ть по наследству свои привилегии - власть и все,  что  сопутствует
власти. Они привержены идее единства и величия Империи. Для  большинства
аристократов сама сущность истории состоит  в  бессмысленной  погоне  за
величием.
   Силу  Империи  поддерживают  традиции  дворянской  верхушки,  которая
объединяет тех, кто сумел  возвыситься  до  истинного  величия.  Но  под
покровом этого внешнего великолепия лежит прочная основа очень  надежной
гражданской службы,  в  которую  входят  заслуженные  деятели  различных
областей науки и техники. И Император Клеон прекрасно об этом знает. Без
меритократов и "Серых" блистательное дворянство погрязнет  в  коррупции,
которая, как пятно  на  изображении  Галактики,  уничтожит  все  внешнее
великолепие.
   Гэри  всматривался  в  диаграмму  -  запутанный  трехмерный  лабиринт
переплетающихся плоскостей, карта общественного устройства.
   При  замедленном  просмотре  были  хорошо  различимы  волны   влияния
отдельных  событий,  колебавшие  структуру  изображения.  Каждая  клетка
системы координат  соответствовала  определенному  временному  циклу,  в
котором трехмерно воспроизводились все наиболее близкие взаимные влияния
различных событий.
   Рабочее "правило буравчика" не было  отражением  физического  закона,
оно не проистекало из таких базовых наук,  как  механика,  или  даже  из
примитивных  ньютоновских  законов.  Скорее,  это  правило  появилось  в
результате действия законов упрощения  -  когда  сложные  закономерности
сводятся к  обычной  простой  арифметике.  Если  с  такой  точки  зрения
рассматривать общественное устройство - оно  кажется  совсем  простым  и
понятным, и нисколько не загадочным.
   И тогда наступает хаос.
   Гэри  прокрутил  отдельно  сферу  государственности,  со   всеми   ее
подразделениями: уровень полярности, или степень  концентрации;  размеры
коалиций;   масштабность   конфликтов.   Изученные   петли    отклонения
проявлялись даже  в  этой  упрощенной  модели.  Начиная  с  относительно
ровного периода видимой стабильности, но не застоя, в системе появлялись
идеи "вызова" и "сомнения".
   Эти идеи угрожали  стабильности,  и  тотчас  формировалась  оппозиция
"вызову". Образовывались соответствующие  фракции  и  коалиции,  которые
постепенно  стабилизировались.  Коалиции  подбирались  по  религиозному,
политическому, экономическому, теологическому и даже военному принципам,
хотя   военные   коалиции    практически    всегда    доказывали    свою
несостоятельность, как показывали данные статистики.  А  потом  наступал
период хаоса, который иногда заканчивался новым этапом  стабильности,  а
иногда - полным разрушением системы.
   В динамических системах всегда  присутствовала  некая  напряженность,
обусловленная конфликтом между идеальным представлением людей о  мире  и
реальностью. Принципиальное различие  идеала  и  реальности  становилось
источником и движущей силой перемен. Нередко эта сила  была  скрытой,  и
люди даже не осознавали ее присутствия. Люди просто  знали,  что  что-то
происходит не правильно, ощущали  какую-то  неудовлетворенность,  но  не
могли ясно определить ее истинную причину.
   Гэри подумал, что требует слишком многого от  простой  функциональной
модели.  И  все-таки  он  видел,  что  в  такой   нарочито   упрощенной,
приблизительной схеме есть кое-что очень правильное.
   Все думают, что Империя устроена очень просто.
   Конечно,  не  совсем  все  человечество,  ослепленное  смесью   самых
разнообразных экзотических  культур,  приносимых  благодаря  торговле  и
системе коммуникаций  между  мириадами  миров.  Вот  что  служит  мощной
преградой хаосу.
   Но даже социальные теоретики считают  базовую  структуру  общества  и
взаимоотношения в нем предсказуемыми, ограниченными определенным  числом
петель обратной связи, достоверных  и  закрепленных  традицией.  Здравый
смысл заставляет людей думать, что все эти обратные  связи  можно  легко
отследить и откорректировать.
   Что еще более важно,  большинство  людей  убеждено,  что  все  важные
решения принимает кто-то самый  главный.  "Император  знает  все",  ведь
так?
   На самом же деле в Империи существует строгая иерархическая  система,
имперский феодализм. Низшим  ее  подразделением  являются  галактические
Зоны: самые мелкие - размером всего в несколько световых  лет,  а  самые
крупные - несколько тысяч световых лет в диаметре. На порядок выше стоят
Блоки, которые включают в себя по несколько  сотен  расположенных  рядом
Зон. Блоки соединяются между собой в общегалактическую систему.
   Но эта система постепенно соскальзывает вниз. В комплексной диаграмме
то появляются, то  исчезают  короткие  вспышки  колебаний.  Что  это  за
вспышки?
   Гэри укрупнил изображение, чтобы рассмотреть эти вспышки  в  деталях.
Зоны   полного   хаоса,   где   предсказуемость   становится   абсолютно
невозможной. Эти огненные вспышки могут таить в  себе  разгадку,  почему
Империя катится в пропасть.
   Гэри в глубине души чувствовал, что непредсказуемость - это зло.  Зло
для человечества, зло для его математики. Но - неизбежное зло.
   И это - тайна, которую никогда не должны узнать ни Император, ни  все
остальные. Потому что пока он не сможет управлять хаосом - или  хотя  бы
влиять на него, - психоистория будет оставаться фальшивкой, пустышкой.
   Гэри решил  рассмотреть  какой-нибудь  конкретный  пример.  Возможно,
тогда что-то прояснится.
   Он выбрал Сарк, мир, в котором  разыскали  и  разработали  симуляторы
Вольтера и Жанны. Этот мир провозгласил себя истоком Нового  Возрождения
-  известное  и   распространенное   риторическое   выражение,   которое
употребляют довольно часто. Когда Гэри  просмотрел  данные  о  состоянии
Сарка, они оказались на первый взгляд вполне благополучными  -  довольно
высокие показатели по развитию творчества и науки.
   Сам того не ожидая, Гэри почему-то огорчился. Определенно, на  данный
момент Сарк выглядел весьма  неплохо.  Бум  в  экономике.  Галактический
лидер в искусстве и моде.
   И все же по профилю показателей Сарк оказался миром хаоса.  Миры  эти
какое-то время интенсивно развиваются, как будто  переступая  через  все
сдерживающие  механизмы,  которые  сохраняют  планеты   в   неустойчивом
равновесии Империи. А потом структура общества рушится, и хаотичные миры
скатываются в одно из известных  стабильных  состояний.  Для  Сарка  это
будет анархический индустриализм, насколько Гэри смог предположить, судя
по  исходным  данным.   Никакой   грандиозный   флот   не   сможет   это
предотвратить. Несмотря  на  внешнее  впечатление,  Империей  невозможно
править с помощью военной  силы.  Хаотичные  миры  неизменно  рушатся  и
перестают  существовать.  И  обычно  это  не  оказывает   сколько-нибудь
значительного влияния на всю Галактику в целом.
   Но чем дальше - тем больше  появляется  хаотичных  миров.  И  Империя
приходит  в  упадок.  Продуктивность   снижается,   повышается   уровень
социальной напряженности. Почему?!
   Гэри встал и отправился в спортзал  -  надо  немного  размять  мышцы.
Хватит утруждать мозги! Пусть тело хорошенько поработает и избавится  от
усталости и неудовлетворенности, принесенных размышлениями.
 
Глава 5 
 
   Ему  очень  не  хотелось  идти   на   Большое   Совещание   Имперских
Университетов, но на него надавили из Имперского протокольного отдела.
   - У кандидата на пост премьер-министра есть определенные  обязанности
перед обществом, - заявила строгая дама.
   А потому Гэри и Дорс  покорно  явились  в  гигантский  Имперский  Зал
Торжеств. Гвардейцы-охранники оделись по такому случаю в обычные деловые
костюмы с воротничками, принятыми у меритократии среднего ранга.
   - Какая маскировка! - пошутила Дорс.
   Гэри заметил, что окружающие  быстро  окидывали  взглядом  переодетых
гвардейцев и тотчас спешили отойти подальше. И у  него  появилось  такое
чувство, что его одурачили.
   Они прошли по  коридору  с  высокими  двойными  арками,  уставленному
старинными скульптурами, которые вызывали у зрителей неудержимое желание
их облизать. Гэри тоже попробовал скульптуру на вкус -  после  того  как
внимательно прочел сияющую сопроводительную табличку, которая  заверяла,
что  облизывание  скульптур  не   представляет   никакой   биологической
опасности. На вкус скульптура была похожа  на  странную  смесь  масла  и
печеных  яблок  -  этот  вкусовой   оттенок   древние   считали   весьма
соблазнительным.
   - Что там первое на повестке дня? - спросил Гэри у прикомандированной
к нему служащей протокольного отдела.
   - Встреча с академиком Потентейт, - ответила она. И подчеркнула:
   - Наедине.
   Дорс не  согласилась,  и  Гэри  пришлось  спешно  искать  компромисс.
Договорились, что Дорс во время встречи будет стоять у двери.
   - Я позабочусь, чтобы вам доставили закуски, - с раздражением сказала
сотрудница протокольного отдела.
   Дорс наградила ее холодной улыбкой.
   - А чем, интересно, так важна эта встреча?
   Сотрудница протокольного отдела  посмотрела  на  нее  чуть  ли  не  с
жалостью.
   - Потентейт - очень важная фигура в Верховном Совете. Гэри насмешливо
добавил:
   - И может подбросить мне несколько голосов.
   - Небольшая учтивая беседа, вот и все, - сказала служащая. - Я обещаю
- как бы это повежливей сказать? -  обещаю  обойтись  поласковее  с  его
задницей. Или ее - если окажется, что это "она".
   Дорс улыбнулась.
   - Лучше, чтобы это оказалась не "она".
   - Занятно, а смысл этого действия ассоциируется с сексом?  Сотрудница
протокольного отдела кашлянула и провела  Селдона  через  потрескивающую
поверхность защитного экрана. У Гэри сразу нагрелись волосы. Как  видно,
даже академик Потентейт не мог обойтись без кое-каких мер личной защиты.
   Оказавшись  внутри  простой  комнаты,  обычной  для   государственных
учреждений, Гэри Селдон увидел женщину. Первое, что бросалось в глаза, -
преклонный возраст и мастерство грима.
   Так вот почему вдруг закашлялась сотрудница протокольного отдела!
   - Как мило с вашей стороны прийти на  эту  встречу!  -  Пожилая  дама
стояла неподвижно, протянув вперед руку с обвисшей кистью  -  как  будто
для поцелуя. Позади дамы открывался вид на сверкающий брызгами  водопад.
Голограмма была прекрасным, весьма  эффектным  обрамлением  для  пожилой
леди.
   У  Гэри  возникло  чувство,  будто  его  окружают  ожившие   музейные
экспонаты. Он  никак  не  мог  решить  -  пожать  старушенции  руку  или
поцеловать? Он выбрал первое и по взгляду, которым наградила его пожилая
дама, понял, что ошибся.
   Лицо дамы было почти неразличимо под  косметикой,  но  по  тому,  как
академик Потентейт, разговаривая, наклонялась вперед, Гэри понял, что ее
бледные, выцветшие от старости глаза подмечают  многое,  чего  остальные
люди просто не видят.
   Она была выдающимся мыслителем и  неординарным  философом.  И  сейчас
многие заслуженные ученые по всей Галактике готовы были присягнуть ей на
верность.
   Прежде чем оба они сели, пожилая дама указала рукой на голограмму.
   - Вы не могли бы что-нибудь  с  этим  сделать?  Изображение  водопада
сменилось плотным, непроглядным туманом.
   - Почему-то с ним все время что-то не в порядке, и  комната  выглядит
как-то не правильно.
   Гэри решил, что таким образом она пытается сразу дать понять, кто тут
главный. Хочет, чтобы Селдон приучился исполнять ее  маленькие  прихоти.
Или она из тех женщин, которые  чувствуют  себя  беззащитными,  если  не
могут придумать для мужчины какого-нибудь поручения, пусть  даже  самого
мелкого. А может, она просто не знает, как справиться с  управлением,  и
хочет получить обратно свой водопад. Ну, или он сам все это придумал  и,
по привычке, анализирует чертову уйму всяких вероятностей.
   - Я слышала о вашей  работе  замечательные  отзывы,  -  сказала  она,
изменяя манеры с "Высокопоставленной Особы, привыкшей к беспрекословному
повиновению"  на  "Благородную  Леди,  которая  запросто   снисходит   к
нижестоящим".
   Гэри сказал в ответ какую-то общую фразу. Тиктак принес  стимуляторы,
почти жидкие, и Гэри выпил. Стимулятор прокатился по горлу  шелковистой,
терпкой волной и поднялся к ноздрям облаком газа.
   - Вы полагаете, что достаточно опытны,  чтобы  выполнять  обязанности
министра?
   - Нет ничего более надежного и пригодного для  практики,  чем  верная
теория.
   - Вы говорите, как  настоящий  математик.  От  имени  всех  ученых  я
надеюсь, что вы с этой работой справитесь.
   Гэри подумал, не сказать ли ей -  ведь,  в  конце  концов,  она  была
по-своему  привлекательной,  -  что  лично  он  не  дал  бы  за   кресло
премьер-министра и ломаного гроша. Но внутреннее предчувствие подсказало
ему, что от подобных откровений лучше воздержаться.  Эта  старушка  была
сейчас представителем другой силы. А Гэри вдруг вспомнил, что в  прошлом
мадам Потентейт отличалась мстительным нравом. Она сухо улыбнулась.
   - Как я понимаю, вы очаровали Императора своей теорией истории.
   - Сейчас это не более чем наброски теории.
   - Нечто вроде тезисов?
   - Крупное  достижение,  которое  станет  настоящим  открытием;  масса
выводов, из которых вырастет целая наука.
   - Вы наверняка сознаете, что в подобных  амбициях  чувствуется  налет
некоторой несерьезности. - Блеклые глаза сверкнули сталью.
   - Боюсь, что... не знаю. Мадам.
   -  Наука  -  всего  лишь  условная  конструкция.  Она   увековечивает
сомнительное утверждение  "развитие  возможно  всегда".  Невмешательство
предпочтительнее.
   - О?.. - Гэри растянул губы в вежливой улыбочке. Ни за что  на  свете
он не собирался выдавать, что на самом деле обо всем этом думает.
   - Из  таких  идей  могут  произрасти  только  деспотичные  социальные
устройства. Науке удается ловко маскировать ту простую истину, что  она,
наука - всего лишь еще одна "словесная игра" среди множества других. Все
подобные условные конструкции основываются  на  умозрительном  сочетании
противоречащих друг другу утверждений.
   - Понимаю... - Гэри было все труднее  и  труднее  сохранять  любезную
улыбку на лице.
   - И превозносить так  называемую,  -  она  презрительно  фыркнула,  -
"научную истину" над прочими конструкциями  -  все  равно  что  пытаться
колонизировать интеллектуальную сферу. И навязывать рабство несогласным.
   - М-м-м... - У Гэри появилось предчувствие, что  в  качестве  коврика
для вытирания ног долго он не  протянет.  -  Вы  выносите  окончательное
суждение о предмете, даже не узнав толком, в чем его суть?
   - Социальные теории и лингвистический анализ работают на ограниченном
поле, поскольку в историческом и  культурологическом  аспектах  ценность
любых истин очень относительна. А следовательно, эта ваша "психоистория"
всех общественных устройств - полный абсурд.
   Итак, она знает, о чем говорит. В этом мире ничего нельзя сохранить в
тайне.
   - Возможно, вы просто недостаточно  ясно  представляете  себе  грубые
реалии жизни?
   Ледяная дама чуть оттаяла.
   - Умно сказано.  Впрочем,  вы  ведь  академик.  Но  понятие  "реалии"
относится к социальным конструкциям.
   - Видите ли, наука - это и в самом деле  социальный  процесс.  Однако
научные теории вовсе не обязательно отражают реальную действительность.
   - Как заманчиво было бы так  думать...  -  Губы  академика  Потентейт
слегка растянулись в мимолетной улыбке,  которая  должна  была  смягчить
стальной блеск ее глаз.
   - Научные теории - это  не  просто  изменение  предпочтений,  как,  к
примеру, мода в одежде - сегодня  мужские  рубашки  короткие,  завтра  -
длинные.
   - Академик, уж вы-то должны бы знать, что в  мире  ничего  невозможно
по-настоящему узнать, кроме человеческих суждений.
   Гэри старался говорить вежливо, не повышая голоса. Стоит ли  обращать
ее внимание на то, что в одном предложении она дважды  употребила  слово
"знать", причем в различных значениях? Нет, тогда он скатится до простой
придирки к словам и сыграет даме на руку.
   - Конечно, скалолазы вполне могут спорить и мечтать  о  самом  лучшем
маршруте к неприступной вершине...
   - Но им доступны лишь те способы, которые соответствуют  историческим
и социальным структурам общества, в котором они живут...
   -  ...Но  наверняка  узнать  самый  лучший  маршрут   можно,   только
взобравшись  на  эту  вершину.  И  никто  не   скажет,   что   скалолазы
"конструируют гору".
   Академик Потентейт вытянула губы и отпила туманно-белого стимулятора.
   - М-м-м... Это примитивный реализм. А все ваши  "факты"  относятся  к
области теории. Это ваши взгляды, ваша точка зрения.
   - Не могу не  заметить,  что  антропологи,  социологи  и  все  ученые
подобных областей знания придают огромное значение превосходству научных
разработок и открытий, сделанных отвлеченно от объективной реальности.
   Пожилая дама встала.
   - Не  существует  конечных  истин,  оторванных  от  людей,  языков  и
культур, в которых эти истины зарождаются.
   - Выходит, вы не верите в объективную реальность?
   - И кто же является в ней объектом? Гэри заставил себя рассмеяться.
   - Вы играете словами! По-вашему, выходит, что  лингвистические  нормы
определяют, как мы видим?
   - А разве это не очевидно? Мы живем в Галактике, в  которой  огромное
количество различных самобытных культур, и  в  каждой  из  этих  культур
видят Галактику по-своему.
   -  Но  подчиняются  всеобщим  законам.  Во   множестве   исследований
доказано, что мышление и восприятие  предшествовали  речи  и  существуют
независимо от языка.
   - И какие же это законы?
   - Законы общественного движения. Теория социальной истории - если  бы
у нас такая была.
   - Вы желаете невозможного. И если вы хотите стать премьер-министром и
пользоваться уважением и поддержкой своих собратьев-ученых, то вы должны
разделять  общепринятые  в  нашей  среде  взгляды.   Современную   науку
поддерживает в движении здоровый скептицизм по  отношению  к  таким  вот
сомнительным гипотезам.
   Гэри удержался от реплики: "Значит, вы  будете  в  свое  время  очень
сильно удивлены", - а вместо этого коротко сказал:
   - Посмотрим.
   - Мы не видим вещи такими, как они есть, - заявила пожилая леди. - Мы
видим их такими, какими мы хотим их видеть.
   С чувством горечи  и  некоторого  разочарования  Гэри  понял,  что  в
республике интеллектуалов, как и во всей Империи, тоже не  обошлось  без
внутреннего разложения и упадка.
 
Глава 6 
 
   Академик   Потентейт   выпроводила   Гэри    Селдона,    напутствовав
приличествующими случаю словами. У главного входа  его  поджидала  Дорс,
как всегда, готовая ко  всяким  неожиданностям.  Итак,  Гэри  ясно  дали
понять,  что  избранные  представители  научного  мира   поддержат   его
кандидатуру при избрании премьер-министра, если только  он  хотя  бы  на
словах признает, что разделяет их ортодоксальные взгляды.
   Гэри и Дорс вместе с неизбежными  гвардейцами-охранниками  спустились
вниз, в огромный зал для торжественных приемов. Необъятный округлый  зал
был  битком   набит   представителями   всевозможных   отраслей   науки,
облаченными в парадные мантии, украшенные всеми регалиями, какие  только
могут быть. Толпа кипела и бурлила, тысячи лучших ученых собрались здесь
для того, чтобы произнести речь,  рассказать  о  своих  достижениях,  и,
конечно же, для того,  чтобы  выгрызть  себе  как  можно  более  высокое
положение в иерархической лестнице.
   - Думаешь, мы все это переживем? - прошептал Гэри.
   - Ой, не знаю. Но не вздумай уходить, - ответила  Дорс,  пожимая  ему
руку.
   Гэри вдруг понял, что она восприняла его вопрос буквально.
   Чуть позже академик Потентейт перестала  устраивать  представление  и
смакования тонких вкусовых оттенков стимулятора и  начала  глотать  стим
так, словно он составлял основу ее пищевого рациона. Надменная  старушка
таскала Гэри и Дорс по всему залу, переходя от  одной  группы  ученых  к
другой. Она вдруг вспомнила о своей роли гостеприимной  хозяйки  дома  и
стала уделять Селдон