е следует предпринять теперь?
     - Я либо должен дезактивировать себя, чтобы затем ты уничтожил мои останки, либо меня следует отправить на Эос, если в продолжении моего функционирования есть смысл.
     Дэниел сел на один стул, Лодовик опустился на второй.
     Размещаться в нишах никакого смысла не имело - в любом случае они были слишком узки для людских тел, которые сейчас служили оболочками обоим роботам.
     - Зачем ты проделал такой путь, почему не послал эмиссара?
     - Все мои эмиссары сейчас выполняют важные задания, - ответил Дэниел. - Никого нельзя оторвать от дела, и тебя потерять я тоже не могу. Я так или иначе собирался остановиться на Мэддер Лоссе, чтобы затем отсюда отправиться на Эос. Конечно, мне следовало бы отложить путешествие, поскольку время очень неспокойное, да и космическая катастрофа, повлекшая за собой гибель звездолета, создала очень большие трудности. Из-за нее началась политическая борьба в Императорском Дворце, вследствие которой может пострадать Гэри Селдон.
     Лодовик непосредственного участия в выполнении Плана не принимал, однако многое знал о главном психоисторике.
     Несколько секунд они сидели молча, затем Дэниел заговорил вновь:
     - Мы отправимся на Эос. Я смогу найти небольшой корабль для тебя. Есть одно задание, которое ты сумеешь выполнить по возвращении.
     - Прости, Дэниел, - прервал его Лодовик. - Я должен снова напомнить тебе о том, что не функционирую нормально. Не следует поручать мне новых заданий до тех пор, пока меня не отремонтируют либо не перепрограммируют, в зависимости от того, что понадобится сделать.
     - Это можно сделать только на Эосе, - сказал Дэниел.
     - Да, но не исключена вероятность того, что я перестану выполнять твои распоряжения, - заметил Лодовик.
     - Пожалуйста, объясни.
     - Люди бы назвали это кризисом совести. У меня было много времени, и все это время я занимался тем, что сортировал, просматривал и пересматривал содержимое своей памяти и все рабочие алгоритмы в свете происшедших перемен. Должен признаться, что сейчас я представляю собой напрочь запутавшегося робота, и поведение мое непредсказуемо. Не исключено, что я опасен.
     Дэниел встал, подошел к Лодовику, наклонился, положил руку на его плечо.
     - О чем говорят твои исследования?
     - О том, что План - ошибка, - ответил Лодовик. - Я верю... Я начинаю верить... Состояние моих мыслительных процессов таково, что... - Он поднялся, прошел мимо Дэниела, подошел к широкому окну, вгляделся в ровные ряды кустов. - Красивая планета. Морс Планш считает, что она красивая. Я общался с ним и уважаю его мнение. Он осуждает те перемены, что произошли на Мэддер Лоссе. Он считает, что теперешнее состояние планеты - это кара за то, что она стремилась возвыситься в Империи.
     - Мне известно о его неприязни к Империи и Чену, - сказал Дэниел.
     Лодовик продолжал:
     - Но ведь не Империя и не Линь Чен повинны в упадке Мэддер Лосса. - Он обернулся к Дэниелу. На его лице отразились человеческие эмоции - печаль, сожаление, тоска, хотя он разговаривал с роботом, и в эмоциях не было необходимости. - Это ты решил, что планеты Ренессанса следует взять под контроль, и внес изменения в политику Трентора, в результате которых так пострадал Мэддер Лосе.
     Дэниел слушал Лодовика, и его лицо также отражало вполне человеческие чувства - тревогу и удивление. Они с Лодовиком столь долгие годы старательно изображали человеческий тип поведения, что у обоих выработались рефлексы, которым порой проще было дать волю, чем подавить.
     - Я предвидел худшее, - начал Дэниел. - Несколько столетий могли продлиться беспорядки в звездных системах, стремившихся выйти из-под власти Империи и превратиться в могущественные очаги власти. Этим планетам не суждено было победить, и вся их возня привела бы только к многочисленным жертвам и разрушениям такого масштаба, какого до сих пор не знала история человечества. Империя погибнет, нам всем это известно. Но все мои труды были посвящены смягчению последствий ее гибели, тому, чтобы свести людские страдания к минимуму. Нулевой Закон...
     - Вот как раз Нулевой Закон меня и беспокоит.
     - Ты согласился с его первичностью несколько столетий назад. Почему же он теперь тебя беспокоит?
     - Мне стало казаться, что Нулевой Закон - это мутационная Функция, распространенная среди роботов, как вирус. Не знаю, откуда он взялся, но его появление могла спровоцировать другая мутация - появление у роботов способностей менталика.
     - Сомнения в Нулевом Законе могут привести нас к заключению о том, что все мои старания ошибочны и что следует дезактивировать не только всех роботов, которые выполняют мои распоряжения, но и меня самого.
     - Я прекрасно понимаю, куда могут привести мои предположения.
     Дэниел проговорил:
     - Видимо, с тобой и в самом деле произошло что-то интересное.
     - Да, - кивнул Лодовик, и его симпатичное круглое лицо свела судорога. - Очень может быть, что все эти вопросы и опасные мысли возникают у меня вследствие перемен во мне самом. Я слушался тебя, шел за тобой тысячи лет... И вот теперь меня терзают сомнения... - Голос Лодовика стал натянутым, в нем появился металлический скрип. - Я в отчаянии, Дэниел!
     Дэниел старательно обдумывал сложившееся положение старательно, словно ступал по минному полю.
     - Мне очень жаль, что с тобой стряслось такое. Но ты не первый, кто выразил несогласие с Планом. Такое случалось и с другими много лет назад. Роботы много спорили, когда люди отказались от нас. Жискарианцам - тем, что, как и я, следовали принципам Жискара Ревентлова, - противостояли другие, они настаивали на строгом выполнении Трех Законов и предельно четкой интерпретации.
     - Я ничего не знаю об этих событиях, - признался Лодовик. Голос его зазвучал увереннее.
     - Раньше не было нужды упоминать о них. Кроме того, все эти роботы сейчас скорее всего бездействуют. Я уже несколько веков о них ничего не слышу. Что с ними случилось?
     - Не знаю, - покачал головой Лодовик. - Они называли себя кельвинистами в честь Сьюзен Кельвин. - Все роботы знали о легендарной Сьюзен Кельвин, хотя теперь никто из людей о ней не помнил. - До этих споров происходили более страшные события. Невероятные задания, которые люди давали роботам. Эти задания выполняли некоторые из тех, что впоследствии стали кельвинистами. Даже вспоминать об этом страшно. Мне не хотелось расстраивать тебя, Р. Дэниел, - признался Лодовик.
     Дэниел снова сел на стул и сложил руки на груди. Оба робота хорошо владели множеством человеческих проявлений, оба давно привыкли к тому, как действуют человеческие уровни их поведения. Ни того, ни другого не раздражали эти мелочи. Порой они бывали даже необходимы, и Лодовик заметил, что поза Дэниела, оттенок его голоса и выражение лица на протяжении разговора становились все более и более человеческими. Ни ему, ни Дэниелу не хотелось переходить на скоростное микроволновое или высокочастотное общение. Тема разговора была сложна и тонка, и для того, чтобы в ней разобраться, более медленная и выразительная человеческая речь была намного уместнее.
     - Ты вернешься на Эос. Там посмотрим, что можно сделать, - сказал Дэниел. - Я надеюсь на твое полное выздоровление.
     - Я тоже, - отозвался Лодовик.
     Почти всю дорогу до космопорта Планш сидел неподвижно. Он смотрел через плечо таксистки сквозь лобовое стекло, стараясь не слушать ее неразборчивую болтовню. Через некоторое время он не без легкого содрогания вытащил из потайного кармана куртки маленький видеомагнитофон и уставился на него. Несколько минут он не мог решить, просмотреть запись или просто выбросить магнитофон в окошко.
     - Тут када-то былло жуть как богато, скоко корраблей всяких прилетало, - прощебетала таксистка и оглянулась через плечо. Глаза у нее были светло-голубые, проницательные и мудрые. Она улыбнулась, и морщинки на ее лице стали похожи на множество речных дельт. Планш кивнул, хотя не понял половины того, что услышал. - Нынче худо тут, ни корблей, ни работенки. С утра до ночи вкалваю, а огрребаю грошки.
     Она, похоже, не то чтобы ругалась - просто констатировала факты, но слушать ее было горько. Были неподалеку отсюда планеты, где акцент жителей Мэддер Лосса служил предметом насмешек, комики использовали его для исполнения ролей простаков и шарлатанов. Вот и Тритч говорила, что на Мэддер Лоссе живут одни нахлебники. Мало кто теперь прилетал сюда, мало кто знал, что здесь на самом деле произошло.
     Но теперь с помощью этой записи Морс Планш располагал свидетельством чего-то необычного, что могло послужить разгадкой чего-то еще более важного. Со вчерашнего дня его воспоминания были полны провалов и пустот. Он даже не знал, зачем захватил этот магнитофон. Насколько он помнил, он вообще ничем особенным не занимался после того, как на пересадочном терминале передал тело Лодовика имперским агентам. И зачем ему только понадобилось мотаться за город? Неужели для того, чтобы оживить старые, порой болезненные воспоминания?
     - Ну вот, прикатилли. Жалко, что ты уж отваливаешь, сынок. Тут у нас еще полным-полно славных местечек, и гостиницы приличные, - сообщила женщина. Голос ее звучал немного смущенно. - Я бы тебе могла показать, где сыскать славненьких девчушек, ну совсем таких... знаешь, дервенских... Им так одиноко, бедняжечкам.
     - Да нет, спасибо, - покачал головой Планш, хотя искушение у него появилось. Его последняя возлюбленная была родом с Мэддер Лосса. Это было тридцать лет назад, и с тех пор другие женщины его не интересовали, а сейчас сердце вдруг болезненно заныло при мысли о том, что он покинет планету, не попробовав завести новую интрижку. Но почему-то он был уверен в том, что оставаться здесь крайне опасно.
     Он расплатился с таксисткой и поблагодарил ее на местном жаргоне, постоял под высоким куполом, где размещались таможня и пересадочный терминал. Сквозь прорехи в стенах и куполе виднелись синее небо и далекие поля.
     Неподалеку от пустого ресторана Планш нашел прохладное укромное местечко и сел на скамейку, после чего взглянул на дисплей магнитофона, чтобы узнать, сколько продлилась запись.
     Пять часов.
     Несколько секунд он сидел, постукивая ребром корпуса магнитофона по подбородку и опустив глаза. Затем, нахмурив брови и сжав магнитофон так, что костяшки пальцев побелели, он произнес:
     - Пароль: "непростительный". Персональный логин - "Планш". Проиграй всю запись от начала до конца.

Глава 23

     Кандидаты на включение в штат сотрудников Второй Академии не делали тайны из своих встреч. Для встреч у них имелось вполне надежное и совершенно невинное прикрытие: они образовали общественный клуб, члены которого интересовались историей азартных игр. Подобных клубов, где собирались люди, подверженные массовым увлечениям, было предостаточно.
     Эпидемии увлечений поражали Трентор с занудной регулярностью, но даже после того, как успевала схлынуть волна очередного модного хобби, у него почти всегда оставались небольшие группы приверженцев.
     Менталики-кандидаты, которые могли войти в состав планируемого поселения в "Конце Звезд", вполне легально встречались два раза в неделю в аудитории, расположенной в одном из полупустых спальных корпусов в кампусе Стрилингского Университета. Студенты, прибывшие учиться на Трентор с не самых престижных планет, не обращали на них никакого внимания.
     В аудитории не было никаких подслушивающих устройств. Ванда лично переговорила в свое время с администратором и попросила указать ей такие здания в Университете, где "жучки" либо не работали, либо были удалены. Ванда стояла рядом со своим мужем Стеттином Пальвером в переполненной аудитории. Они ждали, пока сто три кандидата рассядутся по местам. У двери дежурил вооруженный сержант, трое менталиков проверяли, не подслушивает ли кто-нибудь, о чем говорится в аудитории.
     Здесь, с этими людьми, составлявшими ядро группы менталиков - единственной группы, о которой знала Ванда, и скорее всего группа действительно была единственной, - не было нужды призывать кого-то к порядку и вообще произносить какие-либо формальные фразы вслух. Здесь царила удивительная дисциплина. Ванда с печалью думала о том, что вызвано это отнюдь не правилами хорошего тона. С самого начала в сообществе мен-таликов имели место горячие споры, члены группы периодически образовывали фракции, но даже беспорядок у них проявлялся не так, как у обычных людей.
     Стеттин поднял руку, но группа уже утихомирилась. Все смотрели на Ванду и Стеттина с подозрительно спокойными лицами. Менталики редко выражали свои истинные эмоции, и уж тем более - в присутствии своих руководителей.
     Ванда ощущала нечто наподобие легких волн неконтролируемого телепатического воздействия. Из-за них у нее покалывало затылок. Она различала в этих волнах отчетливые оттенки, напоминающие гамму запахов, исходящих от вкусно приготовленного жаркого, - потоки социального и сексуального напряжения, сосредоточенного внимания, даже отдельные попытки преодолеть доминирование Стеттина. Менталики даже бессознательно ухитрялись воздействовать на других.
     "Это мой народ, - думала Ванда. - Господи, спаси меня от моего народа!"
     - Вначале мы заслушаем отчеты из наших ячеек по набору менталиков, - негромко проговорил Стеттин. - Затем я представлю собственный отчет о ходе математической и психологической подготовки, которая проводится для того, чтобы наши кандидаты догнали в этом плане другие группы. Затем мы обсудим прочие вопросы.
     - Нам нужно немедленно поговорить об убийствах! - воскликнула молодая женщина-историк, черноволосая, с пышным каре. Ее зеленые глаза возмущенно сверкали.
     Ванда отразила резкий, хлещущий удар телепатического воздействия. Затылок кололо немилосердно.
     Женщина продолжала. Голос ее звучал сдержанно, но эмоции бушевали.
     - Все новички за последние три месяца...
     - Среди нас есть предатель! - перебил ее мужчина, сидящий в дальнем ряду.
     Стеттин скорбно поджал губы и снова поднял руку.
     - Мы знаем, кто этот так называемый предатель, - негромко проговорил он. - Ее зовут Вара Л изо.
     В аудитории мгновенно воцарилась тишина. Ванда не без интереса, но как-то отстраненно наблюдала за тем, как успокаиваются разгулявшиеся волны эмоций.
     "Вот такие мы. Дедушка выбрал нас, потому что мы такие".
     - Допустим, нам известно ее имя, - не унималась женщина-историк. - Но что это нам дает? Она сильнее любого из нас.
     Снова поднялся шум.
     - Ее никому не под силу обработать, - подхватил другой голос. Кто это был - Ванда не поняла.
     - Она вынюхивает нас, как ищейка!
     - Ее надо убить...
     - Нет, надо кого-то настропалить, чтобы ее убили!
     - Кого-то, кого не жалко потерять...
     Стеттин дождался, пока поток предложений иссякнет. В аудитории снова воцарилась неестественная тишина. Даже рябь непроизвольного воздействия улеглась. Всю жизнь эти люди пользовались своими способностями для того, чтобы пробиться, чтобы выжить. Наконец они оказались среди себе подобных, среди равных, где все их преимущества равнялись нулю.
     - Ванда попросила профессора Селдона о помощи, - сказал Стеттин. - И он отправился к Императору. Пока мы не знаем, что дал этот визит. Следует быть готовыми к неудаче. Может быть, нам придется прибегнуть к тому, к чему раньше мы прибегали всего лишь один раз.
     - К чему? - хором спросили несколько человек.
     - К объединению усилий. Однажды мы с Вандой добились серьезного успеха, воздействуя одновременно на одного человека, хотя каждый из нас не знал, что второй тоже работает в этом направлении.
     "Судья, - вспомнила Ванда. - Когда дед попал в беду с теми молодыми подонками".
     - Я так думаю, что, если десять или двадцать из нас будут действовать в унисон, мы смогли бы одолеть эту женщину.
     Кандидаты некоторое время молчали, обдумывая услышанное.
     - Убить ее? - спросила черноволосая женщина-историк.
     - Это может и не понадобиться, - сказала Ванда. Они со Стеттином горячо поспорили накануне собрания. Стеттин пытался доказать, что безопаснее было бы убить Вару Лизо. Ванда столь же пылко доказывала ему, что убийство может навредить их общему делу, настроить менталиков друг против друга. Равновесие среди большого числа телепатов и без того уже было слишком хрупким.
     Даже собственное замужество вызвало у Ванды определенные трудности. Двое телепатов при жизни бок о бок могли в конце концов начать раздражать друг друга.
     - Я не стану убивать другого человека, тем более - человека своего круга, - решительно заявила женщина-историк. Глаза ее излучали искренний идеализм. - И не важно, какая опасность нам грозит.
     Стеттин вздернул подбородок.
     - Такое решение будет принято, если не останется другого выхода. Но мы должны приступить к подготовке людей, которые согласны взять на себя эту миссию. У меня есть список тех, кто по работе бывает в тех местах, где они могут встретился с Лизо...
     Ванда слушала, как Стеттин зачитывает имена. Те, кого он называл, выходили вперед, словно провинившиеся детишки. Дочитав список до конца, Стеттин увел вызванных менталиков в отдельную аудиторию.
     - Нам с нами надо поговорить о других делах, - сказала Ванда, надеясь отвлечь остальных от мрачных мыслей. - Нужно решить целый ряд вопросов, связанных с отъездом. Это касается здоровья, семейных и финансовых ситуаций и, естественно, обучения по программе Селдона.
     Группа успокоилась и с облегчением принялась за обсуждение. Люди, похоже, искренне радовались тому, что пока проблема Вары Лизо их не касается.
     "Совсем как дети, - думала Ванда. - И каждый в отдельности, и вся группа в целом. Ничуть не лучше неуклюжих подростков, спотыкаясь пробирающихся по жизни, обладающих только что познанными талантами и впервые столкнувшихся с собственной слабостью, которая до сих пор была им неведома".
     Эта слабость была скрыта от них, она пряталась под их способностью воздействовать на чужие умы.
     "Мы все - калеки!" Ванда внешне сохраняла спокойствие, но в душе у нее все переворачиваюсь от предчувствия грядущих конфликтов, столь многочисленных и столь опасных. "И как только дед мог избрать такую странную, неорганизованную компанию в качестве хранителей истории человечества!"
     Порой Ванде казалось, будто она живет во сне. Даже Стеттин не мог утешить ее в такие времена, и она была близка к отчаянию.
     Конечно, она никогда не говорила об этом Гэри ни слова.

Глава 24

     Клия Азгар выбралась наверх в десяти километрах от слияния рек. В Дачи было время сна. Купол излучал синевато-серый свет предутренних сумерек, на улицах не было никого, кроме рабочих ночной смены, а это означало, что толпы сократились втрое. На Клию не обращали внимания. Вместо того чтобы просто позвонить по номеру, указанному на карточке, которую ей дал мужчина в зеленом плаще, Клия поработала над ней иначе: воспользовалась полицейским коммуникатором-автоматом на южной окраине Дачи и взломала код. Таким образом она узнала адрес. С этого момента карточка стала ее проводником. Она светилась и металлическим голоском указывала направление автоматическому такси. Ехать нужно было в Пентэр, небольшой муниципальный район неподалеку от Стрилинга. Клия купила кассету-библиофильм имперского класса, вставила ее в обычный уличный коммуникатор и скачала на нее данные из общественных файлов, употребив для этой цели особые кредитки-чипы, которыми разжилась после пары небольших заданий несколько месяцев назад. Так она получила информацию о Гэри Селдоне и его внучке, Ванде. Сам Селдон, похоже, телепатическими способностями не обладал, но мужчина в зеленом плаще говорил, что такими способностями наделена его внучка. Интересно, откуда же у нее тогда такие таланты? Клия выяснила, кто был отцом Ванды Селдон-Пачьвер. Рейч. Далити.
     Это встревожило и удивило Клию, даже вызвало у нее некоторую гордость. Она всегда знала, что далити - народ особенный.
     Но того, что родственником этой женщины был далити, было недостаточно для того, чтобы оконча