рад. Мне тоже интересно, - вставил Клайус и укоризненно поцокал языком.
     - Я шел сюда, чтобы лично обсудить с Императором дело чрезвычайной важности! - вскричал Синтер. Взгляд его затравленно метался между Императором и командором.
     - А ведь как удобно: может быть, все это было подстроено, чтобы усилить ваше...
     Командор не успел закончить фразу. К нему подошел стройный офицер в синей форме и что-то прошептал ему на ухо. Зардевшееся лицо командора вдруг стало лиловым. Губы его задрожали.
     - В чем дело? - требовательно спросил Клайус. Голос его прозвучал ровно и громко.
     Командор обернулся к Императору и в пояс поклонился.
     - Тело женщины, ваше величество...
     Синтер рванулся вперед, оттолкнув двоих адъютантов, что стояли по бокам, готовые арестовать его, если бы последовал соответствующий приказ командора.
     - Где она?!
     Командор облизнул пересохшие посиневшие губы.
     - Ее нашли в коридоре этажом ниже. Она...
     - Где именно? Документы? Что у нее за документы?
     - При ней не найдено никаких документов.
     - Это священная территория, командор, - убийственным тоном проговорил Клайус. - Там находится Храм Первых Императоров. Фараду туда ходить не позволено, и уж тем более каким-то случайным женщинам. Вход туда позволен только особам королевской крови и церемониймейстерам. И за эту территорию отвечаете вы.
     - Верно, ваше величество. Я немедленно приступлю к расследованию.
     - Расследование не должно составить труда, - заметил Клайус. - Синтер, документы снабжены данными о генотипе и голограммой, верно?
     - Но тело... это тело... все физические данные, как на голограмме, - пробормотал командор.
     - Это самозванка! Документы поддельные! - завопил Синтер и замахал кулаками на охранников и командора. - Беспрецедентная халатность со стороны службы безопасности!
     Клайус наблюдал за происходящим с некоторой долей облегчения. Немного помучить Синтера, позлиться на него - это, спору нет, было весьма приятно, но окончательно потерять его - нет, пока терять его было рано. У Клайуса теперь появилось еще несколько козырей, которые он намеревался разыграть в борьбе с Ченом, а ведь именно возглавляемый Ченом Комитет отвечал за личную безопасность Императора.
     Из происшествия можно было извлечь пользу, и притом немалую. Ему придется объясниться за этот промах, и ставки Синтера сразу подскочат вверх, но не настолько, чтобы Клайус перестал держать своего личного Советника в узде. И притом произойдет все это легко и просто, без лишних усилий.
     - Давайте обследуем ее, - предложил Синтер.
     - Я останусь здесь, - решительно заявил Клайус. Он слегка позеленел при мысли об осмотре очередного трупа.
     Десять минут спустя командор и охранники вернулись, а с ними и Синтер.
     - Все сходится, - радостно заявил Клайусу Синтер, победно размахивая документами. - Вот эта - та, что в ванной, - самозванка, подставное лицо, и в ответе за это вы! - вскричал он и самодовольно указал пальцем на командора.
     Командор Минт хранил ледяное спокойствие. Он только кивнул, сунул руку в карман и достал оттуда небольшой пакетик. Все остальные, кто находился в опочивальне Императора, как завороженные, следили за ним.
     Командор поднес пакетик к губам.
     - Нет! - вскрикнул Клайус и резко поднял руку. Минт замер, во взгляде его мелькнула надежда.
     - Но, сир, так велит закон! Он обязан поплатиться за свою халатность! - воскликнул Синтер, который, видимо, опасался, что его обвинитель останется безнаказанным.
     - Да, Фарад, я все понимаю, но не здесь же. Здесь уже лежит один труп, еще один - этажом ниже... - Император поднес к губам носовой платок и закашлялся. - Мне здесь потом спать... А мне надо сосредоточиться, а это и так будет непросто, и без всего... этого.
     Он махнул рукой Минту. Тот послушно кивнул и вышел из опочивальни в коридор, дабы там исполнить свой последний долг.
     Даже на Синтера этот скорбный ритуал произвел впечатление, хотя он и не пошел следом за командором, дабы лично засвидетельствовать самоубийство. Клайус поднялся с кровати и отвернулся, не глядя, как из ванной выносят на носилках труп террористки-неудачницы.
     Синтеру он сказал:
     - Через час. Дай мне немного прийти в себя, потом расскажешь, что там у тебя за вещественные доказательства, и приведешь ко мне Морса Планша.
     - Будет исполнено, сир! - с нескрываемым энтузиазмом отозвался Синтер и торопливо вышел.
     "Пусть думает, что одержал великую победу. А Линь Чен пусть хоть немножко поплатится за свою глупость. И пусть все теперь попляшут вокруг того, кого считают молокососом и тупицей. А уж я повеселюсь на славу! Я остался жив! Это перст судьбы!"

Глава 38

     Роботы испытывают восторг совсем не так, как люди. Лодовик не раз видел, как в течение нескольких десятков лет Дэниел справлялся со множеством сложнейших задач, но и представить себе не мог, насколько глубоко распространялось влияние Дэниела на разные уровни бюрократических инфраструктур Трентора. Исполняя роль премьер-министра Димерцела, Дэниел наверняка уделял много времени (вероятно, те часы, которые человеку бы понадобились для сна) внедрению поддельных сведений, инструкций и нужных ему изменений в имперские и дворцовые компьютерные сети. Наверняка эти изменения были таковы, что спокойно могли остаться не замеченными в течение десятков и даже сотен лет, более того - они сохранялись и переходили с уровня на уровень при каждом очередном усовершенствовании "начинки" компьютеров или их профилактическом ремонте. Мало того, все эти измененные сведения распространялись и попадали в базы данных компьютеров других секторов по всему Трентору.
     Риссик Нумант - новое имя Дэниела и человек, которому было присвоено это имя, - был "создан" несколько десятков лет назад. Дэниел просто добавил ряд подробностей относительно внешности этого вымышленного персонажа, и пожилой мужчина, выдающийся деятель в области теории дипломатии, вернулся к жизни на Тренторе. Когда-то он вращался в высшем свете и появлялся на множестве вечеринок, но мало кто теперь помнил его. Некогда он имел репутацию коварного и безжалостного соблазнителя, однако надо отметить, что дамы, которых он соблазнял, предавались соблазну без всякого сожаления. Уже нескольких десятков лет он не принимал заметного участия в светской жизни Трентора, удалившись на планету Дау в звездной системе Тысячи Золотых Солнц, где (согласно слухам) более двадцати лет обучался тому, как сдерживать низменные инстинкты, в рядах приверженцев тайной секты под названием "монахи-кортиканцы".
     Словом, "легенда" вышла настолько правдоподобной и совершенной, что Лодовик даже сожалел о том, что эта роль выпала ему ненадолго. Роботы удивляются не так, как люди. Лодовик обнаружил, что Дэниел намерен предоставить ему при выполнении порученного задания на Тренторе полную свободу и безнадзорность. Он должен был поселиться в небольшой квартире недалеко от торгового района в Имперском секторе (это была еще одна конспиративная квартира, пустовавшая, но регулярно оплачиваемая) и нанести несколько визитов старым знакомым, которые, без сомнения, помнили его либо совсем смутно, либо не помнили совсем. Постепенно, в течение несколько месяцев Риссик Нумант должен был вернуться на социальную сцену, произвести соответствующее впечатление, а затем - ждать нового эпизода, который ему предстояло сыграть в планах Дэниела, - быть может, этот эпизод каким-то образом касался Гэри Селдона.
     Любят роботы тоже совсем не так, как люди. Лодовик в его нынешнем, новом качестве - качестве робота, не связанного ограничениями, накладываемыми Тремя Законами, - считал Дорс Венабили необычным творением, в некотором роде совершенным образцом для подражания. В Дорс он видел нечто такое, что люди бы назвали трагичностью. Она была немногословна и подавала голос только тогда, когда к ней обращались непосредственно, а в разговоры других роботов Дорс практически не вмешивалась. Казалось, она погружена в собственные мыслительные процессы, и Лодовик догадывался почему. Скорее всего понимал это и Дэниел.
     Пристрастие к конкретному человеку могло сказаться на роботе крайне пагубно. Такие роботы организовывали всю свою внутреннюю эвристику в целях удовлетворения всех потребностей своего хозяина, для ликвидации любых проблем, с которыми тот мог столкнуться. Дорс, невзирая на ремонт и перестройку, произведенные Яном Кансарвом, пока не избавилась - а вероятно, никогда не сможет избавиться - от влияния Гэри Селдона. В древности такое состояние именовалось фиксацией. Лодовик знал, что Дэниел некогда пережил фиксацию на легендарном Бейли, Элайдже Бейли.
     Дорс получала последние инструкции от Дэниела по микроволновой связи. Они стояли на расстоянии метра друг от друга в небольшой гостиной с низким потолком, а Лодовик терпеливо ждал у двери. Покончив с инструктажем, Дэниел обернулся к Лодовику:
     - Скоро начнется судебный процесс над Гэри. По окончании процесса возникнут большие сложности. Сейчас мы все обязаны заняться самой важной работой...
     Дорс подошла к ним, все трое теперь стояли по кругу. В голосе Дэниела слышалась дрожь. Он был озабочен - вероятно, это чувство было вызвано тем, что он слишком долго играл роль разных людей.
     - Надвигается ключевой момент Времени Противостояния. Если нас постигнет неудача, в течение тридцати тысячелетий человечество ожидают распад и страшные страдания, ужас которых ни один из нас вообразить не в состоянии. Этого не должно случиться, и это не произойдет.
     Лодовик тоже чувствовал дрожь, но она была вызвана другими ощущениями, и страх его был совсем иным. Он мог представить, что случится, если Дэниел одержит победу, - это означало тысячелетия тягучего, безопасного существования для человечества, со всех сторон обложенного мягкими подушками и скованного обшитыми бархатом цепями. В конце концов человечество от этой трогательной заботы превратится в огромную, уютно устроенную мирную массу, безмозглый грибковый нарост, за которым ухаживают услужливые машины. Дорс, ныне - Дженат Корсан, стояла между двумя роботами-мужчинами, спокойная и молчаливая, и ждала. Роботы и спокойствие выражают иначе, не так, как люди.
     Дэниел еле заметно дал знак правой рукой. Лодовик и Дорс вышли.

***

     Каждому из них предстояло сыграть новую роль. Ученые давно считают, что составленная Гаалем Дорником биография Гэри Селдона страдает наличием заметных пробелов. И когда речь идет о событиях, при которых Дорник не присутствовал лично, а также тогда, когда он был связан в свободе изложения событий официальным "житием" Селдона, и, тем более, в тех случаях, когда редакторы и цензоры срединного периода Эры Академии просто-напросто выпускали некоторые подозрительные абзацы, нам следует более глубоко изучать обстоятельства тех или иных событий, искать их тайные разгадки, дабы яснее понять, что именно произошло в том или ином конкретном случае...
     "ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ", 117-е издание, 1054 г. Э.А.

Глава 39

     За Гэри Селдоном явились в Стрилингский Университет. Пришедших было двое - мужчина и женщина, и они и не подумали сразу отрекомендоваться сотрудниками Комитета Общественного Спасения. Нет, они явились под видом студентов. В кабинет Селдона они вошли согласно предварительной договоренности - для того якобы, чтобы взять у него интервью для студенческой газеты.
     Женщина, которая явно была главной из двоих, отогнула обшлаг гражданского платья и продемонстрировала Селдону официальный знак Комитета - звездолет, солнце и жезл правосудия. Она была невысокого роста, крепкого телосложения, широкоплечая, с тяжелым подбородком.
     - Не стоит устраивать шумихи, - выразила она свое мнение.
     Ее спутник - высокий худощавый мужчина со сосредоточенным выражением лица и снисходительной улыбкой, согласно кивнул.
     - Конечно, не стоит, - отозвался Гэри и принялся собирать бумаги и библиофильмы в портфель, который приготовил как раз для такого случая. Он надеялся, что ему удастся поработать в свободное от судебных заседаний время.
     - Это вам не понадобится, - сказала женщина, отобрала у Гэри все, что тот собирался взять с собой, и аккуратно положила рядом со столом. Несколько листков выбились из стопки, и Селдон наклонился, чтобы подровнять их. Женщина положила руку ему на плечо, он обернулся. Комитетчица решительно покачала головой.
     - У нас нет времени, профессор. Оставьте на мониторе в вашем кабинете сообщение о том, что вас не будет на месте две недели. На самом деле вы можете вернуться и гораздо раньше. Если все закончится благополучно, вы сможете возобновить свою работу.
     Гэри выпрямился, сжав губы, обвел взглядом кабинет и кивнул.
     - Хорошо, - сказал он. - Но через несколько часов сюда должен зайти один мой сотрудник, а я не знаю, где его найти, чтобы предупредить.
     - Мне очень жаль. - Женщина сочувственно приподняла брови. Затем без лишних слов комитетчики вывели Селдона из кабинета.
     Поначалу Гэри сам не мог понять, как воспринимает собственный арест. Он нервничал? Испугался? Ни первое, ни второе слово не были бы преувеличениями. Но сверх того он ощущал уверенность, хотя во все, что лежало за пределами ближайшего будущего, нельзя было верить с определенностью. Быть может, то, что он видел с помощью Главного Радианта, было, скажем, не его линией жизни, а линией жизни другого профессора, другого ученого-психоисторика, который жил через пятьдесят или сто лет. Быть может, все закончится его незаметной казнью, и тогда конец всем его трудам.
     Все сотрудники, которых Селдон собрал для работы над Проектом, будут уволены. Быть может, Дэниел вновь соберет их после смерти Гэри... Все это очень удручало. Но старость научила Гэри тому, что жизнь - это всего лишь своеобразная отсрочка смерти, и тому, что отдельные люди играют какие-то роли лишь в течение краткого промежутка времени. Некоторых, особо важных людей могли клонировать, если уж общество никак не могло без них обойтись. Конечно, Гэри не считал себя настолько выдающейся персоной, чтобы его клонировали... Однако выведенные им формулы в том или ином виде говорили именно о его значительности.
     В принципе Гэри никогда ничего не имел против того, чтобы его считали самонадеянным человеком, но считал, что такого же успеха мог добиться как он, так и кто-то другой на его месте.
     Комитетчики провели Гэри к аэромобилю без опознавательных знаков, стоявшему у главного входа в многоквартирный блок. Не запрашивая разрешения на взлет, аэромобиль набрал высоту, пролетел между двумя опорными башнями и помчался по маршрутной линии из Стрилинга в направлении Имперского сектора. Гэри не раз доводилось летать по этой трассе.
     - Не нервничайте, - посоветовала Гэри женщина.
     - Я не нервничаю, - солгал Гэри, взглянув на нее. - И многих вы арестовали в последнее время, позвольте поинтересоваться?
     - Я не уполномочена отвечать на подобные вопросы, - ответила она с радостной усмешкой.
     - Нам нечасто приходится арестовывать таких знаменитостей, - признался мужчина.
     - А откуда вы обо мне знаете? - спросил Гэри с искренним любопытством.
     - Мы вам не невежды какие-нибудь, - буркнул мужчина. - Мы очень даже в курсе высокой политики. В работе, знаете ли, помогает.
     Женщина ожгла напарника предупреждающим взглядом. Тот пожал плечами и уставился вперед.
     Когда судно влетело в главный транспортный туннель, проложенный в барьере безопасности, окружавшем Имперский сектор, Гэри стал смотреть вперед. Вскоре судно вылетело из туннеля, резко отклонилось влево от основного потока воздушного транспорта и двинулось вокруг темно-синего гладкостенного цилиндра - башни, поднимавшейся почти до самой поверхности купола. Через некоторое время пилот сбросил скорость, аэромобиль едва заметно тряхнуло, и он опустился на платформу, расположенную примерно на середине высоты башни. Платформа втянулась внутрь, аэромобиль оказался в ярко освещенном ангаре.
     До начала судебного процесса заняться Гэри было положительно нечем, а начаться процесс должен был очень скоро, только в этом он и был уверен. "А все остальное, - думал Гэри, - это психоистория".

Глава 40

     Лодовик стоял обнаженный посреди своей новой квартиры. Кожа с правой стороны туловища была отогнута. Он работал над механикой. Края биологических слоев заживлялись сразу же после надреза. Из них не сочились ни смазочные, ни питательные жидкости, хотя "ранки" для пущей убедительности были украшены фальшивыми капельками крови. Если бы Лодовик пожелал, он мог бы устроить весьма показательное кровотечение, но сейчас устраивать спектакль было не для кого, и вскоре предстояло восстановить целостность искусственных кожных покровов. То, что он предпринял, было очень разумным шагом.
     Он понимал хитросплетения прагматизма, маневры большой политики. Он не мог понять, почему Дэниел решил ему доверять, почему предоставил полную свободу, не назначив даже испытательного срока, в течение которого внимательно бы наблюдал за ним. Первое объяснение могло заключаться в том, что он дал распоряжение Яну Кансарву во время осмотра и ремонта вживить в тело Лодовика крошечный передатчик. Никакого передатчика Лодовик не обнаружил, но обнаружил бы, если бы таковой был в наличии. Его тело не излучало никакой энергии, помимо той, какая должна была исходить от тела обычного человека - инфракрасные лучи, ряд других волн... но ни одна не содержала кодированной информации. Ни в одной из полостей тела Лодовика никаких устройств такого типа не обнаружилось.
     Он восстановил целостность кожных покровов и задумался о второй вероятности: о том, что Дэниел станет наблюдать на ним, как только он выйдет из квартиры, - либо лично, либо с помощью других роботов и даже нанятых им людей. Организация Дэниела была многочисленной и разнообразной по составу. Ожидать от него можно было положительно чего угодно.
     Существовало и третье возможное объяснение, менее вероятное, чем первые два: Дэниел ему по-прежнему доверял...
     И еще одно, четвертое, настолько маловероятное, что о нем и думать-то не стоило. "Я - частица какого-то еще более глобального плана. Дэниел знает о моих метаморфозах, о том, что они сохранились, и нашел какой-то способ использовать их".
     Лодовику никогда бы не пришло в голову недооценивать интеллект и изобретательность думающей машины, которая просуществовала двадцать тысяч лет. Миновал час, два часа, и Лодовик понял, что впал в опаснейшее состояние неспособности принять решение. Казалось, какое действие он ни предпримет, все безуспешно.
     Он стряхнул оцепенение и подключил все резервные системы. Приток энергии и силы - ощущение восстановления искусственной кожи, на которой не останется ни единого рубца, - порадовал Лодовика. У него было как минимум одно важное преимущество перед людьми. Заключалось оно в том, что его ни в малейшей степени не волновало, останется он в живых или погибнет. Волновало его единственное: сумеет ли он помочь людям - и теперь он яснее ясного видел, как это сделать.
     Дэниел обмолвился о роботской оппозиции - кельвинистах. Несколько раз Лодовик слыхал о них и прежде, от других роботов. Роботы, как и люди, тоже были подвержены слухам. Если кельвинисты до сих пор существовали (Дэниел не сказал об этом определенно), значит, некоторое их число вполне могло находиться на Тренторе - в том случае, если они решили, что у них есть хоть какой-то шанс одолеть Дэниела.
     Лодовик быстро оделся и немного изменил свою внешность - настолько, насколько мог это сделать усилием воли. Теперь он выглядел намного моложе, чуть стройнее, цвет его волос стал ярким, соломенно-желтым.
     Теперь он не напоминал ни прежнего Лодовика, ни новоявленного Риссика Нуманта. Тем не менее основные телесные и физиогномические признаки остались прежними. И конечно позитронный мозг. Встреться Лодовик с Дэниелом и в этом обличье - ему бы не удалось долго того дурачить.
     Лодовик понимал, что ему следует как можно скорее уйти из квартиры и приступить к поискам. Он сомневался, что времени у него - не бол