вно не  интересовался  разговором  и
спустился еще на одну ступеньку.  Невидимая  нить  между  ними  натянулась
сильнее.
     Тревиз протянул руку, как бы подтягивая спутника снова наверх.
     - Ты не видишь значения этого, Кампер? Это огромная перемена,  но  мы
ее не принимаем. В глубине души  мы  мечтаем  о  маленьком  Основании,  об
управлении одним маленьким миром, как в старые времена - времена  железных
героев и благородных святых, ныне навеки исчезнувших.
     - Пошли!
     - Я говорю серьезно. Посмотри на  Селдон-Холл.  Вначале,  при  первых
кризисах времен Силвера Хардина,  это  был  действительно  купол  времени,
маленькая аудитория,  в  которой  появлялось  голографическое  изображение
Селдона. И только. А теперь это колоссальный мавзолей, но  есть  ли  здесь
перила силового поля? Слайдвей? Гравитационный  лифт?  Нет,  здесь  те  же
ступени, и мы спускаемся  и  поднимаемся  как  Хардин.  В  удивительные  и
непредсказуемые времена мы в испуге цеплялись за прошлое, -  Он  порывисто
взмахнул рукой. - Есть ли  здесь  какой-нибудь  структурный  компонент  из
металла? Ни одного. И не  должно  быть,  потому  что  во  времена  Силвера
Хардина на планете не было природного метала, и он вряд ли импортировался.
Мы даже использовали старинный пластик, древний от времени, когда  строили
это грандиозное здание, чтобы посетители из других миров останавливались и
восклицали:  "Галактика!  Как  прекрасен  древний  пластик!"  Скажу  тебе,
Кампер, это позор!
     - И во что же ты все-таки веришь? В Селдон-Холл?
     - И во все, что он содержит, - сказал Тревиз злобным шепотом, - Я  не
верю, что есть какой-то смысл скрываться здесь,  на  краю  Вселенной,  как
скрывались наши предки. Я считаю, что мы должны быть не здесь, а в  центре
всего.
     - Но Селдон сказал бы, что ты не прав. В Плане  Селдона  разработанно
все, как должно быть.
     - Знаю, знаю. Каждому ребенку на Терминусе внушают, что  Хари  Селдон
составил План, что он предвидел все на пятьсот лет вперед, что  он  создал
Основание и  даже  отметил  некоторые  кризисы,  во  время  которых  будет
появляться его голографическое изображение и говорить  нам  минимум  того,
что мы должны знать, идя к следующему кризису, и, таким образом, он  ведет
нас через тысячу лет истории, пока мы сможем, наконец,  построить  Вторую,
более великую Галактическую  Империю  на  развалинах  старого  треснувшего
сооружения, что пало  пять  столетий  назад,  и  полностью  распалось  два
столетия назад.
     - Зачем ты говоришь мне все это, Голан.
     - Потому что я сказал тебе - это позор. Это все - стыд и позор.  Если
это и было реально вначале, то теперь это позор! Мы не хозяева себе. Но мы
следуем Плану!
     Кампер испытующе взглянул на него.
     - Мы и раньше говорили об этом, Голан. Но я  всегда  считал,  что  ты
шутишь, чтобы расшевелить  меня.  Но  теперь  я  начинаю  думать,  что  ты
говоришь всерьез.
     - Конечно, всерьез!
     - Не может быть. Либо это какой-то сложный розыгрыш, чтобы посмеяться
надо мной, либо ты не в своем уме.
     - Ни то и не другое, - сказал Тревиз. Теперь он  успокоился  и  снова
засунул пальцы за пояс, словно не  нуждался  более  в  жестикуляции,  -  Я
размышлял над этим и раньше, признаться, но чисто интуитивно.  Сегодняшний
же фарс вдруг показал мне все совершенно ясно, и я намерен в свою  очередь
сделать это совершенно ясным Совету.
     - Ты спятил! - сказал Кампер.
     - Ладно. Пойдем и послушаешь.
     Они пошли вниз. Они оставались одни - все остальные  уже  спустились.
И, пока Тревиз шел чуть впереди, губы Кампера беззвучно двигались, посылая
в спину друга одно молчаливое слово:
     - Дурак!



                                    2

     Мэр Харла Брэнно призвала заседание Исполнительного Совета к порядку.
Глаза ее смотрели на собравшихся без видимого интереса, однако,  никто  не
сомневался, что она отметила  всех  присутствующих  и  всех  тех,  кто  не
явился.
     Ее седые волосы были тщательно причесаны в стиле, который не был явно
женским, ни имитация мужского. Это просто была  манера  причесываться,  не
более того. Ее  лицо  не  было  отмечено  красотой,  но  каким-то  образом
получалось, что красоты в нем никогда не искали.
     Она была самым способным администратором на планете. Никто не мог  бы
обвинить ее в блеске Силвера Хардина и Хобера Мэллоу, чьи истории оживляли
существование Основания в первые два столетия, но зато никто  не  связывал
ее с наследственным безумием Уидбуров, которые  правили  Основанием  перед
Мулом.
     Ее выступления на  заседаниях  не  задевали  людские  мозги,  она  не
обладала даром драматической жестикуляции, но она умела выдавать спокойные
решения и  проталкивать  их,  пока  она  была  уверенна,  что  права.  Без
какой-либо  явной  гениальности,  она  умела  убеждать  голосующих  в  тех
спокойных решениях, которые должны были быть правильными.
     Согласно  доктрине  Селдона,  исторической  перемене  весьма   трудно
отклониться (этому всегда препятствует непредсказуемое, о чем  большинство
селдонистов забывает, несмотря на печальный опыт Мула), и Основание  могло
оставить свою столицу на терминусе при  любых  условиях.  Селдон  в  своем
точно выработанном появлении как видимость пятисотлетней давности спокойно
определял эту вероятность в 37,2%.
     Однако, даже для селдонистов это означало 1/8 шанса за то, что  сдвиг
к какой-то точке ближе к  центру  Федерации  будет  сделан  и  приведет  к
ужасным последствиям, какие обрисовал Селдон. И то, что эта  одна  восьмая
шанса не имела места, было, конечно, заслугой мэра Брэнно.
     Было  ясно,  что  она  не   позволит   этого.   В   периоды   сильной
непопулярности она держалась за свое решение, что Терминус -  традиционное
место Основания и должен оставаться им.
     Ее политические  враги  рисовали  картины,  как  ее  крепкие  челюсти
поднимают гранитные блоки (с некоторой эффективностью, как признавали сами
враги).
     А теперь Селдон поддерживал ее точку зрения,  и  это  могло  дать  ей
выгодный политический перевес. В прошлом году  она  сказала,  что  если  в
следующем появлении Селдон поддержит  ее,  она  будет  рассматривать  свою
задачу удачно выполненной, выйдет в отставку и  станет  одной  из  старших
государственных  особ,  вместо  того,  чтобы  рисковать   в   сомнительных
результатах дальнейших политических воин.
     В сущности, никто не поверил ей. В политических  сражениях  она  была
как дома, и теперь,  когда  изображение  Селдона  пришло  и  ушло,  на  ее
отставку не было и намека. Она говорила прекрасно поставленным  голосом  с
бессовестным акцентом  Основания  (когда-то  она  служила  посланником  на
Мандресе, но так и не усвоила старинный имперский стиль речи, который стал
таким модным сейчас, как часть квази  -имперского  управления  Внутренними
провинциями). Она говорила:
     - Наступает кризис Селдона, и это традиция и традиция мудрая. Никаких
Репрессалий - ни словом,  ни  делом  -  не  будет  применено  к  тем,  кто
поддерживает ошибочное мнение. Множество честных людей считает, что  имеет
веские причины желать того, чего не желал Селдон. Это  ничуть  не  унижает
их, если они могут обрести  самоуважение,  только  отказавшись  от  самого
Плана Селдона. С другой стороны, есть крепкий и хороший  обычай,  что  те,
кто  поддерживает  проигравшую  сторону,  принимают  убытки  всецело,  без
дальнейших споров. Выход перед  ними,  в  обе  стороны,  навсегда.  -  Она
сделала паузу, посмотрела на  лица  собравшихся  и  продолжала:  -  Прошла
половина срока, люди Совета - половина  тысячелетней  протяженности  между
империями. Бывали трудные времена, но мы прошли  долгий  путь.  Мы  теперь
почти Галактическая Империя, и  здесь  не  осталось  существующих  внешних
врагов.
     Интервал должен был длиться тридцать  тысяч  лет,  если  бы  не  план
Селдона. После тридцати тысяч лет дезинтеграции, возможно, не осталось  бы
сил на  создание  Империи.  Могли  бы  остаться  только  изолированные  и,
вероятно, умирающие миры.
     Всем, что мы имеем сегодня,  мы  обязаны  Хари  Селдону,  и  во  всем
остальном мы должны положиться на его давно умерший мозг.  Таким  образом,
советники, опасность в нас самих, и отсюда следует,  что  не  должно  быть
никакого сомнения официального плана в ценности Плана Селдона. Давайте  же
примем спокойно и  твердо,  что  не  будет  ни  официальных  сомнений,  ни
критики, ни осуждения  Плана.  Мы  должны  полностью  поддержать  его.  Он
оправдал себя за пять столетий.  План  -  это  безопасность  человечества,
вмешиваться в него нельзя. Принято?
     Раздалось тихое бормотание. Мэр даже не подняла  глаза,  чтобы  найти
видимые доказательства одобрения. Она знала всех членов Совета  и  реакцию
каждого из них. Теперь в кильватере победы возражений быть  не  могло.  На
следующий год - неизвестно, - но не сейчас. С проблемами будущего года она
будет биться в будущем году.
     Но всегда бывают исключения...
     - Контроль над мыслями, мэр Брэнно? - громко  спросил  Голан  Тревиз,
спускаясь в проход. Он не потрудился занять свое место, поскольку у  него,
как у новичка, место было в заднем ряду.
     Брэнно, не поднимая глаз сказала:
     - А ваша точка зрения советник Тревиз?
     - Правительство не  может  налагать  запрет  на  свободу  слова;  все
индивидуумы, включая, конечно, леди и джентльменов  советников,  избранных
для этой цели, имеют право спорить о  проблемах  дня;  и  не  политическим
выводом, возможно, будет отход от Плана Селдона.
     Брэнно сложила руки и  посмотрела  на  Тревиза.  Лицо  ее  ничего  не
выражало. Она сказала:
     - Советник  Тревиз  вы  выступили  с  этими  дебатами  вне  уставного
порядка. Тем не менее, я прошу вас обосновать точку зрения, а потом отвечу
вам.
     -  В  контексте  Плана  Селдона   свободное   выражение   мнения   не
ограниченно, но нас ограничивает сама природа Плана. Есть  много  способов
интерпретировать события  до  того,  как  изображение  даст  окончательное
решение, но, как только это решение дано,  оно  больше  не  обсуждается  в
Совете. Оно не обсуждается и заранее, чтобы кто-то не сказал:  "Если  Хари
Селдон установил так-то и так-то, то он, возможно, ошибся".  А  если  этот
кто-то честно думает так, мадам мэр?
     - Он может так говорить, если он - частное лицо и спорить  о  деле  в
частном разговоре.
     - Значит, вы хотите сказать, что ограничение свободы слова, какие  вы
предлагаете, относятся целиком и полностью к правительству?
     - Именно. Это не новый принцип закона Основания. Сначала он относился
к мэрам всех партий. Личная точка зрения  ничего  не  значит;  официальное
выражение мнения имеет вес и может быть единым. И мы  не  хотим  рисковать
этой опасностью теперь.
     - Позвольте мне уточнить, мадам мэр, что этот ваш принцип применяется
изредка и случайно специальными актами Совета. Он никогда не  относился  к
чему-то столь обширному и бесконечному, как План Селдона.
     - План Селдона больше всего нуждается в защите, потому что именно для
него подобные сомнения могут оказаться наиболее роковыми.
     - Вы не учитываете, мэр Брэнно, - Тревиз повернулся, обращаясь теперь
к членам Совета, которые, казалось, все до единого затаили дыхание, словно
в ожидании исхода дуэли, - вы не учитываете, члены Совета,  что  есть  все
основания думать, что Плана Селдона вообще нет?
     - Мы все были свидетелями, как он  работал  сегодня,  -  сказала  мэр
Брэнно  спокойно,  в  то  время  как  Тревиз  стал   говорить   громче   и
по-ораторски.
     - Именно, поэтому, что мы видели, как  он  работал  сегодня,  леди  и
джентльмены -советники, мы могли видеть, что План Селдона, в  который  нас
учат верить, не может существовать.
     - Советник Тревиз, вы вне регламента и не можете продолжать в том  же
духе.
     - У меня это должностная привилегия, мэр.
     - Эта привилегия отведена, советник.
     - Вы не можете отвести  привилегию.  Ваше  заявление,  ограничивающее
свободу слова, само по себе  не  может  иметь  силы  закона.  Официального
голосования в Совете не было, мэр, а даже если бы оно и было,  я  имел  бы
право поставить вопрос о его законности.
     - Отвод, советник, не имеет отношения к моему заявлению,  защищающему
План Селдона.
     - А к чему же относится отвод?
     - Вы обвиняетесь в измене, советник. Я хочу оказать Совету любезность
и не арестовывать вас в зале Совета, но сотрудники  Безопасности  ждут  за
дверью и возьмут вас под стражу, когда вы выйдете. Я просила бы вас  выйти
спокойно. Если вы сделаете  какое-нибудь  злонамеренное  движение,  тогда,
конечно это будет рассматриваться как угроза, и Безопасность войдет в зал.
Но я Уверенна, что это не понадобится.
     Тревиз нахмурился. В зале стояла абсолютная тишина. Неужели все ждали
этого - все, кроме него и Кампера? Он никого не видел, но  не  сомневался,
что мэр Брэнно не блефует. От ярости от начал заикаться.
     - Я пред... представитель большого числа избирателей, мэр Брэнно...
     - Не сомневаюсь, что они разочаруются в вас.
     - На каком основании вы выдвигаете это дикое обвинение?
     - Это будет предъявлено должным порядком, и будьте  уверенны,  что  у
нас есть все,  что  нужно.  Вы  очень  несдержанный  молодой  человек;  вы
поймете, что кое-кто может быть вашим другом, но не  желает  следовать  за
вами по пути измены.
     Тревиз крутанулся, чтобы встретиться с голубыми глазами Кампера.  Они
были как каменные.
     Мэр Брэнно спокойно сказала:
     - Я могу засвидетельствовать перед всеми, что когда  я  сделала  свое
последнее заявление, советник Тревиз повернулся и посмотрел  на  советника
Кампера.  Теперь  вы  уйдете,  советник,  или  вынудите   нас   пригласить
арестовать вас в Зале?
     Тревиз повернулся, снова поднялся по  ступенькам,  и  за  дверью  два
вооруженных человека в униформе встали у него по бокам.
     А мэр Брэнно, бесстрастно  поглядев  ему  в  след,  прошептала  почти
сомкнутыми губами:
     - Дурак!



                                    3

     Лиско Кодил был директором Безопасности  администрации  мэра  Брэнно.
Это была не пыльная работенка, как он любил говорить, но лгал он или нет -
никто, конечно, не мог сказать. Он не выглядел лжецом, но это  еще  ничего
не означало.
     Он казался спокойным и дружелюбным; вполне возможно это и требовалось
для его работы. Он был роста  ниже  среднего,  веса  выше  среднего,  имел
густые  усы  (весьма  необычные  для  граждан  Терминуса),  теперь  сильно
побледневшие, блестящие карие глаза и характерную заплату  первоначального
цвета на нагрудном кармане его потускневшего коричневого комбинезона.
     - Садитесь, Тревиз, - сказал он. -  Давайте  держаться  на  дружеской
ноге, если сможем.
     - На дружеской? С изменником? -  Тревиз  засунул  пальцы  за  пояс  и
остался стоять.
     - С обвинением в измене. Мы еще не дошли до точки, когда обвинение  -
даже исходящее от мэра - эквивалентно  убеждению.  Я  уверен,  что  мы  не
дойдем до нее. Мое дело - обелить  вас,  если  я  смогу.  Я  предпочел  бы
сделать так, чтобы не причинить вреда - разве только вашей гордости,  -  а
не быть вынужденным  выносить  все  на  суд  общественности.  Надеюсь,  вы
согласны со мной в этом?
     Тревиз не смягчился. Он сказал:
     - Давайте без заискивания. Ваша работа - заставить меня  расколоться,
как будто я и есть изменник. Я  не  изменник.  И  возмущен  необходимостью
доказывать это для вашего удовольствия. Почему бы  вам  не  доказать  свою
преданность для моего удовольствия.
     - В принципе - так. Но, к сожалению, сила на моей стороне,  а  не  на
вашей. И, следовательно, задавать вопросы  мое  право,  а  не  ваше.  Если
какое-либо подозрение в нелояльности или в измене падет на меня, я окажусь
снятым с должности, и меня будет допрашивать кто-то  другой,  кто,  как  я
горячо надеюсь, отнесется ко мне не хуже, чем я  намеревался  отнестись  к
вам.
     - А как вы намеренны отнестись ко мне?
     - Как друг и как равный, если и вы отнесетесь ко мне так же.
     - Не стану ли я выпивать с вами? - ядовито спросил Тревиз.
     - Позднее - возможно, но сейчас, пожалуйста, сядьте. Я прошу вас  как
друг.
     Тревиз поколебался, но сел. Дальнейшее недоверия вдруг показались ему
не нужными.
     - Что дальше? - спросил он.
     - Дальше - могу ли я попросить вас ответить на мои вопросы правдиво и
полно, и без утаивания.
     - А если я не отвечу? Какая угроза стоит за этим? Психический зонд?
     - Уверен, что нет.
     - Я тоже уверен, что нет. Нет - для  советника.  Зонд  не  влияет  на
измены, а когда я буду оправдан, в  моих  руках  будет  ваша  политическая
голова, да и голова мэра, очень возможно.  Вам  дорого  обойдется  попытка
применить Психический Зонд.
     Кодил нахмурился и покачал головой.
     - О, нет. О, нет. Слишком велика опасность повредить мозг. Иногда это
делают очень осторожно, и с вами это не стоит труда.  Но  иногда,  знаете,
когда Зондом пользуются в раздражении...
     - Угроза, Кодил?
     - Констатация факта, Тревиз. Не ошибайтесь во мне, советник. Если мне
придется воспользоваться Зондом, я воспользуюсь, и даже если вы невиновен,
выхода у вас не будет.
     - Что вы хотите знать?
     Кодил нашел кнопку на столе и сказал:
     - То, что я спрошу, и  то,  что  вы  ответите,  будет  записано  -  и
изображение, и звук. Я не хочу никаких  самопроизвольных  высказываний  от
вас, или чего-то безответственного. Я уверен, что вы это понимаете.
     - Я понимаю, что вы хотите записывать только то, что вам нравится,  -
презрительно сказал Тревиз.
     - Это правильно, но опять-таки - не  ошибитесь  во  мне.  Я  не  буду
искажать ничего из того, что вы скажете, я запишу или  не  запишу,  вот  и
все. Но вы будете знать, что я записываю, и не станете тратить мое и  свое
время.
     - Посмотрим.
     - У нас есть основания думать, советник Тревиз, - налет официальности
в голосе Кодила показал, что он записывает, - что вы утверждали открыто  и
неоднократно, что не верите в существование Плана Селдона.
     Тревиз медленно сказал:
     - Если я утверждал это открыто и неоднократно, чего же вам еще надо?
     - Давайте не будем тратить время на увертки, советник. Вы знаете, что
я хочу открытого  признания,  сделанного  вашим  собственным  голосом,  со
свойственными ему оттенками, при условии, что вы полностью владеете собой.
     - Потому, я полагаю, что использование  какого-либо  гипно  -эффекта,
химического или иного, изменяют оттенок голоса?
     - Очень заметно.
     - И  вы  боитесь  продемонстрировать,  что  пользовались  незаконными
методами при допросе советника? Не порицаю вас за это.
     - Рад,  что  вы  не  порицаете  меня,  советник.  Во  всяком  случае,
продолжим.  Вы  утверждали  открыто  и  неоднократно,  что  не  верите   в
существование Плана Селдона. Вы признаете это?
     Тревиз медленно произнес подбирая слова:
     - Я не верю, что так называемый План Селдона имеет то значение, какое
мы придаем ему.
     - Неопределенное утверждение. Вы стараетесь усложнить?
     -  Обычную  концепцию,  что   Хари   Селдон,   пятьсот   лет   назад,
воспользовавшись  математической  наукой  психоисторией,  разработал  курс
человеческих событий в мельчайших  деталях,  и  что  мы  должны  следовать
курсу, начертанному, чтобы, вести нас от Первой Галактической  Империи  ко
Второй по линии максимальной вероятности,  я  считаю  наивной.  Такого  не
может быть.
     - Не означает ли это, что, по вашему мнению, Хари Селдон  никогда  не
существовал?
     - Отнюдь нет. Конечно, он существовал.
     - Что он никогда не развивал науку психоисторию?
     - Нет,  я,  конечно  не  имел  ввиду  ничего  подобного.  Видите  ли,
директор, я объяснил бы это Совету, если бы мне  позволили,  и  я  объясню
вам. Истина, которую я собираюсь высказать, так очевидна...
     Директор  безопасности  спокойно  и  сов