22

     Подчеркнутое внимание, с которым относились к Рейчу, конечно  же,  не
могло  от  него  укрыться.  Во-первых.  Андорин  держал  его  отдельно  от
остальных садовников. Кандидаты в новую садовую армию были расквартированы
в одной из гостиниц в Имперском Секторе,  но  не  в  самой  фешенебельной,
конечно.
     Тут было на что посмотреть и с кем пообщаться - ведь  народ  собрался
почти из пятидесяти самых разных миров, но Рейчу не удавалось  даже  ни  с
кем словечком перемолвиться - Андорин его ни к кому не подпускал.
     "Почему?" - гадал Рейч. Это угнетало его. Действительно, настроение у
него было подавленное с тех самых пор, как он покинул Сэтчем.  Это  мешало
ему думать, и он пытался бороться с депрессией, но почти что безуспешно.
     Андорин и сам разгуливал в грубом комбинезоне и пытался выглядеть как
рабочий.  Ему  тоже  предстояло  сыграть  роль  садовника  в   готовящемся
"спектакле" (каким бы ни был этот "спектакль").
     Рейчу было жутко стыдно из-за того, что он никак не мог уловить  сути
этого  представления.  Его  изолировали,  лишили  возможности  с  кем-либо
общаться, так что он даже не мог предупредить отца. Может быть, точно  так
же изолировали всех тренторианцев, внедренных в группу будущих садовников.
По подсчетам Рейча, их было около десятка, и все - люди Намарти -  мужчины
и женщины.
     Но особенно его удивляла та забота, которую к нему проявлял  Андорин,
- ну прямо-таки потрясающая забота. Он никуда от Рейча не отходил, настоял
на том, чтобы они вместе ели, явно выделял его из остальных.
     Почему? Может быть, потому, что они  оба  были  любовниками  Манеллы?
Рейч не слишком много знал о моральных  установках  в  Сэтчеме  и  не  мог
судить,  существует  ли  там  нечто  вроде  полигамии.  Если  двое  мужчин
сожительствовали с одной женщиной, может быть, между  ними  образовывались
какие-то особые отношения, на манер братства?
     Рейч ни о чем таком никогда не слышал, но прекрасно  понимал,  что  в
Галактике всякое возможно - даже на Тренторе.
     Он вспомнил о Манелле и почувствовал, как сильно по  ней  соскучился.
Может быть, в этом причина депрессии? Но сейчас, заканчивая  завтракать  с
Андорином, он был не просто в депрессии -  состояние  его  было  близко  к
отчаянию, хотя, казалось бы, особых причин для этого не было.
     Манелла!
     Она же говорила, что ей  страшно  хотелось  бы  попасть  в  Имперский
Сектор. Может,  Андорин  все-таки  уступил  ее  желанию?  Рейчу  было  так
тоскливо, так худо, что он не выдержал и задал Андорину идиотский вопрос:
     - Мистер Андорин, я вот думаю, а вы случайно не взяли  с  собой  мисс
Дюбанкуа сюда, в Имперский Сектор?
     Андорин выпучил глаза и негромко рассмеялся.
     - Манеллу? Ты думаешь, она что-нибудь смыслит в садоводстве?  Да  она
даже притвориться не сумела бы, если бы и захотела. О нет, дружок, Манелла
из тех женщин, что созданы для услады. Другого  она  просто  не  умеет.  А
почему ты спрашиваешь, Планше?
     Рейч пожал плечами.
     - Да скучновато тут. Вот я и подумал...
     Андорин  некоторое  время  пристально  смотрел  на  него  и   наконец
проговорил:
     - Не поверю, что тебе не все равно, с  какой  женщиной  спать.  Ей-то
точно все равно, с каким мужчиной ложится. А как только все будет  позади,
у тебя будет полно других женщин.
     - А когда все будет позади?
     - Скоро. И то, что предстоит сделать тебе, очень важно.
     Андорин, прищурившись, наблюдал за Рейчем.
     - Важно? - переспросил Рейч. - Разве я не буду просто... садовником?
     Голос его прозвучал равнодушно, и как он ни старался вложить в вопрос
побольше волнения, у него это не вышло.
     - Нет, не просто садовником, Планше, -  ответил  Андорин.  -  У  тебя
будет бластер.
     - Что будет?
     - Бластер.
     - А я его сроду и в руках-то не держал, бластер.
     - Да  это  просто,  ты  не  волнуйся.  Поднимешь.  Наведешь.  Нажмешь
кнопочку. И кое-кто окочурится.
     - Убивать я не мастак.
     - А я думал, ты - один из нас, и сделаешь все, что нужно, ради общего
дела.
     - Ну, я же не думал, что надо будет... убивать.
     Рейчу ни в коем случае нельзя было подавать виду, будто он обдумывает
сказанное Андориным. И все-таки... Почему  он  должен  стрелять?  Что  они
такое для  него  придумали?  Будет  ли  у  него  возможность  предупредить
охранников до того, как получит приказ стрелять?
     Лицо Андорина изменилось - дружеское участие превратилось  в  ледяную
непререкаемость.
     - Ты _д_о_л_ж_е_н_ убить.
     Рейч собрал все силы.
     - Нет. Убивать никого не буду. Не буду, и точка.
     - Планше, - твердо заявил Андорин, - ты сделаешь, что тебе скажут.
     - А убивать не буду.
     - Будешь.
     - Как это вы меня заставите?
     - Просто прикажу, и все.
     У Рейча в голове все перемешалось. Почему Андорин так уверен?
     - Нет, - покачал головой Рейч.
     - Планше, - усмехнувшись, проговорил Андорин. - Не валяй  дурака.  Мы
тебя накачивали с тех самых пор, как  уехали  из  Сэтчема.  Не  зря  Же  я
настоял, чтобы мы ели вместе. Я следил за твоей диетой. В особенности - за
тем, чтобы ты слопал сегодняшний завтрак.
     Рейч почувствовал, как к сердцу подступает волна страха. Он вдруг все
понял.
     - Десперин?
     - Именно, - кивнул Андорин. - Догадливый ты малый, Планше.
     - Но это же... противозаконно!
     - А как же. И убийство тоже.
     Рейч  знал  о  существовании  десперина.  Десперин   был   химическим
производным совершенно безобидного транквилизатора. Однако  в  производном
виде этот препарат вызывал не успокоение, а  отчаяние.  Использование  его
считалось  противозаконным,  поскольку   вызывало   изменение   ориентации
личности,  даже  поговаривали,  будто  в  императорской  охранке  к   нему
прибегали.
     Андорин, словно прочитав мысли Рейча, сказал:
     - Десперином его назвали потому, что он вызывает отчаяние  ["despair"
- отчаяние (англ.)]. Ведь ты ощущаешь отчаяние?
     - Нет, - прошептал Рейч.
     - Браво-браво, ты храбрый малый, но только против химии  не  попрешь,
Планше. И чем сильнее твое  отчаяние,  тем  лучше,  стало  быть,  на  тебя
подействовал десперин.
     - Не верю.
     - Послушай, Планше. Шутки в сторону. Намарти  узнал  тебя  с  первого
взгляда, хоть ты и без усов. Он знает, что ты - Рейч Селдон,  и  по  моему
приказу ты убьешь своего отца.
     - Не раньше, чем тебя... - пробормотал Рейч.
     Он медленно поднялся. Неужто он  не  справится?  Пусть  Андорин  выше
ростом, но он явно не гигант и не спортсмен. Да его  одной  левой  пополам
переломить можно. Но стоило Рейчу встать, как  у  него  жутко  закружилась
голова. Он помотал ею, но лучше не стало. Все плыло перед глазами.
     Андорин тоже встал и сделал шаг назад. Правая рука скользнула в левый
рукав, и в ней появилось оружие.
     - Я не дурак, Планше, - заявил он, ухмыляясь.  -  Захватил  пушку  на
всякий  случай.  Я  знаю,  что  ты  большой  мастер  рукопашного  боя   на
геликонский манер, только драться мы с тобой не будем,  парень.  -  Бросив
взгляд на оружие, он сообщил: - Это не бластер. Я не могу  отправить  тебя
на тот свет, пока ты не выполнил своего задания. Это - нейронный хлыст.  В
каком-то смысле похуже бластера будет. Так даст по левому плечу, что никто
не вытерпит - боль адская.
     Рейч, который до этого мгновения мрачно и  решительно  приближался  к
Андорину, резко остановился. Ему было всего двенадцать, когда он на  своей
шкуре познал - и то не слишком сильно, что такое  нейронный  хлыст.  Стоит
раз попробовать - и всю жизнь не забудешь.
     - Вот и умница, - притворно подвалил его  Андорин.  -  А  то  учти  -
церемониться я с тобой не буду. Такой разряд дам - на  полную  катушку,  и
левой рукой тал уже никогда пользоваться не сможешь. А правую  поберегу  -
тебе в ней бластер держать придется. А теперь садись и,  если  хочешь  обе
ручки сберечь, больше так не шути. И придется тебе, дружок, еще десперином
подкрепиться, а то, видно, доза маловата.
     Рейч почувствовал, как вызванное препаратом отчаяние  охватывает  его
все сильнее и сильнее. Все кругом двоилось, во рту у него пересохло, и  он
не смог сказать ни слова.
     Единственное, что он понимал, так это то, что должен сделать все, что
прикажет Андорин. Он вступил в игру и проиграл.



                                    23

     - Нет! - свирепо прокричал Гэри Селдон. - Ты мне там совсем не нужна,
Дорс!
     Но Дорс Венабили смотрела на него твердо и решительно.
     - Значит, я и тебя не пущу, Гэри.
     - Но я непременно должен пойти.
     - Ничего ты не должен!  По  традиции,  их  должен  встречать  старший
садовник.
     - Верно. Но Грубер не справится. У него жуткое настроение.
     - Значит, надо послать с ним кого-нибудь  из  помощников.  Или  пусть
пойдет прежний главный садовник. В  конце  концов,  год  продолжается,  он
должен еще выполнять свои обязанности.
     - Он болен.  И  потом...  -  Селдон  несколько  растерялся.  -  Среди
новобранцев есть "зайцы". Тренторианцы. Непонятно почему, но  их  довольно
много. У меня список.
     - Значит, надо взять их под стражу. Всех до единого. Все так  просто,
и зачем ты все усложняешь?
     - Затем, что мы не знаем, _з_а_ч_е_м_ они здесь. Что-то случилось. Я,
правда, не понимаю, на что способны двенадцать садовников, но... Нет, я не
то хотел сказать. Они на многое способны - вариантов столько  же,  сколько
их самих, но я не знаю, что именно у них на уме. Безусловно, мы возьмем их
под стражу, но я должен как можно больше выяснить, прежде  чем  это  будет
сделано.
     Понимаешь? Нужно никого не пропустить и всех подозрительных проверить
с головы до ног. Надо хорошенько понять, что им здесь  нужно,  прежде  чем
они будут соответствующим образом наказаны. А мне бы  не  хотелось,  чтобы
все выглядело наказанием за  проступок,  а  не  за  преступление.  Они  же
непременно начнут жаловаться на  безработицу,  отчаяние,  станут  скулить,
что, дескать,  несправедливо  брать  на  работу  чужаков  и  тренторианцам
отказывать. Все это будет выглядеть тоскливо и жалостливо, а мы предстанем
в идиотском свете. Нужно дать им  возможность  сознаться  в  более  тяжком
преступлении. И потом...
     Селдон умолк, и Дорс была вынуждена поторопить его с ответом:
     - Ну-ну, выкладывай, что это еще за новое "потом"?
     Селдон проговорил срывающимся шепотом:
     - Один из этих двенадцати - Рейч, под псевдонимом "Планше".
     - Что?!
     - Чему ты так удивляешься? Я послал его в Сэтчем, чтобы он  внедрился
в движение джоранумитов, и это ему удалось. Я верю в него. Раз  он  здесь,
он-то знает, зачем он здесь, и наверняка у него есть какой-то план  насчет
того, как вставить палку в колесо. Но я тоже хочу быть на месте событий. Я
хочу его увидеть. Хочу иметь возможность помочь ему, если сумею.
     - Если хочешь ему помочь, выставь пятьдесят охранников по обе стороны
от садовников.
     - Нет. Это тоже ничего не даст. Гвардейцы там будут, но их  не  будет
видно. Мнимым садовникам нужно дать возможность проявить себя, раскрыться,
у них руки должны быть, так сказать, развязаны, что бы ни было  у  них  на
уме,  каковы  бы  ни  были  их  планы.  Главное  -  не  дать  этим  планам
осуществиться. А как только они скажут "а", мы их арестуем.
     - Это рискованно. Это рискованно для Рейча в первую очередь.
     - Приходится порой рисковать. Но тут ставка выше, чем  чья-то  жизнь,
Дорс.
     - Это жестоко! Это бессердечно, в конце концов!
     -  Ты  думаешь,  у  меня  нет  сердца?  Но  даже  если  ему   суждено
разорваться, я буду думать о психо...
     - Не надо! -  оборвала  его  Дорс  и  отвернулась,  словно  ей  стало
нестерпимо больно.
     - Я все понимаю, - ласково проговорил Селдон. - Но тебе туда  нельзя.
Твое присутствие будет настолько из ряда вон  выходящим,  что  заговорщики
могут заподозрить неладное и откажутся от выполнения задуманного. Дорс,  -
добавил он, немного помолчав: - Ты говоришь, что твоя  задача  -  защищать
м_е_н_я_. Это важнее, чем защищать Рейча, и ты  это  прекрасно  понимаешь.
Честное слово, я бы не стал этого говорить, но ведь, защищая  меня,  ты  в
первую очередь защищаешь психоисторию и все человечество. Это  главное.  А
то, что я знаю из психоистории, в свою очередь диктует мне, что я  во  что
бы то ни стало должен сберечь наш центр, сберечь любой ценой, и именно это
я и хочу сделать. Понимаешь?
     - Понимаю... - прошептала Дорс и отвернулась, чтобы уйти.
     А Селдон подумал: "Надеюсь, я прав".
     Ведь если он ошибался. Дорс ни за что не простила бы его. Более того,
он бы и сам себя никогда не простил - гори тогда огнем психоистория и  все
остальное.



                                    24

     Новобранцы в армию садовников выстроились ровными рядами  -  ноги  на
ширине плеч, руки за  спинами,  все  до  одного  -  в  аккуратных  зеленых
комбинезонах, просторных, с большущими  карманами.  Трудно  было  на  глаз
определить, кто тут мужчина, а кто женщина, разве  что  по  росту.  Волосы
были спрятаны под капюшонами, но садовникам и вообще  полагались  короткие
стрижки и не разрешалось носить ни усов, ни бород.
     А почему - никто не мог бы ответить. Одно слово - "традиция" и все. А
традиции бывают какими угодно - как мудрыми, так и довольно дурацкими.
     Перед садовниками стоял Мандель Грубер, а по обе стороны  от  него  -
его помощники. Грубер весь дрожал и часто моргал.
     Гэри Селдон крепко сжал  губы.  Только  бы  Грубер  выдавил  из  себя
что-нибудь вроде "императорские садовники приветствуют вас", и этого  было
бы вполне достаточно.
     Пробежавшись взглядом по рядам новых садовников, Селдон быстро  нашел
Рейча.
     Сердце Селдона екнуло. Вот он, безусый Рейч, в первой шеренге,  стоит
навытяжку, смотрит прямо перед собой. Он и не пытался встретиться взглядом
с Селдоном, казалось, будто не  узнает  его.  "Вот  и  хорошо,  -  подумал
Селдон. - И не надо. Держится молодцом".
     Грубер пробормотал полубессвязное приветствие, и слово взял Селдон.
     Легко шагнув вперед, он встал перед Грубером и,  слегка  поклонившись
ему, сказал:
     - Благодарю вас, старший  садовник.  Дамы  и  господа,  императорские
садовники. Вам предстоит важная и  ответственная  работа.  На  ваши  плечи
ляжет забота о красоте и процветании единственного островка  под  открытым
небом на всем громадном Тренторе, столице  Галактической  Империи.  Именно
вам надлежит заботиться о том, чтобы мы,  лишенные  грандиозных  просторов
земли, не покрытой куполами,  обладали  бы  истинной  жемчужиной  природы,
способной затмить любой уголок Империи.
     Все вы поступите  в  распоряжение  Манделя  Грубера,  который  вскоре
станет главным садовником. Обо всех ваших нуждах и предложениях  он  будет
сообщать мне, а я, в случае необходимости, буду извещать о них Императора.
А это, как вы понимаете, означает, что от трона  Императора  вас  отделяют
всего три ступени и что вы всегда будете находиться, так сказать,  в  поле
зрения его всевидящего ока. Уверен, он и сейчас наблюдает за нами из  окон
Малого Дворца - вот он, справа, видите?  Вот  это  здание  под  прозрачным
куполом - личная резиденция Его Величества. Он смотрит на вас и радуется.
     Но,  прежде  чем  вы  приступите  к  работе,  вам   придется   пройти
соответствующий курс обучения, в холь которого вы подробно ознакомитесь  с
территорией о поймете, какая тут нужна работа. Вам предстоит...
     Эти слова Селдон произнес, подойдя вплотную к  Рейчу.  Тот  застыл  в
прежней позе с остекленевшим глазами.
     Селдон изо всех сил старался не  казаться  чересчур  добродушным,  но
внезапно нахмурился. Человек, стоявший  сразу  за  Рейчем,  показался  ему
удивительно знакомым. То есть он не был знаком Селдону,  если  бы  тот  не
разглядывал совсем недавно его голографический портрет. Уж не Глеб ли  это
Андорин из Сэтчема? То бишь сэтчемский патрон Рейча? Что он здесь делает?
     От  Андорина  явно  не  укрылось  подчеркнутое  внимание,  с  которым
рассматривал его Селдон. Губы  его  слегка  дрогнули,  произнося  какое-то
короткое слово. Правая рука Рейча показалась из-за  спины,  и  в  ней  был
зажат бластер. Одновременно с ним выхватил бластер из кармана и Андорин.
     Селдону стало жутко. Как они могли  пронести  бластеры  на  дворцовую
территорию? Началась паника,  раздались  выкрики:  "Измена!  Измена!"  Все
бросились врассыпную.
     Но Селдон смотрел только на бластер в руке Рейча, нацеленный прямо  в
него. А Рейч смотрел на него, словно  не  узнавал  отца.  Селдон  в  ужасе
понял, что сын вот-вот выстрелит и что он сам - на волосок от смерти.



                                    25

     Селдон отлично знал, каково действие бластера. Тихий  звук  наподобие
вздоха, и от того, в кого стреляют, остается мокрое место.
     Селдон понимал, что погибнет раньше, чем услышит этот звук, и поэтому
был просто поражен, когда расслышал этот самый вздох. Он часто заморгал и,
не веря глазам, осмотрел себя с ног до головы.
     Он что, жив?
     Рейч все так же стоял перед ним, застыв с взведенным бластером. Он не
двигался и напоминал выключенный автомат.
     За его спиной на земле в луже крови скорчилось то,  что  осталось  от
Андорина, а рядом с ним с бластером в руке стоял садовник. Вот он  откинул
капюшон, и оказался женщиной с короткой стрижкой.
     Смело посмотрев на Селдона, она сообщила:
     - Ваш сын знает меня под именем Манеллы Дюбанкуа. Я -  офицер  службы
безопасности.   Сообщить   вам   мой   регистрационный   номер,   господин
премьер-министр?
     - Не нужно...  -  вяло  пробормотал  Селдон.  На  сцене  событий  уже
появилась императорская охрана. - Но мой сын! Что с ним такое!
     - Думаю, это десперин, - объяснила Манелла. - Но  не  волнуйтесь,  он
выводится из организма. Простите, - сказала она, шагнув вперед  и  забирая
бластер из окаменевшей руки Рейча, - что я не  вмешалась  раньше.  Я  была
вынуждена ждать развязки, но чуть было не опоздала.
     - Я тоже. Рейча нужно отвести в дворцовую больницу.
     Тут из Малого Дворца донесся приглушенный  шум.  Селдон  решил,  что,
наверное, Император и вправду смотрел из окна за происходящим.  Если  так,
то он уж точно вышел из себя.
     - Прошу вас, позаботьтесь о моем  сыне,  мисс  Дюбанкуа,  -  попросил
Селдон. - Мне нужно повидаться с Императором.
     Обегая  стороной   толпы,   запрудившие   Большие   Лужайки,   Селдон
бесцеремонно ворвался в Малый Дворец. Терять было нечего - Клеон все равно
вне себя.
     Но внутри, на ступенях полукруглой лестницы, в окружении  потрясенных
сановников, лежало тело Клеона I, Его Величества  Императора  Галактики  -
или, вернее, то, что от него осталось. Только по  императорской  мантии  и
можно было догадаться, кто стал жертвой выстрела. А к стене,  скрючившись,
прижался, в ужасе бегая глазами по бледным, как полотно, лицам вельмож, не
кто иной, как Мандель Грубер.
     Селдон подошел к  Груберу,  наклонился  и  поднял  с  ковра  бластер,
валявшийся у ног садовника.  Кластер  явно  принадлежал  Андорину.  Селдон
шепотом спросил:
     - Грубер, что ты наделал?
     Грубер, спотыкаясь на каждом слове, запричитал:
     - А все... бегали... кричали там... А я и подумай:  кто  узнает-то?..
Все подумают...  это  кто-то  другой...  убил...  Императора.  А  после...
убежать... не успел...
     - Но, Грубер... Почему? Почему?!
     - Чтобы не быть главным садовником... - пролепетал Грубер  и  упал  в
обморок.
     Селдон в ужасе уставился на него.
     Вот как все  вышло.  Он  жив.  Рейч  жив.  Андорин  мертв,  и  теперь
джоранумитское  подполье  будет  выслежено  до   последнего   человека   и
ликвидировано.
     Центр сохранен в соответствии с указаниями психоистории.
     И все же этот несчастный человек, движимый  поразительно  тривиальной
причиной - такой тривиальной, что она-то  как  раз  и  не  была  учтена  в
ан