себя при том, как теперь складывались дела.
     Всего этого за глаза хватало для того, чтобы задуматься о смысле жизни.
     Парень с приплюснутой физиономией заметил Клию и притворился, будто не замечает. Она повела себя точно так же, но шагнула ему навстречу и стала озираться по сторонам - так, словно ждет кого-то другого.
     Когда они сошлись на расстояние оклика, парень сказал:
     - Нам неинтересно, что ты сегодня принесла. Почему бы тебе не убраться из Дали подобру-поздорову? Закладывай кого-нибудь там, а?
     Дерзость и даже грубость не оскорбили Клию, к ним она давно привыкла.
     - У нас уговор, - небрежно проговорила Клия. - Я отдаю, ты платишь. Моему сегодняшнему боссу не понравится, если ты...
     - А тут говорят, будто твой сегодняшний босс сгинул, - буркнул парень, нагло глядя на Клию. - И вчерашний тоже сгинул. Даже Киндриль Нашак! Говорят, его в Рикериан бросят без суда и следствия. Считай, я тебя по-честному предупредил, цыпочка. Хватит, ладно?
     Кольцо сжималось.
     - А с этим мне что делать? - спросила Клия, указав на небольшую тонкую коробку, зажатую у нее под мышкой.
     - Ничего не возьму, и бабок не дам, сказал же, - огрызнулся парень. - Исчезни!
     Клия на миг задержала на нем взгляд. Парень мотнул головой, словно пытался отогнать надоедливую муху, и взгляд его стал отсутствующим. Теперь он никому не расскажет о встрече с ней.
     Если уж и вправду все хотели, чтобы она исчезла, если у нее не осталось работы и других причин оставаться здесь, значит, ей действительно пришла пора исчезнуть. Эта мысль пугала Клию: она никогда не бывала за пределами Дали дольше нескольких часов. Кредиток ей хватило бы на две недели, а деньги, что были в ходу на черном рынке, только для местных торгашей и годились, да и те с ней вряд ли пожелают иметь дело.
     Клия ушла в менее фешенебельный квартал, который в народе называли "Тихим Флешплеем", отыскала полуразрушенный ларек и влезла в него через трещину в передней пластиковой стенке. Там, усевшись посреди груды старой оберточной бумаги, упаковок и поломанной мебели, она сняла пломбу со свертка, который несла на встречу с клиентом, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь такого, что пригодилось бы ей за пределами Дали. Бумаги и библиофильм. Клия просмотрела бумаги, изучила пломбу на коробке с книгофильмом. Это было что-то сугубо личное, закодированное. Ей не под силу было расшифровать код или продать кому-нибудь эту ерунду.
     Собственно, Клия догадывалась, что все так и будет, еще до того как вскрыла сверток. Ей часто приходилось доставлять посылки такого рода, содержащие сведения, которые переправлять иными путями было слишком рискованно - они могли попасться на глаза полиции. Правда, ей давно не доводилось доставлять ничего настолько важного, за что выкладывали кругленькие суммы лучшим курьерам.
     А когда-то она и была среди лучших курьеров, одной из самых высокооплачиваемых в Дали, наследницей тысячелетней традиции, изысканной и замысловатой, имеющей собственный язык, собственные ритуалы, как почти всякая религиозная коммерция на Тренторе. Порой официальные и публичные бумаги вручались далитанским курьерам для срочной доставки, во избежание проволочек, которые могли возникнуть, попади эти бумаги в руки к комитетчикам.
     Все полетело в тартарары всего за несколько дней! Клия вздрогнула, поняв, что плачет - беззвучно, но все же плачет. Она вытерла слезы, высморкалась в кусок относительно чистой бумаги, выбросила сверток в мусоросборник и выбралась на улицу.
     Перейдя на противоположную сторону улицы, она несколько минут выждала. Вскоре она заметила того, кто следил за ней. Она не сомневалась, что после неудачной встречи с клиентом за ней увяжется хвост. Это оказалась невысокого роста тоненькая девчушка на несколько лет младше Клии. Она делала вид, будто играет на улице, и была одета в поношенный комбинезон, какие носят рабочие термариев. Клия находилась слишком далеко от девчонки, чтобы прибегнуть к исследованию ее сознания или заставить забыть, что она ее видела. Но это и не понадобилось. Девчонка нырнула в заброшенный ларек и через несколько секунд вылезла оттуда с кипой старых коробочек и содержимым выброшенного Клией свертка.
     В свое время Клие и самой доводилось следить за курьерами после несостоявшихся сделок. Теперь она сама оказалась в таком положении.
     Последняя пощечина, последнее оскорбление на прощанье. Движение на улице стало более оживленным. Освещение купола меркло, разгорались огни на навесах над тротуарами. Толпы сгущались, люди жались друг к другу в поисках мгновений облегчения, кратких радостей, отвлекавших их от жуткой жизни. Для человека, за которым охотились, такие толпы представляли страшную опасность. В тесноте и давке могло случиться все, что угодно, и Клие пришлось бы потратить немало сил на мысленную обработку прохожих и даже на то, чтобы быстро и незаметно скрыться. Ее могли схватить и убить.
     Она вспомнила о мужчине в тускло-зеленом плаще. От воспоминаний о нем у нее не разболелась голова, но все же... Нет, она должна была окончательно отчаяться для того, чтобы отказаться от независимости и решиться присоединиться к людям, похожим, судя по тому, что о них рассказывал тот человек, на нее. А быть может, именно потому, что они были похожи на нее! Одна мысль о том, что она будет находиться среди людей, которые умеют делать то же, на что способна она...
     Вдруг у Клии голова разболелась еще сильнее. Кожу под волосами словно иголками закололо. Со стоном она принялась проталкиваться сквозь толпу в поисках входа в плунжер - систему многоместных кабин - древних лифтов, которые перевозили людей с одного уровня на другой в Дали и большинстве других секторов Трентора.
     Вара Лизо, измученная и обессиленная, решила упросить флегматичного молодого майора позволить ей отдохнуть. - Я тут уже несколько часов! - простонала она. У нее дико болела голова, одежда насквозь промокла от пота, в глазах туманилось.
     Майор Намм рассеянно погладил нашивку, пожевал нижнюю губу. Вара смотрела на него с непривычной для нее ненавистью, но нанести ментальный удар не решилась.
     - Никого? - ворчливо поинтересовался он.
     - Я уже три дня подряд никого не нахожу, - жалобно проговорила Вара. - Вы тут всех распугали.
     Намм отошел от парапета балкона, нависавшего над оживленной трансдалитанской транспортной магистралью, проходившей через Флешплей. Под балконом проходили толпы пешеходов, пассажирские и товарные поезда проносились по рельсам над головой, в нескольких метрах от пустой квартиры, немилосердно сотрясая ее стены. Вара уже семь часов подряд наблюдала с балкона за толпами народа. Быстро темнело, яркие дорожные знаки, горевшие вдоль магистрали, вызывали у нее головную боль. Ей нестерпимо хотелось спать.
     - Советнику Синтеру нужны хоть какие-то результаты, - сказал молодой майор.
     - Фарад должен, по крайней мере, заботиться о моем здоровье! - воскликнула Вара. - Если я заболею или умру от истощения, что он тогда будет делать? Я - его единственное оружие в этой его маленькой войне! - вспылила она и сама удивилась. Терпение ее близилось к пределу. Но вместо того чтобы щеголять своей важностью для Синтера, она попробовала надавить на майора:
     - Если силы покинут меня, кто ответит за это? Что вы скажете Советнику Синтеру? И что скажет он?
     Молодой офицер, не выказывая эмоций, обдумал этот вопрос.
     - Объясняться с ним будете вы. А я здесь нахожусь только для того, чтобы приглядывать за вами.
     Вара Лизо еле сдержалась. "Как близко они подобрались! Они даже не знают, как близко!"
     - Вот что. Отведите меня куда-нибудь, где я могла бы отдохнуть, - сердито потребовала она. - Ее здесь нет. Я не знаю, где она. Я не чувствую ее присутствия уже три дня!
     - Советник Синтер очень настаивает на том, чтобы вы ее нашли. Вы сказали нам, что она - самая сильная из...
     - Из остальных, кроме меня! - прокричала Вара. - Но я не чувствую ее!
     Похоже, белобрысый майор наконец уразумел, что Вара сегодня работать больше не намерена.
     - Советник будет разочарован, - сказал он и снова прикусил губу.
     "Неужели здесь все - полные идиоты?" - мысленно возмущалась Вара. Однако она понимала, что злость только усугубит ее изнеможение и ничего ей не даст, а только помешает получить от Синтера то, чего ей хотелось.
     - Мне нужно хоть немного побыть одной, отдохнуть, ни с кем не разговаривать, - хрипловато проговорила она. - Завтра можно попробовать снова, в другом секторе. Мне нужно работать в ограниченном районе - чтобы он охватывал всего несколько кварталов. Нужно побольше агентов и побольше качественных донесений.
     - Конечно, - кивнул майор, постаравшись вложить в ответ понимание и здравомыслие. - Наша разведка работает не в полную силу. Завтра предпримем еще одну попытку.
     - Спасибо, - негромко проговорила Вара.
     Майор пересек пустую комнату, встал у двери и распахнул ее. Вара уже была готова переступить порог, когда вдруг ощутила острейший укол эмоции, которую можно было назвать только завистью. Вызвана эта зависть была тем, что Вара ощутила поблизости присутствие женщины, дар которой равнялся ее дару. Вара мертвенно побледнела и пробормотала:
     - Н-н-нет. Она здесь!
     - Где? - требовательно спросил майор и стал теснить Вару к окну.
     - Да, да, да, - бормотала Вара. Майор развернул ее лицом к балкону. "Они обращаются со мной, как с никчемным животным!" Однако азарт охотницы уже овладел Варой. Она протянула руку к балкону, другой рукой вытерла губы.
     - Вон там! Она близко!
     Агент вгляделся вниз, рассматривая толпу в том месте, куда указывала Вара. В глаза ему бросилась женщина, торопливо пробиравшаяся сквозь толпу ко входу в плунжер. Внешне в ней не было ничего особенного.
     Майор немедленно связался по интеркому .с другими агентами, находившимися на улице.
     - Вы уверены? - строго спросил он у Вары, но она только молча тыкала пальцем и утирала губы. Ощущение близости девушки-менталика было непередаваемо сильным. Вара с трудом сдерживала дрожь. Чувство это она ненавидела - его она познала тогда, когда попала в окружение других менталиков, в группу, собранную Вандой и Стеттином. Но настолько сильным оно не было ни разу.
     Зависть до боли распирала грудь Вары. Ей казалось, что девчонка способна отобрать у нее все на свете и оставить только тщетные ожидания и бесконечное разочарование!
     - Это она! - вскричала Вара. - Поймайте ее, пожалуйста, поймайте!
     Из-за чего-то кожа на макушке у Клии запылала, словно от ожога. Вскрикнув, она вбежала в кабину плунжера. Двое пожилых мужчин с пышными усами, тронутыми сединой, озабоченно оглянулись на нее. Клия спряталась за их спинами.
     Отсюда Клие не было видно, что происходит на улице. Она подпрыгнула и заметила двоих верзил с квадратными физиономиями, опрометью мчавшихся к открытым дверям кабины. Двери начали закрываться, агенты подняли крик, требуя придержать двери, они даже успели нажать на кнопку остановки механизмов плунжера.
     Клия сунула руку в карман и вынула мастер-чип - вещицу нелегальную, но являвшуюся почти неизменной принадлежностью экипировки далитанских курьеров. Двери кабины помедлили и застыли в полуоткрытом положении. Клия вставила ключ в отверстие на панели управления и крикнула:
     - Авария! Двери закрыть!
     Двери снова начали закрываться. Двое агентов, не понимая, что происходит, пытались вломиться в кабину и кричали, требуя прекратить это безобразие.
     Пожилые далити отступили в сторону.
     - Где вы хотите выйти? - тяжело дыша, но улыбаясь, спросила Клия.
     - На следующем уровне, если можно, - ответил один из них.
     - Отлично.
     Клия дала кабине соответствующие инструкции, после чего мысленно заставила спутников забыть о ней и вообще о чем-либо необычном, приключившемся с ними.
     Мужчины вышли из кабины на следующем уровне, а Клия поспешно приказала дверям закрыться. Со вздохом она прислонилась к грязной, замызганной стенке кабины. Скрипучий механический голос осведомился:
     - Аварийные инструкции? На какой служебный уровень вас доставить?
     Клия мысленно прислушалась. На несколько уровней вверху и внизу было небезопасно. Да и голова до сих болела так, словно с нее пытались заживо содрать кожу. Оставалось одно - вниз.
     - Вниз, - сказала Клия. - Нулевой уровень.
     На четыре километра ниже всех населенных уровней. Туда, где протекали подземные реки.

Глава 18

     Тритч встретилась с Морсом Планшем на нейтральной территории - подальше от грузового отсека, но и не слишком близко к каютам, где размешались члены экипажа, - в одном из служебных помещений, где царила невесомость.
     Если Тритч надеялась, что в условиях невесомости обретет над Планшем некоторые преимущества, то надеялась она напрасно. Планш в невесомости чувствовал себя как рыба в воде.
     - У вашего мертвеца - поистине уникальные способности, - заявила Тритч, когда Планш появился перед ней, плавно проплыв вдоль изгиба стенки.
     - А у членов вашего экипажа - на редкость уникальные понятия об этике, - в тон ей ответил Планш.
     Тритч пожала плечами.
     - Амбиции - проклятие нашего времени. Гелу Анданча я обнаружила неподалеку от входа в грузовой отсек в плачевном состоянии. Теперь он в изоляторе, поправляется.
     Планш кивнул. Лодовик не знал, как зовут злоумышленника. С Планшем он столкнулся, когда выносил потерявшего сознание мужчину из грузового отсека. Планш взял Анданча на руки, а Лодовику велел вернуться в отсек. По всей вероятности, там он сейчас и находился.
     - Что они искали?
     - Кто-то им заплатил, - негромко проговорила Тритч. - По всей вероятности, кто-то из тех, кто противостоит тому, кто нанял вас. Если бы они доставили этим людям Лодовика Трему, они бы оба получили в пятьдесят раз больше того, что получают у меня за год. Это огромные деньги.
     - Как вы намерены с ними поступить? - спросил Планш.
     - Как я понимаю, они собирались захватить корабль и взять нас в плен, а может быть, и убить. Трин сейчас в моей каюте, она пьет, и не триллианскую водичку, надо заметить. Когда она напьется вдрызг, я готова выбросить ее из грузового люка над Трентором - пусть сгорит прямо над Дворцом. - Веки Тритч едва заметно дрогнули, она скорбно поджала губы. - Она была неплохой первой помощницей. Но у меня есть и другая проблема. Что мне делать с вами?
     - Я вас, между прочим, не предавал, - заметил Планш.
     - Но вы и не сказали мне правду. Кем бы ни был Лодовик Трема, он не человек. Трин лепечет что-то про симулакров и роботов. Кто бы ей ни заплатил, ей было велено искать механического человека. Что вам известно о роботах?
     - Он - не робот, - покачав головой, улыбнулся Планш. - Теперь никто не делает роботов.
     - Ну да, их можно увидеть только в страшных снах, - фыркнула Тритч. - Еще - в библиофильмах класса В. Тиктаки с мутировавшим мозгом, запрограммированные на бессмысленную месть. Но Лодовик Трема - Главный советник Председателя Комитета Общественного Спасения?
     - Чушь и чепуха! - отрезал Планш - так, словно разговаривать на эту тему было ниже его достоинства.
     - Между прочим, я кое-что уточнила, Морс, - сказана Тритч. Лицо ее вдруг стало печальным. Может быть, правда, на ее мимике сказывалось отсутствие гравитации. - Вы были правы. Нейтрино в большом количестве смертельно опасны. А от потока нейтрино защититься невозможно.
     - Он умирает, - солгал Планш. - Как бы то ни было, его состояние должно быть сохранено в тайне.
     Тритч покачала головой.
     - Я вам не верю. Но слово сдержу и высажу вас на Мэддер Лоссе. - Она ненадолго задумалась. - Пожалуй, мне стоит высадить там же Трин и Анданча, вот и разберетесь между собой. А теперь идите, потолкуйте по душам с вашим мертвым министром.
     Она развернулась и направилась к выходу.
     - А в мою каюту мне вернуться нельзя? - осведомился Планш.
     - Я пришлю еду и одеяло в грузовой отсек. Если я позволю расхаживать по кораблю человеку, который общается с покойниками, у меня на судне запросто может вспыхнуть бунт. На Мэддер Лосе мы прибудем через полтора дня.
     Как только Тритч исчезла за дверью, Планш зябко поежился. Ему тоже не улыбалось общение с Лодовиком Тремой. Тритч была совершенно права.
     Никто на борту "Копья Славы" не мог выжить. Ни один человек.
     Лодовик стоял в отсеке рядом с ящиком, сложив руки на груди. Он ждал возвращения Планша. Своими действиями Лодовик, судя по всему, причинил значительный вред человеку, однако на его поведении не сказались вполне предсказуемые последствия проступка - снижение уровня мышления, суровая перепроверка, даже полное отключение. Невзирая даже на расширенные полномочия в рамках его длительного служения Дэниелу, несмотря на то что диктовал Нулевой Закон, ему грозило суровое наказание.
     Но поговорить об этом ему было не с кем. Лодовик был спокоен и в прекрасной форме. Он не ощущал удовлетворения - он причинил вред человеку и ясно осознавал это, но не испытывал ничего и близко похожего на угрызения совести, которые непременно должны были терзать его вследствие нарушения одного из кельвинистских Трех Законов.
     Совершенно очевидно - что-то в нем радикально изменилось. Он как раз пытался выяснить, что именно, когда вернулся Планш.
     - Некоторое время нам придется провести здесь, - спокойно и непринужденно сообщил Планш. - У меня, кстати, была прекрасная каюта. И мы с капитаншей... - Он печально покачал головой, но вот черты его лица как бы заострились. - Ничего. Это я так. Что-то пошло неладно. Что-то пошло вкривь, и притом серьезно.
     - Что могло произойти? - спросил Лодовик, потянулся и улыбнулся. Заработала система человеческих проявлений, став приоритетной над всеми прочими функциями. - Знаете, в ящике было тесновато, но мне случалось бывать и в худших переделках. Полагаю, я выбрался оттуда не в самый удачный момент?
     - Чего уж там полагать... У этого малого сердечный приступ.
     - Мне очень жаль. Но боюсь, у него и его спутницы на уме было неладное.
     - Кто-то еще желает заполучить вас живым или мертвым, - буркнул Планш. - А я думал, что Председатель Комитета Общественного Спасения почти неуязвим. Неприступен.
     - Никто не неуязвим в наше тревожное время, - вздохнул Лодовик. - Прошу прощения за причиненные вам неприятности.
     Планш, прищурившись, уставился на Лодовика.
     - Честно говоря, до сих пор я мирился со всеми собственными отрицательными чувствами по поводу и самого задания, и по поводу вас лично. В имперской политике случается всякое, и порой один человек бывает намного ценнее целой звездной системы. Собственно, в этом и состоит централизованное правление.
     - Наверняка вы не из тех, кто выступает за рассредоточение власти, Морс Планш?
     - Нет. Ни моих капиталов, ни оставшихся мне лет не хватит для того, чтобы решиться предать Линь Чена.
     - Вы хотели сказать - Императора. Планш не стал уверять, что оговорился.
     - Однако мое любопытство выросло до опасных пределов. Любопытство схоже с потоком нейтрино. Оно способно проникать куда угодно, а достигая определенного уровня, может и убить. Это мне известно. Но мое любопытство в отношении вас...
     Планш умолк и отвернулся.
     - Я пожилой и необычайно везучий человек, и давайте на этом остановимся, - сказал Лодовик и кисло усмехнулся. - Есть вещи, говорить о которых нельзя ни мне, ни вам. И нам обоим лучше держать любопытство в узде. Да, я должен был погибнуть. Мне это известно лучше, чем кому-либо. Но причина, по которой я остался жив, не имеет ничего общего с дурацкими суевериями насчет... этих, как они... роботов? В этом можете не сомневаться, Морс Планш.
     - Между прочим, о роботах я слышу не впервые, - заметил Планш. - Время от времени по многим планетам, подобно пыльной буре, проносятся слухи об искусственных людях. Тридцать пять лет назад произошел массовый геноцид в системе Седьмого Октанта. Пострадали четыре планеты - это были довольно-таки процветающие миры, объединенные общей высокоразвитой культурой и эконом