нет  туристов  из  Фонда.  Мы  это
легко проверяем.
     - Кто "мы"?
     - Мы. Например, я. Я знал, что  вы  живете  в  Ангаре:  вы  этого  не
скрывали. У меня есть способ проверить регистрационный журнал  и  отыскать
нужный корабль.
     Он резко повернулся к Байте и спросил:
     - По рождению вы гражданка Фонда, не так ли?
     - Неужели?
     - Вы член демократической оппозиции, которую называют  подпольем.  Не
помню вашего имени,  но  мне  знакомо  ваше  лицо.  Вы  недавно  вышли  из
организации; вас отпустили потому, что вы не слишком значительный член.
     - Вы хорошо осведомлены, - пожала плечами Байта.
     - Это правда. Вы бежали с мужчиной. Это, надо полагать, он?
     - Мне кажется, мой ответ не будет иметь для вас большого значения?
     - Нет, я просто хочу, чтобы мы лучше понимали друг  друга.  В  неделю
вашего поспешного отъезда паролем  организации  было:  "Селдон,  Хардин  и
свобода". Главой вашей секции является Порфират Харт.
     - Откуда вы все это знаете? - неожиданно  разъярилась  Байта.  -  Его
арестовали?
     Торан попытался отодвинуть Байту за спину, но  она  высвободилась  из
его рук и подступила к незнакомцу. Тот невозмутимо продолжал:
     - Никто не арестован. Дело в том, что подпольное движение  охватывает
очень широкий круг людей, многие из которых работают в  самых  неожиданных
местах. Я капитан  Хан  Притчер  из  службы  информации,  член  подпольной
организации и глава секции.
     Помолчав, он добавил:
     - Можете мне не верить. Для вас лучше излишняя подозрительность,  чем
излишняя доверчивость. Впрочем, пора переходить к делу.
     - Да, пожалуй, - сказал Торан.
     - Позвольте, я сяду? Спасибо, - капитан сел, закинув ногу на  ногу  и
перевесив руку через спинку стула. - Начнем с  того,  что  ваше  поведение
меня озадачило. Я вижу, что вы не из Фонда, а из какого-то из  независимых
торговых миров. Впрочем, дело не в этом. Мне любопытно,  зачем  вы  спасли
этого клоуна? Вы рисковали жизнью.
     - Не могу вам этого сказать.
     - Хм... Так я и думал. Если вы ожидаете, что сюда  под  гром  фанфар,
барабанов  и  электрических  органов  явится  Мул  -  напрасно.   Мул   не
разменивается на подобные мелочи.
     - Ах! - одновременно вскрикнули Торан  и  Байта,  а  Магнифико,  весь
обратившийся в слух, радостно вздрогнул.
     - Поверьте профессионалу. Я  сам  пытался  войти  с  ним  в  контакт,
действуя гораздо более тонко, чем  вы,  но  безуспешно.  Этот  человек  не
выступает перед публикой, запрещает себя  фотографировать  или  изображать
каким-либо другим образом. Его видят лишь самые близкие соратники.
     - И этим объясняется ваш интерес к нам? - спросил Торан.
     - Нет. Мне интересны не вы, а этот клоун. Он один  из  немногих,  кто
действительно видел Мула. Он мне нужен.  Нужен,  как  доказательство...  Я
должен, наконец, пробудить Фонд от спячки!
     - Так ли нужно его будить? - перебила Байта с неожиданной  резкостью.
- И кому вы должны: подполью или тайной полиции?
     И лицо, и взгляд капитана стали еще суровее.
     -  Мадам  Революционерка,  да  будет  вам  известно;   когда   страну
порабощают, гибнут и диктаторы, и демократы. Сейчас я  я  согласен  спасти
наших диктаторов от более жестокого диктатора.  Избавившись  от  него,  мы
легче справимся с ними - в свое время.
     - Кто этот более жестокий диктатор? - настаивала Байта.
     - Мул!  Я  узнал  о  нем  кое-что,  что  заставило  меня  действовать
осторожнее, и уже не раз рисковал жизнью.  Пусть  клоун  выйдет.  Не  хочу
лишних ушей.
     - Магнифико, - сказала Байта, кивнув на дверь.
     Шут молча повиновался.
     Капитан заговорил, горячо, но тихо, так что Торану и  Байте  пришлось
придвинуться к нему.
     -    Мул    чрезвычайно    проницательный    руководитель,    слишком
проницательный, чтобы не понять и  не  оценить  всех  преимуществ  личного
общения с подданными. Если он предпочитает осуществлять  свою  волю  через
посредников, значит, на то есть причина. Она может состоять в том, что при
выступлении Мула перед публикой  может  обнаружиться  что-то  такое,  чего
никак нельзя обнаруживать.
     Притчер отмахнулся от вопросов и заговорил быстрее:
     - Я побывал на его родине и говорил с людьми,  которым  знание  могло
стоить жизни. Многие уже поплатились ею. Те, кто  остался,  хорошо  помнят
малыша, родившегося тридцать лет назад, помнят, как умерла при  родах  его
мать, как необычно проходило его детство... Мул не человек!
     Слушатели отпрянули, подсознательно почувствовав опасность.
     Капитан продолжал:
     - Он мутант, и, как явствует из его успехов,  мутация  оказалась  для
него полезной. Я не знаю его возможностей  и  не  могу  сказать,  в  какой
степени Мул является тем, что наши триллеры называют  "супермен",  но  то,
что он за два года прошел путь от хулигана до завоевателя  планет,  весьма
красноречиво свидетельствует в пользу  исключительных  способностей  Мула.
Неужели вы не понимаете, как  это  опасно?  Мог  ли  Селдон  предусмотреть
возможность появления человека с уникальными биологическими  свойствами  в
результате дефекта чьей-то хромосомы?
     - Мне трудно вам поверить, - задумчиво протянула Байта. - Здесь  идет
какая-то сложная игра. Почему люди Мула не убили нас, если он супермен?
     - Я говорил, что не знаю всех его возможностей. Возможно, Мул еще  не
готов выступить против Фонда и потому - что  весьма  разумно  -  не  хочет
поддаваться на провокации. Разрешите мне поговорить с его шутом.
     Дрожащий Магнифико смотрел на большого, угловатого капитана  с  явным
недоверием.
     - Ты видел Мула собственными глазами? - медленно произнес капитан.
     -  Не  только  видел,  сэр,  а  ощущал  тяжесть  его  кулаков   своим
собственным телом.
     - В этом я не сомневаюсь. Можешь описать его?
     - Страшно даже вспоминать о нем,  глубокоуважаемый  сэр.  Он  человек
очень мощного сложения. Рядом с ним даже вы покажетесь ничтожным.  У  него
красные волосы, а сила... всей своей силой и всем весом я не мог разогнуть
его согнутую руку, - все посмотрели на тощего Магнифико  и  улыбнулись.  -
Иногда, чтобы позабавить генералов или позабавиться самому, он  подвешивал
меня на одном пальце за  пояс  и  заставлял  читать  стихи.  Только  после
двадцатого стиха отпускал, да и то, если я точно  соблюдал  все  рифмы,  а
иначе - начинай заново. У  него  огромная  сила,  досточтимый  сэр,  и  он
применяет ее с большой жестокостью. И глаза, сэр: никто не видит его глаз.
     - Ну-ка, ну-ка...
     - Он носит странные очки, сэр. Говорят, что они непрозрачные,  потому
что Мулу не нужны глаза. Он будто бы видит чем-то другим, и гораздо лучше,
чем простые люди. Я слышал, - он  перешел  на  таинственный  шепот  -  что
увидеть его глаза все равно,  что  увидеть  смерть.  Говорят,  он  убивает
взглядом, сэр.
     Магнифико обвел взглядом слушателей и, передернув плечами, добавил:
     - Это правда. Клянусь жизнью, правда.
     - Кажется, что вы правы, капитан, -  вздохнула  Байта.  -  Что  будем
делать?
     - Давайте подумаем. Вы здесь ничего не должны? Взлететь можете?
     - В любой момент.
     - Значит, летите. Мул не  хочет  выступать  против  Фонда,  но  очень
боится упустить Магнифико. Вас могут ждать, но у вас есть щит и, по-моему,
вы быстрее, чем их корабли. Как только выйдете  из  атмосферы,  летите  на
другое  полушарие,  а  там  максимально  ускоряйтесь.  Если  вы   улетите,
спрашивать будет не с кого.
     - Вы правы, - согласился Торан.
     - Пожалуй, - холодно сказала Байта, - но что будет с нами,  когда  мы
вернемся в Фонд?
     - Что плохого  может  случиться  с  гражданами  Калгана,  изъявившими
желание помочь Фонду?
     Больше никто ничего не сказал. Торан повернулся к пульту.
     Когда корабль удалился от  Калгана  на  расстояние,  достаточное  для
того, чтобы можно было совершить скачок, капитан хмуро сдвинул  брови:  ни
один корабль Мула их не преследовал.
     - Похоже, что нам позволили увезти Магнифико, - заметил Торан.  -  Не
годится ваша версия.
     - Видимо, Мулу нужно, чтобы мы увезли Магнифико, - размышлял капитан.
- Дело принимает скверный оборот.
     Подлетая к Фонду, они услышали ультраволновую  передачу.  Шел  выпуск
новостей. Равнодушным голосом диктор объявил, что какой-то диктатор заявил
Фонду протест по поводу того, что гражданами Фонда  похищен  один  из  его
придворных. Затем диктор стал читать спортивные новости.
     Капитан Притчер ледяным голосом сказал:
     - Он идет на шаг впереди.
     Подумав, добавил:
     - Мул готов к нападению на Фонд, а похищение  шута  использовал,  как
повод. Нам придется нелегко: мы не готовы к войне.



                              15. ПСИХОЛОГ

     Вид человеческой деятельности, известный под названием чистой  науки,
являлся  в  Фонде  наиболее  свободной  формой  жизни,  и   неудивительно.
Поскольку доминирование Фонда над Галактикой -  и  даже  его  выживание  -
зависело от уровня развития науки и техники, Ученый  пользовался  в  Фонде
значительной степенью свободы. Он был необходим и знал это.
     В той же степени закономерным было и то, что Эблинг Мис - только  те,
кто не был с ним знаком, прибавляли к его имени все  положенные  звания  -
представлял собой наиболее  свободную  форму  жизни  среди  представителей
чистой науки. Он был Настоящим Ученым - с большой буквы. И чувствовал свою
необходимость.
     Случилось так, что все преклонили колени, а Эблинг Мис отказался  это
сделать и во всеуслышание заявил, что его предки в свое время не кланялись
какому-то вонючему мэру. Мис сказал, что в  прежние  времена  мэра  обычно
выбирали,  а  если  что  не  так,  то  и  смещали,  а  единственная  вещь,
принадлежащая человеку по праву рождения, - это врожденное слабоумие.
     Когда  же  Эблинг  Мис  позволил  мэру  Индбуру  почтить  его,  Миса,
приглашением к аудиенции, случилось так, что ученый не  стал  ждать,  пока
его  просьба  поднимется  по  иерархической  чиновной  лестнице  наверх  и
обратным порядком спуститься вниз. Он надел  наиболее  приличный  из  двух
своих выходных костюмов, нахлобучил на голову шляпу невероятного фасона и,
попыхивая запретной сигарой, прошел мимо охраны, что-то  робко  заблеявшей
вслед, прямо во дворец мэра.
     Первым признаком вторжения была донесшаяся до Его Превосходительства,
работавшего в саду, перебранка.
     Мэр Индбур не спеша отложил лопату, не спеша выпрямился и нахмурился.
Мэр Индбур ежедневно  делал  короткий  отдых  от  работы.  Если  позволяла
погода, он два часа после полудня проводил в саду.  Там,  в  квадратных  и
треугольных клумбах, росли цветы, рассаженные строго по  сортам  так,  что
красные и желтые клумбы чередовались через одну, уголки  всех  клумб  были
фиолетовые, а края - зеленые. Никто не смел тревожить мэра в саду. Никто!
     Мэр снял перепачканные землей перчатки и направился к калитке.
     - Что это значит?  -  задал  он  обычный  при  таких  обстоятельствах
вопрос.
     Этот вопрос, в этой самой формулировке,  произносился  на  протяжении
истории человечества бесчисленное множество раз, но всегда с  единственной
целью. Это был крик оскорбленного достоинства.
     На этот раз сакраментальный вопрос не  остался  без  ответа.  В  поле
зрения мэра появился Мис, потрясающий кулаками и изрыгающий ругательства в
адрес охраны, державшей в руках обрывки его пиджака.
     Сделав недовольную мину, мэр махнул  рукой,  и  охранники  ушли.  Мис
нагнулся, поднял свою шляпу-развалюху, отряхнул ее от грязи  и  сунул  под
мышку.
     - Слушайте, Индбур, ваши нецензурные  прихлебатели  должны  заплатить
мне за порванный пиджак. Я  его  носил  бы  и  носил,  -  Мис,  отдуваясь,
несколько театральным жестом отер пот со лба.
     Мэр, побледнев от обиды, надменно произнес:
     - Мис, я не приглашал вас на аудиенцию, и мне не докладывали, что  вы
о ней просите.
     Эблинг Мис с выражением крайнего удивления посмотрел на мэра.
     - Галактика, Индбур, разве  вы  вчера  не  получили  мою  записку?  Я
передал ее позавчера с типом в фиолетовой  ливрее.  Я  бы  вручил  ее  вам
лично, но знаю вашу любовь к формальностям.
     - Формальности? - мэр  вытаращил  глаза  от  негодования,  но  сделав
усилие,  овладел  собой.  -  Неужели  вам   неизвестно,   что   существует
определенный порядок  подачи  просьб  об  аудиенции?  Учтите  на  будущее:
просьбу  следует  подавать  в  трех  экземплярах  в  комиссию,   созданную
специально  для  рассмотрения  таких  просьб.   Затем   полагается   ждать
официального приглашения.  Являться  на  аудиенцию  следует  в  пристойной
одежде, слышите, в пристойной, а при обращении к  мэру  следует  соблюдать
протокол. Можете идти.
     - Что вам не нравится в моей одежде? - возмутился Мис. - Это был  мой
пиджак, пока его не разорвали ваши нецензурные злодеи.  А  уйду  я  тогда,
когда сообщу вам все то, что намеревался сообщить. Если бы речь не  шла  о
кризисе Селдона, я бы вовсе к вам не пришел.
     - Кризис Селдона? - мэр начал проявлять интерес.
     Мис считался великим  психологом,  помимо  того,  что  был  буяном  и
демократом. Мэра так смутило заявление авторитетного ученого,  что  он  не
сумел выразить словами обиду, когда Мис сорвал с  клумбы  цветок,  понюхал
его и, сморщив нос, отбросил прочь.
     - Пройдемте со мной, - сказал Индбур холодно. - Сад -  не  место  для
серьезной беседы.
     В кабинете мэр почувствовал себя  лучше:  с  возвышения,  на  котором
стоял стол, он мог наслаждаться видом розовой лысины Миса. Еще  лучше  мэр
почувствовал себя, когда Мис стал оглядываться, ища несуществующий стул, а
не найдя, начал переминаться с ноги на ногу.  Мэр  окончательно  пришел  в
себя, когда в ответ на сигнал, вызванный нажатием особой кнопки,  прибежал
служащий в ливрее,  кланяясь,  подошел  к  столу  и  положил  перед  мэром
объемистый том.
     - Итак, - сказал Индбур, снова став хозяином положения, - чтобы  наша
импровизированная беседа была как можно короче, прошу  вас  изложить  ваше
дело по возможности лаконично.
     - Вы знаете, - неторопливо начал Эблинг Мис,  -  чем  я  занимаюсь  в
последнее время?
     - Передо мной лежат ваши отчеты, - с удовлетворением произнес мэр,  -
как полные тексты, так и тезисы. Насколько я  знаю,  ваши  исследования  в
области психоисторической математики  имели  целью  продублировать  работу
Хари Селдона и проследить путь Фонда в будущее.
     - Совершенно верно, - сухо сказал Мис. - У Селдона хватило ума на то,
чтобы не поселить Фонде ни одного психолога, и в результате мы до сих  пор
вслепую шли по пути исторической необходимости.  В  ходе  работы  я  понял
смысл некоторых намеков Селдона...
     - Все это мне известно, Мис. Не тратьте время на повторение.
     - Я ничего не повторяю, - огрызнулся  Мис.  -  То,  что  я  хочу  вам
рассказать, не содержится в отчетах.
     - Что значит - не содержится? - тупо переспросил Индбур? - Как вы...
     - Галактика! Перестаньте, наконец, меня перебивать!  Что  за  манера:
переспрашивать каждое слово! Или вы меня выслушаете,  или  я  повернусь  и
уйду,  и  пусть  все  катится  к  черту!  Только  учтите,  нецензурная  вы
бестолочь, что Фонд  в  любом  случае  выживет,  потому  что  такова  воля
истории, а вы не выживете, если я уйду.
     Мис швырнул шляпу на пол с такой силой, что из нее  брызнули  комочки
земли, перепрыгнул ступени, ведущие к столу, и, яростно сдвинув в  сторону
бумаги, сел на край стола.
     У Индбура мелькнула отчаянная мысль вызвать охрану или выстрелить  из
встроенного  в  стол  бластера,  но  Мис  придвинулся  почти  вплотную,  и
единственное, что мог сделать  мэр  -  это  сохранить  на  лице  выражение
собственного достоинства.
     - Доктор Мис, - начал было он.
     - Молчите, - взревел Мис, - и слушайте! Если  это  действительно  мои
отчеты, - его рука  тяжело  опустилась  на  толстую  папку,  -  можете  их
выбросить  на  свалку.  Всякий  написанный  мною  отчет   проходит   через
...надцать рук, потом попадает к вам, потом его читают еще эн  чиновников.
Хорошо, конечно, что вы ничего не держите в секрете, но  я  пришел,  чтобы
рассказать вам секрет, которого не знают даже мои люди. Они  работали  над
отдельными задачами, а  я  собирал  все  воедино.  Вы  знаете,  что  такое
Хранилище?
     Индбур кивнул, и Мис, откровенно наслаждаясь ситуацией, продолжал:
     - Ладно, я  вам  скажу.  Одной  Галактике  известно,  сколько  раз  я
воображал эту нецензурную сцену. Я вас вижу насквозь, жалкий обманщик:  вы
держите руку на кнопке, на сигнал которой прибегут вооруженные люди, чтобы
меня прикончить. Но вы боитесь  того,  что  я  знаю.  Вы  боитесь  кризиса
Селдона. Кроме того, если вы тронете хоть что-нибудь  на  своем  столе,  я
оторву вашу нецензурную голову раньше, чем сюда кто-то успеет войти.  Ваши
отец и дед, эти бандиты, высосали достаточно крови из Фонда. Хватит!
     - Это измена, - пролепетал Индбур.
     - Самая настоящая, - злорадствовал Мис, - но к делу это не относится.
Я хотел объяснить вам, что такое  Хранилище.  Селдон  построил  Хранилище,
чтобы мы в трудную минуту приходили туда  за  помощью.  На  каждый  кризис
Селдон приготовил выступление,  в  ходе  которого  объяснял,  что  делать.
Четыре кризиса - четыре выступления. В первый раз Селдон  явился  в  самый
момент кризиса, второй раз - после успешного  разрешения  кризиса.  Первые
два выступления наши предки прослушали. Во  время  третьего  и  четвертого
кризисов они почему-то к Селдону не пошли; наверное, не  нуждались  в  его
советах. Недавние исследования, не отраженные  в  отчетах,  показали,  что
Селдон, тем не менее, являлся во время третьего и четвертого  кризисов,  и
являлся в нужное время. Вы понимаете?
     Ответа не было, но Мис  его  и  не  ждал.  Он  выбросил  измочаленную
сигарету, нашарил в кармане другую и закурил.
     - Официально я работал  над  восстановлением  психоистории.  Это  еще
никому не удавалось и  в  ближайшие  сто  лет  не  удастся,  но  кое-каких
результатов  я  добился.  Я  могу  определить,  и  довольно  точно,   дату
очередного появления Хари Селдона... Иными словами,  я  могу  назвать  вам
день, когда очередной кризис Селдона, пятый, достигнет пика.
     - Когда это случится? - с усилием выговорил Индбур.
     - Через  четыре  месяца,  -  небрежно  бросил  Мис.  -  Через  четыре
нецензурных месяца минус два дня.
     - Через  четыре  месяца!  -  повторил  Индбур  с  несвойственной  ему
страстью. - Невероятно!
     - Невероятно, но факт.
     - Четыре месяца! Вы понимаете, что это значит? Если кризис  достигнет
пика через четыре месяца, значит, он назревал в течение многих лет.
     - Почему бы и  нет?  В  природе  не  существует  закона,  который  бы
запрещал кризисам вызревать в тайне от вас.
     -  Разве  нам  что-то  или  кто-то  угрожает?  По-моему,  сейчас  все
спокойно, - в волнении мэр заламывал руки.
     Внезапно, в приступе ярости, он закричал:
     - Встаньте, наконец, с моего стола и позвольте  мне  привести  его  в
порядок! Я не могу думать в такой обстановке!
     Мис испуганно вздрогнул и, тяжело поднявшись, отошел.
     Индбур суетливыми движениями наводил на столе  порядок  и  торопливо,
сбивчиво говорил:
     - Вы не имеете права так себя вести. Вашу теорию следовало...
     - Это не теория.
     - А я говорю, теория. Ее  следовало  изложить  письменно,  сопроводив
расчетами и доказательствами, и направить в Бюро Исторических Наук. Там ее
рассмотрели бы, сделали соответствующие выводы и представили бы мне отчет.
Я изучил бы его и принял  необходимые  меры.  А  вы  ворвались  ко  мне  и
неизвестно зачем расстроили меня. А-а, вот он, - и мэр помахал перед носом
психолога листом прозрачной серебристой бумаги. -  Это  сводка  зарубежных
событий, которую я собственноручно  ежедневно  составляю.  Вот,  слушайте:
заключен договор о торговле с  Мором,  ведутся  переговоры  с  Лайонессом,
направ