свисток". Это старая гостиница.  Я  знаю,  там  готовят
лучший ростбиф.
   - Я не хочу слишком поздно возвращаться.
   - Разве я не обещал, что доставлю тебя  в  целости  и  сохранности  к
твоей дорогой маме? Не забывай..,  я  доказываю  себе..,  подавляя  свои
побуждения, думаю это так называется. Я надеюсь завершить день с сияющим
нимбом. Ты скажешь: "Я была несправедлива к нему. Он  не  такой  злодей,
как я думала".
   - Подождем конца  дня  для  вынесения  приговора.  Каким  же  он  был
привлекательным с белокурыми волосами и голубыми  глазами!  Хорошо,  что
парики вышли из моды. Их теперь  можно  было  редко  увидеть.  Они  ушли
вместе  с  пудрой  -  другой  модой,  отторгнутой  революцией.   Матушка
говорила, что мужчины под влиянием таких людей, как Чарльз Джеймс  Фокс,
стали более небрежны в одежде. Дикон считал, что они делают  это,  чтобы
продемонстрировать свою симпатию к революции, в то время как Питт и Тори
отказываются подчиниться  новым  веяниям  и  носят  алые  жилеты,  чтобы
показать свою приверженность монархии.
   Стоял прекрасный  теплый  апрель  -  один  из  лучших  месяцев  года.
Распевали птицы на  деревьях,  распускались  почки,  и  я  не  могла  не
радоваться в это утро. На один день я могла забыть свои прошлые грехи. Я
собиралась не думать о моей вине, хотела  быть  абсолютно  счастливой..,
хотя бы только сегодня.
   - Апрельские  ливни  несут  майские  цветы,  -  процитировала  я,  не
задумываясь.
   - Молись, чтобы ливень хлынул после того, как мы приедем в "Собаку  и
свисток".
   Рядом  с  небольшой  деревушкой,  состоящей  из   нескольких   домов,
появилась  гостиница.  Вывеска  с  коричневой  собакой  и   ярко-красным
свистком тихо раскачивалась под легким ветерком.
   - Иди за мной, - сказал Джонатан. - Отведем лошадей в конюшню.
   Мы вошли в зал гостиницы. Это  была  прелестная  комната,  отделанная
дубом и медью. На стенах играли блики от огня в камине.
   Потирая руки, появился хозяин.
   - О, сэр, какая приятная неожиданность.., увидеть  вас  здесь  именно
сегодня.
   - Можно сказать, Томас, что мы ускользнули от шума... Это жена  моего
брата.
   - Добрый день, леди. Добро пожаловать в "Собаку и свисток".
   - Спасибо, - ответила я. - Могу отметить, что вы самый  гостеприимный
хозяин.
   Он поклонился, принимая  комплимент,  и,  повернувшись  к  Джонатану,
сказал:
   - А ваш благородный отец, конечно же, на королевской свадьбе?
   Джонатан кивнул.
   - Надеюсь, что с вашей дивной женой все в порядке, - добавил он.
   -  О,  Матти  тотчас  же  прибежит  сюда,  услышав,  какая   компания
собралась. Она ничего не готовила с вечера, сэр.
   У нас только холодный ягненок и ростбиф.
   - Избавь Матти от хлопот.
   Мы приехали сюда отведать холодный ростбиф.
   - Это упрощает дело. Я сейчас же позову Матти. - Он подошел к двери и
крикнул:
   - Матти! Матти! Догадайся, кто здесь.
   Послышался звук шагов, и  появилась  полная  женщина.  На  ее  густые
темные   волосы   был   надет   домашний    чепец,    поверх    голубого
хлопчатобумажного платья повязан белый передник.
   Джонатан подошел к ней и, обняв, приподнял.
   - О, сэр, - сказала она, улыбаясь, - вы приехали с молодой дамой.., и
не предупредили, чтобы я приготовила что-нибудь особенное для вас.
   - Тогда бы я послал тебя в Тауэр  и  настоял,  чтобы  тебя  повесили,
утопили и четвертовали.
   - О, сэр, не говорите такие вещи, даже в шутку.
   - Хорошо, Матти. Я буду хорошо  себя  вести  ради  праздника.  Мы  бы
хотели получить твой знаменитый ростбиф, с которым,  как  уверял  Томас,
все в порядке.
   - Дайте мне пятнадцать минут, сэр, и вы будете довольны.
   - Хорошо, пятнадцать минут.
   - А что нам взять сейчас.., немного пива., или, может быть, вина?
   - У меня есть кое-что  особенное  в  погребах,  -  подмигнув,  сказал
Томас.
   Джонатан подмигнул в ответ:
   - Верим тебе, Томас, и, если это обманет наши ожидания, я выскажу вам
с Матти порицание. О, забыл, я сегодня прекрасно себя веду.
   Он  отпустил  Матти.  Она  раскраснелась  и  смотрела   на   него   с
восхищением. Всегда ли он так действовал на женщин? Я думала  о  себе  и
Миллисент.
   Матти сделала реверанс и сказала, что скоро  вернется.  Ей  надо  все
хорошенько приготовить для такой дамы и джентльмена.
   Томас принес вино и наполнил наши бокалы с таким благоговением, будто
это был божественный нектар.
   Джонатан  сделал  маленький  глоток  и  восторженно  поднял  глаза  к
потолку. Томас просиял.
   Казалось, эти двое действительно любили его. "А может быть,  это  был
способ привлечения посетителей в "Собаку и свисток"?" - цинично подумала
я. Но на самом деле я не верила этому.
   - Думаю, в городе будет столпотворение,  -  сказал  Томас,  глядя  на
вино, а затем на нас, и было трудно понять, чем он больше восхищается.
   - Все веселятся  на  свадьбе,  за  исключением,  кажется,  жениха,  -
поддержал разговор Джонатан.
   - Говорят, он сравнивает свою невесту с миссис Фитцгерберт.
   - И, - добавил Джонатан, - это сравнение не в пользу принцессы.
   - Но у него была еще и леди Джерси, сэр. Если вы спросите  меня,  Его
королевское Величество не знает, чего он хочет.
   Джонатан улыбнулся мне:
   - Боюсь, что он походит на большинство людей.
   - Вы правы, сэр. Я пойду  на  кухню  помочь  Матти.  Она  быстро  все
приготовит.
   - Скажи ей, чтобы не торопилась.
   Нам хорошо здесь.
   Дверь закрылась за ним.
   - Как хорошо иметь отдельный  кабинет!  Обычно  здесь  много  народу.
Видишь, насколько мудр я был, придя сюда.
   - Они очень приятные.., хозяин и хозяйка.
   - Они хорошая, трудолюбивая пара.
   - И как часто ты бываешь здесь?
   - Частенько. Они хорошо меня знают. Но, уверяю тебя, что я в  хороших
отношениях со многими хозяевами гостиниц и таверн.
   - О, - сказала я, - это  и  есть  секретная  работа...  Тебе  хочется
побольше об этом узнать, не так ли, малышка Клодина?
   - Меня интересует все.
   - Да, ты права.  Люди  часто  бывают  в  тавернах.  Они  много  пьют,
разговаривают. Ты понимаешь?
   - Понимаю. Ты очень загадочный человек.
   - Это и делает меня таким привлекательным.
   - Для людей, подобных Матти, для которых  ты  знаешь,  как  правильно
смешивать флирт и обходительность.
   - О, ты любишь смеси?
   - Конечно же.
   - Матти любит это.
   - Уверена. Благородный  джентльмен..,  один  из  тех,  кто  оставляет
деньги в гостинице мужа. Конечно же, ей это нравится.
   - Ты должна была заметить, что тут совсем не так.
   - Абсолютно. Ты обещал забыть  все  это,  вести  себя  так,  как  это
принято в любом обществе.
   - Не помню точно, что я говорил, но я  обещал  показать  тебе  нового
Джонатана, человека чести.
   - Думаю, что тебе будет трудно убедить меня.
   - Однако до конца дня тебе придется изменить свое мнение обо  мне.  Я
знаю, что ты любишь меня..,  в  некотором  смысле.  Это  правда,  что  я
нарушаю нормы поведения, которые тебя приучили  соблюдать.  Поверь  мне,
это главным образом зависит от того, как трактовать правила.
   - Уверена, хорошее и плохое понимаются одинаково всеми.
   - Это поверхностный взгляд,  дорогая  Клодина.  Есть  только  понятия
хорошего и плохого. И это зависит лишь от точки зрения.
   - У тебя есть талант рассказывать о чем-либо, пытаясь гипнотизировать
слушателей, так что спустя некоторое время они начинают сомневаться, что
черное действительно черное, а белое - белое.
   - Правда?
   Тогда это еще один мой талант. Не забавно ли... ты и я здесь  вместе,
разговариваем, просто беседуем. Ты почти никогда не говорила со мной так
долго.
   - Мы договорились не возвращаться к этому.
   - Ты первая начала этот разговор.
   - Как часто ты бываешь здесь.., по своим делам?
   - Скажем, раз в месяц, - ответил он.
   - И обязанность Матти и Томаса - следить за посетителями? Они слушают
их разговоры и докладывают о том, что интересует тебя.
   - Не заходи так далеко.
   - Секретные темы... Думаю, что знаю, чем ты занимаешься.
   - Ты беспокоишься за меня?
   - Я стараюсь не думать о тебе.
   - Это достаточно жестоко.
   - Зато мудро.
   Он внимательно смотрел на меня, в его главах горели голубые огоньки.
   - Я понимаю, с твоей точки зрения глупо думать обо мне.
   - Я хочу забыть, - сказала я. - И зачем мы говорим об этом?
   - Ты опять вспомнила... Это очень глубоко засело в твоей памяти.
   Я встала и прошлась по комнате, рассматривая медные украшения.
   - У Томаса очень хорошие конюшни, - произнес Джонатан. - Это типичная
гостиница для проезжающих. Я покажу ее тебе попозже.
   На стенах было несколько старых  гравюр  с  охотничьими  сценами.  Он
объяснял мне, что они изображают, и в это время вошла Матти с супом.
   Это, - сказала она, - согреет вас перед холодным. У меня всегда  есть
горшок супа. Гости обычно спрашивают его.
   Гороховый суп был вкусен, как и ростбиф с гарниром из трав,  поданный
с горячим хрустящим хлебом. Затем последовал фруктовый пирог.
   Я сидела совершенно  успокоенная.  Джонатан  внимательно  разглядывал
меня.
   - Согласись, я привез тебя в стоящую гостиницу. Еда очень вкусная.
   - Представляю, что приготовила  бы  Матти,  если  бы  знала,  что  мы
приедем.
   - Лучше и быть не может.
   - О, ты не знаешь Матти.
   Мы  хвалили  ее,  пока  она  не  вышла.  Джонатан  предложил  немного
отдохнуть, прежде чем завершить наше путешествие.
   Я чувствовала себя счастливой. Я знала, что этою не нужно делать,  но
воздействие  Джонатана  было  очень  сильным.  Это  было   своего   рода
наваждение. В моем мозгу звучали голоса,  напоминающие,  что  все  может
повториться снова. Этого не должно было случиться.
   Я продолжала уверять себя, что  нахожусь  здесь  не  по  своей  воле.
Оправдания, если нуждаешься в них, находятся быстро.
   Я знала, что хочу, чтобы это продолжалось. Я никогда  не  чувствовала
подобного с кем-нибудь другим. Ни с кем больше я не  испытывала  желания
остановить время и удерживать его, продлевая миг навечно.
   Он рассказал о Лондоне, что все чаще и чаще приходится бывать  здесь,
поскольку отец постепенно передавал дела в Лондоне ему.
   - Это прекрасно, - сказал он, - что нас двое.., и таких разных.
   Дэвид сельский житель, а я - городской.
   - Я думаю, что отец продумал это.
   - Ты считаешь его настолько умным?
   - Похоже, он всегда получает то, что хочет.
   - Черта, которую, я искренне надеюсь, он передал своему сыну.
   - Несомненно, ты отчасти унаследовал его характер.
   - Отчасти? Я надеялся, что полностью.
   - Да, ты еще очень  молод.  Не  думаю,  что  когда  он  был  в  твоем
возрасте, то все буквально падало ему в руки. Хотя бы один пример  -  он
хотел мою маму и не получил ее.
   Это произошло позже.
   - Но, в конце концов, он добился своего.
   - Только спустя много времени.
   - И слава Богу, что так получилось, иначе где  бы  мы  с  тобой  были
сегодня, где-нибудь, где живут нерожденные.., если есть такое  место.  -
Он встал. - Пошли, проедемся вдоль реки.  Там  есть  несколько  красивых
мест. Это то, что очаровывает в  Лондоне.  Жизнь  разнообразна..,  и  на
некоторое время ты можешь обо всем забыть.
   Что это был за чудесный полдень! Мы попрощались с  Матти  и  Томасом,
поблагодарив  их  за  прекрасную  еду,  осмотрели   конюшню,   сели   на
отдохнувших лошадей и поехали.
   Через милю  от  гостиницы  мы  выехали  на  берег,  заросший  травой,
Джонатан предложил привязать лошадей к ближайшему кусту  и  полюбоваться
рекой. Прошло несколько судов.., часть из них возвращалась  домой  после
празднований в городе.
   Довольные, мы сидели на траве, забыв все  страхи,  спокойно  наблюдая
рябь на воде, глядя на случайные суда, проплывающие мимо.
   Вдруг Джонатан сказал:
   - Нам следовало пожениться, Клодина. Это было бы  прекрасно,  не  так
ли? Ты и я.., любим.., действительно любим друг друга.
   - Мне нужен преданный муж, а ты никогда бы не стал им.
   - А вдруг бы и стал, кто знает?
   - Нет, - ответила я. - Это против твоей натуры.
   - Посмотри на моего отца.
   У  него  были  раньше  приключения,  и  какие!  А  сейчас  нет  более
преданного мужа.
   - Он стал зрелым и мудрым. Ты еще слишком молод.
   - Моя дорогая Клодина, неужели ты хочешь, чтобы мы состарились?
   - Я хочу...
   - Ну расскажи, чего ты хочешь. Ты  хотела  бы  не  выходить  поспешно
замуж за моего брата. Ты знаешь, что тебе нужен только  я.  Ты  страстно
хочешь жить той жизнью, что и я.., полной волнений, авантюризма.
   - Твоя жена не будет счастлива.
   - Будет. После расставаний всегда бывают встречи.  И  как  будто  все
начинается сначала... медовый месяц, непрекращающийся медовый месяц.
   - Нет, - твердо сказала я. - Я счастливее, чем думаю.
   - Ты просто принимаешь жизнь такой, как есть, Клодина.
   - Ты, кажется, забываешь, что скоро сам станешь мужем.
   - Это не позволит мне все забыть.
   - О, Джонатан, неужели тебе совсем не стыдно?  Ты  будешь  обманывать
Миллисент. То, что мы сделали, ты и я.., ты не раскаиваешься...
   - Как я могу раскаиваться в самом волнующем, что было в моей жизни?
   - Оставь это для твоих доверчивых жертв.
   - В данном случае я говорю правду.
   Я люблю  тебя,  Клодина.  Люблю  с  первого  взгляда.  Ты  помнишь..,
маленькая девочка, которая  говорила  на  ломаном  английском.  Я  тогда
подумал: "Она моя". С первого же момента,  как  увидел  тебя,  я  так  и
подумал.
   - Мы совершаем ужасную вещь, Джонатан.
   - Неужели любить ужасно?
   - При таких обстоятельствах да.
   Я обманываю мужа. Ты обманываешь брата. Конечно же,  ты  знаешь,  что
это подло. Я не могу понять, почему тебе не стыдно.
   Неужели нет?
   - Нет, - холодно ответил он.
   - Ты не думаешь, что мы поступаем дурно?
   - Будет плохо, если нас раскроют. -  Он  улыбнулся.  -  Ты  удивлена.
Послушай, Клодина, вот как я это  представляю.  -  Он  поднял  камень  и
бросил его в реку. - Грех.., безнравственность  ранят  других.  Если  же
никто не страдает от того, что делают другие, то никто  и  не  поступает
дурно.
   - Но мы-то знаем, что мы делаем...
   - Конечно, знаем.., и я никогда  не  забуду.  Я  постоянно  вспоминаю
тебя... нас в той комнате. Я никогда это не забуду. Я не  раскаиваюсь..,
пока Дэвид не знает ничего, какие страдания мы причиняем ему?
   - Ты аморален.., и безнравственен.
   - Может быть, ты права. Мы были счастливы, ты и я. А  счастье  -  это
редкий и прекрасный подарок.  Разве  это  грех  -  взять  то,  что  тебе
предлагают?
   - Но это нарушение брачных обязательств и предательство по  отношению
к брату.
   - Я повторяю, что, если никто не страдает,  нет  нужды  раскаиваться.
Твоя беда, Клодина, в том, что ты была  воспитана  почитать  обычаи.  Ты
веришь, что они нерушимы.  Есть  правда  и  ложь,  и  нарушение  обычаев
вызывает гнев Божий.., или, в конце концов,  гнев  твоих  родственников.
Вот простой пример: никого не обижай, доставляй людям радость. Это очень
хорошие заповеди.
   - Неужели ты не  видишь,  как  жестоко  мы  поступаем,  ты  и  я,  по
отношению к Дэвиду?
   - Он будет страдать, только если узнает. Если же не узнает, то чего и
страдать? Могу тебе сказать, что редко видел  Дэвида  таким  счастливым,
как сейчас.
   - Ты не хочешь понять мои доводы.
   - Это твои доводы, Клодина. А я пытаюсь заставить тебя понять мои.
   Твои подобраны так, чтобы оправдать тебя.
   - Наверное, твои тоже.
   - Есть еще кое-что, - продолжала я, - что я должна сказать тебе.
   Кто-то знает о наших отношениях.
   - Что?
   Кто?
   - Я не знаю. Ты смеялся над голосами, которые я слышала. Они не  были
выдумкой. Жанна обнаружила  что-то  вроде  переговорной  трубы,  которая
ведет из той комнаты в кухню. Итак, кто-то был в кухне Эндерби, когда мы
были там. Я слышала голос этого человека.
   - Это правда?
   - Да. Это тебя удивило, не так ли? Видишь, если кто-то знает, то твои
теории можно оставить в  стороне.  Если  этот  кто-то  расскажет  о  нас
Дэвиду, что тогда?
   - Кто это может быть? - спросил он.
   - Я не знаю. Подозреваю, что миссис Трент.
   - Эта вредная старуха!
   - Она ничего не сказала мне, но пыталась шантажировать.., нет, не  то
слово.., предлагала мне помочь Эви с Гарри  Фаррингдоном.  Она  сказала,
что ее сын Ричард был сыном Дикона.
   - Я знаю про эти слухи. Отец немного помогал ей. Пастбища очень плохо
возделывались, и он вложил в них деньги. Ричард  Мэйфер  был  игроком  и
слишком много пил. Он разрушил семью. Отец помог им.
   - Так ты думаешь, что она права, и Ричард родился от твоего отца?
   - Пожалуй. У него всегда было много женщин,  и  это  произошло  между
ними в годы его юности. Она надеется, что у нее есть некоторые  права...
или, в конце концов, у дочери Ричарда.
   - Да, она это и подразумевала. Она ничем не  угрожала,  но  во  время
разговора несколько раз намекнула, что что-то знает обо мне.
   - Мы не потерпим шантажа.
   - Я сделала, что могла, для Эви... Но только  потому,  что  мне  было
жаль ее и я не знала, как реагировать на старые скандалы.
   Он наклонился ко мне и взял мою руку.
   - Если она попробует причинить тебе неприятности, не  пытайся  решить
их сама. Дай мне знать. Я сразу же все улажу.
   Я почувствовала облегчение. Мое беспокойство усилилось с тех пор, как
Жанна показала мне трубу в Эндерби.
   - Спасибо, - сказала я.
   - В конце концов, - он подошел ко мне, улыбаясь, - это наша тайна, не
так ли.., твоя и моя?
   - Я никогда не соглашусь с тобой относительно этих вещей.
   - Может быть.., со временем. Это мудрый взгляд.
   - Я никогда не забуду своей вины. Каждый раз, глядя на Амарилис...
   - Это моя дочь, не так ли?
   - Не знаю. И никогда не узнаю, кто ее отец.
   - Я буду думать о ней как о своей, а Дэвид - как о своей.
   - Дэвид обожает ее, - сказала я. - Думаю, что ты редко думаешь о ней.
   - Ты так мало знаешь обо  мне,  Клодина.  Целую  жизнь  может  занять
изучение всех лабиринтов моей души и ее скрытых тайников.
   - Я оставлю Миллисент это путешествие за открытиями.
   - Она даже не попытается. Миллисент принимает это,  как  и  ты.  Наша
женитьба будет идеальной с  точки  зрения  обеих  семей.  Богатые  семьи
преследуют одну цель - объединяться. Они делают это веками. Это  основа,
на которой зиждется большинство наших благородных домов. Маленькие семьи
разрастаются,   большие   становятся    огромными.    Они    увеличивают
благосостояние и вес в обществе. Их девиз: благополучие и  власть  через
союз.
   - Это все очень цинично.
   - И, тем не менее, мудро.
   - Как же тогда люди,  которые  строят  эти  великие  сооружения?  Они
ничего не значат?
   - Они крайне важны. Они - кирпичики и камни, которые один  за  другим
ложатся в башню могущества. Только объединение делает нас такими,  какие
мы есть.
   - Моя мама ничего не  внесла.  Правда,  когда-то  и  она  была  очень
богата.
   - И это пленило Дикона.
   Он так любил ее, что взял без единого пенни.., как я тебя.
   - Но твой отец выполнил долг, женившись на моей матери. Я думаю,  что
она много сделала для увеличения благосостояния Эверсли.
   - О да, конечно. Особенно в Лондоне. Банки.., и все связанное с ними.
   Мой отец много сделал для благополучия семьи и  этим  заслужил  право
жениться по любви.
   - Ты самый циничный человек, которого я когда-либо встречала.
   - Потому что я называю вещи своими именами, потому что я  не  развожу
сентименты.
   - Ты не любишь Миллисент.
   - Мне нравится Миллисент. Она забавляет меня. Между нами будут