человек. Вы изучали психоисторические труды, адвокат?
     - Только в том смысле, в каком они связаны с обвинениями, которые вы намерены предъявить их автору, - ответил Бун и посмотрел на Чена с уважением и надеждой. - Моя задача намного бы облегчилась, если бы я точно знал, в чем будут состоять таковые обвинения.
     Чена эта просьба явно искренне изумила.
     - Нет. - Он покачал головой. - Большинство "Серых" и, уж само собой, подавляющее большинство юристов убеждены в том, что Селдон - безвредный и забавный чудак, очередная знаменитость со странностями. На Тренторе его уважают и даже преклоняются перед ним. Новость о том, что ему предстоит суд, и так уже достаточно широко обсуждается, господин адвокат. Не исключено, что Селдону даже на руку публичное обсуждение судебного процесса. Ведь таким образом на нас может быть оказано немалое давление в целях снятия с Селдона обвинений и, более того, окончательной отмены суда. Он запросто может выставить все в таком свете, будто бы его, уважаемого ученого, знаменитого представителя творческой интеллигенции, носителя духа добрых старых времен, подвергают нападкам злобные и жестокие обыватели.
     - Вы действительно такого мнения, господин Председатель? Не подсказка ли это с вашей стороны? Это могло бы помочь мне замечательно выстроить защиту.
     - Ни в коем случае, - поморщился Чен. - Не ждите, что я стану делать за вас вашу работу, господин адвокат. Селдон обсуждал с вами свою стратегию на время судебного процесса?
     - Нет, господин Председатель.
     - Значит, он хочет предстать перед судом. Он намерен каким-то образом использовать этот процесс. Это ему по какой-то причине нужно. Любопытно.
     Бун некоторое время молча смотрел на Чена, затем спросил:
     - Вы позволите мне говорить откровенно, господин Председатель?
     - Безусловно, - ответил Чен.
     - Я не стану спорить, то, о чем говорит Селдон и что он предсказывает, можно счесть изменническими и подстрекательскими речами, но гораздо более разумно было бы, если бы Комитет его попросту игнорировал. Его организация очень велика. Как вы совершенно справедливо заметили, она представляет собой самое многочисленное объединение интеллектуалов за пределами Университета. Однако цели сотрудники Селдона перед собой ставят исключительно мирные - создание Энциклопедии. Так, по крайней мере, говорят. Это же наука, чистой воды наука! Мне непонятно, какие побуждения движут вами. Или вы намерены использовать Гэри Селдона для каких-то своих целей? Чен улыбнулся.
     - Мое несчастье состоит в том, что меня считают человеком, способным на злой умысел. Я не злодей и не всеядный политик, который готов проглотить всех и каждого, кто ему мешает, и использовать с выгодой для себя любое событие.
     Судя по всему, более распространяться на эту тему Чен был не намерен.
     - Несомненно, господин Председатель. Могу я задать вам еще один вопрос - исключительно из личных и профессиональных соображений, во избежание ненужной суеты в свете того, сколько еще предстоит сделать за столь короткое время?
     - Попробуйте, - отозвался Чен, но так скривил губы, что Бун понял: говорить надо по возможности кратко и четко.
     - Вы намерены арестовать Гааля Дорника, сэр? Чен ненадолго задумался и ответил:
     - Да.
     - Завтра, сэр? - Да, конечно.
     Бун поблагодарил Чена, и, к его невыразимому облегчению, Чен позволил ему уйти.
     После того как адвокат удалился, Чен приступил к просмотру собственных баз данных и несколько минут посвятил поиску первого упоминания о том, что Селдон будет предан суду за измену, оброненного либо им самим, либо кем-либо в его присутствии. Чен мог поклясться, что впервые эту мысль высказал именно он, однако записи показали, что он жестоко ошибается.
     Первым, как выяснилось, сказал об этом Лодовик Трема во время невинного разговора, имевшего место около двух лет назад. Теперь же предстоящий процесс казался Чену как весьма небезопасным, так и сулящим колоссальные перспективы, и перспективы с лихвой перекрывали опасности! Ведь это был самый легкий путь, чтобы навести полный порядок и образцовую чистоту во дворце! Но как мог Лодовик заранее, за столь долгое время знать, что все так обернется?
     Чен закрыл файлы и несколько секунд просидел в тишине. Как бы сейчас повел себя Лодовик, чтобы извлечь максимум политической выгоды? Председатель Комитета резко расправил плечи и постарался избавиться от чувства зависимости. Надо же было настолько доверять мнению одного-единственного человека! Нет, это определенно проявление слабости.
     - Больше я не стану вспоминать о нем, - поклялся себе Чен.

Глава 29

     Клия проснулась от негромкого стука в дверь и быстро оделась. Открыв дверь, она сначала ужасно расстроилась, а потом, наоборот, обрадовалась тому, что стучал не Бранн. За ней прислали другого, незнакомого ей молодого человека. Этот не был ни далити, ни тем более - таким красавцем, как Бранн.
     Незнакомец был невысокого роста, хрупкий, родом наверняка из Мизара. Нос у него был длинный, а кожу покрывали частые оспинки - следы перенесенной в детстве лихорадки. И еще, он оказался немым и объяснялся с Клией на языке жестов, распространенном среди рыночных ростовщиков. Этот язык Клия хорошо понимала.
     - Меня зовут Рок, - представился молодой человек, сжав кулак и ударив по нему другой рукой. - С тобой будет говорить Невидимка, - сообщил он и улыбнулся, увидев, что девушка поняла хотя бы часть его жестов.
     - Невидимка? - Клия дважды провела пальцами перед глазами, тем самым показав, что удивлена, но за Роком пошла.
     Рок жестами "произнес" слово по буквам, и Клия догадалась, о ком речь. Она должна была встретиться с Плассиксом, но, конечно, она его не увидит. Ведь его никто никогда не видел.
     Плассикс молчал. Как и ожидала Клия, он прятался за стеной. Клия стояла внутри небольшой комнатки с гладкими стенками. У одной стенки располагался цилиндр из прозрачного стекловидного материала, у другой - стул. В других стенках были двери. Одну из них плотно закрыл за собой удалившийся Рок, на прощанье что-то нечленораздельно промычав и учтиво поклонившись.
     Цилиндр наполнился бледным свечением, внутри проявилась фигура хорошо одетого пожилого мужчины с волнистыми каштановыми, коротко стриженными волосами. Выражение его лица было приятным и немного загадочным. Кожа смуглая, губы очень тонкие, почти неразличимые.
     Клия видела телемимов в библиофильмах и разных развлекательных программах. Как бы на самом деле ни выглядел Плассикс, это голографическое изображение будет послушно передавать все его движения и мимику. Клия терпеть не могла любые обманы, и данный случай не стал исключением. Она уселась на жесткий стул и строптиво сложила руки на груди.
     - Тебе известно, кто я такой, - сказал мим и опустился на невидимый стул внутри цилиндра. - А тебя зовут Клия Азгар. Мне все верно сообщили?
     Клия кивнула.
     - Ты пришла к нам по совету Каллусина. Теперь таким, как ты, все труднее жить на Тренторе без помощи.
     - Пожалуй, - уклончиво отозвалась Клия и поджала губы.
     - Тебе здесь будет хорошо. На этих складах много всяких увлекательных вещей. Можно потратить всю жизнь на изучение истории создания всего, что мы импортируем с других планет.
     - Я не большая любительница истории, - сказала Клия. Плассикс улыбнулся.
     - В истории каждый из нас может найти что-то для себя.
     - Послушайте, я сюда пришла по доброй воле.
     - А такое понятие, как "добрая воля", существует, на твой взгляд?
     - Конечно, - ответила Клия.
     - Конечно, - эхом отозвался Плассикс. - Пожалуйста, прости за то, что я прервал тебя.
     - Я хотела сказать, что все это немного странно. Эти склады и то, что вы не показываетесь на глаза никому... Странно. Может быть, мне стоит лучше остаться самой по себе.
     Плассикс кивнул.
     - Вполне понятное и объяснимое желание. Вот только, к сожалению, удовлетворить его нельзя, поскольку ты уже находишься здесь. Надеюсь, причины такого ограничения тебе понятны.
     - Вы думаете, что я кому-нибудь расскажу про вас. Той женщине, что за нами охотится.
     - Не исключено.
     - Но я не стану этого делать, клянусь!
     - Я ценю твою честность, Клия Азгар. Надеюсь, и ты по достоинству оценишь мою. Здесь теперь идет что-то наподобие войны, и мы вовлечены в нее. Ты хочешь пережить последствия воздействия иррациональной силы, исходящей от неизвестных тебе людей. У меня есть свои цели и свои средства. Ты и твои братья и сестры - вот мои средства. Цели же мои не жестоки и не разрушительны. Они учитывают и добрую волю, и проявления свободы, что тебе наверняка кажется смешным в сложившихся обстоятельствах.
     Клия отбросила волосы со лба и крепко сжала зубы.
     - В общем, да, - ответила она.
     - Тебе и прежде случалось выслушивать нечто подобное, - сказал Плассикс. В голосе его не было и тени насмешки - да и вообще никаких эмоций. Говорил он ясно, четко и, пожалуй, немного холодно.
     - Так говорят все тираны, - заметила Клия.
     - Верно. Однако у той разновидности тирании, которую я проповедую, есть свои преимущества. Ты имеешь возможность регулярно питаться, тебе нет нужды красть или обманывать кого-либо, и ты надежно укрыта от тех людей, которые желают тебе зла. Все это - к твоим услугам на то время, пока ты не будешь готова.
     - Готова? К чему?
     - С твоей точки зрения - к тому, чтобы отомстить тем, кто разрушил твою жизнь.
     - Они мне безразличны. Может быть, я улечу отсюда вместе с остальными, а после меня - хоть потоп.
     Плассикс еле заметно улыбнулся.
     Клия покраснела. Она-то надеялась, что найдет здесь успокоение, а похоже, и тут на нее собирались давить - только по-другому. До сих пор она как бы бежала впереди волны, а здесь оказалась зажатой между волной и странной неподатливой субстанцией в лице Плассикса.
     - Пожалуйста, подумай. У тебя есть время. Здесь живут хорошие, добрые люди. Обязанности будут совсем не обременительные. Множество возможностей заняться самообразованием и здоровьем. Физические тренировки, продолжение обучения - перспективы прекрасные.
     Слушая Плассикса, Клия впервые за время их беседы уловила в его голосе тепло, что-то естественное, человеческое.
     - А вы что, учитель? - дерзко спросила Клия.
     - Да, в каком-то роде, - ответил Плассикс.
     - Из имперской школы?
     - Нет, - покачал головой Плассикс. - Никогда не преподавал в имперских школах. А теперь ты позволишь мне задать тебе несколько важных вопросов?
     Клия подняла глаза к потолку. Она хотела было промолчать, но решила, что это будет глупо.
     - Ладно. Спрашивайте.
     - Как давно ты знаешь о своих способностях к внушению?
     - Я просто всю мою жизнь живу с ними. Вот и все.
     - Пожалуйста. Каллусин уверяет меня, что ты - одна из самых одаренных, кого ему доводилось встречать.
     - С детства, - буркнула Клия. - Когда точно - не помню. Если честно - еще несколько лет назад я не догадывалась, что я - не такая, как все.
     - Твой отец - вдовец?
     - Моя мать умерла, когда мне было четыре года. Мне ее очень не хватает.
     "С какой это стати я распинаюсь перед этим дурацким фантомом о своих чувствах?"
     - И все эти годы ты одинока?
     - Всего три года, - уточнила Клия.
     - Работала на самых разных людей. Курьером работала, собирала информацию... Что еще? Порой бралась за незаконные делишки, порой даже неэтичные, ниже собственного достоинства?
     Клия отвернулась от цилиндра, цепко обхватила руками талию.
     - Я зарабатывала на жизнь. Я даже отцу помогала. Он, между прочим, не отказывался от денег, которые я ему приносила.
     - Нет-нет, конечно, нет. В Дали сейчас трудные времена. Тебе встречались другие, похожие на тебя?
     - Время от времени. Вот Бранн, к примеру.
     - Бранн - замечательный парень, но он не похож на тебя, как ты уже наверняка заметила. А не знакома ли тебе женщина, которая помогает полиции разыскивать таких, как ты?
     Клия сглотнула подступивший к горлу ком.
     - Я ее никогда не видела. Но иногда чувствовала ее присутствие. Будто бы грязные, мусорные волны.
     - Ты когда-нибудь ощущала ее воздействие на твое сознание?
     - Это ощущение было легким, как прикосновение перышка. Чем-то похоже на Бранна, но сильнее. А вы тоже умеете внушать мысли?
     - Это не имеет значения. Как ты думаешь, тебе было бы легче жить, если бы ты была лишена своего таланта?
     Клия об этом думала редко. Скорее бы ей пришло в голову задуматься, сможет ли она обойтись без ушей или пальцев.
     - Нет. Ну... порой мне кажется... Она запнулась.
     - Да?
     - Мне хотелось бы стать обычным человеком. Простым, нормальным, как все остальные.
     - Понимаю. А ты веришь в существование роботов, Клия?
     - Нет, - покачала головой Клия. - Думаю, сейчас их нет. Может быть, когда-то они и существовали, еще до тиктаков и всяких прочих умных машин. Но сейчас... Нет, сейчас их наверняка нет. Это полная чушь.
     Плассикс кивнул и символически протянул руку для прощания.
     - Спасибо, что навестила меня. Время от времени мы будем вот так встречаться и беседовать с тобой. Будешь рассказывать мне о своих успехах и настроении. Вскоре все здесь может перемениться. Думаю, к этому времени ты уже будешь окончательно готова.
     - А что, если я снова попрошу вас позволить мне уйти?
     - Мне бы хотелось, чтобы ты была свободна, как птица, Клия Азгар. Но у каждого из нас есть долг. Как я уже тебе сказал, поначалу тебе предстоит выполнять несложные обязанности и УЧИТЬСЯ, но настанет время и для очень важных дел. Пожалуйста, постарайся это понять.
     Клия промолчала, гадая: неужели Плассикс действительно ждет от нее какого-то понимания при том, что практически ничего не объясняет? "Похоже, я угодила в очередную ловушку!" с тоской подумала Клия.
     Изображение в цилиндре померкло. Распахнулась дверь. За ней стоял Рок и прищурившись смотрел на Клию. Он жестами "проговорил":
     - Занятия и завтрак. Можно, я сяду рядом с тобой? Клия с сомнением посмотрела на него и жестом ответил .г - Можно.
     Но думала она о Бранне, гадая, чем он сейчас занимается и, главное, с кем.

Глава 30

     Пересадка с торгового корабля на один из гиперзвездолетов Дэниела и последний отрезок пути прошли без происшествий. Лодовик и Дэниел сидели под прозрачной полусферой колпака командного отсека. Над их головами в иллюминаторе виднелся Эос.
     Гиперзвездолет автоматически вышел на близкую орбиту маленького коричнево-молочно-голубого спутника планеты. Внизу, невидимый под корпусом корабля, лежал огромный, холодный, темно-зеленый газовый гигант. Двойная звезда, вокруг которой обращались и сама планета, и ее спутник, с трудом просматривалась слева от корабля - далекая, яркая, но дарившая мало тепла на таком огромном расстоянии. Две звезды вращались вокруг общего центра, который располагался в нескольких десятках тысяч километров ниже поверхности более крупной темно-красной звезды - карлика, лишь немного превосходившего по массе солнце Трентора, но при этом в тысячу раз менее плотного. Меньшая звезда - белая - была окружена тонкой нисходящей спиралью, окрашенной в бордовый и лиловый цвета. Лодовик молча созерцал удивительное зрелище. Молчал и Дэниел.
     Ни у одного робота, строго говоря, не было ни родины, ни дома. Когда Дэниел близко сходился с людьми, в их присутствии, похоже, он функционировал более гладко и эффективно. Такими людьми были Элайдж Бейли и Гэри Селдон, с которым Дэниел свел знакомство через двадцать тысяч лет после Бейли, и еще несколько человек. Однако и у Дэниела не было во всей Галактике места, которое он считал бы своим домом. Место робота - там, где он может наиболее эффективно исполнять свои обязанности. Дэниел знал, что сейчас, на некоторое время, для него таким местом, удобным и безопасным, является Эос.
     Но и Трентор настойчиво звал к себе. Несчастья разразились в самое неподходящее время. Дэниел, как и всякое мыслящее существо, пытающееся проложить путь по целой вселенной противодействующих сил, порой задумывался о том, уж не восстал ли он против самой реальности. Однако в отличие от людей Дэниел не был склонен к сентиментальности и анализу туманных теорий, не имеющих под собой почвы в виде убедительных доказательств.
     Вселенная не сопротивлялась. Ей просто все было безразлично. Поскольку исход, о котором мечтал Дэниел, был всего лишь одним из бесконечного множества возможных исходов развития событий и добиться его можно было только за счет невероятных и длительных усилий, было достаточно самого незначительного просчета, неверного шага, чьего-то непредвиденного вмешательства, для того чтобы возникли пресловутые "неблагоприятные" обстоятельства, которые неминуемо привели бы к полному краху всех надежд и трудов, если только эти обстоятельства не будут вовремя и надежно устранены.
     Дэниел не превращал эту точку зрения в философию. И Лодовик, и Дэниел, как все роботы высокого уровня, были запрограммированы таким образом, что над подобными вещами попросту не раздумывали. Этим роботам были знакомы некоторые эмоции - основные схемы мышления социальных существ. Аналоги этих эмоций даже были выражены различными эвристическими комбинациями, однако редко проявлялись на уровне осознания - роботы просто реалистично рассматривали их наличие, не более того. Все это соотносилось с базовыми программами, непререкаемыми данностями, а уж эти программы, в свою очередь, соотносились с Тремя Законами.
     Лодовик теперь был лишен этих ограничений. Он смотрел, как вырастает перед его глазами Эос, как заполняется иллюминатор картиной поверхности спутника - твердые океаны льда и метана, равнины аммиачного ила. Лодовик мыслил интроспективно. Он повернул голову к Дэниелу, гадая, о чем думает тот.
     Существовало только две причины, по которым один робот мог попытаться смоделировать внутренние процессы, происходящие в другом роботе: либо для оценки действий этого робота из желания скоординировать с ними собственные действия в целях исполнения того или иного задания, либо из тех соображений, чтобы эти действия каким-то образом предотвратить. Последняя причина Лодовику была совершенно незнакома, однако он надеялся сделать именно это.
     Почему-то он понимал, что с Эоса должен возвратиться без ремонта, после чего разыскать других роботов, которые противостояли Дэниелу, - так называемых кельвинистов.
     - Корабль совершит посадку через двадцать одну минуту, - оповестил роботов корабельный автопилот - так, словно они были пассажирами-людьми.
     На взгляд автопилота, так оно и было - другие пассажиры его компьютерной программе просто-напросто были незнакомы. Между тем уже несколько тысяч лет на этом звездолете не летал никто, кроме роботов. Ни один человек никогда не бывал на Эосе.
     Почему-то Лодовику казалось, будто он куда-то вторгается и кого-то предает, но кого? Он с трудом пытался подобрать соответствующее человеческое слово. Быть может, он намеревался предать призрака, больного и изломанного, нарядившегося роботом...
     Корабль медленно развернулся, спутник пропал из вида. Теперь в иллюминаторе была видна только широкая, плотная полоса ближайшего витка спирали, к которой звездолет подлетал почти вдоль ее плоскости. Здесь, близко к краю Галактики, полоса спирали выглядела бледной, размытой. Выше и ниже располагалась непроницаемая чернота. Лишь кое-где сквозь нее проступали одинокие пятнышки света редких звезд, располагавшихся ближе к плоскости эклиптики Галактики и других, далеких, находившихся намного выше. А вот другие пятнышки света, еще более далекие и тусклые, - это были уже не звезды, а другие галактики.
     Но вот перед иллюминатором снова возникла поверхность Эоса. Теперь она была ближе и просматривалась в более мелких подробностях. Несколько вулканов выбрасывали фонтаны ледяной пыли на океаны и равнины. Однако большей частью плотная гидросфера Эоса сложностью рельефа не отличалась. На ней были видны только редкие признаки внутренней активности: выпуклости, впадины, хребты, образовавшиес