оваривать Притчер. -  Мой  товарищ  любопытствует
без злого умысла. Слава о  Нице  идет  по  всей  Галактике...  Мы  заверим
губернатора в верноподданничестве россемских старейшин.
     Старейшины молчали, но  лица  их  просветлели.  Один  из  них  поднял
голову, тщательно разгладил бороду и сказал:
     - Мы верные слуги правителей Ницы!
     Досада Притчера, вызванная наглым вопросом Ченниса,  утихла.  Генерал
понял, что годы, неумолимо давившие его своей тяжестью, еще  не  отняли  у
него умения заглаживать чужие ошибки.
     - Мы живем далеко отсюда,  -  продолжал  он,  -  и  немного  знаем  о
правителях Ницы. Давно ли началось их благодатное правление?
     Ответил старейшина, имевший неосторожность заговорить первым:
     - Правители были всегда. Ни наши отцы,  ни  деды  не  помнят  времен,
когда правителей не было.
     - Жизнь была мирной?
     - Да, -  помолчав,  он  добавил.  -  Наш  губернатор  могуч,  он  без
колебаний накажет любого изменника. Мы, разумеется, не изменники.
     - Я полагаю, когда-то он кого-то наказал по заслугам?
     Старейшина ответил не сразу.
     - Среди нас нет изменников, не было их и среди наших отцов  и  дедов.
Изменники были в других мирах, и их карали смертью. Нам это не  нужно,  мы
честные бедные фермеры, далекие от политики.
     Он  говорил  дрожащим  голосом,  все  остальные  смотрели  на  гостей
настороженно.
     -  Скажите,  -  спросил  Притчер  мягко,  -  как  нам  встретиться  с
губернатором?
     Теперь старейшины смотрели с удивлением.
     - Как! Вы не знаете? - сказал наконец тот же старейшина. - Губернатор
будет здесь завтра. Он ждал вас. Для нас это большая честь.  Мы  надеемся,
что вы заверите его в нашей преданности.
     - Ждал? - губы Притчера дрогнули.
     Старейшины в недоумении переглядывались.
     - Мы ждем вас вот уже неделю...


     Жилье, которое им отвели, по россемским понятиям считалось роскошным.
Бывало  и  хуже,  подумал   Притчер.   Ченнис   демонстрировал   полнейшее
безразличие.
     Какая-то новая напряженность чувствовалась в их  отношениях.  Притчер
видел, что решающий момент приближается, и  ему  хотелось  хоть  чуть-чуть
оттянуть его наступление. Встреча с губернатором выведет  игру  на  новый,
более опасный, уровень, но победа в этой встрече будет означать дальнейшие
встречи  и,  возможно,  дальнейшие  победы.   Ченнис   старался   казаться
беспечным, но озабоченно хмурил брови и нервно кусал нижнюю губу. Притчеру
надоел спектакль, и он заговорил.
     - Они предвидели наше появление.
     - Да, - коротко ответил Ченнис.
     - И все? Вам больше нечего сказать?  Мы  прилетаем  и  выясняем,  что
губернатор нас ждет. А губернатор нам скажет, что нас ждет вся Ница.  Чего
тогда стоит все наше предприятие?
     Ченнис поднял голову и устало сказал:
     - Одно дело ждать нас, а другое - знать, кто мы и зачем прилетели.
     - Вы надеетесь скрыть это от психологов Второго Фонда?
     - Разумеется. Вы уже готовы сдаться? Нас могли засечь в  космосе.  Вы
находите что-то странное в том, что  государство  охраняет  свои  границы?
Даже если бы мы были просто путешественники, нами бы заинтересовались.
     - Заинтересовались бы настолько, что губернатор сам приехал бы к нам,
вместо того чтобы милостиво допустить нас к себе?
     Ченнис пожал плечами.
     -  Давайте  обдумаем  это  после.  Сначала  нужно   посмотреть,   что
представляет собой губернатор.
     Притчер оскалил зубы в усмешке. Ну и дела!
     Ченнис с напускным оживлением продолжал.
     - Кое-что нам уже известно. Ница - это  Второй  Фонд,  иначе  следует
признать,  что  все  обстоятельства,  подтверждающие   это,   подтверждают
противоположное. Как иначе вы объясните ужас, в который повергает  здешних
жителей упоминание о Нице? Я не вижу  признаков  политического  господства
Ницы.  Старейшины  действуют  без  всяких  ограничений.   Налогообложение,
по-моему, здесь не слишком суровое и осуществляется от  случая  к  случаю.
Крестьяне жалуются на бедность, но у них добротные дома и толстые щеки.  У
них варварский быт, бесспорно, но это обусловлено климатом.
     Честное слово, я очарован этим  миром.  Такой  скудости  я  нигде  не
видел, но  здесь  живут  счастливые  люди.  Их  простым  душам  недоступны
страдания, свойственные населению более развитых миров.
     - Вы поклонник простых радостей?
     - Я бы не прочь, да звезды не дают, - пошутил Ченнис. - Нет, конечно;
я хочу обратить на это ваше внимание. Как  видите,  Ница  -  преуспевающий
правитель, но ее успех отличается от успеха старой Империи, Первого  Фонда
или даже  нашего  Союза.  Ница  не  обездоливает  порабощенные  миры,  она
приносит в них счастье и достаток. Власть Ницы  имеет  другую  ориентацию.
Это власть разума, а не силы.
     - В самом деле? - с иронией произнес Притчер. - А  как  вы  объясните
ужас, с которым старейшины говорят о возмездии за измену? Мне кажется, что
это обстоятельство противоречит вашей идее доброго правителя.
     - Позвольте, старейшины не говорили, что  их  наказывали.  Их  просто
пугали наказанием и  внушили  им  такой  страх,  что  надобность  в  самом
наказании отпала. Я уверен, что на Россеме нет  ни  одного  солдата  Ницы.
Неужели непонятно?
     - Все станет понятно, - сухо сказал Притчер, - когда мы встретимся  с
губернатором. Кстати, а что если и нам что-то внушают?
     Ченнис ответил презрительно и грубо:
     - Вам-то пора к этому привыкнуть.
     Притчер заметно побледнел, но, сделав над собой усилие, промолчал.  В
этот день он с Ченнисом больше не заговаривал.


     В тишине безветренной морозной ночи, прислушиваясь к ровному  дыханию
спящего Ченниса, Притчер настроил свой наручный ультраволновой  передатчик
на диапазон, недоступный передатчику Ченниса, и связался с кораблем.
     Дважды Притчер спрашивал:
     - Есть ли известия или распоряжения?
     Дважды приходил еле слышный ответ:
     - Нет. Ждем.
     Генерал поднялся с кровати. Было холодно, и он, укутавшись в  меховое
одеяло, сел у окна и стал смотреть на небо, украшенное  вместо  привычного
моста Млечного пути замысловатым узором из отдельных ярких звезд.
     Где-то  среди  них  был  ответ  на  мучившие  его  вопросы.  Притчеру
захотелось поскорей найти его и положить конец своим страданиям.
     Он вновь  задал  себе  вопрос:  что  же  на  самом  деле  лишает  его
уверенности в себе - обращение или возраст.
     Ах, не все ли равно? Он так устал.


     Губернатор Россема приехал без церемоний. С  ним  был  лишь  шофер  в
военной форме.
     Машина  была  шикарная,  но  ее   конструкция   показалась   Притчеру
нерациональной. Машина поворачивалась неуклюже, при переключении  скорости
спотыкалась. С первого взгляда было ясно, что  двигатель  работает  не  на
ядерном, а на химическом топливе.
     Губернатор Россема осторожно ступил на  тонкий  снег  и  пошел  между
двумя рядами полных почтения старейшин, не глядя на них.
     Старейшины вошли в дом вслед за губернатором.
     Гости из Союза Мула наблюдали за ними через окно. Губернатор оказался
неприметным человеком, плотным и невысоким.
     Но разве это что-то значит?
     Притчер нервничал и  проклинал  себя  за  это.  Лицо  его  оставалось
бесстрастным, он не мог унизиться перед Ченнисом, но  он  чувствовал,  что
кровь стучит в висках, а во рту стало сухо.
     Это не был физический  страх.  Нет,  Притчер  не  был  бесчувственным
куском мяса, которому  тупость  не  позволяет  даже  бояться,  но  чувство
физического страха он умел распознавать.
     Сейчас было другое.
     Притчер украдкой взглянул на  Ченниса.  Молодой  человек  разглядывал
ногти на левой руке и пытался отгрызть заусенец на правой.
     Притчера охватило возмущение. Этот мальчишка просто не  представляет,
что такое давление на сознание.
     Генерал подавил вздох и попытался вспомнить, каким он  был  до  того,
как  Мул  обратил   его.   Вспомнить   было   трудно.   Притчер   не   мог
сориентироваться в своем сознании,  не  мог  порвать  эмоциональные  путы,
связавшие его с Мулом. Он помнил, что собирался убить  Мула,  но,  как  ни
старался, не мог представить, что чувствовал  тогда.  Наверное,  это  была
самозащита сознания, потому что, когда Притчер пытался логически дойти  до
того, что он мог чувствовать, идя с бомбой к Мулу, у него начинало  сосать
под ложечкой.
     Что, если губернатор тоже захочет преобразовать его эмоции?
     Что, если невидимые щупальца Второго Фонда проникнут  в  глубины  его
души и расстроят там какие-нибудь струны?
     Тогда это было не больно.  Тогда  он  вообще  ничего  не  ощутил,  не
заметил перехода из одного состояния в другое. Он почувствовал, что всегда
любил Мула. Даже если и было время, когда он не любил Мула, то есть, когда
он думал, что не любит Мула, а ненавидит  его,  то  в  это  время  Притчер
находился во власти иллюзии. Притчер устыдился этой иллюзии.
     Но тогда не было больно.
     Будет ли так же при встрече с губернатором?  Соединится  ли  то,  что
было раньше, с туманной мечтой, которую называют словом Демократия? Мул  -
тоже мечта, и только Нице принадлежит его, Притчера, верность.
     Притчер судорожно вздохнул. Его тошнило.
     Долетел голос Ченниса:
     - Нас зовут, генерал.
     В дверях появился полный достоинства и спокойного уважения старейшина
и проговорил:
     - Его Превосходительство губернатор Россема, исполняющий  здесь  волю
правителей Ницы, рад позволить вам аудиенцию и приглашает вас к себе.
     - Конечно, - Ченнис подтянул пояс и накинул на плечи россемскую шубу.
     Притчер сжал челюсти. Игра началась.
     На вид губернатор Россема не  был  страшен.  Его  глубоко  посаженные
глаза,  окруженные  сетью  морщин,   глядели   пронзительно,   но   сквозь
темно-русые волосы просвечивала лысина,  а  свежевыбритый  подбородок  был
мал, мягок и, согласно лженауке об определении характера по  чертам  лица,
слаб.
     Притчер решил смотреть губернатору не в глаза, а на подбородок,  хотя
не был уверен, что это поможет. Он не надеялся, что  ему  вообще  что-либо
поможет.
     Губернатор заговорил высоким голосом, безразлично:
     - Добро пожаловать в Ницу.  Мир  вам.  Вы  не  голодны?  -  и  махнул
изящной, опутанной синими венами рукой в сторону П-образного стола.
     Гости поклонились и сели с внешней  стороны  перекладины  буквы  "П".
Губернатор сел с внутренней стороны перекладины, вдоль ножек расположились
старейшины.
     Губернатор говорил  короткими,  отрывистыми  фразами:  хвалил  блюда,
приготовленные из ввезенных из метрополии продуктов  (блюда  действительно
были тонкие, но не более вкусные, чем простая деревенская  пища),  сетовал
на погоду, пытался вызвать гостей на разговор о космических путешествиях.
     Ченнис говорил мало, Притчер молчал.
     Наконец, подали десерт из каких-то тушеных фруктов.  Расправившись  с
ним, губернатор откинулся на спинку стула. Его маленькие глаза блеснули.
     - Я наводил справки о вашем корабле. Хотел оказать вам помощь  в  его
осмотре  и,  возможно,  ремонте.  Мне  сказали,  что  его  местонахождение
неизвестно.
     - Верно, - небрежно бросил Ченнис. - Мы оставили его в  космосе.  Это
большой корабль, оснащенный всем  необходимым  для  длительных  полетов  и
обороны от возможного нападения. Мы подумали, что, стоя у всех на виду, он
может вызвать у людей сомнения относительно  наших  мирных  намерений.  Мы
вышли к вам лишь вдвоем и без оружия.
     -  Весьма  дружественный  акт,  -  заметил  губернатор   без   особой
уверенности. - Вы говорите, корабль большой?
     - Ваше Превосходительство, это не военный корабль.
     - Хм... Откуда вы?
     - Из маленького мира в секторе Сантэнни, Ваше Превосходительство. Это
очень незначительный мир, вы даже можете не знать о его существовании.  Мы
хотели бы завязать с вами торговые отношения.
     - Хм... Что вы можете продать?
     - Машины, Ваше Превосходительство. В обмен на мех, лес, зерно.
     - Хм... - губернатор колебался. -  Я  слабо  разбираюсь  в  торговле.
Возможно, нам удастся прийти к соглашению, выгодному для обеих сторон,  но
сначала мне хотелось бы увидеть ваши документы. Прежде чем начинать с вами
переговоры, мое правительство потребует от меня подробных сведений о  вас.
Кроме того, мне нужно осмотреть ваш корабль,  иначе  вас  не  пропустят  в
столичный мир.
     Ответа не последовало, и  губернатор  повторил,  теперь  уже  ледяным
голосом:
     - Мне необходимо осмотреть ваш корабль.
     Ченнис рассеянно ответил:
     - К сожалению, в настоящий момент корабль проходит ремонт. Если, Ваше
Превосходительство, вы согласны подождать сорок восемь часов,  вы  сможете
его осмотреть.
     - Я не привык ждать.
     Впервые за все время Притчер решился посмотреть губернатору в  глаза.
У него перехватило дыхание.  Притчеру  казалось,  что  он  тонет,  но  тут
губернатор перевел взгляд на Ченниса. Тот сказал, как ни в чем не бывало:
     - Раньше, чем через сорок восемь часов, корабль посадить  нельзя.  Мы
безоружны. Неужели вы сомневаетесь в честности наших намерений?
     После долгого молчания губернатор резко сказал:
     - Расскажите мне о своем мире.
     На этом  неприятные  вопросы  кончились.  Губернатор,  исполнив  свои
официальные обязанности, потерял к гостям интерес и слушал вполуха.


     Вернувшись после аудиенции в свою комнату,  Притчер  решил  проверить
себя. Затаив дыхание, он осторожно "прощупывал" свои эмоции. Он не нашел в
себе перемен, но должен ли он их найти? Ведь не чувствовал он себя другим,
когда его обратил Мул. Все казалось вполне  естественным  и  даже  больше:
казалось, что так и должно быть.
     Притчер предпринял эксперимент.
     Мысленно он крикнул: "Второй Фонд должен быть обнаружен и уничтожен!"
Честная  ненависть  возникла  в  его  душе  с  этими  словами.   Чистейшая
ненависть, без тени сомнения.
     Тогда Притчер заменил слова "Второй Фонд" словом "Мул".  Его  охватил
ужас.
     Что ж, пока все в порядке.
     А вдруг на него повлияли по-другому, как-нибудь незаметно?  Может,  в
нем произошли какие-то перемены, которых он не замечает именно потому, что
они произошли?
     Этого не узнать.
     Однако, он по-прежнему верен Мулу. Если это не изменилось,  остальное
не имеет значения.
     Притчер вернулся к действительности. Ченнис что-то делал в своем углу
комнаты. Притчер небрежно потеребил большим пальцем браслет-передатчик.
     Получив ответ, он почувствовал величайшее облегчение, а вслед за  ним
- чуть ли не слабость.
     На суровом лице генерала  ничего  не  отразилось,  но  душа  пела  от
радости.  Ченнис  поднял  на  Притчера  глаза,  еще  не  зная,  что   фарс
закончился.



                          ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

     На улице встретились два спикера Исполнительного Совета.
     Один сказал:
     - У меня есть известие от Первого.
     Второй испуганно заморгал:
     - Точка пересечения?
     - Да! Дожить бы до завтра!



                          5. ОДИН МУЖЧИНА И МУЛ

     Ченнис, по-видимому, не догадывался, что отношение  Притчера  к  нему
изменилось. Он развалился на жесткой деревянной  скамье,  широко  раскинув
ноги.
     - Ну, что вы думаете о губернаторе?
     - Ничего особенного, - пожал плечами Притчер.  -  Гением  он  мне  не
показался.  Очень  средний  представитель  Второго   Фонда,   если   здесь
действительно Второй Фонд.
     - Я бы не сказал, что он представитель Второго  Фонда.  Впрочем,  кто
знает? - Ченнис задумался. - Представьте,  что  вы  представитель  Второго
Фонда и вам известна цель нашего приезда сюда. Как бы вы с нами поступили?
Что бы сделали?
     - Разумеется, обратил бы.
     - Как Мул? - Ченнис снова задумался. - Может,  нас  уже  и  обратили,
только мы этого не знаем... Допустим, Психологи  не  умеют  обращать,  они
просто тонкие психологи. Что бы вы сделали, будь вы Психолог?
     - Убил бы нас, не откладывая в долгий ящик.
     - В нашем  корабле?  Нет,  -  Ченнис  сделал  отрицательный  жест.  -
Притчер, старина, мы блефуем. Если даже во Втором  Фонде  умеют  управлять
эмоциями, то мы им не нужны. Мы только пешки, и они это понимают. Бороться
они будут с Мулом, а с нами обойдутся так же осторожно, как мы с  ними.  Я
подозреваю, что они знают, кто мы.
     - Что вы намерены делать? - холодно спросил Притчер.
     - Ждать, - отрезал Ченнис. - Пусть они начинают первыми.  Они  чем-то
заинтересовались. Может быть, действительно кораблем, но, скорее, Мулом. К
нам выслали губернатора, но ему не удалось  нас  запугать.  Теперь  должен
прибыть кто-нибудь из самого Второго Фонда и предложить  нам  какую-нибудь
сделку.
     - Что дальше?
     - Согласимся.
     - По-моему, не стоит.
     - Вы думаете, что это будет нечестно по отношению к Мулу? Не бойтесь,
не будет.
     - Я спокоен. Мул в зародыше разоблачит все ваши обманы, но все  равно
соглашаться не стоит.
     - Почему? Вы боитесь, что мы не сможем обмануть психологов?
     - Конечно, не сможем, но дело не в этом.
     Взгляд Ченниса упал на предмет, который Притчер держал в руках.
     - Ах, вот в чем дело, - злобно произнес он.
     Притчер поиграл бластером.
     - Вот именно. Вы арестованы.
     - За что?
     - За измену Первому Гражданину Союза.
     - Что происходит? - Ченнис поджал губы.
     - Вы слышали: измена. А с моей стороны - борьба с изменником.
     - У вас есть доказательства? Вы бредите или сошли с ума?
     - Нет. По-моему, с ума сошли вы. Вы  думаете,  что  Мул  каждый  день
отправляет  неоперившихся  юнцов  на  край   Галактики   с   сумасбродными
поручениями? Мне сразу показалось странным, что он послал  вас  на  поиски
Второго Фонда. Я потратил уйму времени на  сомнения,  но  теперь  мне  все
ясно. Хотите знать, почему Мул послал именно  вас?  Потому,  что  вы  мило
улыбаетесь, красиво одеваетесь, потому что вам двадцать восемь лет!
     - Может быть, потому, что мне можно доверять? И  потому,  что  у  вас
нелады с логикой?
     - Потому, что вам нельзя доверять, что вполне логично, как оказалось.
     - Мы соревнуемся  в  умении  говорить  парадоксами  или  в  искусстве
выразить как можно меньше мыслей как можно большим количеством слов?
     Направив бластер на Ченниса, Притчер сделал несколько шагов вперед  и
приказал:
     - Встаньте!


     Ченнис неторопливо встал. Дуло бластера ткнулось ему в живот, но он и
бровью не повел.
     Притчер сказал:
     - Мул искал Второй Фонд. Он его не нашел, и я его не нашел.  То,  что
не можем найти мы с Мулом, должно быть очень  хорошо  спрятано.  Оставался
единственный выход - послать на поиски того, кто знает, где спрятан клад.
     - То есть, меня?
     - Вот именно. Сначала я этого не понял, но мой разум, пусть медленно,
но все же поворачивает в нужном направлении. Как легко мы отыскали Границу
Звезд! Вы просто чудом выбрали нужную область огромной Галактики! А в этой
области - нужный мир! Глупец! Вы меня так недооценили, что сочли, что я не
увижу закономерности в стечении стольких "случайностей".
     - Вы хотите сказать, что я добился слишком большого успеха?
     - Да. Для верного человека это слишком много.
     - Прочему вы поставили мне такой низкий потолок возможностей?
     Давление бластера стало сильнее, но на лице Притчера молодой  человек
не увидел признаков гнева, кроме, разве что, сухого блеска глаз.
     - Потому, что вы наняты Вторым Фондом.
     - Нанят? - бесконечное презрение. - Докажите!
     - Либо находитесь под его влиянием.
     - А Мул об этом не знает? Смешно!
     - Мул знает. В том-то и дело, мой молодой тупица!  Мул  знает.  Иначе
вам не подарили бы такую дорогую игрушку,  как  корабль.  Вы  не  обманули
ожиданий Мула и привели нас ко Второму Фонду.
     - Позвольте задать вам вопрос и добыть из  ваших  слов  хоть  крупицу
смысла. Зачем мне было делать все это? Если я изменник,  зачем  мне  вести
вас ко Второму Фонду? Не логичнее ли было